— Сангвини, — задумчиво произнесла Гермиона. — А это не тот самый вампир, который был на вечеринке у профессора Слагх…
— Перси, ты что молчишь? — перебил супругу Мальсибер.
========== Глава 7. “Прогрессивные методы лечения” ==========
«29 декабря 1996 года.
Незадолго до Рождества меня поднял с постели Патронус Альбуса и заставил явиться в кабинет директора. Привычным движением накинув невидимость, я подпер одну из стен.
Очень скоро раздались взволнованные голоса, и в кабинете Альбуса стало очень тесно. Поттер, все Уизли, Минерва. Правда, сначала были только Поттер, Рон Уизли и Минерва. Поттер рассказал про нападение на Артура Уизли.
На вопрос Альбуса, как именно Гарри видел нападение, тот ответил:
— Я был змеей. Я видел ее глазами.
Я задумался. Все-таки Поттер странный тип. Начать с того, что он совершенно не хочет учиться. То есть абсолютно. Ведь прекрасно знает, что ему не последняя роль в этой войне предстоит, и все равно все пускает на самотек. Или на Грейнджер надеется? Не знаю. Не понимаю.
Дальше вообще феноменальность какая-то идет. Например, Хагрид говорит, что Гарри только в этом году увидел фестралов. Я вначале удивился, потом припомнил, что наш Избранный в школу совершенно разными путями прибывал и мог просто не видеть кареты, запряженные этими уникальными существами. Но Хагрид быстро спустил меня с небес на землю, заметив, что первое сентября третьего курса прошло для Поттера без особых катаклизмов, если не брать во внимание нападение дементора в поезде. Пока я пытался, после разговора с Хагридом понять всю глубину близорукости Поттера, я как это обычно бывает рассуждал вслух. Малфой, который естественно слышал мои рассуждения, занимался тем же самым, что-то подсчитывая на пальцах. Только вот ответа так и не находилось. Мне траекторию луча Авады в ту жуткую ночь Хэллоуина 1981 года было просчитать проще, чем понять, почему Поттер, видевший смерть собственной матери и саморучно убивший Квиррелла, не видит фестралов. Даже учитывая то, что Лорда мы вычеркнули из этого списка.
В общем, в тот вечер у нас был взорван мозг, и мы предсказуемо напились.
Теперь еще и это. Каким невероятным образом Поттер умудряется связываться с другими осколками души Лорда?
То, что Нагайна ползает по Отделу, я знаю. Пускай ползает. Ей был выделен коридор, огороженный щитами. И вот сейчас Артур пострадал. А я предупреждал Альбуса. Ничего хорошего из дежурств членов Ордена возле Зала Пророчеств не выйдет.
Пока крестный связывался с Мунго, с Блеком и вообще изображал бурную деятельность, Нагайну из Отдела шуганули, Артура перевязали и оттащили к выходу из Отдела, откуда его и забрал Кингсли. Всю суету в Отделе очень хорошо транслировал передатчик, который я оперативно вставил в ухо и настроил на общую волну.
Сотворив портал, Альбус быстро отправил детей на Гриммо. Я поморщился. Мне так и хотелось ехидно поинтересоваться: а что, метлы уже не котируются? Устроили бы перелет до Лондона. Это же романтика практически.
Когда в кабинете мы с Альбусом остались вдвоем, я скинул невидимость и устроился в своем любимом кресле. Крестный долго разглядывал меня, затем решил нарушить затянувшееся молчание:
— Ты сегодня в состоянии думать и членораздельно разговаривать?
— А ты проверь, — немного агрессивно огрызнулся я.
— Что на тебя нашло? Ты никогда раньше не проявлял такой любви к горячительным напиткам.
— Решил повоспитывать?
— К сожалению, уже поздно этим несомненно благим делом заниматься. Что ты думаешь обо всем этом?
— Что конкретно ты имеешь в виду?
— Гарри. Почему он может связываться с остальными крестражами?
— Понятия не имею. И, если честно, даже не собираюсь понимать.
— А если предположить?
— Предполагай. Я могу только с уверенностью сказать, что Гарри связан с одной частичкой души Лорда. А еще в обоих течет капля крови Салазара, которая не делает их полноценными Темными магами, — я на секунду задумался, вспоминая Малфоя. — Да даже неполноценными Темными магами она их не делает. Хотя, что-то проявляется. Поттер, вон, патронуса может не особенно напрягаясь вызывать. Лорд жалкое подобие зомби поднимать. И оба болтают на парселтанге. Но это все.
