Ее же бокал к середине вечера все еще полный. Она вообще избегает алкоголя: ни разу за все это время не коснулась ни одной бутылки, стоявшей у них дома в общем доступе. Может быть, у нее аллергия? Ведь с какой стати кто-то может отказаться от выпивки, особенно когда и без того скучно, Дэрил понятия не имеет.
И убеждается в том, что никакой аллергии нет и в помине, уже через несколько секунд, возвращаясь с перекура, усаживаясь на свой стул и случайно устраивая ладонь на обтянутом тончайшей тканью бедре Кэрол.
- Прости, - неразборчиво и тихо извиняется он, видя ее быстрый взгляд.
Убирая руку, Дэрил не удерживается от искушения провести по ее ноге ладонью немного больше, чем это необходимо для того, чтобы сделать все как можно незаметней для окружающих.
Кэрол вдруг хватает бокал с вином и выпивает почти половину. Ненатурально смеется в ответ на очередную, в лучших традициях Мэрла, не вполне приличную шутку Мэнди и уже не выпускает бокал из руки. Ничего не говорит против, когда ее бокал снова наполняется вином. И уже совсем не случайно опускает свою ладошку на ногу даже не сразу сообразившего, что происходит, Дэрила.
Не делая ничего больше легкого поглаживания его ноги, не поднимая руку выше, она сводит его с ума легкой улыбкой, вдруг заигравшей на ее губах. Он нерешительно сдвигает свою руку и снова кладет ее на тонкую ткань платья. Мучительно медленно подтягивает подол все выше и выше до тех пор, пока не касается шелковистой кожи. Кусает губы и понимает, что долго не выдержит. Что сейчас просто вытолкает ее из дома, чтобы нагнуть где-то за ближайшим углом. Что уже ничего не видит и не слышит, кроме ее изысканного профиля, ее нежного голоса.
Что ничего не понимает!
Милтон поднимается с места, кивая своей неприметной женщине, чье имя Дэрил никогда не мог запомнить и чье существования в жизни этого очкарика не понимал, и прощается с хозяином дома. Пользуясь случаем, подхватывается с места и Кэрол. Щебечет что-то о головной боли, многословно благодарит за прекрасный вечер и, крепко сжимая руку Дэрила, выводит его за собой.
Сама устраивает его ладонь на своей талии, слегка покачивается, вынуждая его придержать ее, и неторопливо шагает на своих высоких, непривычных для нее, каблуках по темной и безлюдной улице. Не умолкает ни на секунду. Обсуждает все увиденное и услышанное на вечере. Голос звенит, а взгляд гуляет где-то далеко.
Едва переступив порог дома, Кэрол сбрасывает с ног туфли и быстро, слишком быстро, словно сбегая, шагает в сторону спальни. Дэрил отворачивается, запирая дверь и стараясь не смотреть на ее полуоткрытую спину, на покачивающиеся при движении бедра, на завитки волос на затылке. И замирает, ощущая, как она прижимается к его спине.
Он не шевелится, когда она касается губами его шеи. Он не оборачивается, когда она на ощупь начинает расстегивать пуговицы на его рубашке. Он не говорит ни слова, когда она трется об него всем телом, обжигая рваным дыханием ухо.
Он жмурится до боли и все-таки поворачивается, отодвигая ее, раскрасневшуюся, с подозрительным огоньком в глазах, от себя. Всего полтора бокала вина – и она сошла с ума?
- Что? - не говорит, а мурлычет Кэрол, глядя прямо ему в глаза так, как не смотрела еще никогда.
- Иди, проспись, - бросает Дэрил и проклинает самого себя.
Но иначе ведь нельзя. Иначе завтра она протрезвеет, и в том, что он воспользовался ею, он же виноват и окажется. Иначе ведь нельзя?
- Ммм, пупсик, какой ты грозный, - теперь вдруг кажется не столько пьяной, сколько притворяющейся она.
Та, которая протягивает к нему руки, быстро расстегивает две оставшиеся пуговицы на рубашке, проводит кончиками пальцев по его животу и опускает ладонь ниже, убеждаясь, что он ее хочет. Сжимает, поглаживает, дергает за молнию и медленно улыбается, видя, как только и шепчет проклятья понимающий, что во второй раз он просто не сможет оттолкнуть ее сегодня, Дэрил.
