Вспомнив о задании в Дневнике, наскоро закидал содержимое тарелки в рот, запивая пенным напитком. Вкус у пойла стал еще отвратительнее. С этим вопросом точно нужно что-то решать, не хочу жрать старую кашу и пить разбавленное до состояния мочи пиво.
- Искандер, а давно ты управляешь «Хорохорицей»? - спросил, подойдя к стойке.
Трактирщик пожал плечами.
- Выкупил три года назад, а что?
- Просто я знал прошлого хозяина.
- Николаса?
- Нет, - поморщился я. - Хораха. В честь которого гостиница и названа.
Трактирщик скривился.
- Бессмертный? Ты смотри, мне проблемы не нужны - сдам тебя церковникам, если будешь шуметь, - пригрозил Искандер, отставив натираемую кружку. - Поразвелось нечисти, уже и в наш славный Хелмгард пробрались.
Странно, суть вещей окрасила его в алый цвет, словно трактирщик вот-вот нападет. Похоже, отношения с хозяином у меня не заладились - понимание пришло, стоило лишь задаться вопросом.
- Я просто хотел узнать, как так получилось, что хозяин сменился. Видишь ли, он был моим старым другом, но жизнь развела, - пожал плечами, внимательно наблюдая, как алый отсвет сменяется равнодушно-белым.
Забавное свойство, однако. Если все церковники таким навыком обладают, мне совершенно не ясно, как они проиграли еретикам.
- Я выкупил «Хорохорицу» у Николаса, а уж он у кого ее покупал - то не мое дело. Все бумаги у меня в порядке, - проворчал Искандер. - Еще что-то?
Судя по лицу трактирщика, мне лучше скрыться с глаз долой, пока он всерьез не решил позвать стражу. Отец Генрих хоть и говорил, что проблем с моей работой во славу Церкви не возникнет, но мне все меньше в это верилось.
- Нет, спасибо, - поблагодарил я, отстраняясь от стойки.
Итак, нужно пройтись по городу, послушать, что говорят люди. Сомневаюсь, что буду привлекать особое внимание без ушастой спутницы, так что грех не воспользоваться шансом. Обе книги я оставил наверху, с собой только крест да меч, но вряд ли в Хелмгарде они понадобятся.
Толкнув дверь, вышел на холод. Упавший при нашем приезде снег не спешил таять - грязными пятнами разлегся вдоль улицы, обратившись в серо-черную жижу.
Сбежав по ступенькам, едва не столкнулся с конюшенным, сонно потирающим глаза.
- А? Что? - проворчал мальчишка, разглядев меня. - Уже уезжаете?
- Нет, пока остаюсь, - буркнул в ответ, уже двигаясь в сторону рыночной площади - если и слушать пересуды, так только там.
Лавки торговцев стояли развернутыми - народ явно не спешил по домам, толпясь вокруг товаров. Горящие факела освещали большую часть площади, оставляя во тьме лишь пустующий центр.
Стоило приблизиться к лоткам, шум торгующихся горожан распался на четкие и ясные, узнаваемые по всему свету фразы.
- Свежее мясо, сегодня еще бегало, щипало травку!
- Рыба! Живая рыба!
- Пирожки!
- Мазь от волдырей, освященный эликсир для роста волос!
- Картофель молодой, с тонкой шкурой!
- Восточные сладости! Недорого!
- Пирожки!
- Держи вора!
- Да твоя рыба уже кверху брюхом плавает!
- Куда только стража смотрит?!
- Ничего не знаю, она живая, видишь, хвостом машет!
- Пирожки!
Я усмехнулся, двигаясь между рядами. Народ собрался самый разный: от скучающих горожанок, не спешивших к нерадивым мужьям, до суровых мужчин в униформе Хелмгарда, явно искавших выпивку подешевле и позабористее.
Мой путь окончился у прилавка, охраняемого двумя чернокожими здоровяками. Оба полуголые по пояс - не считать же племенные синие татуировки за одежду. Хмурые лица сторожей окинули меня внимательными взглядами, но к торговцу подпустили.
- Алекс? - смуглое лицо, заросшее густой кудрявой бородой по самые брови треснуло, обнажая поразительно белые зубы. - Мои глаза, должно быть, подводят старого Асхана!
Я улыбнулся в ответ, позволяя торговцу себя обнять. Как и всегда, желтый кафтан старого Асхана одуряющее пах притираниями. Похлопав меня по спине, он отошел на шаг назад, сверкая черными глазами.
