— Я вижу знаки отличия на вашей форме, пришедшие. Но у меня вопрос, — качнул головой Рейс, — почему на твоей форме, капитан, те же знаки отличия, что и у твоих людей? Насколько я знаю, они должны быть другими.
— Я глава научной службы и совмещаю эту должность с должностью старшего помощника капитана.
На этих словах застывший безмолвной статуей гонец чуть вздернул голову и уставился на них немигающим взглядом. Впрочем, это же сделал и сам Рейс.
— Ты не капитан? — приподнялась четкая, как нарисованная бровь.
— На предыдущей планете наш капитан был ранен, и пока не может исполнять свои обязанности, — напрягся Спок.
— Ранен? Или убит? — заметный прищур алых глаз заставил всю группу напрячься, а некоторые схватились за коммуникаторы, в надежде, что если станет жарко, их успеют вытащить.
— Многочисленные повреждения внутренних органов, множественные переломы, токсичное отравление, — внес свою лепту в разговор Маккой. — Несмотря на то, что состояние я стабилизировал, угроза жизни все еще сохраняется.
— Тогда какой же ты врач, если не можешь спасти своего капитана? — плеснул ядовитой усмешкой Рейс.
— Если бы Вы видели ту планету, то не насмехались бы! — запальчиво выдал Леонард. — Животные — хищники, насекомые — хищники, растения — и то хищники! И все это ко всему прочему еще и до жо…дохрена ядовитое!
— Вы что, спустились на Кассару? — непритворно удивился Рейс. Настолько, что выпрямился в кресле и снова приподнял брови.
— Кассару? — тихо уточнил Спок. — Планета, имеющая обширный зеленый покров и крайне агрессивную биофлору?
— Ну, да, — безразлично пожал плечами Рейс. — Надо же было тренировать где-то молодняк, вот и пришлось озаботиться созданием подходящего полигона.
— Созданием? — ошарашено в никуда спросил Чехов. — Но тогда все сходится! И вы были правы, коммандер, когда говорили, что один из миров искусственный!
Похоже, Павел, в отличие от остальных пока еще не понял, что что-то пошло не так.
— Какая непосредственность, — хмыкнул Рейс. — Однако, вы так и не ответили на мой вопрос: ваш капитан жив?
— Да, уважаемый Рейс. Но выполнять свои обязанности он физически не в состоянии, — Спок изо всех сил пытался свести проблемы к минимуму.
— Он приходил в сознание? Хотя да, должен был. Я достаточно хорошо знаю возможности вашей медицины и кораблей, — чужак не нуждался в ответе, которого так старательно добивался. — Если вы не дали ему умереть сразу, он уже должен был придти в себя после знакомства с нашими питомцами… А это значит, что несмотря на мое, более, чем ясно высказанное желание, вы его проигнорировали. И тем самым нанесли мне оскорбление, проигнорировав мое приглашение.
— Райссин.
Безмолвная тень сделал два шага, вновь появляясь в поле зрения Рейса.
— Поставьте общую блокировку вокруг планеты и корабля, и доставьте тех, кто ответит своей головой за это оскорбление. А этих… — небрежный взмах рукой в сторону «гостей», — под стражу.
Реакция, натренированная Кирком у своего экипажа, была на высоте. Но не сейчас. Спок и Леонард были последними, кто понял, почему остальные так и не подали сигнал о помощи: они просто физически были не в состоянии это сделать. Рядом замер безмолвной статуей Маккой, сам Спок ощутил на свой разум давление извне, и тут же поставил самые мощные ментальные щиты, какие смог.
Но все, чего он добился — это тень улыбки Рейса. Давление на разум исчезло, будто его и не было, зато отказало тело. Будто со стороны Спок увидел, как поднялась его рука и любопытно ощупала его же собственное ухо. Затем его руки сняли с себя коммуникатор и фазер, небрежно бросив их на пол перед собой. Все попытки перехватить контроль над собой проваливались, будто тонули в вязком киселе. Рядом раздался звонкий перестук — остальные так же избавлялись от оружия и средств связи. Посмотреть, кто что взял, не было никакой возможности: самостоятельно вулканец только дышал.
