– Нас четверо, а китайцев сотни, – возразил американец.
– Они выбивают двери, – добавил Мин Си.
С улицы донеслись дикие вопли, две-три сотни ружей нацелились на окна, и началась осада. Град пуль посыпался на гостиницу, пробивая стекла, разнося вдребезги посуду и фонари, дырявя стены, ломая тростниковую мебель, панели и шторы. Положение становилось все хуже. Лигуза, Корсан, поляк и китаец отчаянно защищались, сея своими меткими выстрелами смерть в рядах врагов, но наши смельчаки были бессильны перед огромной остервенелой толпой. На каждый их выстрел китайцы отвечали сотней залпов из аркебуз, а двери гостиницы буквально трещали под ударами и вот-вот должны были разлететься в щепки.
– Сопротивляться бессмысленно, – сказал американец капитану, – у меня осталось всего около дюжины патронов.
– А у меня два. – Казимир показал почти пустой патронташ.
– Давайте выкинем за окно всю мебель, – предложил Джорджио. – Надо во что бы то ни стало продолжать оборону.
– Что, если нам взобраться на крышу? – оживился янки. – Оттуда мы прольем на головы желторожих зверей черепичный дождь и немного расчистим улицу.
– Так ведь дом того и гляди обрушится, – вмешался Мин Си.
– Подождите-ка. – Рискуя получить пулю в лоб, капитан Лигуза подкрался к окну и бросил быстрый взгляд вдоль улицы. Несколько пуль просвистели совсем рядом, к счастью, не задев храбреца. – На крышу! – скомандовал он. – Быстрее, время дорого!
– Вы все-таки хотите закидать китайцев черепицей? – спросил Корсан.
– Нет, я хочу спасти всех вас и себя, конечно. Я заметил, что от гостиницы и дальше вдоль улицы впритык тянутся дома, и там почти безлюдно. Мы вылезем на крышу, пробежим по крышам соседних зданий, спрячемся на каком-нибудь чердаке, отсидимся и спрыгнем на улицу.
– Браво! – восхитился американец. – Вы великий полководец.
– Живее! Будьте осторожны, смотрите, куда ставите ноги. Берегитесь, чтобы не упасть: кто скатится с крыши – тот попадет, как цыпленок, на китайские пики, и все, конец. – Друзья кинулись вверх по лестнице на чердак и выбрались на крышу. – Смелее! – подбадривал капитан.
Прячась за трубами, чтобы их не могли увидеть солдаты, стоявшие на балконах, террасах и мелькавшие в окнах противоположных зданий, четверо отважных начали опасный переход по крышам. Поддерживая друг друга и выполняя все команды капитана, они осторожно ступали по черепице, стараясь не слишком сильно давить на нее ногами. Приходилось огибать террасы, пролезать через слуховые окна, цепляться за шпили, за флагштоки и выступы, которых наверху оказалось великое множество.
– О! – стонал Корсан, еле удерживая рановесие, пот катился с него градом и заливал глаза. – Господи, кто бы мог подумать, что настанет день, когда я, словно бандит, буду лазить по крышам, да еще по китайским, и спасаться бегством от желторожих дьяволов? Я, богатый и уважаемый гражданин свободной Америки, должен прятаться, как вор! Ах, если бы у меня была пушка! Я бы расстрелял всех негодяев подчистую, превратил их в пушечное мясо!
Корсан вопил, возмущался и надувал щеки так смешно, что, несмотря на критическое положение, товарищи не могли удержаться, чтобы не подшутить над ним, а весельчак Казимир так и вовсе поддразнивал разбушевавшегося янки. Через полчаса, когда силы у всех были уже на исходе, наши герои очутились на крыше одного высокого здания и, осмотревшись, заметили, что этот угловой дом замыкает квартал, а шагах в пятистах отсюда уже виднелся Сицзян. Капитан взглянул вниз.
– Нельзя отсюда спрыгнуть, – сказал он. – Здесь около шестидесяти пяти футов.
– Вон там слуховое окно! – указал Казимир. – Оно наверняка ведет в чье-нибудь жилище. Войдемте, господин капитан?
– Замечательно! – крикнул американец. – Вынимаем ножи и вперед!
Друзья проскользнули через окно и очутились на пустынном чердаке, ударом плеча они высадили дверь в комнату и увидели какую-то старуху, похожую на колдунью. Капитан подскочил к женщине, которая начала было кричать:
– Тише! Мы не причиним тебе зла!
