– Иззи, не надо. Только не слезы, слышишь меня? – раздраженно вздохнув, запричитал архангел. – О Господи!
Проворно соскочив со своего коня, он несмело подошел ко мне, глядя прямо в глаза. Заметив такую реакцию на мой плач, я лишь сильнее разревелась, то и дело всхлипывая. Обреченно вздохнув, Габриэль притянул меня к себе, обнимая за плечи.
– Ну-ну, только не нужно плакать, девочка моя. Все хорошо, я не злюсь на тебя, правда, – зашептал он, ласково поглаживая меня по волосам, в которых запутались хлопья белого пушистого снега.
– Прости меня, я веду себя, как неблагодарная тварь. Ты столько всего делаешь ради меня, превращаешь каждый день в настоящую сказку, а я постоянно закатываю истерики и ворочу нос. Гейб, прости, пожалуйста, – тихонько проговорила я, крепче прижимаясь к мужчине и утыкаясь носом ему в плечо, из-за чего слова слышались довольно неразборчиво.
– Ну хватит разводить влажность, Иззи. Я не переношу женские слезы, так что успокаивайся, все в полном порядке, – продолжал приводить меня в чувство архангел, лишь крепче прижимая к себе.
– Ты точно больше не злишься на меня? – шмыгнула носом я, поднимая полные слез глаза. От мороза их щипало, из-за чего мне приходилось часто моргать, по-детски хлопая ресницами.
– Точно-точно, – утешил меня Габриэль, взяв мое лицо в ладони. От такой близости я почувствовала привычный жар в области щек и мысленно трижды прокляла тонкую кожу, на которой постоянно проявляется столь ненавистный румянец. – Идем домой, Изабелл, ты совсем замерзла, – проговорил мужчина, коснувшись моего носа, который, казалось, вот-вот покроется ледяной коркой.
Молча кивнув, я отвернулась, стараясь сдержать победную улыбку. Да уж, все-таки драматический кружок в старшей школе принес свои плоды: хоть Голливуд мне и не светит, но вовремя расплакаться я могу. Вот она, женская сила – слезы берут не только земных мужчин, но и довольно умудренных тысячелетним опытом архангелов.
Бережно проведя ладонью по моей щеке, Габриэль едва ощутимо прикоснулся пальцами к моему лбу, свободной рукой крепко держа за плечо.
Как только зрение пришло в норму и исчезли блики, постоянно возникающие после вспышки света, я увидела нечто, что заставило меня открыть рот, пытаясь выдавить из себя хоть слово, но эти попытки не увенчались успехом из-за нарастающего ощущения гнетущей безысходности. Квартира напоминала поле битвы спартанцев и инопланетян, которую явно разруливал Доктор, никогда не заботящийся о сохранности предметов интерьера: под аккомпанемент размеренного стука капель воды о плиточное покрытие я любовалась любимым старым диванчиком, обивка которого теперь напоминала бахрому, осколками рамочек с фотографиями, некогда висящих на стене гостиной, и огромным сырым пятном на потолке, которое лишний раз свидетельствовало о небрежности и безответственности молодой парочки, живущей этажом выше. Видимо, им надоело измываться над многострадальной кроватью, что и послужило перемещением дислокации их постоянных игрищ в ванную. Даже непонятно, какое чувство доминировало во мне в тот момент – раздражение из-за порчи имущества или же банальная зависть.
– Можешь натравить на меня небесный Гринпис, но это животное сейчас поменяет свое агрегатное состояние на прожаренное, – прошипела я, свирепо глядя на котенка, невинно разглядывающего меня, возлегая на горке конфетти, старательно сделанного из моих любимых обоев.
– Милая, не кипятись, – мягко улыбаясь, начал Гейб, успокаивающе притянув меня к себе за талию. И фраза, и фамильярное движение окончательно сорвали предохранители моей нервной системы, и теперь я была на самой грани психоза.
– Моя квартира похожа на руины Древнего Рима, а ты просишь не кипятиться? – наигранно спокойно спросила я, медленно поворачивая голову в сторону архангела. – Конечно, я не должна кипятиться, ведь это маленькое чудовище всего лишь превратило мой уютный островок Эдема в настоящее Чистилище, а эти помешанные на сексе ироды еще и добавили немного свежести в интерьер. Действительно, я должна быть благодарна судьбе за этот щедрый подарок!