Раздалось еще несколько хлопков, и через пару секунд в поле зрения появилось еще несколько чужаков. У этих радужка была не такой насыщенной, насколько смог разглядеть коммандер, да и длина волос была куда короче. Один из них остановился рядом с ним, взял за плечо, заставив внутренне содрогнуться от ощущения абсолютно чуждой энергетики, и будто потянул за собой. Миг головокружения, потеря ориентации, и Спок ощутил свободу.
Мгновенно рванувшись в сторону, он увидел, как рядом с ним появляются его спутники. И как врезается в невидимую преграду, кинувшись к одному из стражей Джотто. Замерев, Спок сделал четыре шага вперед, вытянув руки, и ожидаемо наткнулся на невидимую преграду. Ведя по ней рукой, удалось понять, что это сфера, диаметром в четыре шага, и что она обособлена от остальных. Видя его действия, остальные также постарались выяснить детали своих клеток.
Оказалось, что это что-то вроде прозрачной грозди винограда, где каждая «ягода» содержит одного узника, не давая выйти или прикоснуться к соседу, но не мешая разговаривать.
Быстрый внимательный взгляд по сторонам не показал ничего хорошего: их «гроздь» находилась на поляне, окруженная теми же растениями, что и на Планете Смерти, но не проявляющими такой агрессии, как их аналоги. Стражи не было видно, но обольщаться не стоило, учитывая продемонстрированные умения.
Первым плюхнулся на траву Маккой, прислонившись спиной к невидимой стенке.
— Кажется, мы наконец нашли на свои задницы приключение, которое нам дорого аукнется.
— Коммандер, нас что, казнят? — позвал Спока Чехов, глядя на него широко распахнутыми глазами.
Ответить Спок не успел: все с теми же хлопками на поляне появилось еще несколько стражей, которые держали некоторых членов экипажа: Скотти, Кинсера, всю смену Бета и Гамма, заместителей Маккоя и Скотти. По сути, Энтерпрайз была обезглавлена. Практически весь старший офицерский состав был здесь, также, как и уникальные специалисты. За ошибку, допущенную Споком, предстояло расплачиваться другим.
— За ошибку Главы всегда платят его люди, — вновь раздался голос Рейса. — Дело не в том, что я оскорблен до глубины того, что вы называете душой. Дело в том, что если я вас не накажу, меня не поймут мои подданные, а это намного важнее, чем несколько ваших жизней. В час Алого Звона ваша душа покинет тело, и после того, как это случится, те, кто на корабле, смогут забрать ваши тела. После этого ваш корабль сможет покинуть орбиту.
— Но капитан действительно не мог спуститься сам, — сделал последнюю попытку Спок.
— Он не мертв, — последовал тихий ответ. — А значит, оправданий ему нет.
***
Первый час Спок, Леонард и Джотто объясняли новым пленникам причины их положения и последствия. Потом почти час потребовался, чтобы они успокоились. Все были людьми военными, и все знали, какова статистика исчезновений тех, кто уходит в дальний космос. Пока что их всех хранила удача капитана, но так не могло продолжаться вечно. К тому же, они пока что были живы, а значит, шансы еще были.
Две луны сблизились, алый круг зашел за голубую сферу, создав поистине фантасмагорическое зрелище, и двинулся дальше, когда в саду раздался одинокий хлопок.
В саду стоял, чуть склонившись вбок и прижимая локоть к боку, их капитан, которого поддерживал за локоть другой руки сам Рейс. Чуть качнувшись, Кирк с хорошо видимым усилием выпрямился и шагнул вперед, не делая попыток отнять руку у чужака. Несколько шагов до камеры Спока дались Джиму тяжело — в ярком свете двух лун было хорошо видно, насколько он бледен, и как блестит испарина на лбу и возле губ.
Легкое касание кончиками пальцев, и Спок обхватил руками тяжелое и горячее тело. Еще мгновение, и они опять остались одни.
— Джим, ты что, совсем разучился головой думать?! — подскочил к стенке пузыря Боунз. На счастье Джима, все, что он мог, так это размахивать руками и честить Кирка так, как могут себе это позволить только очень близкие друзья.
— Боунз, не ори, — скривил рот в пародии на улыбку Джим. — Я вот, запасся, — и на свет из кармана был извлечен гипошприц.
— Капитан, это… — Спок даже не подвел, а скорее подтащил своего капитана к прозрачной стенке и усадил на землю, предварительно подстелив свой мундир.
