- Из тех кто бросается на первого встречного, едва оказавшись с ним наедине, - подсказал Вик, и тут же мысленно ударил себя по губам, но Ниэнн лишь благодарно кивнула, и поспешно закивала головой.
- Да, именно так. На малознакомого симпатичного парня. И чуть-чуть хлебнув виски, - виновато закончила она.
- Нет, Ниэнн. Я так не подумал. А ты - прелесть.
- Вик, я хочу чтобы ты знал... У меня были мужчины. Несколько.
- Ниэнн, а у меня были женщины, тоже - немного. Но были. Разве ты требовала с меня отчета по этим приключениям?
- Нет, но...
- Ну вот я с тебя тоже не требую, - улыбнулся Вик, - Мне немного странно это ощущать, но я... Я счастлив, милая. Действительно. А того, что между нами было вчера, я хотел, если честно, с той минуты как тебя увидел. И это было лучшее, что у меня случалось в жизни, вот так.
Ниэнн чуть грустно улыбнулась.
- Попробуем, значит? - улыбнулась она наконец, подняв на него два своих бездонных озера.
- Приложу все к тому старания, квэно! - браво отвечал Вик, притянул её лицо к себе, и потерся носом о её носик, - И не придумывай ты себе всякое... Я ж простой как гривенник, милая, у меня все на лице написано, будто сам не знаю... И с чего ты могла подумать?
- А мне кажется, что вам, хоббитам, все-таки чертовски удобно выставлять себя простыми, как гривенники, - Ниэнн снова улыбнулась, и как показалось Вику, облегченно вздохнула про себя, - И спросу меньше, и возможности для маневра больше.
- Да, не без этого, - кивнул Вик, протягивая ей бутерброд, - А вот вы, похоже, большие любители нагонять тень на плетень по любой маломальской проблеме. К слову, вот чего мы все это время пьем из твоей фляжки?
- Да сбитень холодный, на кленовом сиропе и меду с кое-какими травками... Эх, а ведь ты прав. Нет чтоб вот сейчас просто сказать, - "с мятой, тархуном и малостью барбариса", - надо обязательно ввернуть намек на семейные тайны!
- А этот рецепт - семейная тайна?
- Да нет, в сущности, но так уж вышло, что никто его давно не готовил. Кроме меня и кое-кого из моей родни. Ну вот - опять... Хотя это уже как раз - тайна. Так вот, этот напиток придумал кто-то из приближенных Элронда, и именно в такой пропорции его готовили для путников, останавливающихся у него в Ривендэлле отдохнуть перед дорогой на Перевалы. Им же потчевали и ваших знаменитых соплеменников, кстати. Мастер Бэггинс упоминал в своих писаниях. А потом его какое-то время готовили в свите Арагорна Эллесара, и у других королей, пока в моду не вошли напитки на основе цитрусовых соков, которые нынче и находятся в широком ходу. Их ведь готовить гораздо проще, - выжал сок, и порядок, только лед добавь и сахару. Ну вот - почти все, без умолчаний... Согласись, - скучно?
- Ну, - Вик с аппетитом дожевал кусок козлятины и принялся за новый, - Вобщем, на самом деле-то интересно. Я люблю историю. И историческую реконструкцию, - тоже.
- Ну может быть оттого, что ты вообще любознательный. А так - всем куда больше нравится послушать про "древние ингредиенты, тайну которых последние Перворожденные унесли с собой на Валлинор, - ну или куда там подальше", - а я отыскала их в древнем-древнем манускрипте, но никому не покажу. Потому, что самой надо, - детям по наследству передам. Загадочно так, интрига, опять же...
- Интрига - это неплохо, - Вик отпил из кружки "загадочный" сбитень, в очередной раз найдя его несравненным, - Тем более, что ни ты, ни другие Перворожденные никогда и не пытались ничего заиметь посредством одной лишь хитрой интриги...
- Вобщем и в целом, - да, милый, ты прав... Это не в нашем характере. А туман мы напускаем главным образом для того, откровенно говоря, чтобы собеседник не ощутил слишком уж тяжелой травмы от интеллектуальной пропасти между ним и нами...
- Ах вот, значит, как... - не меняя выражения лица, протянул Вик, - Стало быть, типа, просто не бьете лежачего?
