- Кто это сделал с тобой?
Елена положила ладони на лицо сестры и заставила ее посмотреть на себя.
- Кэтти…?
- Если я тебе скажу, ты убьешь их…
Обида была слишком сильной. Так хотелось отомстить за все. Однако Кэтрин послушалась здравого смысла. Если Елена сейчас ввяжется в переделку, то снова потеряет контроль.
- Скажи мне!
- Не кричи. У меня голова болит…
Мимо прошли две девушки, одна из которых загадочно улыбнулась. Елена подарила Кэролайн злобный взгляд и в секунду нашла ответ на свой вопрос.
- Это ты, сука!
Не дождавшись ответа, Елена бросилась на одноклассницу. Она повалила ее на землю и стала со всей силы бить кулаками по лицу. Блондинка сопротивлялась, но Хейли, отдаваясь инстинкту самосохранения, отступила назад. Гилберт не помнила себя. Её кулаки покрылись кровью Кэролайн и стал слышен вопль блондинки и ее отчаянные попытки сопротивляться. Шатенка расцарапала шею и лицо блондинке, сломала нос и, пригвоздив ее за руки к полу, прошептала над самым ухом:
- Видишь, сучка, никто не спешит к тебе на помощь, - она улыбнулась. – Никто и не прибежит в будущем, когда я буду выступать в роли твоего мясника. Паршивая дрянь!
В воспоминаниях Елены вновь всплыл тот момент, когда она нашла Кэтрин под действием наркотика всю избитую на школьном дворе. Елена поднялась и, схватив за волосы Форбс, потащила ее по полу. Кэролайн сопротивлялась, а все стояли в шоке и недоумении. Гилберт подняла Форбс и впечатала ее в стену. Подбежав, она нанесла удар ногой в живот, от чего та согнулась в три погибели. Затем еще удар, еще. Елена не помнила себя. Она чувствовала боль и старалась отомстить за обиженную Кэтти.
Гилберт кто-то схватил и стал оттаскивать назад. Тут же Елена стала сопротивляться, но продолжала кричать матерные слова в сторону обидчицы. Угрозы и оскорбления Кэролайн выслушивала в полной мере, лежа на полу, захлебываясь слезами и кровью.
- УСПОКОЙСЯ!
Елена узнала этот голос и окстилась. Деймон отпустил ее и Гилберт, обернувшись, зло произнесла:
- Она накачала мою сестру наркотиками и избила ее! Слышишь, Форбс? – обернулась Гилберт. – Накатаешь заявление копам, я сделаю ответный шаг. Я сегодня же сниму побои и сделаю анализ крови. На шприце твои отпечатки. Ты пойдешь по статье, а я лишь буду назначена на исправительные работы, подлая тварь!
- К директору, Елена.
Кэтрин с ужасом смотрела на то, как Елену Деймон ведет к директору. Кэтрин села на скамейку, пытаясь осознать, что же только что произошло. Это была не Елена. Она получала удовольствие, когда делала больно, когда наносила удар за ударом. Это была не ее сестра. Ее сестры больше нет. Еленой овладела какая-то новая сущность. Навсегда…
Елена же чувствовала себя абсолютно спокойно. Она вот уже в течение пятнадцати минут выслушивала тирады мистера Зальцмана.
- Походы к психологу не возымели эффекта, - строго проговорил он. - Значит, надо вызывать родителей.
- Отлично. И родителей Форбс тоже. Эта тварь напичкала мою сестру наркотой! Я в любом суде докажу вину этой стервы.
- Елена, не ругайся, - тихо произнес Сальваторе со строгостью в голосе, и что-то заставило Елену послушать его.
Зальцман, выдохнув, откинулся на спинку кресла и даже с неким сожалением посмотрел на свою ученицу.
- Что с тобой происходит? Ты и вчера угрожала Форбс.
- Она угрожала мне на протяжении всего моего обучения.
- Ты же понимаешь, что месть – не лучший выход.
- Я вас уважаю, мистер Зальцман. Из всех учителей, вы единственный, кого я хочу слушаться, а потому считаю вас умным человеком. Такие как вы и мистер Сальваторе вынуждены сосуществовать с такими ублюдками, как мы. Жаль, что вы попали во все это дерьмо. Но вы тут. И, как умный человек, вы должны понимать, что насилие порождает насилие.