- Неужели вернулся на родину, старый друг?
- Да, вернулся, - улыбаясь, кивнул я. - Тебя-то как в Хелмгард занесло, друг мой? Если я правильно помню, твой караван никогда не забирался так далеко!
Говорил, а сам отметил, что торговец подсвечен едва заметным зеленым огнем. Отлично, теперь ясно, как это работает. Вопрос - почему раньше не было?
- А старый Асхан узнал, что здесь в Хелмгарде, последний оплот против мертвых. А где война, - он выразительно потер средним пальцем большой. - Сам понимаешь, у меня восемь дочерей и три молодых жены! Что я буду за муж и отец, если не привезу им дорогих северных мехов!
Я усмехнулся, оглядывая лавку старого знакомого. На меня смотрело и просилось в руки оружие. Блестело смазкой рукоятей, сверкало наточенными кромками лезвий, щерилось острыми гранями наконечников.
Старый Асхан торговал с нашим отрядом на юге, по сути, был единственной ниточкой, связующей пришельцев с севера в войне против узурпатора. Только через торговца убийственным железом удавалось выйти на нужных в городах людей.
То, что у него восемь дочерей и три жены - я слышал еще в первую встречу. И каждый раз он сокрушался, что кто-то да мешает честной торговле.
После таких разговоров мы устраивали облавы. Не всегда это были разбойники, плодящиеся как кролики в тяжелую годину. Часто мешали Асхану такие же торговцы, как и он сам. Но сотник всегда твердил, что лучше держать при себе одного прикормленного волка, чем отбиваться от тысяч голодных.
- И как, не мешают честной торговле? - поглаживая лезвие полуторного меча с вытравленными рунами, поинтересовался я.
Асхан тяжело вздохнул, картинно опустив плечи.
- Мешают, еще как, старый друг. Я уж было совсем отчаялся, что на меха своим женщинам не заработаю, а тут ты идешь! Сама судьба привела тебя в мою лавку, старый друг!
Я кивнул.
- Рассказывай о своих бедах, Асхан, вдруг смогу чем-то помочь?
Торговец улыбнулся еще и шире и, махнув охране, пригласил меня за занавеску. Не покажи мне сам хозяин, я бы и не догадался, что здесь можно спрятаться.
- Есть в Хелмгарде несколько человек, Алекс. Влиятельные люди, но на глаза не попадаются, - почти шепотом заговорил Асхан. - Видал я всякого, но эти... - он сжал кулаки, чтобы не разругаться. - Воруют детей, Алекс. Детей!
Я кивнул, ожидая продолжения. Что в городе творится всякое - для меня не новость. Иначе в осажденных городах и не бывает, к какой бы религии они не относились.
Прижатые со всех сторон люди сбрасывают напускную человечность, являя свою сущность. И даже самые свирепые и дикие звери по сравнению с такими - сущие ангелы в белых хламидах.
- Я бы не стал вмешиваться, - заговорил после паузы торговец. - Но они пришли ко мне, требуют убираться из города.
- Чем ты им насолил?
Чтобы выставить торговца оружием из осажденного города - нужно очень постараться, иметь власть и силу. Но раз Асхан говорит, так оно и есть.
- Я приютил нескольких мальцов, - махнул рукой бородач. - Сам понимаешь, мне помощь понадобиться может в любой момент. Да и... Это же дети, как я могу отказать в помощи? А если я сейчас откажу сироте - кто-то другой моим дочерям на помощь не придет, когда она будет нужна.
Да, было на востоке такое поверье, приходилось сталкиваться по службе. Но вот что Асхан принадлежит к этой ветви веры - даже не догадывался никогда. Старый торговец не чурался грязи, марал руки по локоть в крови - если требовалось.
- Хорошо, я тебя понял. Что мне сделать?
Глава 2
Асхан сказал, эти люди приходят с севера. Торговец описал их, как регулярную армию - странные нашивки, одинаковая форма. Даже оружие, клейменное одной мануфактурой коротышек.
Найти их оказалось делом несложным. По словам старого Асхана, каждую ночь они двигались по одному и тому же маршруту. Отлавливали беспризорников, чтобы утащить с собой в один из богатых домов местных аристократов. Что творилось за стенами - выяснить несложно, достаточно послушать, что шепотом говорят выпивохи в речном порту. Изувеченные трупы каждое утро всплывают под пирсом.
