— Не пропадёт, — отозвался Мэйв, пробуя струны бас—гитары. — Лучше скажите, кто сегодня на клавишах наяривать будет? Опять Тони?
— А что делать? Лучше он, чем никто, — Ангел снял шапку. — Но тише, он идёт.
На сцену взобрался кот в широкополой шляпе с пером и сапогах со шпорами.
— Привет, ребята… я всё ещё с вами? — он глянул на Голубую Шапочку.
— Да. Мы пока не нашли себе нового музыканта, — Чёрный Берет пожал ему лапу. — Я приготовил тебе подушку на стул. Иди к бармену, попей молока с валерьянкой.
— Единственное, чего я не понимаю, так это, почему от него девки тащатся, — проворчал Дэз и взял палочки. — «Антонио такая лапочка, такой нежный и пушистый…» — прогнусавил он, подражая чьему-то женскому голосу.
— Остынь, — сухо сказал Мануэль, настраивая новую электрогитару. — Ещё услышит. Он неплохо играет, и если б ещё не задирался и не хвастал перед нами…
— Ну да, только Ангел для него авторитет, — перебил Мэйв, — и слава Богу. Иначе б наступили полная анархия и хаос.
— Такого никогда не будет, — вмешался Чёрный Берет. — Вы, “Lord of the Damned”, мои и, пока я жив, я буду вашим единственным тираном. Ну-ка, по местам!
— Сеньор Бандерас, ещё валерьянки? — услужливо спросил бармен Колобок, убирая со стойки пустой бокал.
— Благодарю, но меня уже зовут, — кот вытер усы и спрыгнул с высокого табурета.
— Это наша последняя перед первым концертом репетиция, — произнёс Ангел в микрофон. — У нас есть только полчаса. Потом бар открывается. Прошу, будьте внимательны и не отвлекайтесь. Надеюсь, Дэз сделал саундчек на совесть, иначе я с него три шкуры спущу и новые сапоги сошью. Я хочу, чтоб публика в нас влюбилась, с первого взгляда и навсегда.
*
Златовлас в нерешительности стоял под дубом. Моника напрасно уговаривала его войти уже битый час.
— Послушай, ну что в этом плохого? Дизель сказал, что бар открыт, весь народ зашёл с основного входа, нас никто не заприметил, мы просто выпьем там немного, потанцуем и поглазеем на публику! А я, может, найду Голубую Шапочку… Я прошу тебя, мы уже торчим перед входом целую вечность!
— Нет, меня терзают смутные предчувствия. Очень нехорошие. Я не иду, больше не уговаривай.
— Кси, ну пожалуйста!
— Моника, пойми и ты! Ты совсем юная, а я… Мне пора уже не о гулянках думать, и вообще. Меня скоро в Дримленд заберут, я как-то должен к этому подготовиться. Хватит бессмысленных развлечений и бессонных ночей. Я возвращаюсь домой.
— Нет! Кси… — она крепко прижалась к нему и незаметно высвободила из платья грудь. — Пусть это будет последняя такая ночь. Волшебная. И необычная. Мы попьём в баре немного ликёра и поболтаем с кем-нибудь, а потом… если ты хочешь, конечно… можно устроиться на мягком мху и… — дриада умолкла, оставив рот приоткрытым, и потёрлась о принца голым бедром.
Ксавьер нехотя взглянул на белоснежные полушария, прижатые к его груди, ощутил стыдливое волнение, вспомнил, о чём спрашивала няня-жаба. Вздохнул. Кивнул и поправил на Монике платье. Та пискнула от радости и толкнула низкую деревянную дверку в дубовом стволе.
— Но недолго! — уже не чувствуя уверенности в правильности своего выбора, сказал Златовлас и вошёл в бар.
Через узенький земляной коридорчик вниз по крутым ступеням они попали в огромный задымлённый зал, скупо освещённый по периметру красными светлячковыми бра. Правда, у противоположной стены светились синие и зелёные прожектора, сделанные из заморского стекла, но освещали они сцену, поэтому бар был в целом окутан интимным полумраком.
У барной стойки и за столиками не нашлось ни души: весь народ сгрудился с той стороны зала. Выступала какая-то незнакомая группа, жару задавали совсем не так, как титулованные северяне, но хитовая мелодия песни, называвшейся, судя по повторяющимся словам, “Your diabolic temptation”, тут же пришлась Кси по душе. Носившихся по сцене гитаристов было не разглядеть, клавишника и барабанщика в дыму – и подавно, но вокалист…
Опасно перегнувшись вместе с микрофонной стойкой в зал, он, кажется, не пел, а вдохновенно разговаривал с каким-то невидимым слушателем. Хрипел и доверительно шептал нечто такое, отчего в горле у тех, кто это тоже слышал, начинались спазмы. Когда он вскидывал голову, охватывая толпу неистовым горящим взглядом, девушки взвизгивали, дёргались и орали, будто в родильной горячке, а затем бросались друг на друга, обезумев, как дикие волчицы.