Это было правдой. Зальцман выдохнул и, сделал жест рукой, по которому Елена поняла, что может быть свободной. Она вышла из кабинета, а следом за ней и Деймон. Он схватил ее за руку и потащил к своему кабинету. Елена решила поиграть в послушную девочку и спокойно следовала за ним, раздаривая улыбки всем остальным школьникам, которые смотрели на Гилберт со страхом. Сальваторе впихнул ее в кабинет и, закрыв дверь, подвел к стулу. Елена села, а Деймон, нагнувшись над ней, несколько секунд смотрел в ее глаза. Точнее, в глаза зверя.
- Ты что творишь?
- Я никому не позволю обидеть Кэтрин.
- Насилие порождает насилие. Это безнравственно.
- Безнравственно? – Елена поднялась и встала рядом с Деймоном. – А вводить в мою сестру наркотики нравственно? Око за око, зуб за зуб. Такой принцип был в Средневековье, и я - его приверженка.
- Именно поэтому Средневековье - кровавый период истории человечества.
Он видел, что Елена смотрит на него по-особенному. Он себя презирал, ведь Елена и правда была хищницей. Она была из тех девушек, которыми хочется обладать. В ней не было той дешевизны, которая была в других школьницах. И ему хотелось ее. Очень сильно. Может, ее новое поведение, ее новый стиль и приковывает его.
- Власть доставляет удовольствие тебе, но причиняет боль другим.
- А вам? – она резко прижала его к столу своим телом. Ее запах, свежесть, исходящая от ее кожи, нравились ему еще больше. – Вам нравится чувствовать власть?
И тут Сальваторе решил пойти ва-банк. Он резко схватил Гилберт за талию и, развернувшись, усадил ее на стол. Мужчина развел ноги и, устроившись между ними, приблизился к лицу шатенки. Елена оперлась на руки и так же смотрела на него.
- Мне нравится, когда никому не больно.
- Это не ответ.
- Нет, это просто не то, что ты хочешь слышать.
Ее грудная клетка поднималась, но Деймон имел самообладание не смотреть на оголенную зону декольте. А Елена чувствовала возбуждение, но в этот раз острее, ярче, сильнее. И она хотела его. Хотела так сильно! И Тайлер мигом стал неважным и ненужным.
- Вам нравится, когда вам подчиняются? – продолжала Елена, смотря на его губы, чувствуя, как вот-вот наплюет на все моральные законы во второй раз.
- И когда при этом никто не страдает… - продолжал Сальваторе, хриплым, тихим голосом.
- Вам нравится подчинять и мне тоже…
- Думаю, мы найдем общий язык.
Елена приблизилась еще больше. Она положила руки ему на плечи. Ей хотелось слиться с ним воедино. Животная страсть лишала рассудка. И ее не волновало, мог ли кто зайти или нет.
- Общий язык… - повторила она, приближаясь еще плотнее.
- Остановись…
- Это сложно, когда во мне буйствует страсть, рьяность…
- Усмири.
- Так может, ты это и сделаешь?
- Хорошо, - произнес он, не обращая внимания на то, что она обратилась к нему на «ты». Он приблизился, и Елена снова оперлась на руки, откидывая голову, демонстрируя свою зону декольте, шею. – Только при одном условии, - произнес он шепотом над самым ее ухом.
Елена млела от его слов, от его близости и понимала, что секс с ним будет незабываемым, даже если они будут делать это в этом убогом кабинете.
- Каком?..
- А ты согласна?
- Да…
Он улыбнулся, что вызвало внутри Гилберт новую бурю эмоций и, приблизившись к ее уху, прошептал:
- Я выпишу тебе таблетки, - сказал он спокойно и резко отстранился. – Тебе надо быть более спокойной.
Он схватил ее за талию и заставил слезть со стола, а потом отошел к тому шкафу и снова взялся за бумаги.
- ЧТО? – произнесла она недоуменно. – Вы серьезно? И это все?
- Ты рассчитывала, что мы переспим? – спокойно произнес он, в поисках нужной документации. Гилберт подошла и уставилась на него так, будто он ее муж и отказывается выполнять свой супружеский долг.
- Тебе надо попить успокаивающие средства.
- Это низко с вашей стороны! Давать мне иллюзии!
Она не было злой, но была оскорбленной и могла снова пойти бесчинствовать. Деймон закрыл шкаф, взял красную папку и отправился к столу. Гилберт за ним.