— Перед тем как переместиться, Гарри посмотрел мне в глаза, — Альбус задумчиво теребил бороду. — Мне показалось, что ненависть в его взгляде не принадлежит ему. Что это ненависть Тома.
— А может, парнишка наконец понял, что ты ему мозг выполаскиваешь? Знаешь, я бы тоже на его месте слегка обиделся.
— А если Том попытается овладеть Гарри?
— Крестный, это звучит неприлично. Никогда не наблюдал за Лордом склонности к подобным маленьким шалостям.
— Не оттачивай на мне свое остроумие. Ты прекрасно понял, что я имею в виду.
— Ага, понял, — я зевнул. — Он безусловно попытается залезть поглубже в мозг Поттера. Но как попытается, так и отстанет.
— Почему?
— Ты хоть представляешь объем той пустоты, которая царит у Поттера в голове? Лично я бы на месте Лорда испугался, что она меня поглотит.
— Ты обещал позаниматься с Гарри окклюменцией.
— Раз обещал, значит, позанимаюсь, хотя я до сих пор не понимаю смысла сего действа, — я задумался. Конечно, эти занятия не приведут ни к чему хорошему, но я смогу в это время поставить какую-нибудь защиту на разум мальчишки. Я до сих пор уверен, что защищать там особо нечего, но чем Мерлин не шутит. Вдруг Лорд все-таки не побоится и попытается обосноваться в голове Гарри.
— Сев, у меня к тебе еще одна просьба, помоги целителям с Артуром.
— А что, у нас такие бездарные целители, что не справятся с банальным укусом?
— Никто не знает, что за яд у Нагайны.
— Альбус, — я с силой провел рукой по волосам. — Я вообще сомневаюсь, что у Нагайны есть яд. Это анаконда! То, что она является крестражем, может добавлять ей какие-то свойства, но это можно выяснить, только наблюдая за Артуром.
— Том мог поэкспериментировать над ней.
— Вряд ли. Нагайна — единственное живое существо в этом мире, которое вызывает у Лорда чувства, близкие к привязанности. Он не будет измываться над любимицей.
— Он сделал её вместилищем своей души.
— И что? Этим он только подчеркнул ее значимость для себя самого.
— Сев…
— Ладно, я зайду в Мунго и посмотрю, что можно сделать. Ты доволен?
— Когда ты начнешь заниматься с Гарри?
— А, я понял. Ты уже не можешь выпороть меня и поэтому решил загрузить бессмысленной бесполезной работой? Я начну заниматься с Поттером после каникул.
— А…
— А к Артуру я зайду после Рождества, когда все побочные эффекты укуса будут выявлены.
— Я хочу, чтобы ты сам сообщил Гарри о предстоящих занятиях.
— А не слишком ли ты многого хочешь?
— Не слишком.
— Хорошо, я обрадую Поттера. Сделаю ему рождественский подарок, так сказать, — не удержавшись, я хихикнул.
— Чем займешься сейчас?
— Сейчас я вместе с Люциусом отправляюсь к Аберфорду. Мы договорились праздновать Рождество у него.
— Что, прямо сейчас отмечать начнете? — язвительно спросил крестный.
— Прямо сейчас мы будем искать палочку Люциуса на феноменальном заднем дворе «Кабаньей головы». А то он мне уже мозг вынес своим нытьем, что никак не может без нее обойтись, — я поднялся из кресла и, не оглядываясь на крестного, вышел из кабинета.
Феноменальность заднего двора Аберфорда заключалась в том, что там росла крапива. Нет, само по себе это явление не редкость, но не в конце же декабря!
Аберфорд, кстати, совершенно не помнил, как вырастил это чудо. То ли вдохновение нашло, то ли перебрал тогда, но факт остается фактом. Заросли крапивы совершенно не боялись холодов и приятно радовали глаз свежей зеленью на фоне белого снега. Не было этого чуда только на небольшом пяточке, куда свалился Малфой. А вот вокруг… И эта проклятая палочка, скорее всего, именно в крапиву завалилась. Так думали мы, стоя с Люциусом на заднем дворе «Кабаньей головы».
