В принципе, принимая все это во внимание, можно сказать, что жизнь налаживается. Даже Каллен это признает. Но все же мучается вопросом: а надолго ли?..
Понедельник – день X – приходит вместе с дождем и мокрым снегом. На улице темно, горят фонари, светят в окно с прозрачными капельками фары машин… Эдвард лежит в кровати, на широкой подушке, едва ли не с ненавистью глядя на мигающий будильник. На цифры на нем, намекающие, что пора вставать.
Сегодня мало помогло даже успокоительное – волнение чересчур велико. Каллена в прямом смысле слова бросает в дрожь при мысли заново окунуться в офисную жизнь и увидеть, почувствовать рядом десяток других людей. Коллег. Мужчин.
Проворочавшись всю ночь с боку на бок, он не чувствует себя отдохнувшим. Скорее наоборот.
Хочется послать все к черту, зарыться под одеяло и, крепко сжав руку Беллы, проспать как минимум до полудня…
Но та же рука – маленькая, с красивыми пальчиками – напоминает, почему это невозможно. И ради кого стоит попытаться вырвать острые иглы сомнений из сердца. Все-таки, кто бы и что ни говорил, одна ночь может кардинально поменять жизнь. Расставить все по местам с завидной скоростью, жесткостью и четкостью. Что бы уж наверняка…
Эдвард глубоко вздыхает.
Эдвард расправляет плечи.
- Ммм, - Белла, все-таки потревоженная его движениями, приникает к правому боку. С мягкой сонной улыбкой, не раскрывая глаз, целует в щеку.
От нее пахнет ванилью и свежими простынями. От нее пахнет домом, в который всегда хочется вернуться. Мужчина тут же расслабляется. Неосознанно, но, как оказывается, с большим удовольствием.
- Доброе утро, - говорит он, погладив каштановые волосы возле своего плеча.
Белла, дважды моргнув, немного выгибается и открывает глаза. Сон еще крепко держит их, но забота, просочившаяся наружу, очевидна. И тепло.
- Доброе, - нежно отвечает она.
- Мне пора…
- Уже? – она удивленно оглядывается вокруг, хмурясь от предрассветной темноты комнаты. - Еще рано…
- Половина восьмого, - квадратная цифра с тупыми краями умудряется порезать. Больно.
- Ладно, - Белла нехотя отстраняется назад, на свою половину кровати, и в который раз побуждает Эдварда на борьбу с преступным желанием остаться. Теперь уже сводящим с ума своей несбыточностью.
- Я не хочу уходить, - поддавшись внезапному порыву, едва слышно докладывает он. И тут же на себя злиться.
А вот Белла, несмотря на сонливость, тут же приходит на помощь. Будто специально заготовила фразы для такого развития событий.
- А как же компания? Без своего вице-президента? – улыбается. Даже в сумерках видно, как красиво.
- Компания… - многозначительно протягивает мужчина, но, так и не найдя подходящих и весомых аргументов, замолкает. Оставляет фразу незаконченной.
Девушка расценивает это по-своему. Возвращается на прежнее место. И без стеснения, с любовью, похожей на детскую – самую искреннюю, – занимает всю грудь мужа, крепко-крепко обнимая его. Как того медвежонка, без которого не могла заснуть в пять лет и которого считала самым драгоценным своим сокровищем.
- У тебя все получится, - четко, хоть и мягко проговаривает она, - мы с Талисманом даем слово.
- С Талисманом? – Эдвард удивленно изгибает бровь, укладывая свои ладони поверх спины жены.
- С сероглазиком, - объясняет она. Посмеивается.
И этого – ее смеха, ее поддержки, ее слов, подкрепленных услужливой памятью, щедрой на воспоминания, – оказывается достаточно. Потратив еще минуту, чтобы насладиться приятным моментом, Эдвард откидывает одеяло, поднимаясь с кровати. Оборачивается к жене, с интересом наблюдающей за ним с мягкой подушки. Задумчиво проводит пальцами по заросшему подбородку и щекам. Щурится, хитро блеснув посветлевшими серыми глазами:
- Ты случайно не знаешь, где моя бритва, Изабелла?
Комментарий к Глава 8
До финала осталось меньше двух глав. Ваше мнение о прочитанном как никогда важно.