— Обезболивающее, — Джим даже не подумал возмутиться, когда коммандер отнял у него шприц и без колебаний употребил его по назначению. Кирк тяжело выдохнул, уже не так напряженно улыбнулся и откинулся на стенку. Рядом с ним сел и вулканец, чем Кирк моментально воспользовался — он просто вытянулся на спине и уложил свою голову на бедра коммандера. Уже открыв рот, Спок его захлопнул: как бы беззаботно не выглядел Кирк, его выдавала рука, все так же прижатая к боку и морщинки на лбу.
— Капитан, что вы сделали? — вулканец слишком хорошо успел изучить своего капитана.
— Знаешь, когда на твоих глазах являются какие-то очень странные создания и утаскивают твой экипаж в неизвестном направлении, это, по меньшей мере, странно. Так что, представь себе, каково было мое изумление, когда я добрался до мостика и выяснил массу интересных деталей. О найденной планете, о чужаках, что способны телепортироваться безо всяких устройств. О том, что эта планета — точная копия предыдущей и так далее. А потом видеть, как твоих лучших офицеров куда-то утащили. Естественно, что я постарался выяснить детали!
— Капитан, получается, что вы спустились сюда сразу за нами? — проявил интерес Чехов из соседнего пузыря.
— Мгм…
— И вы знаете, почему все так? — широкий неопределенный взмах руками уточнил вопрос.
— С какой стороны не посмотри, вывод будет один: нам повезло и не повезло одновременно, что мы подошли к Кардуссу, — после почти минуты тишины серьезно заговорил Кирк. — Я здесь уже несколько часов, и все это время общался со здешним Рейсом, которого зовут Россортан. Рейс — это титул главы всех живущих на этой планете.
— А как все это возможно? Без приборов? И откуда все, что мы видели? И как они смогли сделать ту планету? — на Джима посыпались вопросы, как на самый доступный источник информации.
— Как мне рассказал их Рейс, они — очень старая раса. Древнее вулканцев. Но в отличие от них они не стали делать глупость и отказываться от лучшей части самих себя. Спок прости, но я просто повторяю чужие слова, — Джим извиняюще улыбнулся, глядя на вулканца снизу вверх. — Очень эмоциональные, гордые и умные. Вместо того, чтобы развивать технологии, как люди и почти все остальные расы, они развивали способности. Так что создать планету, на которой одновременно можно выплескивать агрессию, тренировать молодняк и отсеивать всех слабых, для них не проблема. Так же, как включать режим невидимости своей планеты. Честь видеть ее достается немногим, и уж совсем редкие счастливчики сохраняют память о ней.
— Капитан, а как же те предметы из других систем, что мы видели? — спросил Сулу. По нему не было заметно, в каком он состоянии — слишком крепко он держал свою маску невозмутимости.
— Народ, а вы что думаете, что пара-другая парсеков — их предел? — устало улыбнулся Джим, закрыв глаза. — Для них не было никаких проблем все это время наблюдать за остальными расами и пользоваться предметами роскоши, до которых они весьма охочи. Впрочем то, что они не стали идти по пути технологии, совсем не мешает им пользоваться достижениями остальных.
— Но разве такое возможно? — растерянно спросил в никуда Скотти, для которого все законы физики внезапно стали пустым звуком.
— Мы с Рейсом довольно неплохо пообщались, — тихо продолжил Джим, и остальные присутствующие на поляне сразу умолкли: никто не хотел, чтобы капитан напрягался в его состоянии. — Я спрашивал, а он отвечал. Приятный собеседник… очень старый, и потому — умный.
— Насколько старый? — вкрадчиво спросил Леонард.
— Он помнит, как Хан развязал войну, — после паузы последовал тихий ответ. — Он помнит Третью Мировую войну, которую развязали люди. Он помнит, как земляне впервые вышли за пределы своей Солнечной системы… Они бессмертны, Леонард. Именно поэтому и нужен тот полигон, который мы посчитали за планету. Сильные, могущественные и бессмертные… Рейс не знает пределов жизни своих подданных — они живут, пока их не убивают. Дети у них рождаются редко, и именно их в определенном возрасте ссылают на Кассару — выжить должны не только самые сильные, но самые хитрые и живучие. Им не нужны слабые. И я понимаю его, понимаю, почему он поступил так, как поступил — для него мы всего лишь мотыльки-однодневки, на которых можно не обращать внимания. А он правит целой планетой бессмертных… э-э-э-э… лордов, скажем так, которые сочтут, что он ослаб, если нам спустят наше нарушение их этикета. Как он мне сказал, ему все равно, какими будут последствия — он в любом случае развлечется. Но вот для нас… у нас будет всего один шанс.
