- Вот. Миска каши от Трех Медведей! – сказал он, грохнув ее на стол.
Гармони посмотрела на нее и вздохнула:
- Она из кухни. Почему ты всё время жульничаешь, Толли?
- Потому что он тратит время впустую, носясь по нитям и пытаясь помешать остальным! – сказал Джеймс. – Думаю, ему нельзя позволять играть.
- Да, да! – воскликнули почти все остальные. – Он настоящий паразит!
- Посмотрим, - успокаивающе произнесла Гармони. – Все – домой к шкафу, для награждения.
Когда они толпой двинулись к дому, где к ним присоединилась пристыженная Сара, Гэлли прошептала Трою:
- Почему она позволяет Толли выходить сухим из воды?
Трой скорчил гримасу:
- Потому что он вполне способен рассказать своему отцу – Меркеру, – а Меркер немедленно расскажет дяде Юлиону. Это шантаж, на самом деле.
Шкаф с трофеями находился в маленькой комнате, отделенной от гостиной. Хотя гостиная была уже сухой и отполированной, никто пока не добрался до маленькой комнаты. На ее мокром и грязном полу стоял высокий застекленный шкаф, который Гармони открыла специальным ключом из пакета. Внутри на грязных полках лежали маленькие груды крошечных предметов: целая стопка стеклянных туфелек в дюйм длиной, почти гнездо кудрявых седых волос, шесть миниатюрных ламп Алладина, пучок крошечных ярких перьев, гроздь маленьких бутылочек и множество других вещей. Гармони церемонно положила новые предметы рядом со старыми, маленькими, по сравнению с которыми они казались громадными. Последней она положила добытую Троем большую светящуюся чешуйку дракона – рядом с уже находившимися там тремя крошечными. Затем она заперла шкаф и повернулась, чтобы вложить пластиковое яблоко в руки Гэлли.
- Вот, - сказала она. – Я отдаю приз Гэлли, потому что она была очень храброй, решившись пойти. Хорошо, Трой?
- Прекрасно, - как всегда спокойно ответил Трой. – Я всё равно уже сто раз выигрывал.
Глава 7
Следующие несколько дней Гэлли веселилась больше, чем за всю предыдущую жизнь. Как только тетушки закончили высушивать и отмывать дом, а кузен Меркер смог поставить стремянки и начать перекраску, Трой объяснил правила пряток и других комнатных игр. Вместе с кузенами Гэлли с криком носилась по комнатам и коридорам так, словно занималась этим всю жизнь. Она много ела. Вместе со всеми она в колонне автомобилей ездила на пляж, где от моря у нее перехватило дыхание – сначала из-за его простора и мощи, а потом снова – когда Трой с Гармони пытались научить ее плавать и накатила гигантская волна, накрыв всех троих.
- Она порозовела и поправилась, правда? – заметила красавица тетя Алиса тете Мэй, когда, растянувшись на полотенцах, они наблюдали за детьми.
И тетя Мэй с гордостью согласилась, чувствуя личную заслугу в происшедших с Гэлли переменах.
За исключением этого дня, проведенного на море, дети занимались игрой каждое утро, и вскоре Гэлли начала чувствовать себя ветераном мифосферы. Гармони всегда настаивала, чтобы Гэлли для надежности ходила с Троем, но Гэлли ничего не имела против, даже когда Толли скандировал:
- Младенец, младенец! Ее надо держать за ручку!
- Не обращай внимания, - сказала Гармони. – Он поганец.
- Знаю, - ответила Гэлли. – Гармони, почему ты всегда управляешь игрой? Разве тебе никогда не хочется сыграть самой?
На лице Гармони появилось мечтательно-довольное выражение.
- Ну, - ответила она, - во-первых, я единственная, кто способен управлять ею. А во-вторых, когда я была маленькой, я исходила всю мифосферу, пока моя мать не поймала меня на этом и не пригрозила рассказать дяде Юлиону.
- И теперь ты не рискуешь пойти? – встревоженно спросила Гэлли, вспомнив, как злилась бабушка.
Гармони засмеялась:
- Не беспокойся. Я по-прежнему часто туда хожу – в основном, когда уезжаю в Музыкальный колледж, чтобы не навлечь неприятности на маму, - она взяла стопку меток и обвела взглядом выгон, на котором все ждали начала игры. – Куда делся Трой?