Джорджио провел ее в чуланчик, запер на замок и вместе со своими спутниками спустился на улицу. Поблизости было пустынно и тихо, но в районе гостиницы еще слышались выстрелы. Беглецы бросились вперед, ежеминутно рискуя сломать себе шею, и подбежали к реке в ту минуту, когда Луэ Коа и его гребцы, вооружившись палками, собирались идти к месту побоища.
– Скорее к джонке! – приказал капитан.
– Что там случилось? – спросил кормчий.
– В городе восстание. Солдаты и горожане режут друг друга, и надо быстрее убираться отсюда.
Трусливым китайцам этого оказалось достаточно, и они поспешили обратно к реке.
Глава X
Вероломство Луэ Коа
Каждая минута могла стоить жизни, и четверо путешественников, не оборачиваясь и не зная, преследуют их или нет, одним махом перерезали привязь и влетели на джонку. Гребцы, поверившие в то, что в городе действительно мятеж, из страха быть арестованными, если присоединятся к повстанцам, поспешно схватили весла и стали грести с неистовой силой. Быстро надвигалась ночь. Далеко позади еще слышались залпы мушкетов, а в том направлении, где находилась гостиница, виднелись широкие огненные всполохи, которые то поднимались, то опускались, извиваясь, как разъяренные змеи, а над ними стояло густое черное облако и вздымался высоченный столб искр, разносимых ветром в разные стороны. Капитан Джорджио Лигуза, Джеймс Корсан, Казимир и Мин Си, еще не успевшие отдышаться после бега, с замиранием сердца глядели на пламя, которое, разгораясь все больше и больше, освещало все вокруг зловещим светом.
– Горит гостиница, – сказал американец.
– Вижу, – ответил Джорджио.
– Что, если бы они подожгли ее часом раньше?
– Ни один из нас не был бы сейчас здесь. Бедный хозяин! Ведь он разорен, – заметил Казимир.
– Эй, негодный мальчишка, ты еще жалеешь эту каналью?
– Немного, сэр Джеймс.
– Совершенно зря. Я всадил ему пулю в лоб, и теперь он болтает и играет в шашки с мессиром Вельзевулом или с его кузеном Буддой. Китайцам не нужна наша жалость – они нас ненавидят.
– Я их больше не боюсь.
– И напрасно, – отозвался капитан. – Завтра они не найдут наших костей под развалинами дома и снова начнут преследовать нас.
– До завтра мы успеем отплыть так далеко, что эти желторожие потеряют всякую надежду нас догнать, – заверил Корсан.
– Возможно, если только наши гребцы будут работать так же отчаянно, как сейчас, – ответил капитан, – но, по-моему, они догадались, что восстание вспыхнуло по нашей вине.
– Ну и что? – усмехнулся американец.
– А то, что я не удивлюсь, если они откажутся плыть дальше.
– Мы их заставим.
– Осторожнее, Джеймс! Луэ Коа способен сыграть с нами злую шутку.
– Как это?
– Тише, ради бога! Вдруг в кустах вдоль берегов сидят китайцы?
Корсан замолчал и стал смотреть на берега, покрытые густым тростником, в зарослях которого вполне могли скрываться люди. Капитан все еще глядел на горящее здание, но пожар быстро ослабевал. В полночь джонка, до этого стремительно продвигавшаяся вперед, достигла какой-то неподвижной черной массы на середине реки и встала. На безлюдном лесистом островке поставили палатку для ночлега. Но глубокой ночью Луэ Коа и его гребцы бежали, пользуясь непроглядным мраком и тем, что все иностранцы крепко спали. Китайцы решили, что дальше не поплывут из страха быть узнанными и арестованными за пособничество чужеземным мятежникам. Гребцы вместе с лаваду потихоньку сели на джонку и устремились вниз по реке, вероятно, назад в Чжаоцин. Китайцам не было никакого дела до того, в каком страшном положении они бросают путешественников, – на уединенном острове среди бурной реки, без провианта и без лодки, то есть без всякой возможности хотя бы пристать к берегу. О каком священном мече Будды можно было говорить, когда всем отважным смельчакам теперь, еще в самом начале экспедиции, грозила голодная смерть! Корсан, проснувшийся первым, разбудил товарищей неистовым воплем:
– Канальи! Исчезли! Как? Меня, почтенного гражданина свободной Америки, чистокровного янки, одурачили какие-то поганые китайцы?! Это неслыханно! – Он метался взад-вперед по островку, как помешанный, и рвал на себе волосы, сыпля угрозами и ругательствами, от которых мороз продирал по коже. – Каторжник Луэ Коа! – орал он, заламывая руки от ярости. – Пиратская желтая рожа! Обманул нас, предатель! Попадись только он мне в руки, я сверну ему шею, как цыпленку, изрублю, истолку в порошок, изжарю живьем! Украсть у меня шу-шу! Гадина, разбойник, вор…
– Ладно, Джеймс, пора уняться, – сказал капитан. – Толку-то от вашего шума?