- Елена, я просто только так мог привлечь твое внимание. Или и на меня ты напишешь заявление?
Но Гилберт не собиралась этого делать. Она хотела этого мужчину, и больше ей ничего не нужно было.
- Елена, послушай. Ты привлекательная девушка, но не позволяй всем касаться этой привлекательности.
- Вы боитесь, что я стану шлюхой? Да после перепиха с Локвудом вообще никого кроме вас не хочу.
Деймон чувствовал, как мужская натура его сущности просит удовлетворить желание этой девушки. Он чувствовал, как хочет взять ее здесь, прямо на этом столе.
Нужно было сконцентрироваться.
- Постарайся контролировать себя, думать о том, что сдерживает твою агрессию.
Он не поднимал взгляда и услышал ее шаги и то, как хлопнула входная дверь кабинета. Сальваторе сел на стул, уставившись на какую-то только ему зримую точку. Эта девочка заставляет приковывать к себе внимание. И его она тоже подчинила. Ему отныне придется усмирить не только ее!
… но и себя.
========== День 6. ==========
На следующий день Елена сидела в ванной с бритвой в руках. Она смотрела на свои ноги. Депиляция давалась все сложнее. Ей казалось, что она бреет не обычные волосы, а какие-то иголки, жесткую шерсть. Ноги покрылись кровью от царапин. Выругавшись, шатенка, продолжая терпеть боль, водила лезвием по коже. И если внутренние изменения часто проявлялись, то и внешние дали о себе знать. Черных прядей волос становилось все больше. Ногти удлинялись и становились крепкими и длинными. Эти изменения Елене нравились. Они выставляли напоказ всю ее женственность, красоту, некую хищность.
Расправившись с начатым, Гилберт подошла к зеркалу. Клыки еще больше удлинились, и все это создавало оскал красивой охотницы. Елена понимала, что все эти изменения связаны с тем нападением, но мысль о том, что рано или поздно, у нее появится хвост и удлинятся уши, лишь вызывала улыбку. Шатенка не знала, как это остановить, да и, наверное, не хотела. Она желала быть яркой, красивой. Ей нравилась та сила и мощь, которые теперь были у нее.
Выйдя из ванной, Гилберт села на свою кровать, достав косметику. В вечер воскресенья было также сыро. Раскаты грома свидетельствовали о том, что вот-вот пойдет дождь, но Гилберт это мало заботило.
- Ты помнишь как мы дали клятву? – произнесла Кэтрин, садясь рядом.
- Ты для меня навсегда на первом месте, Кэтти. Но сейчас я хочу погулять…
Гилберт принялась подводить глаза черным карандашом, что выходило у нее довольно-таки ловко.
- В кого ты превращаешься? Ты продаешь себя им по частицам.
- Ты говоришь прямо как Сальваторе. Вы оба похожи.
Мысль о Сальваторе заставила Елену вернуться во вчерашние обстоятельства. Может, вместо этого Локвуда навестить самого Сальваторе? Но Гилберт не знала его адреса и поэтому продолжила свое занятие.
Кэтрин не стала рассказывать сестре о том, что в том фургоне был еще и Тайлер. Иначе бы, ситуация обострилась.
- Это не ты…
- Слушай, хватит, - резко произнесла Елена, закончив с макияжем. – Ты должна воспринимать меня такой, какая я есть.
- Сейчас говоришь не ты, а та сущность, которая в тебе внутри!
Елена закатила глаза и, поднявшись, подошла к шкафу. Гилберт заметила, что ее осанка отличалась безупречностью. И фигура ее была слишком красива и стройна. Конечно, возможно Кэтрин и хотела быть похожей на сестру. Но только не внутренне.
- Мы можем поговорить о чем-то другом? – продолжала Елена, надевая футболку, оголяющую плечи. – Я бы с удовольствием поговорила с тобой о синтезе белка, но не об этом дурацком нападении, о котором ты болтаешь не затыкаясь!
- Нет! – Кэт поднялась и подошла к сестре. – Мы будем говорить только об этом, пока ты не придешь в себя.
Губы Елены исказила кривая улыбка.
- Ты серьезно? Я меняюсь, и обратного процесса не будет! Становясь старыми, люди не молодеют, так и я никогда не буду прежней.
- Знаешь, Бенджамин Баттон как раз таки молодел.
- Это сказка.