Прошептав «истеричка», Габриэль чмокнул меня в нос и резко сдвинул шапку вниз, закрывая мне весь обзор, за что и получил меткий подзатыльник в нос.
– Лично я не понимаю твоего настроения. Ну испоганили тебе этот допотопный ремонт, что ж теперь, вешаться что ли? – начал проповедовать мужчина с видом настоящего гуру дизайна, – За чем ты собираешься скучать? За диваном, который наверняка старше меня, или за люстрой а-ля Техасское ранчо девятнадцатого века?
– А с люстрой-то что? – испуганно спросила я, поднимая округлившиеся глаза на потолок. Ну да, со светильником все было в порядке, жаль, что явно не в моей квартире, – Куда ты ее транспортировал, чертов грузчик?!
– Ей уже давно пора на покой, Изабелл, – примирительно сказал Гейб, словно невзначай пятясь назад. Разумно с его стороны, учитывая мое состояние.
– Господи, – прошептала я, закрывая лицо ладонями, – за что мне это наказание? – застыв в такой позе на несколько минут, я впала в тяжкие думы о своей не менее тяжкой судьбе, но потом все же вернулась в реальность и спросила у мужчины, не отрывая рук от лица:
– И что ты собираешься делать как человек с нездоровым оптимизмом?
– Как «что»? Ремонт!
– Ты что, рехнулся? – обалдевшим голосом спросила я, округлившимися глазами глядя на мужчину. Перспектива стать маляром-штукатуром меня не очень вдохновляла, тем более сейчас, сразу после выматывающей конной прогулки. – А ты случайно не можешь просто щелкнуть пальцами, станцевать ритуальный танец или прочитать заклинание, чтобы все само отремонтировалось?
– Случайно не могу, – убил мою последнюю надежду Габриэль, категорично качнув головой, – Поверь, Изабелл, гордость за выполненную работу перевесит твою лень и брезгливость.
Шумно вздохнув, я закатила глаза, но звук щелчка заставил меня вновь взглянуть на комнату. Отлично, ни любимой кушетки, ни книжных шкафов, ни любого другого предмета интерьера больше не наблюдалось.
– Верни все на место!
– Нет, ты получишь новую мебель, но только тогда, когда мы заменим твои жуткие обои и побелим потолок. Кстати, тебе идет рабочая форма, ты похожа на развратную дочку фермера, – ухмыльнулся архангел, нагло разглядывая мои ноги. Опустив глаза, я увидела, что теперь на мне красовались темно-красная футболка и короткий джинсовый комбинезон.
– Если ты там мечтаешь о страстной колхознице и романтичных ночах в стоге сена, то придется тебя немного обломать. Я тебя скорее трактором перееду, – огрызнулась я, пытаясь опустить шорты хоть немного ниже, чтобы не выглядеть девушкой с разворота «Плейбоя».
Через полчаса безуспешных просьб просто воспользоваться очень полезными в этот момент способностями Габриэль, в очередной раз отмахнувшись от меня, увлеченно бегал по моему дому со стремянкой в руках.
– Если ты сейчас же не перестанешь мельтешить перед глазами, я отломаю все эти чертовы металлические ступеньки и каждую засуну в разные отверстия твоего неимоверно непоседливого тела. Может, по пути еще и шило там найду, – угрожающе шипела я на мужчину, у которого уже выработался иммунитет к любым моим словам о том, что я собираюсь что-то оторвать, выкрутить или засунуть.
– Солнышко, подай, пожалуйста, шпатель, – немного улыбнувшись, сказал Гейб, взгромоздившийся на стремянку посреди комнаты. Я автоматически протянула шпатель, которым мужчина сразу же принялся отскребать старый слой побелки на потолке, и только потом возмутилась, прокрутив в голове только что услышанную фразу еще раз.
– «Солнышко»? Нет, ну серьезно? Я тебе что, блондинистая старшеклассница из группы поддержки, которой ты пообещал дизайнерское платье на выпускной?!
– Ого, кажется, у кого-то куча комплексов, навязанных подружками-феминистками, и явные проблемы со старшей школой, – присвистнул архангел, лукаво глядя на меня, из-за чего я в семьдесят третий раз за день покраснела. Психотерапевт чертов.
