Под руку попался серый джемпер Ватанабе, который тот, как обычно, бросил, уходя, где попало. Вещица упоительно пахала Даем: смесь кожи, сигарет и горьковатого парфюма. Любимый возбуждающий запах, который теперь навсегда потерян. Прижав к лицу мягкую ткань, Кеске испытал приступ настоящей паники и столь сильной душевной боли, что ему стало страшно. Захотелось немедленно умереть, грохнутся в обморок, потерять память… все, что угодно, лишь бы забыться и отдохнуть – от кошмара случившегося, от безнадежной утраты, от грядущих страданий.
Отбросив джемпер, он пошел в кладовку, вытащил с полки пустую коробку, и принялся методично, со всей квартиры, собирать и укладывать в нее вещи, принадлежавшие неверному любовнику. За несколько лет их отношений они так и не съехались жить вместе, ночуя то у Дая, то у Кеске, поэтому в каждой квартире давно имелся небольшой набор самых необходимых личных вещей, начиная от зубной щетки и любимого шампуня до нескольких пар чистого белья, и верхней одежды. И если аккуратный Мао никогда не разбрасывал вещи в квартире своего парня, боясь ненароком скомпроментировать его перед общими знакомыми, Дай был не столь педантичен, изредка оставляя на кресле или спинке дивана какую-нибудь вещь из своего гардероба.
Обойдя обе комнаты и кухню, Кеске направился в ванную. Зайдя туда, он остановился в растерянности, не в силах уничтожить последние свидетельства пребывания здесь Дая. Ему казалось, что если он сделает это и сбросит с полки его шампунь, зубную щетку, крем для бритья и флакончики с туалетной водой, то надежды на возвращение счастливых дней уже не останется. Помедлив, он принял решение, которое сейчас показалось ему единственно правильным. Аккуратно собрав многочисленную парфюмерию Дая, парень бережно переставил все на верхнюю полку, ласково, словно навсегда прощаясь, провел пальцем по блестящей пробочке. На руке остался запах знакомого парфюма, отозвавшийся мучительным стоном из глубины истерзанного переживаниями сердца.
«Ну, вот и все, - обреченно вздохнул он, вернувшись в гостиную, - все, все, все в прошлом, и так внезапно. И что теперь, что мне делать с его вещами? Позвонить, чтобы забрал? Или доставить лично?»
Ни тот, ни другой вариант его не устраивал, ибо видеть Дайске ни сейчас, ни в ближайшем будущем он не мог. Неизвестно, как подействует на него взгляд любимых глаз, или, что еще более опасно, его прикосновение… Скорее всего, он проявит позорное малодушие и бросится в объятия неверного любовника, забыв обо всем на свете. Ничего хорошего это не даст, лишь сделает неизбежное объяснение более мучительным… Нет уж, лучше не рисковать и воспользоваться услугами курьера. Да, именно так он, Мао, и сделает…. Потом, попозже… завтра… когда-нибудь…
В горестные размышления ворвался резкий сигнал домофона, и Кеске замер, похолодев так, словно услышал роковую весть о грядущем через час конце света. В такое время никто, кроме Дая, к нему не приходил… До посинения сжав тонкие пальцы, он заставил себя подойти к двери, не представляя, что почувствует, если увидит сейчас, сию минуту, красивое лицо лживого предателя….
С экрана домофона на Мао глянули черные глаза Тайки Найто. Парень промок насквозь, с рыжих крашеных волос капала вода.
«Дурак, дурак, совсем мозги исчезли! Зачем Даю звонить в свой второй дом, если он прекрасно знает код!»
- Прости, что поздно, Хамао-кун, - приглушенный аппаратурой, долетел до Мао голос Найто. – Ты один? Если не помешаю, позволь войти ненадолго. Был тут недалеко по делам, дождь застал, а я без зонта. Вспомнил, что живешь недалеко, вот и решился заскочить.
Вежливость не позволила оставить за дверью промокшего гостя. Мао вздохнул, попросил подождать минуту и кинулся к зеркалу - придать себе подобающий вид. Вытер глаза, причесал волосы, натянул на лицо маску спокойствия. Коробку с вещами Дая сунул в гардероб, злополучный конверт – подальше в ящик, серый джемпер – под диванную подушку…
Минута истекла, но и Мао уже был готов встретить гостя. Собранный, спокойный, дружелюбный… Нажал кнопку, дверь открылась, и Найто вошел в прихожую…
Глава 3
Тайки Найто играл в сериях про Такуми-кун роль Шиньедзи Каменицу, и по логике вещей должен был бы питать нежные чувства к своему партнеру Бабе Рёме, с которым они составляли вторую гей-парочку, после Гии и Такуми. Но судьба-злодейка вдоволь посмеялась над парнями, соединив их в ломаную кривую, в замысловатых изгибах которой Рема остался для Найто лишь другом, потому что Тайки с первого взгляда навечно и навсегда влюбился в хрупкого молчаливого Мао Кеске, не замечавшего вокруг никого, кроме обожаемого и любимого Дая Ватанабе.
