Пожилой мужчина крепкого телосложения со странной кличкой Пицца рассказывал, как однажды встретил такого монстра в тоннеле и тот не был похож ни на одно существо, которое он видел прежде, или о котором слышал. Монстр появился перед ним из бокового прохода между станциям, сгреб в охапку и понес, неизвестно куда.
– Чего же он от тебя хотел? – спросил кто-то.
– Уж и не знаю, – ответил Пицца, – но наверняка не сожрать.
– Так, может, он тебя своим деткам нес? Так сказать, доставка пиццы на дом?
Все засмеялись.
– Может, и нес, – согласился тот.
– А почему ты решил, что он разумный?
– Я не сказал "разумный", я сказал "почти".
– Ну, хорошо, почти.
– Во-первых, потому что он меня сразу не убил, как делают другие мутанты, хотя мог – он напал со спины, совершенно беззвучно, и я не успел ничего сделать.
– У тебя было оружие?
– Обрез дробовика и нож. Патроны с картечью. Не бог весть что, но для него хватило бы.
– Ну, не убил, и что?
– А то, что он сорвал мой обрез и отбросил в сторону. Туда же полетел и нож.
Пицца замолчал, словно бы заново переживая случившееся.
– Ну, а дальше? – напомнили ему.
– Он укусил меня за плечо. Вот, смотрите.
Рассказчик обнажил плечо. Кто-то посветил фонарем, и все увидели две затянувшиеся колотые раны от клыков мутанта.
– Осторожно так укусил, – продолжал Пицца. – С его челюстями мог и руку запросто прокусить, а он только слегка придавил.
– Словно пометил, – сказал кто-то.
– Я тоже так подумал, – согласился Пицца.
– Он был большой? – спросил здоровяк с простым лицом, слушавший рассказ с открытым ртом.
Пицца задумался.
– Ну-ка, встань, – велел он тому.
– Это еще зачем? – запротестовал здоровяк.
– Встань, если тебя люди просят, – насели на него сразу несколько слушателей.
Детина нехотя поднялся, держась одной рукой за спинку сидения, чтобы не упасть.
Рассказчик окинул его оценивающим взглядом.
– На голову выше тебя, – сказал он, – и в плечах пошире.
– Еще шире? – удивился кто-то.
Рассказчик кивнул.
– И уж воняло от него, – сказал он, изобразив на лице гримасу отвращения, – мама родная! В жизни такой вони не слышал.
– От этого тоже воняет не слабо, – заметила плотная торговка в камуфляже, сидевшая рядом со здоровяком.
– Да пошла ты! – тот деланно замахнулся на нее. – Сама-то давно мылась?
Все засмеялись.
– Ну, что там дальше-то было? – поторопил рассказчика другой слушатель. – Жилы не тяни. Свои переживания можешь пропустить.
– Вот когда ты будешь рассказывать, тогда и пропустишь, – огрызнулся Пицца. – А это моя история и я рассказываю, как хочу!
Слушатели притихли, давая рассказчику понять, что готовы на все его условия.
– Я сначала дергался, – продолжил Пицца после паузы, – а как он меня укусил – словно уснул. Все вижу и понимаю, а такая апатия на меня напала, что подойди кто ко мне с ножом, чтобы перерезать горло – я бы и сопротивляться не стал. Да и сил на это не осталось. В общем, сгреб он меня одной лапой, прижал к боку и побежал.
– Так он что же, на двоих бегал?
Рассказчик кивнул.
– Я и говорю, в нем много странного было.
Он опять замолчал, но в этот раз никто его не торопил.
– Сначала он по тоннелю бежал. Наши не стреляли вслед, боясь в меня попасть, светили только фонарями и орали. Потом вбок повернул, пробежал немного и еще раз повернул. Легко так бежал, красиво, словно тащить меня ему нипочем было. Люк какой-то открыл, вверх по скобам полез. Ну, тут уж помяло меня, лаз узкий был, хотя он, я это чувствовал, старался нести меня осторожно. Зачем-то я нужен был ему целым и невредимым. Долго он меня нес. Поднялись мы почти под самый верх. Он опять по какому-то тоннелю побежал. Слышу, под ногами вода плещется и как бы все выше становится. Это монстру моему не понравилось, рычать он начал, шагу прибавил.