Трой появился как раз в тот момент, когда Гармони это спросила, и сообщил:
- Меркер собирается закончить покраску сегодня.
Гэлли удивилась. Она уже так привыкла видеть, как кузен Меркер, стоя на стремянке, красит запятнанные водой потолки, что это начало казаться чуть ли не его профессией. А учитывая количество нуждавшихся в покраске потолков, любой решил бы, что кузен Меркер проведет на стремянках по меньшей мере весь следующий год.
Гармони задумчиво опустила взгляд на карточный стол, на котором стояли часы и лежала стопка карточек.
- В таком случае, полагаю, это наша последняя игра, - сказала она.
Все застонали.
Гармони только пристально и многозначительно посмотрела на Толли:
- Не так ли, Толли?
Толли шаркнул кроссовками по притоптанной траве.
- Я всё рассказал ему об игре. Он собирается позвонить дяде Юлиону, как только закончит, - признался он.
- Ты, мелкий ябеда, - произнесла Гармони опасно добрым веселым тоном. – Надеюсь, ты понимаешь, что испортил веселье и себе тоже?
- Это ее вина, - указал он на Гэлли. – Она не должна была играть.
Гармони сердито отбросила назад волосы:
- Никто из нас не должен был играть. Как ты не понимаешь, глупый маленький поганец? Нет, ты не понимаешь. Ладно, все. Поскольку это наша последняя игра, мы немного ее разнообразим. Каждый берет свою метку и устанавливает, где хочет. Это радикально изменит нити, которыми вы пользуетесь. А потом возвращайтесь, чтобы получить карточку, - она веером разложила метки на столе, а потом взяла карточки и перетасовала их, по-прежнему в упор глядя на Толли. – Если бы я не знала, что ты будешь жульничать, - сказала она, когда Гэлли взяла свою метку и отошла к Трою, чтобы установить ее, - я бы сделала так, чтобы ты получил Трясину Отчаяния или пещеру Полифема, Толли. Великан-людоед Полифем – именно то, чего ты заслуживаешь.
Толли ухмыльнулся. Он установил свою метку прямо рядом с карточным столом и протянул руку за карточкой. Гармони с сахарной улыбкой подала ее ему.
- Вот, дорогой Толли. Добудь яйцо птицы рух. Надеюсь, она тебя придушит. И предупреждаю – если ты принесешь мне страусиное яйцо из кабинета тети Мэй, я не посмотрю на мои обещания Меркеру и отшлепаю тебя.
Она раздала карточки всем остальным. Судя по выражениям их лиц, инструкции на карточках не были обычными. Люси сильно побледнела, когда прочитала свою.
- Я боюсь ведьм! – прошептала она Джеймсу.
- Не повезло, - без всякого сочувствия ответил Джеймс. – Тебе еще хорошо – мне надо пробраться сквозь гигантскую грязную терновую изгородь, и я даже не знаю, как веретено выглядит! Что будет, если я разбужу Спящую Красавицу? – спросил он Гармони.
- Конечно, женишься на ней и будешь жить долго и счастливо, Джеймс, милый, - ответила она, протягивая карточку Гэлли. – Попробуй найти здесь положительную сторону: если это случится, ты будешь в безопасности от дяди Юлиона.
Гармони явно всерьез разозлилась. Когда они вернулись к своим меткам, Трой нервно спросил:
- Чего она хочет от нас?
Гэлли посмотрела на карточку: «ДОБЫТЬ ЗОЛОТОЕ ЯБЛОКО ИЗ САДА ГЕСПЕРИД». Хотя карточка выглядела такой же старой и потрепанной, как любая другая, Трой, когда Гэлли ее показала, сказал:
- Никогда прежде такую не видел! Но, вроде, не особенно страшно. В последний раз, когда она так разозлилась, мне пришлось отправиться на Меркурий и привести ей сумасшедшего робота. А в предыдущий раз – вытащить из камня меч Артура. Мало того, что я не смог его вытянуть, так еще пришел Артур и ударил меня за то, что я пытался его украсть. А еще раньше… А, ладно, забудь. Пошли.
Позади них начали позвякивать часы. На этот раз они играли «Над радугой», что заставило Гэлли рассмеяться, поскольку песня показалась ей как нельзя более правильной. Она последовала за Троем к низу выгона, где маленькая калитка вела в сад. И это тоже показалось ей как нельзя более правильным.
