Тор быстро поднимался по тропинке. Вдруг он остановился — впереди колыхался серый полупрозрачный туман. Тор насторожился — солнце давно поднялось над горами, никакого тумана быть не могло. Зверь внутри поднял шерсть на загривке и зарычал, предупреждая.
Тор подошел и остановился в двух шагах от тумана. Тропа ныряла в него — ее можно было увидеть на несколько шагов вперед. Туман казался таким безобидным, казалось, солнце и ветер сейчас его развеют. Но время шло, горный ветер трепал золотые волосы Тора, солнце слепило, а туман оставался на месте — вкрадчивый, манящий… смертельно опасный.
Тор присел на корточки, глядя в туман. Провел одной рукой по предплечью другой, раздирая ногтями кожу так, что показалась кровь. Глаза охотника налились кровью, губы раздернулись в оскале, обнажая клыки. Тор покрылся потом, и губы его почернели, дыхание сбилось. Тор смотрел в туман, чувствуя свою жертву, — там, за черной беспросветной, неодолимой тьмой. Смертным мраком, из которого не было выхода, в котором не было ни пути, ни просвета.
Тор упал на четвереньки, опустил голову — руки и ноги его напряглись, спина выгнулась под неестественным углом. Раздался громкий хруст, и позвоночник поднялся горбом. Изо рта Тора потекла кровь, алые капли поползи из ушей и носа. Тора корежило на камнях, он бился в конвульсиях, хрипел и на глазах менялся. Ослепительное солнце отражалось в синих глазах, равнодушное к страшному и необыкновенному зрелищу: человек становился зверем.
Горы огласил долгий, хриплый рев — густой, полный жгучей ярости и голода. Из каменной крошки поднялся крупный горный лев — необычного, чисто-золотого окраса, с сияющей на солнце золотой гривой. По золотой шкуре ползли черные разводы. Голова у льва была странной формы, скорее как ящера, а не у хищника, — а пасть с чудовищными клыками, напоминающими сабли, способна была перекусить пополам быка. Лев встряхнул золотой гривой и взглянул на туман синими, человеческими глазами. Прижался к земле и глухо зарычал — он чувствовал, что в туман входить нельзя ни в коем случае. Там — смерть.
Лев понюхал воздух, впитав все, что скрывал туман, ударил хвостом по бедрам, встряхнул гривой и легко взлетел на скалу. Ему надо было подождать. И ждать он готов был очень долго.
***
Вечером на правую руку Локи надели браслет из прозрачных янтарных бусин. Локи рассматривал украшение, чувствуя, что душу наполняет нечто новое. Что-то, придающее сил и убивающее страх. Горы стали другими — они вдруг показались ему до боли родными. Защитниками и друзьями, на которых можно рассчитывать в трудную минуту. Которые укроют от любого зла.
— Видишь? — спросила Мираж. — Теперь ты — один из нас. Утром мы вернемся и отправим тебя из долины. Спи спокойно — кто бы тебя ни преследовал, мы избавим тебя от этой тени.
Локи остался стоять у родника, глядя им вслед. Двое рослых мужчин и одна костлявая женщина: они шли бесшумно, так, что казались призраками, тающими в сумерках. И всех объединяло одно — исходившее от них чувство смертельной опасности и тень Безносой богини.
========== Цветы зла ==========
Локи проснулся резко — его выбросило из сна, и он мгновенно вскочил с кровати, готовый уйти от удара и нанести свой.
Мираж стояла в дверях, глядя на него с немым одобрением. Ее бесстрастное лицо смягчилось.
— Рассвет, — сказала она Локи. — Пора, брат Изумруд. Надо идти платить свой долг нашей богине.
— А Тор? — мозг Локи работал еще недостаточно четко, ночные видения продолжали преследовать его и наяву, оттого граф и назвал своего врага по имени.
— Что? — не поняла Мираж.
— Ну, эта тварь, вы убили ее? — Локи задал вопрос с бешено колотящимся сердцем.
— Нет, — покачала головой Мираж, ее желтые глаза обратились к окну, за которым алая лента рассвета покрывала снежные пики гор. — Мы никого не нашли, хотя всю ночь обыскивали тропу и окрестности. Никого. Даже следов присутствия. Лишь в одном месте мы видели сбитые с тропы в пропасть камни, да на снегу брат Аметист нашел отпечаток огромной лапы горного льва.
— Вы думаете, он ушел? — Локи стиснул руки.