К этому времени действие его укуса ослабело, и я начал оживать. До фонаря тихонько дотянулся, намотал шнурок от него на кисть, да и посветил вокруг. Вижу, тоннель старинный кирпичный, ответвления от него идут, а под ногами, действительно – вода. И не стоит на месте, а течет.
Эх, как монстр мой разозлился! Разинул пасть, да прямо в лицо мне как рыкнул! Я думал, голову сейчас к черту откусит. Чуть не умер от страху еще раньше. В общем, выключил я фонарь, а до самого сразу доперло, где мы – на Флит-ривер!
– Что это? – спросил кто-то.
– Самая длинная подземная река Лондона. Ее еще при королеве Виктории под землю загнали. Как дождь – русло полное, нет дождя – воды по колено, – пояснил рассказчик.
– Ну и что? – спросила разбитная тетка, которой все эти подробности явно были неинтересны.
– А то, что на поверхности, как я понял, дождь прошел. И вниз хлынули потоки воды. Флит-ривер быстро поднялась и дошла монстру до плеч. Он, видимо, плавать не умел. Бросил меня – и ходу вперед. Ну а мне вода уже выше головы была. Я боковую нишу вверху заметил, подплыл туда и внутрь забрался. Уж и не знаю, для чего ее строители сделали. Может, специально на такой случай.
Сижу, значит, в нише и молюсь, чтобы дождь поскорей закончился, а то ведь я тоже пловец не ахти какой, долго на воде не продержусь. Да и куда плыть, если вода все заполнит?
К счастью, дождь долго не продлился. Как пришла вода быстро, так же и ушла. Такова уж Флит-ривер. А когда стало по колено, я назад подался. Тороплюсь изо всех сил. Когда он нес меня, я старался дорогу запомнить и шаги его считал. Конечно, они не такие, как мои, но я поправку сделал, на два умножил.
Но и похититель мой в себя пришел, слышу, назад хлюпает, меня ищет. Я так и обмер весь, побежал по воде, хоть это и чертовски трудно, скажу я вам. Добежал до того люка, через которое мы в русло Флит-ривер попали, подпрыгнул, подтянулся – зарядка ежедневная помогла – дальше побежал.
А монстр не отстает. Слышу, нагоняет. Бегу я, а дыхалка кончается. Мне ведь уже лет слава богу, не мальчик. Юркнул я в очередную железную дверь, спиной к ней привалился и чувствую – все, не могу дальше бежать. Шарю руками по двери – и вот он, шанс на спасение – засов там был. Старый, ржавый, сто лет им никто не пользовался и не смазывал. Еле я его одолел и заставил двигаться. Ничего раньше мне с такой силой не хотелось, как чтобы засов тот закрылся. Пальцы все ободрал, ногти поломал, а дверь запер.
И тут же монстр со всего маху своей тушей в дверь – бух! Зарычал со злости, страшно так, и опять – бух! Дверь вся ходуном ходит, штукатурка со стен осыпается. Силищи, видно, в нем, не меряно. Но держится дверь, на совесть была сработана.
Когда я понял, что не прорвется он, тихонько дальше пошел. А он услышал, что я ухожу, и завыл. И вой такой сильный – в какой-то момент мне показалось, что он рядом стоит, темно же, а я фонарь включить не смею.
Рассказчик опять замолчал.
– Да, натерпелся ты страху, – сочувственно сказала женщина.
Все это время Ник пытался понять, какого же зверя описывает рассказчик, но так и не смог. За все четыре года своей сталкерской карьеры он не встречал наверху ничего подобного. Все обитавшие в Лондоне мутанты были тупыми злобными тварями, и их поведение совсем не походило на поведение существа из рассказа.
– Ну, – сказал вдруг Ник неожиданно для себя самого, – а дальше что было?
– А что дальше? – очнулся тот. – Как писали в старинных романах: "И вот я здесь".
Долго блуждал по лабиринтам, пока нашел вход в метро. Несколько дней прошло. Думал уже, кранты мне. Крыс ел, когда удавалось поймать. Да только в тех местах их и нет почти. Крысы – они все больше возле людей живут. А если нет людей, то и крысы уходят.