Но в следующее мгновение Гэлли задумалась, действительно ли это правильно. Трой толкнул калитку, открывая ее, и вошел под сень ветвистых яблонь. Гэлли зашла следом раньше, чем калитка успела захлопнуться, но, когда она оказалась в саду, Троя нигде не было видно. Поскольку там в высокой траве была протоптана четкая дорожка, Гэлли пошла по ней, за каждым следующим деревом ожидая увидеть впереди Троя. Вместо этого она пришла к еще одному забору с калиткой, которая выходила в просторное поле. Троя она нигде не видела. Зато вдалеке ехал человек на тракторе – или, может, на экскаваторе, – поднимаясь по крутому склону. Гэлли направилась к нему спросить, не видел ли он проходившего мимо Троя.
С экскаватором – или трактором – похоже, что-то было не в порядке. Он немного поднялся по холму, а потом его мотор заглох, и он скатился обратно вниз. Гэлли видела, как мужчина скачет вокруг, пытаясь затормозить машину и снова завести мотор. Вскоре она уже могла слышать, как он ругается. Но прежде чем она приблизилась достаточно, чтобы разобрать ругательства по-настоящему, примчался Толли и остановился перед ней.
- Ты идешь неправильно! – крикнул он. – Тебе нельзя идти этим путем!
Его голос звучал так, словно он отчаянно хотел, чтобы она поверила ему. Но Гэлли, как и Гармони, была сыта Толли по горло.
- О, убирайся! – велела она. – Иди искать свое яйцо птицы рух и перестань жульничать.
Оттолкнув Толли, она прошла мимо него и зашагала по полю дальше.
Она слышала, как Толли кричит у нее за спиной, но к этому моменту – как странным образом случается в мифосфере – заглохшего экскаватора уже нигде не было. Вместо этого Гэлли обнаружила, что, спотыкаясь, бредет по горной тропе, и камни осыпаются у нее под ногами. Вскоре тропа вышла к каменистому ущелью – голому и бесплодному, за исключением маленьких желтеющих кустов, пахнувших фаршированной индейкой. По обеим сторонам возвышались отвесные скалы, и нигде ни следа Троя.
Гэлли нерешительно остановилась. Наверное, Толли был прав: она действительно пошла неправильным путем. Но потом она вспомнила, как Толли постоянно пытается всем помешать, и зашагала дальше, поскальзываясь и спотыкаясь о камни.
Слева от нее возвышалась особенно громадная гора очень странной формы. Ее вершину покрывали серые, дымные, всё время меняющиеся облака, но нижняя часть – которую она могла видеть – выглядела практически как пара гигантских каменных ног с чем-то вроде бугра позади. Почему-то этот бугор заставил Гэлли почувствовать себя ужасно неуютно. Торопливо спотыкаясь по ущелью, она не отводила от него взгляда. Вначале он был просто утесом странной формы с плывущими через него, затенявшими его, покрывавшими, а потом снова открывавшими его облаками, но, по мере того как Гэлли продвигалась вперед, он менял форму. Когда она поравнялась с ним, он стал поразительно похож на громадную каменную женщину, присевшую на склоне горы и всматривавшуюся в ущелье. Гэлли была как раз под ней, когда облака вдруг расплылись в стороны от ее каменного носа, на мгновение приоткрывая пронзительные глаза и строгий рот. Гэлли чуть не закричала. Каменное лицо точь-в-точь походило на бабушкино.
- О, небо! – воскликнула Гэлли. – Нет, нет, нет!
Она прикрыла лицо ладонями по бокам и побежала. Ее ноги стучали и скользили по камням, а потом коротко шлепнули по воде. После этого Гэлли оказалась среди деревьев, и ее волосы больно зацепились за веточки. Низко наклонившись, она продолжила бежать, до дрожи боясь, что гигантские каменные ноги затопают за ней следом, чтобы сказать, что ей запрещено здесь находиться и уж точно не с распущенными волосами и в кричащем красном кардигане. В панике Гэлли пробежала сквозь снег, потом – сквозь дождь, и наконец – по обдуваемому ветром морскому берегу, где в ее кроссовки забился песок, из-за чего пришлось замедлиться до быстрого шага. Но она не переставала пытаться бежать, пока не попала в залитое солнцем зеленое место. Там играли на музыкальных инструментах.