Она снова скользит губами по его шее, прикусывает его плечо, ни на секунду не прерывает свои ласки рукой и запрокидывает голову.
- Ну же! Здесь. Сейчас.
Просить ей больше не приходится. Его руки уже сминают ее грудь прямо через одежду, забираются под подол ее платья, сдергивают рвущееся белье на пол, подталкивают ее саму к стенке, разворачивая, прогибая в пояснице, вспоминая и повторяя те касания, которые нравились ей в прошлый раз.
Сегодня она не стесняется громко стонать. Сегодня она сама просит и еще, и больше, и глубже, и быстрей. Сегодня ей не нужно много времени, чтобы обмякнуть в его руках.
Сегодня она снова не целует его ни разу.
Тихонько стоит, прижимаемая спиной к его груди, в его крепких объятьях. Успокаивает дыхание и не открывает глаз. С легким стоном выворачивается из его рук и избегает смотреть на него.
Хмурится на секунду и прикусывает губу, погруженная в какие-то свои мысли.
- Это не то, - признается вдруг, непонятно себе или мрачно смотрящему на нее Дэрилу.
И он не знает, что сделать, чтобы было «то». Что сделать, если она сделала все так, как ей хотелось. Если он выполнил все ее просьбы. Если он удовлетворил ее.
Если и самому ему это вдруг кажется чем-то не тем, несмотря на то, что ничего лучше у него не было. Даже прошлый раз меркнет в сравнении с этим. Может быть, в третий раз будет еще лучше? Хотя куда еще…
Дэрил смотрит ей вслед. Своей женщине, которая только что отдала ему себя. Которая дала ему так мало…
========== Часть 20 ==========
На следующий день из дома сбегает она. Теперь и у нее есть такая возможность. Дэрил сам ей таковую предоставил. И теперь не знает, правильно ли он поступил.
Он, который так любил бегать от всех проблем, злится, оказываясь на месте того, кого начинают избегать. Он хочет посмотреть ей в глаза и прочесть в их выражении, что же вчера произошло. Он хочет заглянуть ей в лицо и убедиться, что его она в этот раз ни в чем не винит. Он хочет услышать от нее хоть какие-то объяснения.
Потому что сам уже давным-давно запутался, где игра, а где жизнь. Где ложь и где правда.
В ней вообще есть правда? Хоть что-то настоящее?
Но, даже возвращаясь, Кэрол не оправдывает надежд Дэрила. Она смотрит на него совершенно ясными глазами. Она ему улыбается, говорит ровным тоном, даже поддразнивать за ужином не стесняется.
- Ты в душ не собираешься пока? Я надолго, - и, увидев отрицательное качание головой, склоняет голову набок, улыбаясь этой своей особенной улыбкой для таких случаев. - Хотя, если вдруг что – можешь и заглянуть, спинку потереть.
Он вскидывает на нее серьезный взгляд, и она, замявшись на мгновение, уходит. Оставляя Дэрила гадать, было это шуткой или указаниям к действию. Привычно подшучивает она над ним, как когда-то раньше, просто согласно новым обстоятельствам свободно затрагивая более интимные темы, или и правда хочет, чтобы он пришел?
Одно прикосновение, одно касание губ, одно простое объятье – и он бы не сомневался.
Но Кэрол держится по-прежнему так, словно они лишь вынужденные соседи в этом доме, поддерживающие дружеские отношения. И иногда, выпив, удовлетворяющие самые низменные потребности друг друга.
Как так у нее получается, отдаваясь ему, с каждым разом становиться все более далекой и чужой? Обычно ведь происходит не так? Дело в том, что Дэрил понятия не имеет, как происходит обычно и как должно это происходить у людей. Лишь понимает, что лично его это не устраивает. Ему этого почему-то мало.
Мало, и потому он игнорирует это шутливое приглашение заходить в душ. А сам не может избавиться от представления Кэрол, стоящей под тугими струями воды и оглаживающей мыльными руками свое тело. Интересно, что она там делает так долго? Интересно, ласкает ли она себя? Интересно, о чем она думает в эти моменты?
Приходится ерзать на диване и листать журнал в попытке отвлечься, но мысли о выходящей из душа в одном полотенце Кэрол, о том, как он в два шага преодолевает расстояние до нее, прижимает ее к стене, позволяет ее полотенцу упасть на пол, а сам подхватывает ее под бедра и несколькими резкими толчками, наконец, приносит себе спокойствие, слишком навязчивы.
