Мужчины, распаленные видом обнаженной девушки, придумали веселую, щекочущую нервы игру. Раздобыв где-то полупрозрачную женскую косынку, по очереди завязывали друг другу глаза и в таком виде пытались слизать крем с живота девушки. Лизнув для соблюдения правил игры у пупка, они поднимались выше и, находя грудь, старались куснуть ее. Тело девушки подрагивало, соски набухли и торчали теперь двумя крупными ягодниками.
«Похожи на свиней, перед которыми вывалили гору желудей», — не без удовольствия думал Мельник, наблюдая за гостями, поглощенными экстравагантным десертом.
Когда зрелище надоело, он перевел взгляд, выискивая жену, и увидел ее в дальнем углу поляны. Наташа сидела рядом с сыном и, близко наклонясь к нему, что-то говорила, время от времени счастливо улыбаясь. Рядом с широкоплечим рослым парнем она казалась маленькой, хрупкой, как девушка.
Сама именинница совершенно не понимала мужа, зачем ему нужно было превращать тихий семейный праздник в общегородское торжество, но и сегодня, как обычно, изо всех сил старалась не показать, как утомили ее все эти люди, пьющие, жующие и тайком поглядывающие на длинноногих официанток. Ей хотелось сейчас лишь одного — спрятаться в уголке с сыном, по которому она сильно скучала весь год, — Алексей учился в университете в Англии и навещал родителей нечасто.
Между небольшими, на четыре-шесть персон, столиками носились аккуратные официанты в белом и чистенькие, с наивным взглядом официантки, зорко следя за тем, чтобы никто из гостей не ощутил неудобства, чтобы всем хватило мяса и фруктов, чтобы ничье настроение не было омрачено грязной тарелкой, полной окурков пепельницей или опустевшей бутылкой.
Среди приглашенных были банкиры, представители деловых кругов и администрации города, известные оперные певцы, редакторы газет, популярные тележурналисты. А были и совсем незначительные люди, небогатые, не занимающие никаких постов, не добившиеся заметного положения в жизни. Из-за пестроты общества гости, наверное, чувствовали себя не очень уютно, но такова была блажь Мельника.
Приглашена была и Малинина.
Так уж получилось, что за двадцать лет, а если уж совсем точно, за двадцать три года, прошедшие с тех пор, как Мельник и Малинина закончили институт, бывшие сокурсники впервые встретились лишь нынешней весной, в мае. У Малининой возникли сложности с обменом квартир — собиралась съехаться с матерью. Мельник, к которому ей пришлось идти на прием, помог продать две маленькие квартиры и купить одну побольше, а потом, неожиданно для самого себя, пригласил ее на день рождения жены.
Отказаться Малинина не посмела.
В общем веселье она не участвовала, одиноко и молчаливо сидела в сторонке, с неприязнью, как показалось Мельнику, наблюдая за происходящим через толстые стекла очков, сожалея, что не отказалась от неожиданного приглашения. Подходить к маявшейся, растерянной от двусмысленности положения Малининой он не стал.
«Приползла, змея!» — подумал злорадно и так зримо представил рядом с нею Антона, будто тот вправду был здесь.
Антон когда-то считался его лучшим другом. Они выросли в одном дворе, и, сколько помнил себя Мельник, маленький, худенький, так и не доросший до своих ровесников Антон всегда был при нем, словно ординарец при полководце. Родители их дружили, и мальчикам, Володе и Антону, волей-неволей тоже приходилось дружить, вместе ходить в бассейн, на футбол и в школу бальных танцев, куда их определила мать Мельника, обожавшая балет и тайно мечтавшая о карьере танцовщика для сына.
Но на общем семейном совете хореографическое училище было забраковано, и после окончания школы мальчиков определили в политехнический институт, считавшийся едва ли не самым престижным вузом в городе.
На третьем курсе невзрачный, низкорослый Антон попытался ухлестывать за Малининой. Зануда и зубрилка в очках казалась Мельнику страшнее атомной войны, но тем не менее он попытался помочь другу и свести их. Из этой затеи ничего не вышло — Малинина, как и большинство девчонок их курса, была влюблена в институтского донжуана — Славку. Она не была хороша собой даже в юности, но, как помнил Мельник, ходила походкой знающей себе цену женщины, одевалась в яркие платья, которые еще больше подчеркивали худые, кривоватые ноги и некрасивость лица. Почему-то именно эти ее манеры больше всего раздражали Мельника, при каждом удобном случае травившего однокурсницу злыми остротами.