========== Глава 9. Часть 1. ==========
- Эдвард!
Он широко улыбается, когда видит его в дверях, и поднимается из-за стола, оставляя на деревянной поверхности дорогую ручку цвета платины.
Он идет ему навстречу, позабыв о сообщении на автоответчике, непроверенной почте и не разобранных документах, которые следует сдать к обеду. Пока все это не столь важно.
В его образе ничего не изменилась: та же идеально выглаженная рубашка цвета мокрого асфальта, блестящие запонки и брюки со всеми полагающимися стрелками. От него пахнет приятным мужским парфюмом, намекающим на благосостояние, но неприглаженные соломенные волосы, доходящие почти до плеч, едва ли не взлохмаченные, придают каплю неопрятности. Не сочетаемое сочетаемо в этом человеке. И он это знает.
Кабинет Босса – или же генерального директора, или же Капитана, как когда-то на каждом углу твердила его секретарша – ныне жена – Стелла, – находится на верхнем этаже высокого стеклянного офисного здания. Прозрачный лифт довозит до него за минуту, и столько же требуется, чтобы спуститься. Но по виду, открывающемуся из окон, – здесь они прямоугольные, широкие, практически во всю стену – такого не скажешь.
Сам кабинет выполнен из деревянных темных панелей, ярко контрастирующих со светлым напольным покрытием. Опять же – продуманная несочетаемость, воплощающаяся в идеальный дизайн. Стол большой и деревянный, сделанный на заказ, с круглыми ножками и широкой столешницей. На нем всегда умещается кипа бумаг, сродни архиву, и Элиот говорит, что именно за это и любит его. Боссу нужно много места, и у Босса много обязанностей. Пятачок как у секретарши – не годится.
Возле стола два черных кожаных кресла – для посетителей – и одно офисное, такое же широкое и большое – для самого мистера Паркера. У него удобный подголовник и приятные на ощупь подлокотники.
Эдвард знает пространство так досконально, потому что раньше бывал здесь довольно часто. Впрочем, слава богу, не из-за жалоб и сорванных сроков, а потому, что мистер Паркер меньше чем через год после основания компании принял решение готовить Каллена себе в преемники. Мужчине было чуть за сорок, и иные потешались, с какой большой радости он собирается этим заниматься? И у Элиота всегда был поразительно четкий, точный и не требующий доказательств ответ: «Жизнь не предсказуема».
Сегодня все так же, как и всегда. Сегодня Паркер идет ему навстречу, уже готовясь протянуть для рукопожатия руку, и все так же улыбается своей белозубой улыбкой.
Эдвард стоит в дверях, практически не моргая и наблюдая за боссом, и левой рукой, отведенной за спину, предусмотрительно что есть мочи сжимает принесенную папку с наработками.
- Эдвард! – второй раз повторяет мужчина, оказываясь уже куда ближе. Соприкосновение неизбежно, и Каллен, сколько бы ни хотел отрицать, вынужден это признать. Быстро вдохнув резко кончающийся воздух, он берет себя в руки, надевает на лицо вежливую улыбку с проблесками добродушия и смело, представляя, что рядом Белла, протягивает Элиоту ладонь.
Не вздрагивает и не отшатывается от крепкого рукопожатия. И даже то, что босс похлопывает его по плечу, терпит. Хмыкает, переводя испуг в смущение. Ему это хорошо прежде удавалось.
- С возвращением, мистер Каллен, - если Паркер что-то и замечает, то виду старательно не подает. В его лице ничего не меняется. Эдвард следит за ним с особой тщательностью.
Мужчина учтиво кивает:
- Спасибо, - даже голос не дрожит! Двадцати секунд разговора с Беллой в лифте хватило, чтобы держать себя в узде. Эта девочка творит чудеса, ей богу.
- Проходи, не надо стоять здесь, - Элиот недовольно хмурится, глядя на своего вице-президента, и сам делает шаг назад, - кофе, чай?
Эдвард с недопустимой робостью, за которую долго себя потом корит, отвечает:
- Чай.
И идет следом.
Главное преимущество черного кресла, кто бы и что ни говорил, вовсе не в том, что на мягкой коже приятно сидеть или она создает неизмеримое ощущение дороговизны и уюта. Ни в коем разе. Главное преимущество: замкнутое пространство сзади. А еще то, что кресло не живое.