Но нашел-таки вход в метро, хотя совсем не на том месте, где он меня утащил.
– А что же монстр?
– Монстр? Да откуда мне знать? Больше, к счастью, наши пути не пересекались.
Вот только снится он мне иногда.
– В каком виде?
– Обыкновенном. Воет, рычит и дает понять, что когда-нибудь найдет и заберет опять, потому что на мне стоит его отметина, и я теперь будто бы принадлежу ему.
– Как это, дает понять? Говорит, что ли? – спросил кто-то насмешливо.
– Нет, не говорит, – спокойно ответил Пицца. – Просто смотрит в глаза и все становится ясно. И я знаю – когда-нибудь он меня заберет. Я теперь все время его жду.
Все поежились, представив себя на месте Пиццы.
– Отравил он тебя, – сделала вывод женщина. – К доктору тебе надо.
– Был уже, – махнул тот рукой. – Говорит, здоров я. Все показатели согласно возрастной норме. Никаких отклонений. Бессонница только меня мучает. Усну и скоро вой этот слышу. Я тогда просыпаюсь и уже второй раз заснуть не могу. Разве что под утро немного.
– Но ты ведь больше его не встречал?
– Нет. Но в том тоннеле бывал, где все произошло. Один пошел, хотя и страшно было.
– Зачем один-то?
Рассказчик вздохнул.
– Увидеть его хотел.
– Для чего?
– Сложно сказать. Тянет меня туда. Убить его хотел, если вдруг появился. Или чтобы он меня убил.
– А если бы он тебя опять сгреб и поволок?
– Тогда я бы просто подорвал себя. Я теперь гранату с собой постоянно ношу.
Все молчали.
– Сходи к гадалке, сними порчу, – посоветовала торговка.
– Знать бы еще хорошую, – вздохнул Пицца.
– На "Марбл Арч" по красной линии одна живет, – сказала женщина. – Ох, и сильная, говорят, ведьма!
– Будет время, загляну, – пообещал рассказчик. – Только предчувствие у меня такое, что мы с ним раньше встретимся. И еще есть одна странная вещь.
– Какая?
– Кажется мне, что я знал его раньше.
– Когда это, раньше?
– Не знаю, может, в прежней жизни.
– Когда ты был монстром? – пошутил кто-то.
– Или когда он был человеком, – ответил рассказчик.
– Чушь! – безаппеляционно заявил раньше молчавший мужчина, похожий на школьного учителя. – Переселения душ не бывает. И люди в монстров не превращаются в течение одной жизни. Многое случалось, но такого – нет.
– Так и монстров некоторых раньше тоже не было, – возразил другой. – Они появляются по ходу и становятся все злее и агрессивнее. Только человек не меняется.
– Меняется, – встрял еще кто-то, – он тоже все злее и агрессивнее становится.
– Но шерстью не обрастает, – возразили ему.
– Погоди, покроется еще и шерстью, недолго ждать осталось.
– Типун тебе на язык!
– Тебе типун! – огрызнулся тот. – Это, может, и неплохо было бы – в шерсти ходить.
– Чем это, неплохо?
– Да тем – мы смогли бы наружу подняться. Они радиации не боятся и мы не боялись бы.
– И сцепились бы монстры с монстрами, – сказала женщина.
– Мы победили бы, – уверенно заявил сторонник шерсти. – Люди всегда зверье побеждают, потому что умные. Если только живут с ними в одной среде.
– И ты бы согласился быть покрытым шерстью, иметь клыки и, вообще, потерять человеческий облик? – спросила женщина.
– Не знаю. Если бы всем такое, то и я не против.
– А я – нет.
– Дело твое, – безразлично ответил тот. – Но только тогда не жалуйся, если наши пути пересеклись бы.
Женщина покосилась на него и на всякий случай немного отодвинулась.
10
Впереди показалась станция "Грин парк" линии "Джубили". Все тут же забыли о рассказчике и потянулись к своим тюкам. Ник ступил на платформу, оглянулся в последний раз на попутчиков, чтобы получше их запомнить, и заторопился по своим делам.