— Ну, и что будем делать? — хмуро спросил я после очередной неудачной попытки магией избавиться от этой гадости. — Почему не действует Акцио?
- Из-за навершия, - неохотно произнес Малфой. – На нем стоят специальные чары.
- И что теперь? Сжечь эту мерлинову крапиву, что ли?
— Я тебе сожгу! Там же палочка где-то. Если крапива сгорит, то и палочке достанется.
— И что делать?
— Дергать руками. Как это действие называется?
— Прополка. Это действие называется прополка. Может, Спраут позовем? — я надеюсь, в моем голосе не было жалобных ноток.
— Не уверен, что мадам Спраут будет помогать Пожирателю выдергивать крапиву, чтобы этот самый Пожиратель нашел свою палочку.
Я согласно кивнул. Постояв еще пару минут, мы переглянулись и принялись за работу. Крапива была на редкость колючая, и очень скоро наши руки покрылись волдырями. И это учитывая то, что мы были в печатках.
Гулко матерясь, мы ползали по заднему двору кабака Аберфорда, но проклятая палочка все никак не находилась.
Руки болели и чесались. Сделав небольшой перерыв, я стащил перчатки. Мои ладони представляли собой жуткое зрелище. Воспалившаяся кожа, покрытая волдырями, напоминающими ожоги. Люциус тем временем рассматривал свои руки. Затем он задумчиво произнес:
— Я понял. Это не крапива. Это какое-то новейшее оружие массового поражения.
Я только кивнул. Самое странное заключалось в том, что моя лоза совершенно не собиралась меня лечить. Видимо, решила, что ожоги крапивы, даже такой странной, имеют лечебный эффект, и решила не вмешиваться, дабы ничего не испортить. Не знаю, какой во всем этом действии был лечебный эффект, а вот воспитательный присутствовал точно. По крайней мере, я запомнил раз и навсегда, что нельзя в пьяном виде доставать палочку и размахивать ею возле открытого окна.
Посидев прямо на снегу, мы снова принялись за свою работу. Когда последний куст крапивы упал к своим изничтоженным собратьям, я встал и уставился на Малфоя.
— Ну? И где палочка?
— Я не знаю, — в голосе Люциуса звучало явное непонимание.
Я шагнул к нему. И намерения были у меня не самые дружелюбные.
— Парни, а что это вы тут делаете? — появившийся Аберфорд спас Малфоя от мучительный смерти. Выглядел старик полностью охреневшим.
— Да вот, решили помочь тебе от сорняков избавиться, — сквозь зубы процедил я.
— А… Вон оно что. Спасибо, конечно, — Аберфорд усмехнулся. — Пойдемте уже в дом, виски скоро замерзнет, а индейка остынет. Кстати, Люциус, это не твое? — и он протянул палочку, украшенную на конце рукоятки головой змеи.
— И где ты ее нашел? — я сунул покалеченные руки в карманы мантии, впервые порадовавшись, что не снял ее, как это делаю обычно, оказываясь за пределами школы.
— На подоконнике лежала. В той комнате, откуда Малфой из окна навернулся, — хихикая, проговорил Дамблдор.
Слов у меня не было, поэтому я только махнул рукой и вошел в трактир.
Это было самое спокойное Рождество из всех, что я помню. Просто трое мужчин, съев индейку, спокойно напивались за дружеским разговором.
На следующее утро я отправился в больницу Святого Мунго. Найдя целителя Сметвика, я принялся выяснять, что происходит с Артуром Уизли.
— Понимаете, мистер…
— Фолт, — хмуро произнес я. Болела голова, виски у Аба был не очень. Ладони зудели. Целебные крапивные ожоги не хотели быстро исчезать. А предстоящий визит к Блеку, дабы вручить Поттеру подарок в виде индивидуальных занятий окклюменцией не добавлял мне радости и благожелательности.
Наверное, поэтому я и не представился. Просто сунул жетон с символикой Отдела: око Гора с взлетающим драконом вместо зрачка дежурному администратору и велел найти лечащего врача Уизли.
Да, у Отдела появился свой символ, точнее, вернулся старый. Появился он сам на жетонах с именами. Как мне сказала статуя Тайны, ей было скучно, вот она и похулиганила слегка. Я только махнул рукой и оставил все как есть.