Элиот, уже сообщивший Кире – своей нынешней помощнице, второй женщине в фирме за всю ее историю – задачу, складывает руки на груди, внимательно глядя на Каллена. Этот взгляд терроризирует, хотя такие мысли, конечно, вряд ли могут прийти в голову этому человеку.
- Я слышал, ты был в больнице? – через пару секунд спрашивает он, видимо, ничего не уловив.
Эдвард громко прочищает горло, поджимая губы. Волну паники, всколыхнувшуюся напоминанием о докторе Сурс, гасит за мгновенье. Не дает вырваться на свободу.
- Да.
- И что?.. – Паркер хмурится, неудовлетворенный ответом. - Все в порядке?
Как после кошмара, настигающего ночами, Эдвард практикуется в односложных ответах:
- Да.
Босс тяжело вздыхает. Хочет что-то сказать, но Кира, появившаяся в кабинете внезапно, перебивает его. Дверь открывается, впуская внутрь хорошенькую девушку с длинными лоснящимися локонами и великолепной модельной улыбкой. Она идет красиво и решительно одновременно. Длинные тонкие каблуки с ожидаемым звуком ударяют по полу. А уж как смотрит на начальника…
- Спасибо, мисс Клин, - подчеркнуто вежливо обращается к ней Паркер. Смотрит только в глаза – никак не ниже. И когда раздосованная невнимательностью, но все еще вдохновленная верой в будущие свершения девушка покидает кабинет, закатывает глаза.
- Наказание какое-то… - бормочет он, забирая с подноса маленькую чашечку со своим крепким турецким напитком, - но какое же кофе она варит!
Эдвард тоже берет чашку. Она больше и, судя по всему, горячее. Чай зеленый, с сахаром. По аромату он узнает традиционный для кофейного аппарата Элиота «Гринфилд».
Первый глоток обжигает. Второй уже проще. А третий – даже вкусно. Одними уголками губ мужчина сам себе улыбается.
Правда, следующая фраза босса рушит все настроение:
- Я правильно сделал, что вызвал тебя на работу, Эдвард?
Чаем Каллен едва не давится.
- Ты неважно выглядишь, - объясняется Элиот, немного нервно постукивая кончиком ручки по столешнице.
Ну вот…
А перед уходом он дважды внимательно и долго смотрел в зеркало: гладковыбритый, с вымытыми волосами, со свежим дыханием, в выглаженной Беллой рубашке и даже с подобием какого-то тепла в глазах. Мужчине показалось, что вид удовлетворительный, едва ли не достойный. Что не слишком заметны отпечатки синевы под глазами и что губы все же розовые… ошибся?
- Если случилось что-то серьезное, - тем временем дополняет Паркер, - ты можешь сказать мне.
И только теперь ситуация проясняется. Эдвард находит смысл в словах и понимает, что Элиот говорит это не просто так. Три года назад у него у самого была обнаружена опухоль. Ее удалили, рецидива не было, но отношение к жизни изменилось. В том числе – чужой.
- Ничего серьезного, - чуточку более успокоенно отвечает мужчина. На лице старается сохранить уверенное выражение.
Его усмешку, на самом деле пронизанную ужасом и принятием собственной лжи, Элиот воспринимает как добрый знак. Почти сразу же расслабляется, хотя какая-то настороженность и остается.
- Ты не просто сотрудник, Эдвард, - уже мягче, уже добрее произносит он, пожимая плечами, - ты мой друг. И если нужна помощь…
- Нет. Это всего лишь простуда, мистер Паркер.
Всего лишь простуда, да. Простая, без осложнений. Всего лишь простуда – капли в нос, лекарство от кашля и хороший долгий сон. А еще бульон с сухариками и теплая улыбка жены, поправляющей одеяло. Да, верно. Простуда. Эдвард и сам уже почти в это верит.
- «Мистер Паркер» я для Киры, - устало поясняет босс, откладывая ручку и краем глаза подмечая новое сообщение, пришедшее на монитор ноутбука, - а для тебя Элиот. Мы уже это обсуждали.
- Наедине…
- Я не верю в призраков, - Паркер усмехается, оглядев пустой кабинет, и Эдвард смеется следом. В этот раз просто потому, что хочет, а не потому, что надо. Какое-то расслабление возвращается. Грань самоконтроля установлена на прежнем уровне. И даже чай как прежде. Как будто ничего не было.