— Нет, — снова отрицательно мотнула головой Мираж. — Я так не думаю, но я впервые теряюсь. Если бы твоего врага растерзал горный лев, мы бы нашли останки и следы крови. А так он сквозь землю провалился. И мне не нравится этот след — он гигантский даже для льва. И потом, львы тут не встречаются, они живут выше в горах, там, где редко встретишь человека. Мы подумали, что, возможно, лев заставил это существо убраться подальше и переждать.
— О, вы просто не знаете Тора! — лицо Локи пошло пятнами, глаза загорелись. — Если бы вы видели, с какой легкостью он убивает, если бы видели его силу, его ярость, вы бы поняли, что ни одному льву его не испугать! Он бы убил любого хищника!
— Пещерные львы — страшные звери, они крупнее обычных, обладают ловкостью тигра, силой медведя и саблезубыми клыками, — с тенью удивления посмотрела на него Мираж.
— Да все равно, — перебил ее Локи. — Тор — охотник, Карающая Длань Храма. Он не боится ничего на земле, он сам страшнее любого саблезубого льва!
— Храм далеко от наших земель, но мы о нем знаем, — не сводила глаз с лица графа Мираж. — Но очень мало. Храмовники хорошо берегут свои тайны. Мрачные, жуткие, вызывающие отвращение. Но мы — дети Безносой богини, мы не испытываем страха смерти. Нельзя же бояться того, чему служишь и что несешь в себе. Я расскажу обо всем Совету. А пока пойдем, мне надо проводить тебя к тропе.
— Но если… — Локи замолчал, сам себя оборвав на полуслове.
— Из долины есть еще одна тропа — на другую сторону гор, — поведала Мираж. — Ты выйдешь в другой стране, куда в обход гор идти не менее пяти-шести месяцев.
— Да-а? — поразился Локи, широко распахивая глаза. — То есть меня и Тора будут разделять горы? А разве никак нельзя обойти вашу долину и попасть в ту страну через какой-нибудь перевал?
— Это не в человеческих силах, — чуть улыбнулась Мираж. — Есть, конечно, перевал Ужаса. Если преодолеть его, то путь на другую сторону занимает всего три месяца — так, по крайней мере, гласят слухи. Но за последние тридцать лет я ни разу не слышала, чтобы кто-то воспользовался этим путем. Поэтому тебе нечего опасаться — за полгода, если враг вдруг отправится следом за тобой, ты уже успеешь сделать все, что нужно, и вернешься сюда. А мы за это время постараемся все-таки его выследить и избавить тебя от этой тени.
— Хорошо, — Локи взял свой плащ, посох, заранее приготовленную котомку с едой и последовал за Мираж.
***
Высокий горный утес нависал над небольшой пещерой. В ней спал огромный горный лев — тяжелая голова, обрамленная золотой гривой, покоилась на мощных лапах. Лев дремал в тени, пока ослепительное горное солнце заливали окрестности, по мере того, как поднималось все выше в небо, прогоняя утренние сумерки. Вдруг лев вздрогнул, вскочил и навострил свои мягкие округлые уши. Потом он прижал их, оскалился и злобно, тихо зарычал. Лев весь подобрался, змеей скользнул из пещеры и побежал, ловко лавируя среди камней и перепрыгивая с выступа на выступ.
Вот внизу показалась тропа, ныряющая в туман. Лев спрятался за огромным валуном, сжался, весь обратившись в слух. Ноздри его чутко трепетали, глаза сверкали от ярости, хвост подергивался, по телу пробегала мелкая дрожь. Лев горел охотничьим инстинктом — он чувствовал, как добыча ускользает. Там, за стеной тумана, манящая сладость жертвы, от которой по пасти разливался привкус свежей крови, уходила прочь. Обрывался запах, дрожала невидимая нить, намертво приковавшая его к жертве. Лев скалился все страшнее, из горла рвалось хриплое, низкое рычание, глаза отливали алым. Лев жаждал крови, он готов был броситься на целую армию врагов, рвать, терзать, раздирать… Но ему противостояла тонкая пелена полупрозрачного тумана — преграда, полная смертельной опасности, перед которой были бессильны вся его сила и ярость.
Лев запрокинул голову, заметался, снося камни, хлеща в бешенстве хвостом по бокам. Он взревел так, что скалы вздрогнули, из пасти закапала пена. А потом в бессилии повалился на тропу и начал биться и кататься туда-сюда, как безумный. Он ревел, неистовствовал, весь охваченный животной, бешеной ненавистью. От его рева несколько крупных камней слетели сверху, и один чувствительно стукнул льва по голове.