— Интересно, Малинина, ты, когда со Славкой трахаешься, очки снимаешь? — как-то спросил Мельник, когда после экзамена они всей группой сидели на скамеечке в парке и ели мороженное.
Все засмеялись, и громче всех Славка.
Малинина обиделась и убежала. Но вскоре выяснилось, что насмешки не простила. Из-за ее каверз начались неприятности в деканате, тем более что поводов друзья давали сколько угодно, прогуливая лекции, заваливая экзамены и устраивая пьяные вечеринки. Запахло исключением из института. И лишь вмешательство мельниковского отца, занимавшего в то время в городе большой пост, предотвратило его.
Обвинив во всех своих неприятностях Малинину, друзья решили отомстить ей. Идея эта пришла в голову Мельнику, он и подбил привыкшего подчиняться ему друга. Способ мести подсказало одно обстоятельство, случайно ставшее известным: Малинина была девственницей. Поэтому решили ее изнасиловать. Подловили вечером в парке, через который девушка ходила домой, подкрались и набросили на голову принесенный заранее мешок. Более крепкий физически Мельник держал, Антон же совершил все остальное. Но Малинина подняла крик, и они, бросив ее в кустах, убежали.
Она узнала своих обидчиков и заявила в милицию. Алтону открутиться не удалось, так как вовремя были сделаны необходимые анализы. Его арестовали и «раскололи» на первом же допросе. Антон признался в том, кто был соучастником. Но Мельник ускользнул от ответственности. Благодаря пущенным в ход взяткам его отец сумел доказать, что сына в то время, когда совершаюсь преступление, в городе не было.
Антон сел один, повторив судьбу любого насильника, — в зоне его опустили.
Когда он вышел на свободу, Мельник уже занимал пост главного инженера в крупном строительном управлении. Он хорошо помнил, как бывший друг ворвался к нему в кабинет и, выплескивая в лицо слова, полные ненависти, кричал, обвинял в предательстве, в загубленной жизни.
— Ты сам себя загубил, — спокойно, даже с безразличием, ответил тогда Мельник. — А уж если говорить о предательстве, то неизвестно, кто кого предал… Разве не ты заложил меня на допросе?
Антон был потрясен. Он ожидал чего угодно, готов был и к драке, и к примирению, если бы вдруг Мельник покаялся, но только не к этому равнодушному тону.
— Скотина! — он изловчился плюнуть в лицо другу детства и вышел.
Больше они не виделись. Мельник слышал, что Антон уехал куда-то на Север, спился и, как рассказывали, утонул по пьянке в озере.
До встречи с Малининой историю эту Мельник не вспоминал. Сейчас же, глядя на сморщенное, с нечистой красноватой кожей лицо бывшей однокурсницы, он не только не чувствовал угрызений совести, наоборот, испытывал тайное удовольствие от собственной неуязвимости и силы.
* * *
В милиции, куда, послушавшись совета друзей, отправилась Зоя Иннокентьевна, все получилось не совсем так, как ей хотелось бы. Начальник был в командировке, а тощеватый дежурный милиционер, которому она поведала о неприятностях племянника, выслушал ее, хотя и внимательно, но равнодушно.
— Суть дела ясна, — сказал он, когда Зоя Иннокентьевна закончила рассказ, — человек с оттопыренными ушами и еще один, с неизвестной фамилией, угрожают вашему племяннику. Я все запротоколировал, вам нужно только расписаться. Пожалуйста, вот здесь, — отступив немного от последней строчки, милиционер сделал пометку: «С моих слов записано верно» и поставил галочку, возле которой и надлежало расписаться.
То, что эта галочка получилась большой и жирной, Зою Иннокентьевну уязвило. Она пожала плечами, пожала намеренно недовольно, так, чтобы у собеседника не оставалось никаких сомнений в том, что она думает о его поведении. Взяла бумагу, внимательно вчиталась в каждое слово, каждую букву. Почерк был мелким, но аккуратным и ровным, словно у прилежного ученика. Это смягчило Зою Иннокентьевну. Но лишь немного, самую малость. Закончив читать, она вздохнула. Придраться было не к чему, все действительно записано верно и подробно. Единственное, что оставалось сделать, так это поставить подпись, и Зоя Иннокентьевна с сильным нажимом расписалась прямо поверх большой и жирной галочки.