- Спасибо, Элиот, - искренне благодарит мужчина, когда снова воцаряется тишина. И сглатывает, спрятав вздрогнувшие пальцы в синей папке, - я принес…
- Работой я еще успею тебя завалить, - перебивает тот, укладывая очередные наработки к себе на стол, правда, ближе к ноутбуку, чем остальные, - если это действительно была простуда, я просто обязан это сделать.
- Я согласен.
- Я запомню, - обещает босс. Хитро смотрит на него. И поднимается с кресла. - Но для начала вам неплохо бы показать место, где вы теперь будете работать, вице-президент Каллен.
Эдвард встает, оставляя наполовину выпитую кружку с чаем. Эдвард с улыбкой смотрит на Паркера. И второй раз, не дрогнув, принимает его дружеское похлопывание по плечу. Только в этот раз все же стискивает зубы…
*
Жить тяжело, когда нет цели и принципов. Когда все вокруг измеряется лишь материальными ценностями, а любая гадость может быть воплощена в жизнь по наказу тех, кто ими наделяет. Еще сестры Бронте писали, что обещания забываются и нарушаются, а честность и преданность уходят на задний план. И в двадцать первом веке ситуация отнюдь не стала лучше.
Но, благо, не все еще окончательно сдались под напором нахлынувшей волны предательств. Эдвард знает как минимум одного человека, который пойдет за ним и в огонь, и в воду, и в то же время знает того человека, ради которого сделает все это сам.
Когда есть конечная цель, когда есть стремление и желание, найдутся и средства…
Главное знать зачем, а как уже придет само.
И зачем мужчина знает. Сидя здесь, на полу собственной уборной в собственном кабинете, выделенном Элиотом специально для нового вице-президента (чуть меньше, чем личный, но по обстановке – такой же), знает. Сжав пальцами уже практически ровный комок из бумаги, дрожащими губами бормочет имя, ставшее личным Талисманом. Выпивает, выдавливает из него все спасительное, все исцеляющее, что только может найти.
Телефон предусмотрительно оставил снаружи, на столе, за закрытой на блестящий черный замочек дверью. Не посмеет позвонить. Не даст себе лишний раз заставить ее плакать.
И все-таки Паркер прав, жизнь изменчива. Очень изменчива, даже слишком.
До самого обеда, начавшегося традиционно в половину второго, Эдварду казалось, что он справится. Причем не просто «справится», а справится как надо, как положено, как пристало будущему преемнику сей компании.
Его помощник, Леон, славный малый. Он только-только закончил колледж и решил попробовать свои силы на практике. У него черные волосы, симпатичное лицо и стройное телосложение. Этот парень, наверное, единственный мужчина на ближайшие пару лет, который не будет вызывать в Эдварде дрожи и ступора, который не заставит его корчиться от воспоминаний ночами. К тому же, свою работу он, по уверению Элиота, выполняет на «ура».
Прежние коллеги – хорошие знакомые – тоже оказались куда более земными, куда более настоящими и неопасными, чем Эдвард мог себе представить. По возможности он уклонялся от прикосновений и ограничивался улыбками и даже кое-какими дружескими шутками, потому все выглядело не так ужасно. Да, пришлось некоторым пожать руку и потом лишний раз вспомнить Беллу с ее уверениями и теплыми пальчиками; да, пришлось собрать волю в кулак и немного побеседовать наедине со своим первым заместителем, но… все это проще. Все это куда проще, чем казалось.
Было, по крайней мере.
Их фирма закупала зубную пасту у какого-то итальянского предпринимателя, производившего ее в маленьком городке на одном маленьком заводе. И притом он отказывался переносить производство в США, аргументируя это тем, что итальянское качество может быть достигнуто только в Италии. И пока люди Элиота занималась поисками более сговорчивых партнеров в том же регионе, сам он вынужден был принимать условие этого сеньора, потому что покупатели прежде всего покупали пасту за ее вкус и характерный запах – они бы не оценили неравноценной замены.
Так вот, новые партии привозили из далекой Италии на кораблях. Эти корабли разгружались другими компаниями и передавались представителям их фирмы. Грузчикам.