Лев сел и встряхнул гривой. Обвел мрачным взглядом окрестности. И вдруг прямо с места взвился вверх, махнув метров на десять в высоту. Зацепившись когтями за край уступа, он взобрался на высокую скалу и осмотрелся. Его зоркие, человеческие глаза увидели далеко впереди чуть заметную тропку. Лев проследил ее путь и довольно оскалился. Он снова обернулся на скрытую туманом долину и тихо, угрожающе зарычал, вкладывая в этот звук все свое презрение, злость и угрозу. А потом легко слетел вниз и понесся туда, где извивалась тропинка, ведущая на перевал Ужаса.
***
Локи, следующий за Мираж, вступил под своды сумрачного, узкого ущелья, в котором уже начинал клубиться тот самый колдовской туман, как вдруг вздрогнул и остановился. Его чуткий слух уловил совсем отдаленный рев хищного крупного зверя. Мираж тоже замерла, полуобернувшись и прислушиваясь. Лицо ее побледнело.
— Это ревет горный лев, и он в ярости, — сказала она.
— Ты тоже это слышишь? — прошептал Локи непослушными губами.
— Да, и… — Мираж снова прислушалась. — И он ревет на той тропе — у края тумана. Это…
— Не может быть, — задохнулся от ужаса Локи, и глаза его стали совсем огромными. — Не может быть!
— Твой охотник — хуже оборотня, — Мираж была белой, словно мел. — Есть тайные знания, которые позволяют использовать эмоции и инстинкты для изменения плоти. Когда душа и плоть преображаются под давлением сил, пробуждающихся внутри человека… Это очень старая и страшная магия. Почти такая же, как магия нашей Безносой богини. Но, впрочем, разбираться с этим будем мы. Тебе надо идти. В любом случае, чем бы ни был этот твой Тор, его от тебя отделяют непроходимые горы и почти полгода пути. Так что вперед, и забудь о нем. Навсегда.
Локи кивнул, собрался с духом, и они продолжили путь. Вскоре Локи уже шел в беспросветной пелене тумана, видя только прямую спину Мираж. А минут через двадцать они вынырнули под ослепительное солнце. Локи осмотрелся — горы и природа здесь были совсем другими. Вперед убегала тропа.
— Иди, — кивнула на нее Мираж. — С этого момента ты — одинок и рассчитывать можешь только на себя. Трое.
Она подняла вверх три пальца.
— Три имени, три подношения нашей богине, — Мираж подошла к Локи, дотянулась до его уха и прошептала ему три имени.
— А где мне их найти? — растерялся Локи. — И как мне действовать?
— Как найти — ты сам должен сообразить, а действовать ты знаешь, как, тебя этому долго учили, — Мираж снова стала самой собой. — Но помни: никто не должен знать, что это сделал ты. Никаких следов, никто не должен тебя видеть.
Локи кивнул и двинулся по тропе.
— Брат Изумруд, — окликнула его Мираж.
Локи обернулся. Она стояла, глядя ему вслед.
— Не сходи с тропы, пока не появятся клены, и не подходи к цветам, — произнесла Мираж и замолчала. Локи открыл было рот, но потом молча кивнул и пошел своей дорогой.
Тропа вилась по камням, по скалам, пробиралась по ледникам, Локи шел, озираясь по сторонам. Никаких цветов не было видно, Локи вообще сомневался в том, что они растут так высоко. Постепенно тропа уходила ниже, стало теплее. Локи заметил несколько бледных желтых цветочков между камнями. Выглядели они безобидно. Локи подумал, что мир полон странностей, и зашагал дальше.
Он шел по тропе уже несколько часов, все ниже и ниже, оставив позади линию снегов, и мыслями унесся далеко, забыв обо всем. Солнце пекло, хотелось пить. Локи подумал было остановиться на перекус, но никак не мог найти подходящего места. Вокруг уже попадались деревья: пихты и лиственницы. Локи вдруг увидел чуть в стороне от тропы скалу с небольшим водопадом. Прозрачная вода сверкала на солнце, маня к себе и обещая свежесть и отдых в приятной тени.