Следующие несколько часов мы только и делали, что скребли, шпаклевали и выметали тонны пыли. Габриэль продолжал безостановочно подшучивать надо мной, а я в отместку кидалась комками оторванных обоев, смеясь над его наигранной обидой. К счастью, напряженная скандальная атмосфера рассеялась, и я даже почти не смущалась, когда пришлось залезть ему на плечи, чтобы выкрасить стены у самого потолка без использования лестницы.
– Иззи, почему ты меня боишься? – внезапно спросил архангел. От неожиданности я немного пошатнулась, и ему пришлось удержать меня за колени, помогая сохранить равновесие.
– Я не… Не боюсь тебя, – запнувшись, сказала я, продолжая усердно возить валиком по стене. Сочная ярко-желтая краска, заменившая посеревшие от времени темно-бежевые обои, уже не поднимала мне настроение, как это было пару минут назад.
– Не правда.
– Правда. Я боюсь не тебя, а твоих чувств ко мне. Разве это нормально для архангела? – погрустневшим тоном задала я вопрос, который мучил меня довольно долгое время. Слишком много странностей и несостыковок, чтобы просто закрыть на них глаза.
– Может, и не совсем нормально, но хотя бы логично, если учитывать, что этот архангел спустился на землю только из-за любви к людям. Если быть до конца честным, то ты не первая девушка, которая меня заинтересовала настолько, что дошло хотя бы до личного знакомства.
Сказать, что мне хотелось разбить о его голову вазу – ничего не сказать. Но приходилось терпеть, чтобы не доставить мужчине такого удовольствия, как лицезрение моей дикой ревности. Тем временем он продолжил:
– Но все же ты единственная, кто остался рядом, даже узнав правду обо мне. Я почти никому не говорил об этом, но даже эти «избранные» сбегали в ужасе. Только ты приняла меня таким, какой я есть. И это действительно очень важно для меня, Изабелл, – серьезным тоном произнес Габриэль, забирая из моих рук валик. Буквально через несколько мгновений вся серьезность бесследно испарилась, и архангел снова превратился в беспечного балабола. – Хорошая работа, Иззи. Если с журналистикой не срастется, ты вполне можешь устроиться маляром.
– Вот надо тебе момент испортить, гад! – улыбнувшись, я легонько толкнула его в плечо. – И да, кто-то обещал мне мебель.
– Как пожелаешь, сладкая, – увернувшись от подзатыльника, почти полученный за опостылевшее мне обращение «сладкая», мужчина щелкнул пальцами, после чего, как по волшебству, в гостиной появился огромный диван, обитый белой кожей, массивные кресла и деревянные книжные шкафы, заполненные под завязку.
– Красотища какая, – только и смогла прошептать я, восхищенно разглядывая комнату. Затем, привстав на носочки, чмокнула архангела в щеку, довольно протянув «спасибо».
– Да не за что, принцесса, – улыбнувшись, ответил тот.
– Подожди, а кот-то где?! – в момент вернулась я на землю из заоблачной страны счастья и радуги. – Мебель ты транспортировал черт знает куда, а Рикки у нас тоже канул в небытие?
– Хорошо, давай искать твоего кота, – чертыхнувшись, недовольно ответил Гейб, которому совсем не понравилось то, что я уже отскочила от него на несколько метров назад и явно не собиралась обнимать его снова, – Обыщи ванную и кухню, а я посмотрю на лоджии и в спальне.
Согласно кивнув, я опрометью бросилась в другую комнату. Честно говоря, я не особо переживала о судьбе пушистого питомца, ведь лично наблюдала, как он в темпе вальса ретировался в сторону ванной комнаты, как только начала исчезать мебель. Куда важнее было незамедлительно найти достойную причину, чтобы отлипнуть от Габриэля и спокойно попроклинать себя за излишнюю эмоциональность в одиночестве.
Отпихнув ногой Рикки, который радостно вылез мне на встречу из душевой кабинки, где уже свил себе гнездышко из ошметков туалетной бумаги и полотенец, я включила в раковине ледяную воду, чтобы с ее помощью прийти в себя.
– Просто держи себя в руках и пореже вешайся ему на шею, поняла? – приглушенным голосом проговорила я своему отражению. Тяжело вздохнув, я все же решила вернуться к Гейбу, дабы мое отсутствие не показалось ему странным.