– Уняться? Мне? Вам что, все равно, что нас обвели вокруг пальца эти мошенники, бритые головы? Они оскорбили меня, американца, понимаете?
– А разве они точно так же не оскорбили и меня, итальянца? – усмехнулся капитан Джорджио.
– И меня, поляка? – добавил Казимир.
– У нас нет ничего, даже одного глотка водки на четверых! Как мы теперь выживем?
– Найдем и водку, и провизию, – заверил Джорджио. – По-моему, незачем горевать о том, что мы избавились от этих негодяев в самом начале. Было бы куда хуже, если бы они в конце концов нас убили.
– Тут вы правы, капитан, – смягчился Корсан. – Я со своим телосложением и силой, конечно, никогда не боялся этих скотов, но, по правде говоря, они ужасно надоедали мне своими ворчаниями и вечным недовольством. Только я не представляю себе, как мы будем продолжать путешествие без лодки и лошадей.
– А ноги на что, сэр Джеймс? – улыбнулся Казимир. – Надеюсь, американцы любят ходить пешком.
– Еще бы! Мы ходим так же быстро, как поезда по железной дороге, ведь мы тоже железные.
– Тогда все пойдет прекрасно.
– А провиант? – спросил Мин Си.
– Об этом я позабочусь, – сказал Корсан. – Завтра пройдусь по лесам и болотам и выгоню слонов, бегемотов, тапиров из их логовищ.
– Где же вы видите болота? – перебил капитан.
– И где леса? – подхватил Казимир. – Ваши владения, сэр Джеймс, не имеют сейчас даже семисот футов в диаметре. Поставьте крест на слонах, бегемотах и тапирах.
Американец с минуту молчал, словно пораженный, но потом его осенила новая мысль:
– Мы найдем фазанов, гусей и уток. Вот увидишь, Казимир, какое побоище мы им устроим. Ни одна птица не ускользнет от меня, уверяю тебя. Самое трудное будет покинуть наши владения.
– Об этом подумаем завтра, – произнес Мин Си. – Утро вечера мудренее, и давайте еще поспим.
– Ну что ж, наш канонир прав. Я всегда говорил: чем меньше голова, тем умнее в ней мозги. А можем мы уснуть без боязни, что завтра не проснемся без голов?
– Не бойтесь, сэр Джеймс, – засмеялся Казимир. – Я посторожу.
– Тогда отлично. Спокойной ночи, мальчик.
Корсан, капитан и Мин Си улеглись в палатке, а Казимир сел на траву, положил ружье на колени и устремил взгляд в сторону берега.
Глава XI
Переправа через Сицзян
До конца ночи все было спокойно. Тишина нарушалась разве что ревом диких зверей, пользуясь темнотой, приходивших на берег Сицзяна утолять жажду.
– Не вернулись эти негодяи? – спросил поутру американец, едва выбравшись из палатки.
– Нет, сэр Джеймс, – ответил Казимир. – Да и зачем им возвращаться? Они летят теперь к Чжаоцину на всех парах, поедая наш провиант и запивая его нашей водкой.
– У нас вообще нечего положить в рот?
– Даже ни крошки сухарей.
В эту минуту капитан и Мин Си вышли из палатки, где, по-видимому, о чем-то совещались, и Джорджио объявил:
– Мы покидаем остров.
– Как жаль оставлять этот райский уголок! – воскликнул американец. – А когда мы доберемся до того берега, то куда пойдем дальше?
– Прямо до самого Юаньяна.
– Разве мы не отправимся в какой-нибудь город купить лошадей?