Локи несколько секунд подумал, еще раз осмотрелся — никакого намека на опасность. Тогда он сошел с тропы и добрался до водопада. Вокруг лежали покрытые мхом камни. Локи напился из чаши, куда падал поток, ощутив всю прелесть чистейшей горной воды, а потом утер губы и растянулся на камнях. Полежал, снял плащ, а потом и совсем разделся, с удовольствием подставляясь солнцу. Граф полежал так некоторое время, нежась и жмурясь от удовольствия, а потом встал, подошел к водопаду и начал обливаться ледяной водой, задыхаясь от восторга и холода. Локи давно уже не чувствовал себя так хорошо, свободно, только сейчас, впервые с того момента, как Тор вторгся в его жизнь, разрушив ее, он снова ощутил себя молодым и живым.
Локи отошел от водопада, встряхивая мокрыми волосами. Хотелось смеяться и петь. Кожа раскраснелась и огнем горела от ледяной воды. Локи осмотрелся и вдруг увидел за скалой крошечную полянку, покрытую зеленой травой. Он побрел туда и опустился на мягкую травку. Закинул руки за голову и прищурился на небо. Локоть пощекотало.
Локи приподнялся и увидел маленький алый цветок. Еще не распустившийся бутон качался на тонком стебельке. Локи нагнулся и вдохнул приятный, тонкий аромат. Цветок покачнулся, и бутон пощекотал графу губы. Локи рассмеялся и потрогал бутон пальцем. Тот снова качнулся, словно ласково потерся о палец. Локи, забавляясь, почесал бутон, как кошку за ухом. Тут он почувствовал такое же ласковое прикосновение к колену. Локи перевел взгляд и увидел еще один цветок. Бутон прижимался к его коленке. Локи протянул вторую руку, и навстречу ему вдруг робко поднялся зеленый побег. Локи улыбнулся, глядя, как тонкий зеленый усик нежно обвивается вокруг его указательного пальца… И тут он почувствовал прохладные прикосновения, скользящие, вкрадчивые, к голеням, бедрам, плечам.
Локи вздрогнул и рванулся, вскакивая, но его вдруг словно стиснули толстые прочные веревки. В секунду он оказался распят на траве, растянут побегами, как звезда. У Локи помутилось в голове, когда он увидел здоровенный куст, нависающий над ним. Куст был покрыт мелкими алыми бутонами, ползли, извиваясь, зеленые побеги. Пахло так, что кружилась голова и перехватывало дыхание: резкий, приторный, удушливый аромат, пьянящий, дурманящий, тошнотворный.
Локи в ужасе смотрел, как куст склоняется к нему, как бутоны прилипают к его лицу, глазам, заползают в рот, впиваются так, что становится больно. Локи забился в путах, но побеги держали его крепко. Куст оплетал его, приникая бутонами к обнаженной коже. Толстые побеги раздернули ему в стороны ноги, и Локи вдруг ощутил, задохнувшись от отвращения и страха, как в его сомкнутый задний проход мягко, но настойчиво вползает прохладный упругий стебель, проникает глубже, лаская развратными и мерзкими движениями.
Локи мычал, задыхался, рвался, но все было бесполезно. Побеги оплели его полностью, один пережал член у основания, второй вдавливался в зад, извиваясь и подергиваясь, а бутоны все противней и болезненней липли к коже. Локи покрылся потом, его трясло, вялое, противоестественное возбуждение накрыло его. Локи застонал и выгнулся, раскрываясь и вздрагивая. Побег внутри него мелко завибрировал, и Локи взвыл от муки — ему было и противно, и сладко до тошноты. Тело не слушалось — оно тряслось, дергалось, выгибалось. Это была пытка, сводящая с ума и выпивающая все силы.
Локи почувствовал, как стебель все глубже проталкивается внутрь его тела, растягивая стенки, щекоча простату и заставляя трястись в предоргазме. Локи находился на грани обморока — член тянуло и кололо, в заду все жгло и распирало. Локи выгнулся, дернулся, задев головкой один из бутонов, и кончил, едва не теряя сознание и обливаясь слезами от омерзения.
Куст стиснул его еще плотнее, а побег снова толкнулся в его измученное тело. И Локи понял, что будет — его будут доводить до оргазма постоянно, пока сердце не остановится. Граф замер, обмяк в своих путах, притворяясь, что потерял сознание. Ему пригодилось умение полностью расслаблять свое тело и задерживать дыхание. Медленно протекла минута, вторая, третья… Перед глазами встала тьма, легкие готовы были разорваться, кровь глухо стучала в висках, но Локи сохранял полную неподвижность. Четвертая минута, пятая… Вот ослабли стебли, вот побег выскользнул из его тела, вот стали один за другим отлепляться бутоны… На исходе шестой минуты Локи собрал остатки сил и рванулся вперед, выдираясь из побегов.