У принца, простодушно рассматривавшего сцену из чистого любопытства, остановилось вдруг сердце, когда эти огромные и бешеные глаза сверкнули в полутьме, случайно остановив взгляд на нём. Забилось снова, когда колени стремительно ослабли, и он вынужден был сесть на первый попавшийся стул… не в состоянии более оторваться от гибкой длинноволосой фигуры.
«Да он Бог! — молнией пронеслось в его голове. — Грёбаная темень, кто же он такой?!»
*
Чёрный Берет пел последнюю песню удавшегося на славу концерта, очень довольный, трезвый и серьёзный. Группа не подвела, а публика просто озверела от восторга.
«Что ж, мои песни по вкусу не только крошке Мануэлю, — Ангел меланхолично зажёг сигарету во время гитарного соло. — Осмотрю народ в последний раз, поищу девочек. М-м, мечты, мечты… но нет. Всё как всегда, люди, нимфы и гномы. Хотя… что это?! Сегодня к нам неожиданно заглянула дриада! Хм, а кто этот белокожий лапочка рядом с ней? С виду сама невинность…»
Вокалист, стоявший уже в одних расстёгнутых и сползших джинсах, мокрый, разгорячённый и страшно сексуальный, выразительно вильнул бёдрами, изогнулся, отрывая микрофон от стойки, и допел последний припев песни, очень ловко улёгшись на пол и свесив голову вниз со сцены. Нимфы выли и в экстазе сдирали с себя одежду и водоросли. В музыкантов полетели нижнее бельё и бешеные аплодисменты, плавно переходящие в оглушительные овации. Спасаясь от ливня разнообразных трусиков и панталон, Чёрный Берет напустил ещё дыма и сбежал к бармену, спрятался за стойкой, торопливо надел свою майку и наконец-то отдышался.
— Ну, дела… — сочувственно прошептал Колобок, наклоняясь к нему и ставя на пол бутылку ледяного шампанского. — Такого даже я не ожидал! Ангел, ты просто находка. Бомба… Освежишься?
Чёрный Берет молча кивнул, бесшумно вскрыл бутылку и выплеснул на себя всё её содержимое. Потом уже более спокойно растянулся на полу и спросил:
— А можно мне чего-нибудь поесть?
— О, печная леди, конечно! Всё за счёт заведения! — Колобок быстро поставил на пол вокруг его головы канапе, нарезанные куски домашнего мясного пирога, гамбургеры с ветчиной и сыром и дорогую дримлендскую форель. — Ешь до отвала! Я позабочусь, чтоб тебя никто не трогал.
— Спасибо, — Ангел откусил солидную часть пирога, задумчиво прожевал, обратно снял майку и встряхнул мокрыми волосами. — У меня ещё маленькая просьба.
— Я весь внимание.
— Среди посетителей есть мальчик, — синие глаза заблестели опасным и необузданным желанием, не впервые, однако, появлявшимся у вокалиста «Повелителя проклятых». — Необычный. Он богато выглядит. В белой струящейся рубашке, с длинными золотыми волосами. Позови его сюда, ко мне. Одного.
========== Глава 4 ==========
| Часть 1 |
IV
— Ну как, ты уже не жалеешь, что пришёл? — Моника пила эль и оживлённо оглядывалась по сторонам, ища глазами симпатичного вокалиста, который так некстати исчез со сцены, даже не попрощавшись и не спев на бис.
— Да… — почти не слыша, что она говорит, пробормотал принц.
— Жалко только, что мы слишком долго топтались у входа и пропустили почти всё выступление «Проклятых», — продолжала беззаботно тараторить дриада. — Они прикольно играли, правда? И где, интересно, прячется моя беглянка в шапке?
— Да… — Кси напряжённо вспоминал дьявольский взгляд Чёрного Берета и его почти неуловимую развязную полуулыбку… и вздрогнул, когда кто-то деликатно коснулся его руки.
— Простите, если напугал, — смутился кругленький бармен. — Можно я вас познакомлю кое с кем?
— И меня, и меня! — встряла Моника.