– Это опасно, Джеймс. Ведь мы иностранцы, а вы уже по собственному опыту знаете, что значит быть чужеземцем в этой дьявольской стране.
– Да, Чжаоцин мне на многое раскрыл глаза.
– Почему, капитан, китайцы так боятся иностранцев? – спросил Казимир.
– Так всегда было, – ответил Джорджио. – Они опасаются, что иностранцы, принеся с собой новую религию, обычаи и одежду, всколыхнут страну, устроят в ней беспорядки, а то и настоящую революцию. Китайское правительство чувствует себя неуверенно и делает все возможное, чтобы удержать государство от распада.
– Странно, – заметил американец, – эти самые иностранцы, если бы им позволили, научили бы китайцев новым производствам, дали толчок торговле, расширили внешние связи и улучшили условия жизни китайцев.
– Совершенно верно, Джеймс, но китайцы считают торговлю с иностранцами неблагоприятной для себя. Она и в самом деле лишает их громадного количества шелка, чая, фарфора и многих других товаров, которые, оставаясь внутри империи, стоили бы гораздо дешевле, чем теперь.
– Так в обмен они получают европейские и американские товары, которых у них нет?
– Они утверждают, что эти товары не нужны китайцам, что те жили без них целые тысячелетия.
– Но ведь от торговли страна богатеет?
– Богатеют коммерсанты, Джеймс, а народ умирает с голоду.
– Позвольте мне в этом усомниться, капитан.
– Нет, вот послушайте. Одно время в Китае существовали тысячи прядилен, которые обеспечивали заработок миллионам рабочих, но явились европейцы, привезли свои хлопчатобумажные товары – и все местные фабрики закрылись.
– Почему?
– Потому что китайские изделия стоили вдвое дороже европейских. Завтра европейцы найдут способ точно так же конкурировать в торговле шелком, бумагой и мало ли чем. Как следствие, еще масса фабрик, дающих теперь средства к существованию нескольким миллионам людей, закроется, и нищета возрастет. Согласны?
– Знаете, Джорджио, китайцы неплохо рассуждают. А скольких миллионов в год достигает их торговля с Европой?
– До 1842 года, как пишут ученые, она достигала двадцати четырех или двадцати шести миллионов и велась исключительно Ост-Индской компанией, которая ежегодно отправляла в Китай четыре больших корабля и около двадцати поменьше. Франция посылала туда два корабля и ввозила товаров на два-три миллиона, Голландия – на четыре, Португалия – так же, ну и немного Америка. В настоящее время несколько тысяч кораблей ежегодно посещают китайские порты, потому что все крупные государства мира ведут торговлю с Китаем. Впрочем, хватит статистики, Джеймс, пора рубить деревья – нам надо строить плот.
– Если мы соорудим плот, то вырубим весь лесок, – вздохнул американец.
– Ничего страшного, в леске еще много уточек, и Казимир будет охотиться за ними, пока мы работаем, ведь мы вернемся голодные как волки.
– Обещаю вам великолепное жаркое, – объявил поляк.
– Смотри не слишком пережаривай, – предупредил Корсан. – Если испортишь, отдеру тебя за уши.
– Все будет, как в лучшем ресторане, сэр Джеймс.
Казимир и Мин Си взяли ружья и отправились на охоту, а капитан с Корсаном углубились в лесок из четырех тутовых деревьев, пятнадцати кустарников и двадцати четырех бамбуков, толстых и высоких. Меньше чем через час деревья были срублены, а еще через несколько часов сооружен довольно крепкий плот, способный удержать человек пять-шесть.
– Теперь поедим, – сказал капитан, когда работа была окончена, – а потом поплывем.
– Охотники и кораблестроители, все к столу! – закричал Казимир.
В четыре прыжка американец долетел до палатки и с наслаждением принюхался. Повар поистине сотворил чудо. Две утки и с полдюжины птичек-перцеедов чиуе-уен, особенно рекомендованных Мин Си, дожаривались на палках, и что-то булькало в горшочке, распространяя особенное благоухание.
– Ого, мальчик! – воскликнул Корсан. – Кроме жаркого ты состряпал еще одно блюдо?
– Конечно, сэр Джеймс. Канонир Мин Си, обозревая наши владения, нашел нечто, похожее на капусту.
– О, – облизнулся американец, – я обожаю ее. Садитесь быстрее, господа, иначе я один съем все кушанье в этом горшочке.