- Не обижайся, милый, ты тут решительно не причем. Наверное, ты просто не осознаешь, какое количество людей, даже с учеными степенями - не просто лежачие по сравнению хотя бы вот с тобой, а даже и вовсе - паралитики. Ты не поверишь, сколько дремучих заблуждений насчет своего племени я, бывало, выслушивала!
- Уж куда мне, у нас-то всего лишь одна семейная легенда о Древних Кроликах, чья кровь нам помогает в иных делах, - ухмыльнулся Вик, но видя, как сконфуженно вытягивается лицо девушки, немедленно погладил её по голове, с удовольствием ощущая под пальцами прохладный глянцевитый бархат каштановых волос, и закончил, - Но ведь нам легенда про Могучих Кроликов нравится! И ведь вправду - помогает! Значит это уже и не легенда, а ... небольшой, семейный такой, рецептик... Кстати, а вот хоть раз было раньше, чтобы кто-то догадался, кто ты?
Ниэнн улыбнулась и отрицательно повела подбородком, не позволяя его ладони соскользнуть со своей головы.
- Люди ждут от нас чего-то необычного... Опять же эта странная вера, что у нас острые длинные ушки. С чего взяли-то, никогда не могла понять?!! Есть же картины, гобелены, миниатюры в летописях ... там эльфы без всяких заостренных ушей. Это, - сказка. Которую ваш народ придумал, буквально из головы, в 19-м веке! Всего один раз, старый шаан, в Мордоре дело было, догадался, но каким образом - ума не приложу. Шаанам и нигроу обычно все нордлинги кажутся на одно лицо...
Вик удивленно поднял бровь.
- Причем тут нордлинги?! Ты такая ... большеглазая. И волосы каштановые, а не блондинистые... Скорей уж похожа на любичанку, и даже на дуруханку чуток...
- На Юге северян всех называют "нордлингами", "nordlih`ai" на харадми. Примерно как у нас раньше всех, кто обитал восточнее Рохана, звали "истерлингами", хотя сейчас-то мы знаем, что там и двинянье живут, и любовичи, и дуруханцы с жугдами... Люди склонны все упрощать, милый. Хотя, может, это иногда и имеет смысл. Мы вот, к примеру, все усложняем. Иногда - нормально, но чаще всего, - хрень бесполезная...
После еды Вик собрался было покурить, и неожиданно столкнулся с проблемой - Ниэнн категорически не одобряла курение вообще, и данный трюк в его исполнении, - в частности. Капрал огорчился, и взвесив мысленно все "за" и "против", решил в данном случае уступить, - в конце-концов, он не был таким уж заядлым курильщиком, и легко мог обходится без трубки по нескольку дней. А потом - видно будет.
Поэтому они собрались, и тронулись в путь, по дороге лишь изредка перекидываясь парой-тройкой слов и иногда, - отвлекаясь на поцелуй. Настроение у обоих - выровнялось, и напряжение прошло. Вик ощущал, что в глубине души ему стало свободнее оттого, что Ниэнн, оказывается, - тоже не такая уж уверенная в себе, и, на самом деле, весьма мнительная. До некоторых пор он полагал, что в их компании именно ему отведена подобная роль.
Однако, если внутри у него воцарилось подобие покоя, то по поводу окружающей обстановки он никак не мог с уверенностью этого сказать. Лес стал совсем уж мрачным, - конечно, отчасти виноват был пасмурный день и постоянно завывающий в кронах деревьев ветер, но Вику казалось, что сама природа что-то пытается ему сказать, предупредить. Ниэнн тоже все время прислушивалась к ветру и шорохам листьев и хвои, явно ища подтверждения каким-то своим догадкам, - но судя по постоянно сморщенному лбу и прикушенной нижней губе, ничего не находила.
- Узнаешь места, Вик? - спросила она через некоторое время, останавливаясь возле коряги, похожей на противопанцырный еж.
Капрал оглянулся, неуверенно осмотрев деревья, траву вокруг под ногами и означенную корягу.
- Что-то смутно знакомое, - наконец признал он, - Особенно же эта деревяшка.