— Нет, только вашего друга, — Колобок быстро вернулся за стойку, подтолкнув Ксавьера следом, и с интересом начал наблюдать за развернувшейся на полу сценой.
Златовлас не успел ничего возразить и даже подумать о протесте, когда увидел лежащего в довольно завлекающей позе парня, красивого, полуобнажённого, с гамбургером в одной руке. Пропавшего вокалиста. Язык просто смущённо отнялся, а бессовестные глаза впились в молнию потёртых джинсов: туда, наверное, был засунут свёрнутый носок… и не один. Должно быть, ради рекламы и уверенного завлечения женщин. Не может же быть там на самом деле такой… комок. Проследив за его остановившимся взглядом, Чёрный Берет довольно улыбнулся, тут же отложил еду в сторону и прошептал, протягивая руки:
— Ложись.
— Куда?! — испуганно и тоже шёпотом спросил Кси.
— На меня, дурачок!
Ксавьер бездумно послушался и через секунду сам оказался лежащим прямёхонько на полу – на месте своего ловкого совратителя. Ангел удобно расположился сверху, зажав его ноги между своими, и произнёс, склонившись к пылающему белому лицу – их разделяла несчастная пара сантиметров:
— Как ты смотришь на стаканчик мартини с оливкой в моём обществе?
— Ну… положительно, — покраснев до самых корней волос, пролепетал Кси.
— А на отдельную комнату, где этот стаканчик будет выпит?
— Тоже положительно, — он совсем растерялся.
— А на постель в этой отдельной комнате, — Ангел сделал паузу, — в которую мы затащим твою подружку, — ещё одна пауза. Златовлас молча смотрел на него, офонарев, но как бы всё равно требуя продолжения. И Чёрный Берет непринуждённо закончил: — …и поимеем её вместе?
— Почему она? И зачем со мной? — Кси всеми силами скрыл огромное удивление. Только мягкие коралловые губы дёрнулись, приоткрываясь в шоке.
— Меня не удовлетворит одна только девка, — без тени смущения пояснил Чёрный Берет, пожирая глазами его губы. — Никакой остроты ощущений. Я всегда делаю это либо с двумя-тремя, либо ещё и с парнем. Я выбираю себе каждый раз новых партнёров, потому что старые… знаешь, они сбегают. Я не могу подобрать никого, кому это нравилось бы так же, как и мне. Я слышал, они потом с содроганием вспоминают о происшедшем, бледнеют при одном упоминании моего имени и больше не показываются в этом баре. Они могли бы распространить обо мне дурную славу, но слишком боятся впоследствии встретиться со мной в тёмной чаще леса. А потому я снова осматриваю зал и просто ищу кого-то нового, кто придётся мне по вкусу.
— А что… все соглашались?
— Да. Сомневались, но соглашались.
— Почему?! — невольно вырвалось у принца.
— Откуда мне знать… — с отсутствующим видом ответил Ангел. Возбуждающе выдохнул. Ксавьер ошеломлённо осознал, что его поразительные синие глаза одновременно светятся невинностью и страшным распутством.
— Ну… хорошо. Зачем ты рассказал мне о?..
— О том, что никому не нравится секс со мной? Хотел предупредить. Вообще-то я никогда так не делаю, если правда хочу завлечь и соблазнить жертву, но… — Чёрный Берет впервые выглядел не таким уж самоуверенным, — почему-то тебя хомутать обычным способом я не могу. Не получается. Не то чтобы мне хотелось говорить тебе только правду, но вдруг… я почувствовал, как надоело постоянно врать и скрываться. Сегодня я хочу тебя и твою дриаду. Ты соглашаешься?
— Я отказываюсь, — тихо, но твёрдо ответил Кси. — Возможно, Моника…
— Нет-нет, твоя дриада без тебя мне неинтересна, — Ангел разжал объятья и поднял его на ноги. — Тем не менее, был рад знакомству. Приятного вечера.
Два растерянных хлопанья ресницами – и Чёрного Берета уже след простыл. Ксавьер осмотрелся по сторонам с невольным сожалением, тут же одёрнул себя:
«Какого хрена я собрался нюни распускать оттого, что избежал лап грязного извращенца?! Радовался бы, что не изнасиловали!» — вытер пару непрошеных слезинок и побрёл к Монике.
— С кем тебя знакомили? — спросила она заплетающимся языком, широко зевая. На столе стояло полдюжины пустых бутылок из-под крепкого эля.
— Да так… с начальником заведения. Он интересовался, нравится ли нам здесь.