Найдя нужный дом, дождался, когда появятся подсвеченные тошнотворным огнем люди. Суть вещей явно развивалась все сильнее - и сам дом, и эти мужчины, - в темноте я бы не заметил их сразу, двигались профессионально, тихо и совсем не походили на ночных губителей. Скорее примешь таких за стражу, регулярно патрулирующую улицы осажденного Хелмгарда.
Замерев в грязном тупике между двумя домами, дождался, пока пройдут мимо. Досчитал до тридцати и только после этого двинулся следом, внимательно следя за тем, чтобы не выдать себя ни звуком. Они часто останавливались, стоило показаться кому-то из припозднившихся жителей. И сами прятались в тенях, когда мимо громко бряцала воинской сбруей настоящая стража.
Так мы двигались через город, в какой-то момент я даже заподозрил, что выдал себя и теперь группа целенаправленно ведет меня в капкан, подготавливаемый вторым отрядом, но внезапно игры в кошки-мышки окончились.
Пятеро бойцов в черных кожаных куртках остановились перед темным зданием, позвякивая цепями поводков - судя по всему, собирались надеть их на беспризорников. Другого оружия при них я не заметил, но прекрасно помня, какую угрозу может представлять такая цепь, нападать не спешил.
Двигаясь вслед за пятеркой пленителей второго ранга, непрестанно оглядывался по сторонам. То и дело попадались спящие беспробудным сном люди и нелюди. Словно какой-то дурман опьянил их. Теперь же я и вовсе наступил на одного - воин в простой кольчуге не пошевелился, хотя перегаром от него не пахло, да и дыхание было ровным. Мысль, что неведомые похитители детей напустили усыпляющий морок, придавала сил. Сжимая клинок, прибавил шагу - пленители как раз вошли внутрь.
Дом беспризорника, сообщила суть вещей. Двухэтажный старый каменный особняк превратился в замусоренную помойку с кучами грязи и застывшими потеками нечистот на стенах. Рассохшиеся доски, прибитые крест-накрест, цеплялись к прогнившим рамам давно выбитых стекол.
Все меняется вместе с местом, говаривал сотник. В деревне не бывает так, чтобы дети остались без опеки. Всем нужны рабочие руки - на каждого сироту найдется своя задача в любом хозяйстве. Но стоит отъехать всего на пару дней от деревни - и эти дети уже никому не нужны, работы не хватает даже горожанам, куда еще лишние рты?
Первый враг выглянул на крыльцо. Бородатое лицо сморщили шрамы, покрывающие лысую голову мужчины. Невысокий, но крепко сбитый.
Я оставался в тени дома, не шевелясь - спешить ни к чему. Стоящий на стреме пленитель должен подать сигнал, что все чисто. Иначе подельникам будет нельзя сунуться на улицу. Одно дело, когда на твои грехи смотрят сквозь пальцы, другое - творить зло и беззаконие на глазах горожан. Какими бы ни были местные, сомневаюсь, что им будет по нраву подобное.
Постояв пару минут, он обернулся к дому, что-то гортанно рявкнул в распахнутые двери. Послышалась возня, сдавленные крики. Сам же пленитель вытащил кисет с трубкой, тут же утратив интерес к окружающему миру.
Шагнув на каменную ступеньку, я отвел руку с мечом вниз, готовясь нанести удар. Враг на короткое мгновение замер, я тоже остановился.
- Апчхи! - рявкнул он, разбрызгивая сопли и рассыпая табак. - Твою мать, солнцеликий пес тебя имей, Ворка! - пробормотал он, утирая лицо тряпкой.
Больше не оттягивая, я резко подшагнул вперед и точным ударом вогнал клинок в печень крепыша. Пленить всхлипнул, разбросал руки, роняя зазвеневшую по камню трубку. Критическое повреждение, при таком не выживают.
Завалиться я ему не дал, с проворотом вытянув меч, подхватил падающее тело и усадил рядом с дверьми. Протерев лезвие о стремительно бледнеющий труп, приоткрыл створку, заглядывая внутрь.
Темный коридор освещался лишь лунным светом, пробивающимся сквозь щели в досках, набитых на окна. Здесь явно очень холодно зимой - даже остатки межкомнатных дверей давно вырваны с корнем и пущены на костер - солнце мертвых позволяло увидеть копоть, окрасившую стены до самого потолка.