— Вот и хорошо! — сказал милиционер, обрадовавшись не то полученной подписи, не то окончанию процедуры и тому, что гражданка скоро уйдет и позволит ему вернуться к важным делам, прерванным ее появлением. — Вот и хорошо! — повторил он. — Доложим и дадим ход вашему заявлению.
— Думаю, прежде всего нужно поехать в контору «Визы» и найти этого Эдуарда Андреевича. Адрес я указала, вы записали.
— Не беспокойтесь! Следователи у нас опытные, во всем разберутся.
— Может, мне встретиться со следователем лично?
— Обязательно встретитесь, вас найдут, но не сейчас. Сейчас никого из них нет. Все на выезде по другим делам. У нас много серьезных дел, — милиционер сделал ударение на слове «серьезных», словно желая пристыдить Зою Иннокентьевну, отрывающую людей от важной работы.
Ни успокоенности, ни чувства защищенности визит в милицию Зое Иннокентьевне не принес. Поначалу она расстроилась, а потом подумала: так оно и должно было случиться. Помочь может только начальник милиции, так как все и всегда решают первые лица. Зоя Иннокентьевна надеялась, что Григорий Федорович Литвинец, так звали начальника, надолго в командировке не задержится, скоро вернется и займется ее делом.
Пока же, чтобы не терять попусту времени, она решила отправиться в контору фирмы «Виза», адрес которой дал ей Игорь. От городской милиции это было недалеко, минут десять трамваем, так что добралась она быстро и без хлопот.
Хлопоты появились, когда Зоя Иннокентьевна узнала, что в полуподвальном помещении по улице Серова, пятнадцать, находится контора товарищества по ремонту квартир, а о фирме «Виза» здесь, как доброжелательно объяснила миловидная девушка в приемной, даже не слышали.
Зоя Иннокентьевна попросила секретаршу разрешить воспользоваться телефоном и набрала Аллочкин номер. Трубку взял Игорь.
— Все в порядке? — спросила она.
— Вроде да.
— Тебя никто не беспокоил?
— Нет. Никто ведь не знает, что я у тети Аллы.
— Звоню с улицы Серова. Ты не перепутал адрес этой «Визы»?
— Нет, Серова, пятнадцать, вход со двора.
— По этому адресу находится другая контора. Ты помнишь, по какому телефону звонил, когда ограбили склад?
— 144-27-81.
— Извините, какой у вас номер телефона? — спросила Зоя Иннокентьевна секретаршу.
— 144-27-81.
— Странно… — снова заговорила она в трубку. — Ты знаешь только один номер? Другого нет?
— Нет, только этот.
— А сколько раз ты звонил по этому телефону?
— Один… Хотя нет, еще раз при мне звонил Ленька, когда договаривался о встрече.
— Ты видел, какой номер он набирает?
— Не помню, но, кажется, этот же.
— А сколько раз ты приезжал в контору своей фирмы?
— Один… Когда устраивался.
— Ничего не понимаю! А откуда ты узнал о «Визе»?
— Я же рассказывал, от Леньки. Он пришел ко мне домой и сказал, что есть неплохое местечко, работа непыльная, а, главное, платят хорошо.
— И оставил тебе номер телефона и адрес, куда нужно обращаться?
— Нет, сказал, неплохо бы съездить туда прямо сейчас, потому что шеф постоянно в разъездах, и не стоит терять возможности встретиться, пока он в городе.
— А какой был день, помнишь? — у Зои Иннокентьевны мелькнула мысль: а что, если Игоря привозили в чужую контору?
— Кажется, воскресенье… Нуда, конечно, воскресенье — я же в тот день с утра был у тебя.
— И тебя не удивило, что есть организации, которые работают в выходной день?
— А почему это должно было меня удивить? Многие коммерческие фирмы работают в выходные дни.
— Ладно, у меня пока все. — Зоя Иннокентьевна положила трубку и повернулась к секретарше. — Я могу поговорить с вашим начальником?
— Его сейчас нет, он в Москве, уехал по делам. Будет только к концу недели.
— Не знаете, есть среди его знакомых человек, которого зовут Эдуард Андреевич?
— Не могу сказать.
Зое Иннокентьевне показалось, что девушка чуть помедлила с ответом, чуть задержалась, и она с напором переспросила:
— Вы уверены?