Как и все торговые станции, "Грин парк" была ярко освещена кварцевыми лампами. Электричества здесь не жалели, потому что пошлины с торговцев и транзитеров позволяли за него платить. Старики говорили, что на самом деле освещение было не таким уж ярким, а оставалось лишь на прежнем уровне, обычном до Катастрофы, но в сравнении с другими станциями, экономившими на свете, оно казалось ослепительным.
Ник знал, что электроэнергией метро питалось из двух источников. Главным был силовой кабель от атомной электростанции Хартлпул (Heartlepool), где уцелевшие реакторы каким-то чудом продолжали еще работать. Специалисты говорили, что их хватит еще лет на десять-двадцать, пока не выгорят топливные стержни. Пока все пользовались ею бесплатно.
Кроме того, местные умельцы из подручных материалов – разобранных поездов и станционных механизмов – монтировали на подземных реках, которые буквально пронизывали почву Лондона, мини-электростанции. Вода вращала лопасти турбин, давая ток, которым их владельцы пользовались сами, а излишки продавали соседям.
Электроэнергия с АЭС поначалу не была дармовой. Ближайшая к распределительному щиту станция "Килбурн-парк" линии "Бэйкелу" поставила пост у рубильника и объявила его своей собственностью, угрожая за неуплату отрубить свет всему метро. За этот кабельный коллектор и обладание рубильником прошла целая серия войн. Различные линии отряжали туда экспедиционные корпуса и через верх, и под землей – сквозь метро и канализационные коллекторы. Бои велись долгие и кровопролитные. А закончилось все тем, что кабель был объявлен общей собственностью и за электричество, поступающее по нему, платить перестали, но каждой линии, в зависимости от количества станций и численности населения, были установлены лимиты потребления, сверх которых надо было платить. Деньги шли на поддержание кабеля в рабочем состоянии и его охрану. Служить в сводном миротворческом отряде, охранявшем электрический кабель, было
завидной работой, о которой мечтал едва ли не каждый мужчина в метро – тихо, спокойно и плата хорошая. Жители метро шутили, что "мирный атом" продолжает подпитывать тех, кого не добил военный.
Но энергии от АЭС все равно на всех не хватало. Потребление росло, потому что становилось все больше технических устройств, изготавливаемых технарями, а поступление электричества по неизвестным причинам постепенно снижалось. Поэтому энергия от самодельных турбин на подземных реках была далеко не лишней. Стоила она, в отличие от атомной, дорого из-за высоких издержек при ее производстве, но кому надо было, те покупали. В основном это и были торговые станции.
Ник прошелся по рядам, приглядываясь к народу. Он надеялся, что где-то здесь, среди ярмарочной толчеи, может оказаться и Крюк со своими двумя подельниками. Ник надеялся, что троицу бандитов, благодаря характерным повадкам этой публики, будет несложно выделить среди простого народа, а уж там он сумеет рассмотреть, у кого нет мизинца на левой руке или на чьей шее сидит татуированный паук.
Бандитов по трое не попадалось и его внимание постоянно отвлекалось на всякие второстепенные вещи. На жителей тихих окраинных станций праздничная атмосфера ярмарки с толкотней, балаганами, шумом всегда оказывала магическое действие.
Впереди раздались звуки музыки, образовалась толпа, Ник пробился в первые ряды. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Музыканты в точности походили на тех уродов, которых он когда-то видел в развалинах музея "Хочешь верь, хочешь – нет" на площади Пикаддили, когда еще учился в сталкерской школе на расположенной под ней станции "Пикаддили сэкас". Только те были неподвижными и покрытыми пылью, а эти вполне себе живыми. Трехметровый сутулящийся гигант играл на контрабасе, карлик, сидящий в клетке, барабанил палочками по ее прутьям, трехногий красавец в полосатом костюме апельсинового цвета и светлой ковбойской шляпе, сидя играл на банджо и пел, а женщина с невероятно длинной шеей, унизанной кольцами, пела и проводила по кольцам барабанными палочками, от чего те издавали мелодичные переливы.
В паузах между песнями артисты общались со зрителями, шутили о том, что сегодня прекрасная погода, и спрашивали, что еще те хотят услышать. Народу вокруг было много. Люди заказывали разное – от песен "Биттлз" до классики, но музыканты брались исполнять далеко не все. Лучше всего им удавалась сладенькая попса с женскими голосами.