— Понимаете, мистер Фолт, у мистера Уизли не заживает рана и не прекращает идти кровь. Я провел все возможные исследования, но не могу выявить яд этой змеи, которая укусила мистера Уизли. Дошло до того, что я позволил своему стажеру наложить маггловские швы на рану.
Я просто зубами заскрежетал.
— Целитель Сметвик, а вам никогда не приходило в голову, что если вы не можете обнаружить яд, то его, скорее всего, просто нет?
— Но почему тогда рана не заживает?
Хороший вопрос. Видимо, слюна Нагайны из-за присутствия осколка души Лорда приобрела новые качества, а именно обзавелась ферментами, похожими на гирудин, выделяемый пиявками. Крестражу нужна жертва, чтобы активироваться, вот он и начал заранее заботиться о том, чтобы эта самая жертва в крайнем случае от банальной кровопотери умерла.
Насколько я знаю, антидота у гирудина нет. Но можно как-то воздействовать на другие факторы свертываемости, просто увеличив ее, пока сам фермент не выйдет из организма полностью. А такие зелья у магов есть. Гемофилия не монополия магглов. Разумеется, своими соображениями я делиться с целителем не стал. Просто посоветовал воспользоваться зельями, применяемыми при лечении гемофилии, и в случае отсутствия результата связаться с Отделом.»
— То есть как не было никакого яда? — удивленно подал голос впервые заговоривший Артур.
— А вот так. Артур, а ты что, хотел бы, чтобы Нагайна была ядовитая? Но тогда бы ты здесь не сидел. Тебя бы просто не успели доставить в больницу, — серьезно проговорил Мальсибер.
— Если бы не Гарри…
— То ничего бы не изменилось. Тебя бы так же перевязали и доставили в больницу, — жестко продолжил Рейнард.
— Но если Нагайна не ядовита и профессор прекрасно знал, как лечить раны, нанесенные этой змеей, то что он тогда лечит в Мунго? — Гарри, нахмурившись, смотрел на Мальсибера.
— Какой удивительно точный вопрос. А самое главное, если взять во внимание лозу, то этот вопрос становится просто неприлично большим, — сверкнув глазами, произнес Альбус. — Рей, мальчик мой, ты не мог бы…
— Не мог, — заерзал на своем месте Мальсибер. — Перси, ты что молчишь, будто у тебя вся жизнь впереди? Читай уже.
«Я тянул с визитом на Гриммо до последнего. Когда до конца каникул осталось несколько дней, пришлось отправляться в дом к Блеку.
Прежде чем идти радовать Поттера, я обратился к Альбусу.
— Напиши письмо Блеку.
— Зачем? — удивился крестный.
— Затем, что я не собираюсь полдня доказывать ему, что я не верблюд. И что мне самому в голову не могла придти мысль о занятиях с Поттером окклюменцией.
— Я не понимаю, при чем здесь Сириус.
— А при том. Блек решил полностью исполнить роль крестного отца. И теперь делает вид, что заботится о Гарри.
— Делает вид? Почему ты так говоришь? — в голосе Альбуса прозвучало удивление.
— Крестный, послушай меня, только не перебивай. Если бы Блеку было изначально хоть немного дела до Гарри, он вместо того, чтобы гоняться за Хвостом, хотя бы поинтересовался, а где, собственно, его крестник.
— У него только что погибли друзья, он не контролировал себя.
— Я же просил не перебивать меня, — довольно жестко осадил я Альбуса. — Речь идет о ребенке. О годовалом мальчике, если ты не забыл. Мне тоже приходилось терять друзей. И единственная мысль, которая крутилась у меня в голове в то время, была не кто виноват, а что я скажу их родственникам.
— Ты тоже сорвался после взрыва Отдела.
— Не сравнивай, пожалуйста. Я не думаю, что если бы у меня был хоть один шанс на то, что там кто-то выжил и нуждается в моей помощи, я бросил бы этого пусть даже потенциально выжившего ради удовлетворения своих инстинктов. Но давай вернемся к Блеку. Так вот, он даже не поинтересовался, где ребенок. Блек побежал, никого не поставив в известность, валить Хвоста. А ведь он знал, что никто, даже ты, не в курсе того, что Хранителем являлся Петтигрю. А что он творит сейчас? Вместо того, чтобы хоть как-то поддержать мальчишку, он постоянно сравнивает того с Джеймсом. Это нормально, по-твоему?