Ему едва хватает времени на то, чтобы кусая губы и сжимая веки, довести себя до финиша и привести в порядок. Выходящая из душа Кэрол, в самом деле, выглядит именно так, как ему представлялось в фантазиях. И она не спешит, притормаживая, словно ожидая того, о чем он только что мечтал. А потом смотрит на скомканную влажную салфетку на столе, на все еще горящие огнем возбуждения щеки Дэрила и делает шаг назад. Опешившая и растерянная. Совсем не хозяйка. Как ей кажется…
А ему кажется, что он все делает правильно.
Ровно до того момента, когда он, войдя в дом, не застает Кэрол в слезах. И первой мыслью о причине ее плача становится мысль о том, что он полный идиот. Что он ее обидел, пусть и сам не понял, чем именно. Она всхлипывает, не способная успокоиться, а он разбивает кулак о стену в попытке отвлечься на боль физическую.
Вовремя вспоминает о том, что теперь, когда она выходит на улицу, ее может обидеть кто угодно, и присаживается рядом с ней, отворачивающейся, утирающей слезы, сжимающей в руке какой-то черный шнурок.
- Что случилось? - спрашивает он, а она лишь качает головой, почему-то не желая говорить.
Наверное, вообще жалея, что он увидел. Интересно, как часто она, никогда не плачущая при нем, плачет тут наедине с самой собой?
- Кто-то что-то сказал? Сделал? Кэрол, - рычит он, сжимая кулаки и не обращая внимания на снова засочившуюся из костяшек пальцев кровь. - Что?!
Кэрол встревожено смотрит на его руку, касается кончиками пальцев его кожи, заставляя расслабиться, и тихо шепчет:
- Нужно обработать.
- Потом. Сначала – что случилось.
- Ничего. Правда, Дэрил. Ничего такого, - выдавливает Кэрол из себя кривую улыбку. - Просто… порвалось.
Она показывает эту глупую черную веревочку, одну из двух, которые всегда носит на запястье. Дэрил не раз хотел спросить, зачем она носит эту ерунду на руке вместо нормального браслета. Кажется, время пришло.
- Это так важно? - интересуется он и чертыхается, видя снова задрожавшие губы.
- Это Софии. Моей дочки, - резко отворачивается Кэрол, чтобы он, растерянный, не увидел нового потока ее слез.
И что сказать – Дэрил не знает. Что тут можно сказать? Чем тут можно помочь? Был бы это нормальный браслет, он бы мог его починить. Но как восстановить просто перетершуюся резинку, он понятия не имеет.
Привлекает Кэрол к себе, чувствует, как она напрягается, но не отпускает, неловко укачивая, словно она не ребенка потеряла, а сама была потерявшим все на свете ребенком. И она расслабляется, поворачивается к нему, прижимается тесней и утыкается лицом в плечо, тихо плача, позволяя гладить себя по волосам и спине, крепко сжимая его плечи в своих ладонях.
Через несколько минут она затихает, но не делает ни малейшей попытки освободиться, уютней устраивается в его объятьях, словно прячась в них от своей боли, от всего окружающего, от всего, кроме них двоих.
А он продолжает поглаживать ее, свернувшуюся клубочком, и искренне не понимает, почему просто обнимать кого-то вдруг оказывается таким приятным. Почему ему так тепло и хорошо. Почему он готов сидеть так хоть целую вечность. Только бы перебирать ее мягкие волосы между пальцев, только бы чувствовать ее сладковатый запах, только бы слышать ее умиротворенное дыхание.
- Твои пальцы, - резко отстраняется она, вспомнив, шмыгает носом, утирает рукой лицо и растерянно оглядывается, словно позабыв, где аптечка.
- Уже само засохло, - отмахивается он.
- Нет, нужно обработать, - настаивает Кэрол, беря его за руку – нежно и осторожно поглаживая кончики пальцев.
- Ладно, - делая вид, что ему подобная забота совсем не нужна, встает Дэрил, достает аптечку и протягивает ей, снова присаживаясь рядом.
Наблюдает за заклеивающей его ссадины Кэрол, выглядящей усталой и бледной. Подхватывает ее, изумленно хлопнувшую глазами, на руки после, несет в спальню. Аккуратно устраивает на постели и накрывает одеялом.
И уходит. Уходит сегодня, но не может уйти на следующий день.