— Да, конечно! Откуда мне знать всех? — на этот раз девушка ответила сразу, без малейшего колебания.
— Понятно… — сказала Зоя Иннокентьевна, хотя ничего понятного в этом не было.
Но ничего и не оставалось, как смириться с таким поворотом событий.
Зоя Иннокентьевна вернулась домой, собираясь спокойно обдумать план дальнейших действий. По многолетней учительской привычке она решила изложить его на бумаге и вырвала из тетрадки чистый лист. Первым пунктом — звонок Поспелову, договорились, что она будет держать бывшего ученика в курсе дел. Второе… Едва Зоя Иннокентьевна написала на листке цифру «два», раздался телефонный звонок.
— Зося, привет! — послышался смешливый голос Лиды Титовой. — Ты где это весь день мотаешься? Четвертый раз звоню!
— Да ну! — удивилась Зоя Иннокентьевна. — Так уж и четвертый?!
— Ну, второй, какая разница, — с готовностью согласилась Лида. — Подработать хочешь? Тут у нас группа африканцев прилетела, из Конго. Нужен переводчик.
Лида Титова работала в крупном металлургическом акционерном обществе и время от времени привлекала Зою Иннокентьевну в качестве переводчицы на деловых встречах, конференциях и все более частых в последнее время переговорах с иностранцами. Это, возможно, и спасло Зою Иннокентьевну от окончательного превращения в училку, смысл жизни которой заключается лишь в борьбе с двоечниками, путающимися в инфинитивах и хронически не желающих понимать, чем в группе Indefinite настоящее время отличается от прошедшего.
Выпадала Зоя Иннокентьевна и из общего завучского ряда, как выпадала вообще из всяких правил — столько всего противоречивого было намешено в ней.
Зое Иннокентьевне не раз предлагали перейти в одну из новых фирм, располагавшихся в шикарных офисах в центре города. Но всякий раз после такого предложения она проводила бессонную ночь, мысленно разговаривая с беспросветными разгильдяями из восьмого «Б» Колькой Тяневым и Толькой Петровым, которые уже четвертый год досаждали ей всякими пакостями, каждый раз находя новые и новые способы сорвать урок английского. Наутро же, невыспавшаяся, разбитая, она влетала в учительскую, прячась в ее стенах от всех искусов, которых благополучно избежала, от всех роковых ошибок, которые могла так легко совершить. И столько торжества было в душе Зои Иннокентьевны, столько ликования, будто и вправду удалось ей спастись от чего-то ужасного и непоправимого.
— Лид, позвони лучше Римме, она недавно сдала в издательство перевод очередного любовного романа и сейчас свободна, — предложила Зоя Иннокентьевна, — так что возьмет твоих африканцев с радостью.
— Звонила! Наотрез отказалась. У нее, видите ли, очередной конкурс собак на носу под девизом «Кто громче гавкнет». Алы-то чем занята? В школе вроде каникулы начались, — удивилась Лида.
— Да мне тут племянничек дело подбросил…
— Отложи.
— Боюсь, не получится. Вляпался мой Игорек в одну историю…
— А что случилось?
— Потом расскажу, при встрече.
— Ну вот! — расстроилась Лида. — А я на вас с Риммой рассчитывала, думаю, выручат старые подруги… Может, хоть вечернюю программу возьмешь?
— Вечернюю? — в голосе Зои Иннокентьевны появилось сомнение.
Лида уловила его сразу и истолковала как согласие.
— Вот и договорились, подъезжай прямо сейчас!
— Но я же еще не согласилась, — попробовала отказаться Зоя Иннокентьевна.
— А ты согласись! — засмеялась Лида и, не давая подруге передумать, положила трубку.
Еще когда Зоя Иннокентьевна разговаривала по телефону, у нее мелькнула идея: а что, если этих африканцев повести вечером в казино? Тогда она сможет не только помочь Лиде, но и решить свои проблемы. После неудачи с липовой конторой «Виза» другого способа, кроме как разыскивать лопоухого в злачных местах, в которых, по словам Поспелова, тот любит бывать, она не видела.
Все получилось так, как и рассчитывала Зоя Иннокентьевна — африканцы ничего не имели против посещения казино. Список игорных домов города она составила по телефонной книге. Их оказалось так много, что поначалу Зоя Иннокентьевна растерялась — это сколько же времени нужно, чтобы обойти все казино?!