- Оборотни тоже сказка, но ты становишься похожей на…
- Монстра? – закончила Гилберт. Она чувствовала, как начинает злиться на сестру. – Ты это хотела сказать? Знаешь что? Вы все мне мозг отымели! Ты, Форбс, даже Зальцман! Да я теперь из принципа не буду прежней!
- Ты делаешь себе хуже!
- Да плевала я на себя.
- Если бы плевала, не вела бы себя так! Ты была лучше меня, а сейчас ты само воплощение полной твари! Хочешь быть подстилкой Локвуда? Пожалуйста! Хочешь избивать Форбс? Валяй! Только когда тебе будет дерьмово, больше не приходи ко мне! Я отвернусь от тебя, как ты отвернулась от меня!
Выговорив всю эту тираду, Кэтрин отправилась в ванную, громко хлопнув дверью. Елена стояла в ступоре несколько секунд, а потом схватила кофту и отправилась прочь.
Она шла по темной улице, вспоминая тот вечер, когда решила прогулять по парку. И откуда эта псина появилась? Почему бы ей не наброситься на Форбс, к примеру? Но в жизни нет случайностей… Гилберт верила в это. А Кэтрин была права. Елена не собиралась говорить об этом вслух, но понимала, что ее сестра была права. И в кого Елена стала превращаться? Действительно, в монстра. Она переступает через принципы. Жестокость вытеснила гуманность. Любовь вытеснялась ненавистью. Сострадание – цинизмом. Нежность – стервозом. Елена ненавидела себя, но продолжала идти к школе, полностью погружаясь в свои мысли.
Конечно, в этом обращении было много плюсов: внешность, сила, мощь, смелость, отсутствие страха. Но и минусов было хоть отбавляй.
Проникнуть в задние школы и нужный кабинет Елене не составило труда. Она обнаружила, что в темноте ее зрение стало намного лучше, обострился слух. Гилберт нашла необходимую информацию и скрылась из школы так же быстро и ловко, как и пробралась туда.
Зря она нагрубила Кэтрин. Елена решила извиниться, как только придет. Сестра была тем маяком, который заставлял не захлебнуться в пучине лицемерия и хамства одноклассников. Что теперь? Теперь девушка сама стала такой. Она не хочет более идти на свет маяка. Только Кэтрин возвращала надежду, заставляла быть собой и плевать на всех этих ублюдков, которые насмехались.
Шатенка остановилась напротив дома, адрес которого искала в школе. Стал идти мелкий дождь. Елена поднялась по ступенькам и позвонила в звонок. Ей хотелось, чтобы хоть кто-то помог ей разобраться в собственных чувствах.
Открыв дверь, хозяин дома внимательно взглянул на гостью, а потом сделал шаг назад, пропуская внутрь.
- Вы не женаты. Я смотрела в личном деле. Поэтому и осмелилась прийти.
- Ты смотрела мое личное дело? – Деймон закрыл дверь, а Елена, сняв кофту, прошла дальше.
- Да. Не стоит об этом. На самом деле, мне… правда… надо поговорить.
- Ладно, пошли.
В доме было мрачно. Гостевую комнату освещал тусклый свет торшера. Стук капель дождя по стеклу лишь усиливался. Деймон принес две кружки с горячим чаем. Елена не чувствовала себя озябшей, но с радостью приняла угощение. Больше всего ей хотелось разобраться во всем. Ведь вчера она и правда потеряла голову.
- Я поругалась с Кэтрин. Она говорила как вы… И это действительно так. Я встала на дорожку проститутки и стервы.
- Ты еще не проститутка. Не становись ею.
Елена взглянула на мужчину. За окном послышался раскат грома, но Елена даже не дернулась. Она выдохнула и опустила взгляд.
Сейчас Деймон видел, что зверь заперт в клетке и перед ним та чистая и искренняя Елена, которую он увидел в первый раз. Эту возможность нельзя упустить. Надо пробудить чувство вины, ведь легче усмирить его, чем агрессию.
- Может, я правда превращаюсь в чудовище? Я не знаю… Просто, мне нравится этот адреналин, эта сила и мощь, которых у меня никогда не было.
Деймон понимал. Эта девочка столько раз пряталась за спину сестры, была изгоем, что сейчас ей хочется возместить этот ущерб.
- А может, просто стать благородной? Суметь простить? Отступить? Не уподобляться им?
- Это сложнее, чем кажется, - произнесла Елена, отставляя кружку и облокачиваясь о спинку дивана.