- Еще бы, - проворчала Ниэнн, указывая рукой в сторону темного ложка справа, - Вон там, видишь? В темноте, там как раз паучие тенета, из которых я тебя вызволила. Сейчас светло, и пауки спят в дуплах, а на паутину вполне можно посмотреть. Хочешь?
- Нет уж, спасибо, - Вика передернуло, - Так значит, где-то тут меня и сцапали?
- Поблизости. Они не такие сильные, чтобы далеко тебя волочь, и думаю, что возле вон того дерева ты прислонился, соображая, куда бы деться...
- Почему именно возле этого? - Вик посмотрел на старый толстый бук, и разом сообразил, отчего Ниэнн так решила, - с нижних суков свисали толстые, как конский волос, лохмы старой паутины, которые мотало на ветру.
- Смотри-ка, а чье это, интересно мне знать? - улыбнулась Ниэнн, поднимая из травы комок серо-зеленой ткани, в котором Вик, мгновением спустя, узнал свою шляпу.
- Так что, выходит, мы совсем близко? - неуверенно спросил он, принимая головной убор и расправляя его. Даже не испачкалась, поди ж ты.
- Да не сказать чтобы очень, - покачала головой Ниэнн, - Отсюда до землянки военных около восьми миль по прямой.
- Лихо я пробежался, - Вик оттряхнул и одел шляпу, еще раз осматривая дерево, и подмечая следы крови на коре, - А вроде бы, пару раз вдохнуть-выдохнуть успел...
- Может, ты просто очень хотел жить? - предположила Ниэнн, в очередной раз заставляя его улыбнуться... - Пойдем, а то уже смеркается. Я вовсе не против провести с тобой ночь, но думаю, мы еще успеем добраться до темна...
Глава вторая.
... Сон был тягостным, тяжелым, липким и не отпускающим. Дайтон ненавидел этот сон, но вынужден был смотреть его раз от разу, и, увы, не ему было выбирать, когда.
Как всегда, после глубокой ночной дремы наступил момент, когда его сознание вдруг необъяснимым образом обострилось, стало до отвращения реальным и, наконец, сфокусировалось на том узком участке войны, который он наблюдал сам.
В полузасыпанном окопе на обратном скате высоты, где он и его товарищи принимали последний бой. Принимали, отлично зная, что враг уже везде, - и впереди, волной накатывая на разбитые пушечным огнем проволочные заграждения, и позади - смыкая фланги и завершая окружение его бескровной части. А кругом рвались снаряды, гранаты подымали вверх буруны мокрой земли, шрапнель обдавала окопы сверху свинцовым градом, подтянутые на минимальную дистанцию пулеметы поливали огненным шквалом бруствер, мигом сшибая в мокрую грязь тех из них, у кого хватало мужества встать в полый рост, и хотя бы попытаться послать пулю в сторону могучего и неудержимого врага.
И они сидели, вжавшись в земляные стены, и ждали той минуты, когда враг появится прямо тут, - на том расстоянии, про которое бессмертный Маркравт говорил: "когда станут видны белки их глаз". Они сидели, сжав винтовки в руках, и нервно теребя последние гранаты, понимая, что все кончится быстро, - несколько выстрелов и разрывов, лязг стали о сталь, ожесточенная, с матом, воплями и хрипом, схватка на штыках и лопатках, самодельных палицах и ножах...
И все.
Харадримы не станут подтягивать массивные огнеметы на тележных колёсах, не будут рыть сапы и долго обрабатывать их рубеж пушками, - их вполне устраивало, что последних защитников высоты истребят иррегулярные пехотинцы-башибузуки, - и не важно, какой ценой, ибо кадровые офицеры Низама не ставили эту публику и в ломаный грош.
Они сидели, и ждали штурма. И ничего не было в жизни Мечбора Дайтона страшнее того клятого ожидания.
... А проснулся он как всегда, - внезапно, будто умер.
Лисса спала, уткнувшись в подушку, - первый раз за две недели его жизни в этом номере, на роскошной двуспальной кровати с балдахином он спал не один. Дайтон подумал как следует, и откинулся головой на свою подушку. У него было время подумать, не разбудив девушку, и собраться после кошмарного сна, который заставал его врасплох в третий раз в жизни.