– Я нашла этого гаденыша, в ванной прятался. Так что, может, кофе выпьем в честь окончания трудовых будней? – спросила я, заглядывая сквозь дверной проем в спальню. Габриэль резко обернулся на мой голос, от неожиданности чуть не выронив из рук увесистую папку с бумагами.
– Ты прости, я тут случайно наткнулся на эту коробку под твоей кроватью, – смущенно проговорил мужчина, качнув головой в сторону стоящей на полу картонной коробки с аккуратно выведенными инициалами «И. В.». Слегка нахмурившись, я зашла в комнату и ответила, потирая переносицу:
– Да ничего, все нормально. Это всего лишь хлам, который рука не поднимается отправить на помойку.
Ложь. Чистой воды ложь, и это было понятно даже по дрогнувшему голосу и показной небрежности. Эта коробка – совсем не хлам, а настоящее хранилище всех моих воспоминаний, начиная любимым плюшевым жирафом и заканчивая многочисленными дневниками, которые я вела в старших классах и колледже. Пятилетний Лисенок, старшеклассница Иззи, студентка Изабелл – воспоминания о каждой из них жили в пределах этого куска картона под кроватью, медленно покрываясь толстенным слоем пыли. Пару раз в год, в особо дождливый и меланхоличный выходной, я наливала себе бокал вина и перечитывала старые дневники, сидя на полу и роняя несколько слезинок из-за груза воспоминаний. Все – первая влюбленность в парня из школьного оркестра, постановка «Макбет», первые пробы пера в маленьких рассказиках, флирт с капитаном футбольной команды на танцах – всем этим исписаны пожелтевшие страницы блокнотов в твердом переплете.
– Я тут пролистал немного, надеюсь, ты не против, – отрешенно произнес Гейб, увлеченно копаясь в бумагах. Приглядевшись, я наконец поняла, что за папку он держит в руках.
– Ты нашел черновики моей неизданной книги…
– Да. И если честно, мне понравилось. Конечно, мировым бестселлером это не станет, но на тысяч сорок-шестьдесят экземпляров ты вполне могла бы рассчитывать, – заявил мой собеседник, задумчиво прищуриваясь.
– Не нужно мне льстить, хорошо? – погрустневшим голосом попросила я, забирая папку, – Мне ясно дали понять, что это никому не нужно, и на большее, чем пару захудалых статеек в месяц, я не гожусь.
– Годишься, еще как годишься, – начал возмущаться архангел, бегая следом по комнате, пока я резвым шагом направлялась к камину с кипой бумаг наперевес. Может, раньше мой труд и казался гениальным и шедевральным, но сейчас внутри лишь закипал стыд за свою слепую уверенность в себе. – Именно это я и пытаюсь тебе доказать уже который день, вот только ты, Иззи, упрямо игнорируешь мои наставления.
– Правы, они все чертовски правы, Гейб! Эта писанина ни на что не годится, может только собирать пыль под моей кроватью. И я, я сама такой же пылесборник, без которого только легче станет, – озлобленно кричала я, подбежав к камину.
– Изабелл, ты не посмеешь, – резко остановившись, упавшим голосом сказал Габриэль, видя в моих глазах искорки полной решимости.
– Посмею. От ненужных вещей нужно избавляться, как и от ненужных людей, – прошипела я, бросая рукопись в камин. Повернувшись, я ожидала увидеть бумагу, медленно сгорающую в трепещущем красно-желтом пламени, но передо мной лишь была горсть золы и почерневшие угли, на которых возвышалась стопка листов, с которой я так давно носилась по издательствам Бостона. Непонимающе глядя на нее, я удивленно захлопала ресницами, но для разгадки этого феномена исчезающего огня стоило всего лишь взглянуть на довольно улыбающегося Габриэля, который прижимал к себе папку и медленно пятился к двери.
– Стой на месте! – злобно прорычала я, медленно поворачивая голову к небожителю, который отчаянно мухлевал с помощью своей силы.
– Если я остановлюсь, ты и рукопись испоганишь, и меня ударишь. Так что нет, злюка! – ехидно ухмыльнувшись, он рванул прочь из комнаты. Окончательно выйдя из себя, я бросилась в погоню к кухне.