Безответная любовь доставляла Найто жестокие страдания. Наблюдая за съемками, он видел, что даже в киношных поцелуях Дая и Мао сквозят нешуточные реальные чувства, и добавлял себе мучений чувственными фантазиями того, что вытворяют эти двое, оставшись наедине, без камер и посторонних людей.
Жизнь превратилась в борьбу с самим собой и угнетенным настроением. «Я актер, я должен справиться, - думал он, выходя каждый день на завтрак с улыбкой на лице, - я должен выглядеть спокойным и веселым, и не подавать вида, что испытываю на самом деле».
Трезвые намерения разбивались вдрызг, стоило Мао просто появиться в поле его зрения. Все в парне притягивало Найто, словно магнитом: хрупкая стройная фигурка, огромные черные глазищи, нежный овал лица, тонкие мягкие волосы, длинные изящные руки, милая застенчивая улыбка. Безумно хотелось броситься к Кеске, сжать в объятиях, утонуть в его взгляде, обвить дрожащими пальцами грациозную шею, приподнять волосы и прижаться губами к гладкой теплой коже, целуя каждый миллиметр, пить ее вкус и запах, сходя с ума от любви и нежности…
В ночных виденьях именно шея Мао чаще всего не давала Найто покоя. Он гладил ее ладонями, задевая щеку и ухо, медленно переходил на затылок, в то место, откуда начинались волосы, запускал пальцы в пушистые пряди, целовал и покусывал чувствительную ямочку посередине - до потемнения в глазах, до дрожи в сердце, не помня себя от нахлынувшего желания…
Утро приносило горечь реальности и ощущение тяжести, от которой приходилось избавляться известным способом. А днем – повторение пройденного: полные обожания глаза любимого, обращенные к другому; их быстрые тайные касания, не замеченные никем, кроме страдающего от ревности Найто; искусственный смех и попытки непринужденного общения. Он не испытывал ненависти к Даю, но порой мучительно хотелось, чтобы он вдруг исчез куда-нибудь подальше, навсегда и безвозвратно, и тогда, возможно, появилась бы маленькая надежда добиться любви драгоценного Мао. И вот тогда он, Найто, обрел бы, наконец, счастье! Он бы любил Мао-куна…. Ох, как же сильно он бы любил его, своего ненаглядного, милого и единственного! Он затопил бы его в безумной нежности, щемящей чувственности, целовал и ласкал так страстно и бережно, что Кеске и думать забыл бы о красавчике Дае!
Влюбленные наивны, словно дети, когда думают, что их чувства не видны окружающим, а особенно тем, кто испытывает и переживает нечто похожее. Поэтому, когда к Найто вдруг подошел молодой секьюрити Хиери Юки, по совместительству исполнявший роль одного из учеников Шидо в массовке, и предложил план по разлучению «Гии и Такуми», Найто не на шутку удивился.
- ак ты можешь такое говорить, Юки-тян!? – искренне возмутился он. – Разве не знаешь, что того, кто вмешается в отношения влюбленных, залягает лошадь? И потом – почему ты предлагаешь провернуть такую аферу именно мне?
- Чего ж непонятного? – усмехнулся Юки. – Ты сохнешь по Мао, я – по Даю. Поможем друг другу, и завоюем тех, кто нам нужен. Все просто.
В тот раз Найто сумел справиться с искушением и отказался от плана Юки. Да честно говоря, он и не верил в то, что существуют способы разлучить Мао с Даем, настолько сильно эти двое были поглощены друг другом.
После окончания съемок дружная команда быстро распалась. Найто редко виделся с Мао, еще реже с Даем, с Юки же они часто общались, сойдясь на почве несчастной любви довольно близко. Хиери не терял надежды завоевать сердце Дая, и даже смог получить должность в его личной охране, Найто старался не вспоминать о предмете своей страсти, и до поры до времени это удавалось, пока несколько месяцев назад ему не предложили работу в том самом театре, где играл Кеске. Увидев Мао, парень понял, что ничего не прошло, и чувства остались прежними, тем более, что за то время, что они не виделись, Мао невероятно похорошел, превратившись из худенького застенчивого подростка в очаровательного молодого мужчину с роскошной копной черных волос и огромными задумчивыми глазами.
Страдания, ревность и неудержимое желание обладать Кеске вернулись с удвоенной силой, терзали и мучили, не давая покоя, поэтому, когда Юки пристал к нему с новыми идеями разлучения влюбленных, Найто не устоял. Подсыпать снотворное в напитки парням, сначала одному, потом другому, отвезти в безликий мотель и сделать откровенные фотки труда не составило, распечатать и отправить по назначению – тем более. И вот теперь Найто появился на пороге у своей жертвы, с тревогой и раскаяньем вглядываясь в покрасневшие от слез глаза любимого, боковым зрением сразу заметив торчащий из нижнего ящика настенного шкафа краешек серого конверта – главной улики своего преступления.