Ступая очень осторожно, я двигался вперед, вслушиваясь и стараясь унять биение собственного сердца. Кто-то сдавленно кашлял на втором этаже, в соседних комнатах стонали люди. В воздухе витал смрад нечистот и давней смерти.
Перед глазами возникла деревня обреченных. Наш отряд наткнулся на нее совершенно случайно. И едва не угодил в лапы отвратительной смерти. Нет ничего страшнее для воина, чем умирать в собственной гнили от болезни. Чума, зародившаяся где-то за краем, выкосила четверть населения юга. И это лишь потому, что власти вовремя опомнились, выставив заслоны и безжалостно уничтожая всех, кто рисковал ткнуться на север. Тысячи погибших усеяли землю, кормя ворон и степных грызунов. Даже шакалье, с радостью жрущее падаль, сторонились умирающих заживо людей.
В нос ударил запах горелой плоти, возвращая меня из воспоминаний на землю. Я сморгнул наваждение, глядя на закутанного в тряпки старика. Он подслеповато щурился, стараясь углядеть меня, руки дрожали, когда он раздвинул свои обноски. Черные, покрытые глубокими язвами, узловатые пальцы, вытянулись, пока не достигли изъеденных обморожением губ. Вторая рука обреченного указывала мне за спину. Медленно оборачиваясь, я успел подумать, что старика нужно сжечь. Слишком живо мне вспомнились гекатомбы человеческих тел, собранных мортусами.
В соседнем со стариком проходе перед тремя мальчуганами в обносках стоял пленитель. Удерживая три поводка, он что-то угрожающе шипел детям, пока те старались не выдать мое присутствие взглядом. Вот же! Чуть было не попался! Хорошо, пацанята попались сообразительными.
Переложив рукоять в ладонь обратным хватом, пригибаясь двинулся к противнику. Нечего шуметь, не думаю, что на случай стычек у парней не найдется бумаги разрешающей воровать детей прямо с улиц. Пусть лучше они просто передохнут.
Медленно выпрямившись за спиной пленителя, я дождался, пока он в очередной раз тряхнет руками, заставляя мальчишек болезненно корчиться на холодном полу. Ошейники-то с сюрпризом, подумал я, уже хватая врага за голову.
- Х-ш-ш-ш!.. - кровь брызнула из перерезанной глотки раньше, чем жертва поняла, что вообще происходит.
Удерживая хлещущее алым тело, оттащил его в угол. Последняя судорога - на одного ублюдка в Хелмгарде стало меньше. Кто его знает, вдруг так и до еретиков доберусь?
Вытерев меч об одежду, спрятал клинок в ножны, после чего распахнул куртку убитого. Как-то не догадался обыскать сторожа. Но теперь ничего не мешает проверить карманы ночного похитителя. К тому же, мои собственные средства грозятся закончиться раньше, чем смогу заработать новых. И пускай Асхан обязательно отсыплет мне пару золотых, не дело оставлять мертвому то, что пригодится самому.
Обнаружился серебряный амулет с двумя выдавленными глазами. Потертая алая краска облупилась, но все еще было видно, клепали его явно не вручную. Остатки былого величия некоего культа?
Сунув находку за пазуху, нашарил короткий кинжал в левом сапоге трупа. Подумав, сапоги тоже снял - они мне как раз по ноге. В правом обнаружился серебряный кругляш, видимо, прятал от ворья.
Мальчишки тем временем, тихо сидя за моей спиной, пытались избавиться от ошейников. Маленьких пальцев не хватало разжать жесткий, словно капкан, металл. Я сжалился над ними и, приложив палец к губам, вскрыл замки найденными у мертвого ключами.
Вновь приметив, что кандалы имеют тот же узор, что и амулет, замотал цепи в тряпку. Закончу с оставшимися тремя - будет, что предъявить Асхану. Старик, конечно, поверит мне и на слово, но всегда лучше иметь доказательство.
Да и сомневаюсь, что торговец сам по себе решился на такой шаг. Если против него встали такие люди, что оружейник боится идти в открытую, за мое вмешательство с него точно так же спросят. Другое дело - спросят ли за это самое участие с меня? Не все согласны с принципом «наемник лишь выполняет заказ».
Хотя если они все такие великие воины, как и первые два - мне плевать, с чем они согласятся, думал я, уже двигаясь дальше по коридору.