В первый раз он прокручивал в голове события того памятного дня буквально через пару недель после того, как все кончилось. Тогда он еще четко сознавал, что все это уже не реально, - ведь был отбросивший врага налет пушек, подоспевшие на помощь смолянские гренадеры, по самые уши залепленные грязью, затем всеобщий подъем и контрудар, - тактически бесполезный, но спасший жизнь молодому ротному Дайтону и шести дюжинам его подчиненных. Второй раз сон ударил ему по нервам уже в столице, где он читал лекции, - ровнехонько в первую ночь после его назначения в Гвардию.
Дайтон не был дураком. Он понимал, какая связь лежит между этим тягостным, беспросветным сном, и не остановившейся жизнью, - его совесть напоминала ему о том, как немного стоила его шкура совсем недавно.
Вчерашний день запомнился ему слабо. Он, с помощью Петера (у которого у самого рука висела на перевязи), Лью Пункартэ, Вероники и Лисы, фактически выполз из военного госпиталя, куда все его планировали уложить не менее чем на неделю. Выполз - и встал на ноги. Два сквозных ранения по рукам и ногам, легкими осколками, можно пережить, - ровно как и контузию. Странная штука этот шестиствольный гранатомет, - легко запалив баллон и пару "штурмарей", ополовинив два взвода горных стрелков, он оказался недостаточным, чтобы убить одного на редкость живучего генерала. Из дюжины стоящих, лежащих и сидящих кругом людей не было ни одного не раненного, кроме девушек и Нойза, которых Дайтон сгоряча закрыл от осколков своей собственной тушкой... Лейтенант Домба, к примеру, схлопотал пять ранений, из которых лишь одно было относительно легким. Объяснялось это довольно просто с точки зрения медиков, - граната, выпущенная из реактивного гранатомета залпового огня, давала много довольно мелких высокоскоростных осколков. Для поражения хорошо защищенного самолета или баллона этого было даже маловато, - а вот для открыто расположенной пехоты некоторый ощутимый перебор. Как итог - много сквозных ранений конечностей, не особо-то опасных для жизни, и еще больше проникающих в полости, - наоборот, весьма даже опасных. Дайтону просто перепало два первых, и совсем не досталось вторых.
Повезло, кончено, сказочно.
Что однако, не помешало репортерам немедленно оповестить весь мир о его безвременной кончине, - и почему-то никто не собрался в течении всех трех дней, пока он приходил в себя, данные слухи опровергнуть.
Сейчас-то пресса уже писала сугубо то, "что нужно". О том, как он, Дайтон, и его непосредственный начальник, Нобель Гаудкрафт, разнесли диверсантов, пробравшихся в Беорен, буквально сходу, вдребезги и пополам. При этом газеты, которые он листал, еще лёжа в палате под капельницей, весьма уклончиво сообщали о собственных потерях королевских войск и полиции. А меж тем гран-генералу было отлично известно, что потери были не просто велики, а очень велики, - особенно на фоне численности диверсантов из пяти уничтоженных групп и причиненного ими ущерба. Именно данный факт, который неизбежно должен был поднят на вид во время детального профессионального разбора, не давал Дайтону заснуть спокойно на протяжении всего последнего времени.
Пока об операции рассуждают туповатые писаки, которые, строго говоря, ничего о ней и не знают, ибо информацию получали весьма дозировано, все было в порядке.
Но скоро, очень скоро, с одной стороны анализом займутся генштабовские спецы, а с другой, - гражданские аналитики поумнее, ибо завеса секретности не может быть абсолютной при всем старании.
А тогда на их с Нэдом головы падет гром. И это неизбежно.
Однако сил всерьез трястись по этому поводу у Дайтона уже не было. Он без малейшего трепета выслушал дежурно-обязательную выволочку от Нобиля, который добросовестно отругал его последними словами, - и в первую очередь за самовольную атаку на диверсантов, которую человеку его звания и возраста проводить было и впрямь вроде бы как неприлично. Дайтон скрепя сердце понимал это, как и то, что его можно было отругать за нечто серьезнее, - когда у тебя под началом более батальона отборных войск с артиллерией и авиацией, несколько ненормальна ситуация, в которой тебя же и гоняет, как муфлона по горам, кучка каких-то проходимцев.
И вздохнув про себя, к вечеру того же дня собрался, да и отправился на бал, данный губернатором в честь победителей "бандитов и убийц".