— Конечно! — дриада встала слишком резко и покачнулась. — Знаешь, а я хочу по-маленькому, если ты подержишь меня и сам задерёшь платье, я сделаю это для тебя, ты посмотришь…
— Ты пьяна, — сердито оборвал принц. — Идём отсюда!
— Нет, я хочу ещё выпить!
Ксавьер силой закинул её себе на плечо и вынес из «Отравленного яблока». Из тьмы одного из складских помещений, мимо которых проходил принц, возникли сверкающие синие глаза и поплыли следом.
Моника колотила Кси ногами и руками, громко визжа:
— Отпусти меня немедленно! Отпусти, я сказала! Я не хочу уходить, мне здесь весело! Мои трусики остались на сцене, я бросила их тому красавчику, я хочу к нему, я хочу его, пусти, я сказала, мне надо обратно в бар!
— Уймись, дурёха! — покинув бар через дупло с железной дверью, Златовлас быстро шёл по широкой тропе к дому Голубой Шапочки, правда, пока ещё не знал об этом. — Я тебя снотворным напичкаю, если сейчас же, придя домой, не успокоишься! И по морде врежу, если словами не доходит!
— Пусти, пусти меня! — дриада ещё раз изо всех сил махнула ногой и… попала принцу прямо по селезёнке. Он охнул и повалился наземь, разжимая добычу. Недолго думая, пьяная Моника пнула его ещё раз в живот и легче ветра помчала обратно в бар.
Однако, пробежав на не слишком послушных конечностях метров двадцать, девушка вскрикнула и упала в траву. Ангел, сделавший ей подножку, вышел из тени деревьев, подхватил бездыханную Монику на руки и быстрым шагом направился догонять Ксавьера.
*
— Чтоб им провалиться в ад, этим твердолобым древесным шлюхам! — Кси смачно сплюнул на мухомор, потёр пострадавший живот, болезненно охнул, но поднялся на ноги. — Знать бы ещё, куда меня занесло… и в какой стороне мой замок? Впереди или сзади? Хоть бы старина Торм накурился винограда и лес маленько поджёг. Я бы по столбу дыма определил. Эх…
Он выбрал направление наугад и пошёл по тропе дальше. Через какое-то время он вышел на западную опушку леса и увидел симпатичный белый домик под красной крышей, окружённый садиком. Разглядел все хорошо, потому что вокруг горели фонари. В нерешительности озираясь и не зная, что ему делать, принц не заметил, как мимо промелькнула гибкая чёрная тень, запихнувшая спящую дриаду в молодое кленовое деревце и быстрыми перебежками между стволами в саду юркнувшая в дом через окно. Наконец, набравшись храбрости, Кси пересёк живую изгородь, подошёл к домику и постучался в деревянную дверь.
Ждать пришлось недолго: из дома послышался заспанный голос:
— Иду, иду, только оденусь… — дверь отворила Катрина в наспех накинутом купальном халате. — Приветствую. Вы сбились с дороги?
— Да. Вы не могли бы пустить меня переночевать?
— Это дом Голубой Шапочки. Здесь рады любому путнику. Добро пожаловать.
— Спасибо, — страшно заинтригованный («Я попал в дом загадочной лесбиянки с гитарой!») и почему-то обрадованный, Кси переступил порог. — Можно попросить кружечку воды?
— Конечно! — Катрина налила из ведёрка молока в чашку и подала ему. — Ваше высочество, вы ведь больше любите молоко?
— Что?! — он чуть не выронил чашку.
— Принц Златовлас или я ошиблась?
— Нет… не ошиблись, — пробормотал Ксавьер, глядя на неё широко открытыми глазами. — Откуда вы знаете?
— Слышала от соседей, Гензеля и Гретель, что вы живёте в замке на другом конце леса, под охраной нашего старого друга, дракона Торма Сламбера.
— Да, всё верно. Я польщён. А теперь, если можно, я хотел бы…
— Вздремнуть, я знаю, — Кэт замялась. — Дело в том, что у нас очень мало места и нет лишних кроватей, а точнее… после смерти мужа я отдала нашу единственную постель дочери, а сама сплю на соломенном тюфяке. Если только вы согласны прилечь во дворе… я тогда вынесла бы вам матрас и одеяло. В противном случае мне надо разбудить Голубую Шапочку и спросить, приютит ли она вас. Места больше нигде нет, дочь занимает самую большую комнату. Девочка она высоконравственная, и я верю в скромность вашего высочества, а потому заранее предлагаю уснуть у неё. Возьмите одеяло, она что-нибудь придумает с матрасом.