Музыка заставила Гэлли почувствовать себя в безопасности – в полной безопасности, поскольку звучала одна из тех мелодий, которые рядом с пабом на теневой стороне улицы играл Скрипка. Наполовину скрытая деревом, Гэлли села на траву, чтобы вытряхнуть песок из обуви и отдышаться, и с большим интересом принялась рассматривать поляну. Там вроде как шло празднество. Стоял бревенчатый стол с бокалами, хлебом и фруктами на нем и большой бурдюк с вином. Три красивые женщины в воздушных платьях сидели перед столом на садовой скамье, играя для старика и еще двух женщин, которые были спиной к Гэлли. Одна из женщин-музыкантов играла на флейте, у той, что в середине, было что-то вроде банджо, а третья отбивала такт чем-то вроде звенящей трещотки. Когда они закончили играть, трое людей за столом захлопали и подняли бокалы. Женщины-музыканты засмеялись.
- Похоже, у нас гость, папа, - сказала флейтистка, указав флейтой на Гэлли.
- Кто? – спросил старик, поворачиваясь.
К изумлению Гэлли, это оказался дедушка – дедушка, одетый в свободную серо-голубую мантию, но всё равно дедушка. И выглядел он куда более веселым, чем обычно бывал в доме на окраине Лондона. Он уставился на Гэлли и расхохотался.
- Что ж, я… Гэлли! – воскликнул он. – Я едва узнал тебя в этой одежде! Иди сюда и познакомься со своими тетушками.
И он протянул к ней руки, чего опять же обычно не делал.
Гэлли медленно встала.
- А бабушка здесь? – осторожно спросила она.
Дедушка покачал головой:
- Нет, нет, она никогда сюда не приходит: слишком вольно и непринужденно для нее – и слишком много странных вещей.
Он продолжал протягивать к ней руки, так что Гэлли подошла и позволила заключить себя в теплые объятия.
- Дочь Меропы, - пояснил дедушка поверх ее головы.
- О, помню! – произнесла женщина, которую Гэлли могла видеть краем левого глаза. На ней было платье гиацинтового синего цвета, а когда она улыбалась, на ее щеках появлялись глубокие ямочки. – Меропа попала в беду из-за того, что вышла замуж за смертного, правильно?
- Так же как и бедняга смертный, - сказал дедушка и развернул Гэлли, пристроив на изгибе левой руки. – Вот эта в синем – твоя тетя Аретуса; в зеленом – твоя тетя Геспера. Та с флейтой – Эгла, а с систром – Гиперефуса. Эрифея у нас играет на струнных. А все вместе они зовутся Гесперидами.
Гэлли по очереди посмотрела на каждую из пяти красивых женщин. Между ними существовало сильное семейное сходство, хотя Аретуса была светловолосой и пухлой, Эрифея – тонкой и темноволосой, а остальные представляли собой разные варианты между этими двумя крайностями. Платья у всех были разных цветов, и все улыбались Гэлли, словно были счастливы познакомиться с ней. «Так много тетушек! – подумала Гэлли. – О, я поняла! Это та другая семья, которую навещает дедушка».
- Теперь у меня девять тетушек! – изумленно произнесла она.
- Ну, на самом деле одиннадцать, - сказал дедушка. – Плеяд – семь, знаешь ли. Должно быть, с двумя ты еще не познакомилась.
- А, да. Есть еще мать Троя и Гармони. Но ни одна из них не сравнится с вами красотой, - сказала она пяти новым тетям.
Они засмеялись. И снова засмеялись, когда дедушка возразил:
- Ну, не знаю! Альциона – настоящая красавица, ты так не считаешь? Даже Майя могла бы быть красавицей, если бы приложила усилия. А Астеропа была бы самой хорошенькой из них, если бы не была такой мышкой. Я люблю всех моих дочерей и восхищаюсь ими, Гэлли, - немного посуровев, он спросил: - А теперь: что ты здесь делаешь? Просто случайно забрела или с какой-то целью?
- Нам тоже интересно, - сказала Геспера – та, что в зеленом.
- С целью, - ответила Гэлли. – Из-за игры Гармони. Я должна принести золотое яблоко из Сада Гесперид. От вас, правильно?
Новые тетушки встревоженно посмотрели друг на друга, а потом на дедушку.
- Это не так просто, как ты думаешь, - сказала Аретуса – та, что в синем. – Мы с радостью дали бы тебе яблоко, если бы это зависело от нас.