========== Часть 21 ==========
На этот раз молчаливость Кэрол не кажется странной. Ей есть хоть какое-то объяснение – печальные воспоминания, возможно, какая-то памятная годовщина рождения или смерти ее дочери. На этот раз Дэрил видит, что причина не в нем, к которому она обращается преувеличено заботливо. Почти что нежно. И даже прикасается пару раз, словно невзначай: поправляет воротник на рубашке, убирает со лба волосы.
- Тебе надо подстричься, пупсик, - сообщает она за ужином и с трудом сдерживает улыбку, появляющуюся на губах. - Или обруч носить.
- Ты уже говорила, - бурчит он, сам не зная, почему не приведет в порядок голову.
- И? - приподнимает она бровь, встает вдруг и идет куда-то.
Возвращается с ножницами и расческой и, видя, что Дэрил уже допил свой кофе, кивает в сторону ванной комнаты.
- Идем. Организуем тебе все в лучшем виде.
- Ты умеешь? - подозрительно интересуется он, ожидая от Кэрол чего угодно.
Даже веселой, по ее мнению, шутки в виде какой-то идиотской прически, после которой потом налысо придется бриться, чтобы никто не успел увидеть его позора.
- Умею, - смеется она, словно читая его мысли. - Не бойся, Дэрил, я буду стараться изо всех сил! Обещаю сделать тебя красавчиком! Еще большим, чем ты уже есть.
- Блин, ну хватит, - искренне смущается он этих подколок, прекрасно зная, что уж красавчиком его назвать точно нельзя.
Привычным движением головы скрывает хотя бы часть лица за прядками волос и, наконец, понимает, почему не стригся до сих пор: эта прическа отлично помогает прикрыть горящие огнем щеки и уши. А без нее он почти голым получается, будет.
Но сопротивляться Кэрол сил нет: она жалобно округляет глаза и вытягивает губы трубочкой, протягивая свое «ну, пожалуйста», словно маленькая девочка, перед носом которой помахали конфеткой, а давать не торопятся. Он демонстративно громко вздыхает, берет с собой табуретку и устраивается в ванной, лицом к зеркалу.
- Нет. Отворачивайся, - командует довольная развлечением Кэрол и хмыкает: - Честно-честно, хорошо подстригу.
- Если нет… - рычит он, но не знает, чем пригрозить.
А она продолжает хихикать:
- Что, если нет? Сладкого лишишь? Отшлепаешь?
Дэрил опять краснеет и возмущенно пыхтит, злясь из-за того, что сам он так же просто и не задумываясь в краску ее вгонять не умеет. А хотелось бы.
- Не напрягайся так, - тихо просит Кэрол и разминает ему плечи.
Касается расческой волос, перебирает пальцами пряди, смачивает их водой, стирает несколько капель, попавших ему на лицо. Неторопливо щелкает ножницами. Крутит его голову то в одну, то в другую сторону, снова расчесывает, стрижет. Ее прикосновения такие мягкие…
Он почти отключается, убаюканный нежными касаниями, и недоуменно открывает глаза, когда она отпускает руки и ерошит его уже успевшие высохнуть и, по ощущениям, слишком короткие волосы.
- Мне нравится, - улыбается Кэрол, приподнимая его подбородок и внимательно разглядывая стрижку со всех сторон.
Не может не заметить, что он не отводит взгляда от ее губ так близко и, словно по недавнему заказу, медленно заливается краской. Смотрит на его губы и торопливо выпрямляется, отворачиваясь к раковине и начиная мыть расческу с ножницами.
- Смотри! - кивает она в сторону зеркала и спрашивает, когда Дэрил поднимается со стула и вглядывается в свое обновленное отражение. - Ну как?
- Нормально, - пожимает он плечами.
Немного кривит душой. На самом деле, он не ожидал, что Кэрол действительно сможет сделать настолько хорошую и, главное, вполне в его вкусе стрижку. Но не признаваться же ей в этом. И без того много позволил.
- Всегда к твоим услугам, - подмигивает она.
Они сталкиваются в дверях ванной, в один момент решив выйти, и замирают оба на мгновение. Дэрил кусает губы и торопливо отходит. Весь вечер исподлобья наблюдает за снующей по дому Кэрол. Провожает ее, уходящую в спальню, долгим взглядом. Выходит покурить и возвращается, двигаясь прямо к заветной двери.