Поляна погрузилась в тишину. Кто-то раздумывал над сказанным, кто-то представлял, что мог бы сделать, обладая такими силами, кто-то лихорадочно чиркал на земле пальцем, формулами проверяя возможность такой вероятности. О чем думал Спок, стало ясно, когда он тихо заговорил.
— Прости, Джим, если я нарушу твой запрет, но я все равно хочу заметить, насколько ты был нелогичен, когда отрицал свою жертвенность и непохожесть на отца.
Расслышали его только Маккой, Ухура, Чехов, Сулу и Скотти, которые как бы обрамляли «каплю» Спока со всех сторон, оставив широкий проход, сквозь который и попал в камеру Кирк.
— Я никогда не говорил, что не похож на него, — на удивление спокойно отозвался Джим. — И да, тогда я был слишком резок, но у меня было оправдание: меня слишком выбила из колеи встреча с прошлым, от которого я так старательно пытался убежать. Я горжусь им, тем выбором, который он сделал. Но походить на него… нет.
— Почему? Ведь это логично, когда дети стремятся взять лучшие черты своих родителей, стараются быть похожими. И я никогда не понимал вашего стремления пойти наперекор всем правилам и нормам поведения, установленным вашим человеческим обществом, — видя непривычную мягкость и открытость Джима, Спок стремился удовлетворить свою жажду знаний.
— Спо-о-ок, какой же ты все-таки… невинный, — беззлобно, но печально усмехнулся землянин. — Ты видишь только взрослых, тех, кто загнал себя в установленные рамки и принял правила игры. Уже структурированное общество централизированного социума. Но что ты можешь знать о глубинке? О тех местах, где застыло время, и где с трудом можно представить, что человек освоил космос, настолько там все архаично.
Чуть поерзав на расстеленном мундире вулканца, чтобы устроиться поудобнее, Джим продолжил.
— Ты был прав, когда заметил, что я был очень умным ребенком. Не знаю, с чего ты это взял, но прав. Первое время я очень старался походить на отца, но чем больше я старался, тем хуже выходил результат. Вайнона едва не шарахалась от меня, а окружающие начали давить своими ожиданиями. И я сорвался. Раз, другой. И как-то так понял, что чем менее похоже на отца веду себя, тем мне проще. Спок, я ведь тогда не лгал адмиралу. Люди ненавидят живых героев и обожают мертвых. Или несчастных, как вариант. Живые герои — это свидетельство их слабости, трусости, нерешительности. Проходит какое-то время, и они убеждают себя, что смогли бы так же, просто им помешал этот выскочка. И вчерашний герой становится мозолящим глаза напоминанием об упущенном шансе. Именно поэтому люди с таким наслаждением копаются в грязном белье своих кумиров — это позволяет им тыкать пальцем и говорить, что они ничуть не лучше их самих. Они точно так же живут, дышат, едят, спят, гадят и допускают ошибки. И при этом абсолютно нелогично требуют от своих героев безупречности, с ненавистью сталкивая их с пьедестала при малейшем намеке на несоответствие их ожиданиям. Мне повезло, что я рано это понял. И именно это стало причиной моего поведения.
Если бы я последовал чужим ожиданиям, то от меня стали бы требовать еще больше. Еще лучше учиться. Безупречно выглядеть. Вести себя, как положено сыну героя. Говорить то, что мог бы говорить сын героя. Делать то, что положено сыну героя. Я бы делал. Но раз я это делаю, то от меня мало требуют! Надо, чтобы было еще лучше, еще безупречнее, еще, еще, еще… Я бы делал, старался, тянулся… Но в какой-то момент я бы сорвался или сломался. И тогда окружающие имели бы полное право затравить меня своим презрением и ненавистью за то, что не оправдал их ожиданий.