- Ты весь промок, Найто. Вот, держи полотенце. Я б мог предложить тебе что-то из своей одежды, но размеры не совпадают.
- Ничего, Мао-кун, я в порядке, - Найто виновато опустил голову и начал вытирать волосы. – Если позволишь, я просто посушу свою одежду, и уйду. А пока… давай выпьем по стаканчику, ты не против?
Он вытащил из сумки бутылку сакэ и поставил на низкий журнальный столик. Мао неодобрительно покосился на выпивку, обычно он избегал крепких напитков, потому что быстро пьянел, становясь предметом насмешек более стойких к алкоголю приятелей, но сейчас возражать не стал, и молча принес бокалы. Они сели напротив друг друга, и налили по первой.
***
Направляясь на квартиру Хамао, Найто вовсе не имел намерений так быстро форсировать события и пытаться соблазнить парня, пользуясь его состоянием. Нешуточно беспокоясь за него, он хотел лишь составить компанию и отвлечь от переживаний, для чего и прихватил бутылочку сакэ, по собственному опыту зная, что в стрессовых ситуациях спиртное не сравнить ни с каким лекарством. Однако глядя, как быстро Мао хмелеет, всерьез выпадая из реальности, внушило опасения, не будет ли от этой панацеи только хуже. В подсознании мелькнуло смутное воспоминание о том, как парни рассказывали о слабости Мао к выпивке, и что ему лучше не злоупотреблять алкоголем.
- Хамао-кун, ты в порядке? – потихоньку отодвигая саке от незадачливого «собутыльника», нервно спросил он. – Давай на этом остановимся, а?
- Еще по одной, - подставил бокал Мао, по всей видимости решивший сегодня оторваться по полной. – Давай, Най-чан, разливай…
Пролив себе на рубашку больше половины бокала, Мао вдруг покачнулся, закатил глаза и рухнул головой на стол, не подавая признаков жизни. Не ожидая такого внезапного окончания застолья, гость откровенно растерялся, не зная, что делать, и беспомощно огляделся по сторонам.
- Надо уложить его, пусть отдыхает, - обойдя столик, Найто наклонился, поднял на руки хрупкое тонкое тело Кеске и бережно понес к дивану. – Хоть ты и повзрослел, парень, но весу в тебе совсем немного. Кушать надо больше, не следит за твоим питанием Дайске-сан.
При упоминании о Ватанабе в душе мерзко заскребли кошки. И зачем только поддался на уговоры Юки? Бедный Мао, так расстроен, что даже напился, хотя наверняка знает о своей слабости.
- Прости, Хамао-кун, - пробормотал он, осторожно опуская Мао на диван, - придется снять с тебя рубашку, она совсем мокрая.
По лицу Мао боком прошла гримаса, но он не проснулся. Найто присел рядом, невольно вздрогнув от прикосновения к такому близкому сейчас желанному телу, негнущимися пальцами расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Остановился, успокаивая сердце, скользнул ниже. Руки задрожали, и в голове зашумело, не столько от выпитого сакэ, сколько от мгновенно возникшего возбуждения. Не удержавшись, он медленно провел ладонью по груди и животу парня, наслаждаясь ощущением обнаженного шелка кожи, потом нежно приподнял его и освободил от одежды. Открылась тонкая точеная шейка и исключительной красоты хрупкие ключицы. Найто судорожно сглотнул, отчаянно борясь с опасным искушением, и бережно опустил полуобнаженного Мао на подушку. Из-под нее выглядывал серый джемпер, и Мао, издав хриплый довольный стон, ткнулся в него носом застыл, ровно и глубоко дыша.
Найто взял узкую невесомую руку, тихо погладил. Мао не отреагировал…
Сжал сильнее… Ничего…
И тут тормоза разума сдали, унося безудержной лавиной любви и желания. Хамао, Ке-чан, желанный мой, любимый, выстраданный бессонными ночами и пламенной ревностью! Я не могу сдержаться, хочу коснуться тебя, я так долго мечтал об этом, фантазировал, тосковал, надеясь, что настанет день, и ты ответишь, ты отзовешься чутким телом, позволишь любить и никогда не оставишь.
Он погладил бархатную шею Мао, именно так, как воображал себе это касание тысячу раз в своих видениях – ласково и нежно, кончиками пальцев, переходя на ушко и бережно касаясь чувствительной ямочки под мочкой, потом повернул голову Мао на бок, сполз ладонью на затылок и приподнял мягкие пушистые волосы. Ах, вот блаженство – ТАК касаться любимого, чувствуя каждым нервом его гладкую тонкую кожу, гладить и ласкать, сходя с ума от щемящей нежности. Желание физически обладать парнем вдруг исчезло, вернее, отошло на какой-то последний план, сейчас же Найто хотелось бесконечно продолжать эти невинные непорочные ласки, хотелось вечно ощущать под рукой тепло Кеске, чувствовать его запах, слушать дыхание и плавиться от невероятно сильного чувства, которому нет названия…