Я облачился в свою вторую шкуру, которая уже насытилась в питающей жидкости, и вышел с молчуном Дубыней.
Этот дружинник был более внимателен, молча, показывал мне, на что надо обращать внимание, но больше наблюдал сам. Сегодня, к счастью, ничего неординарного не произошло. Когда начало закатываться солнце, мы вернулись на заставу, неся донесение от соседей.
Я побежал со счастливой улыбкой к Кате, мечтая, что сегодня оторвусь по полной, за вчерашний вечер!
- Ратибор! – дорогу мне преградил Вольха.
- Вольха, не до тебя, знаешь, сегодня, пожалуй, не будет вечеринки!
- Да, сегодня мы не будем собираться, - согласился Вольха, - потому что я беру Ладу в жёны. Я обязан это сделать, так-как порушил её честь.
- Какие ещё жёны? – не понял я, пытаясь пройти мимо Вольхи, - она давно моя… - до меня медленно начал доходить смысл слов:
- Какую честь?
- Лада была девственна, Ратибор, вы обманывали нас, вы не женаты. Теперь я опозорил её, и обязан жениться. Вот, откупное, - Вольха протянул мне кожаный мешочек, высыпал на ладонь несколько красных камешков. В голове у меня помутилось.
- Шш-и-х! – вылетела из ножен сабля.
- Шш-и-х! – вылетел меч из ножен Вольхи. Мешочек полетел на снег, рассыпались красные рубины, зелёные изумруды, бриллианты… Особенно меня поразили рубины: как кровь!
- Стойте! – услышали мы девичий крик, - Вы что?! Уберите оружие! Немедленно!
Я увидел Катю, и гримаса боли исказила моё лицо: она знала, что я смогу зарубить Вольху, а он меня – нет. Спасает его, значит! Я с яростью посмотрел ей в глаза. Катя спокойно выдержала мой взгляд, и я совсем сошёл с ума от горя.
- Тебя покупают, Катя! – сказал я, поддев мешочек сапогом, бросил его ей под ноги. Остатки самоцветов кровавыми каплями рассыпались у её ног, - посмотри, не мало ли?
Катя побледнела, обернулась к Вольхе, тот уже убрал свой меч. Я, подумав, тоже бросил саблю в ножны.
- Что ты наделал?! – воскликнула Катя, подходя к Вольхе. Влепила ему пощёчину, - Ты, что мне обещал?! – влепила ему вторую.
- Катя, но я обязан был! Я честный человек!
- Ты бесчестный человек! Ты хотел убить моего мужа!
- Он тебе не муж! – Вольх попытался обнять Катю, но она бросила его наземь, приёмом.
Я посмотрел, и отвернулся. Всё понятно! Проходили. Семейные разборки! Сейчас начнутся обнимашки, поцелуи… Я плюнул, и пошёл со двора. В груди поселилась невыносимая боль. Я вышел, никем не остановленный, на тропу, по которой мы с Катей когда-то пришли сюда, прошёл по ней до поворота до той почерневшей избушки, из которой мы вышли. Здесь силы оставили меня, и я сел под дерево.
В груди что-то мешало, я пытался продышаться, но никак не мог. Тогда я набрал полную грудь воздуха, и завыл-закричал:
- Воу-у-у-у!
- Воу – у-у… - отозвались мне издалека волки. Я ещё повыл, чувствуя, как очищается грудь, как льются ручьём слёзы.
Не знаю, долго ли я сидел, только вокруг стали мелькать зелёные парные огоньки, услышал шорох лап, пофыркивание. Я призвал волков. Одна волчица подошла ко мне, вылизала лицо, и сказала голосом Кати:
- Пойдём домой, Тоничек, пойдём, милый…
Я встал, и пошёл за этой волчицей, которая тянула меня за руку. В это время кто-то закричал:
- Лада! Ратибор!
- Вот придурок! – сплюнула волчица. Я сбросил оцепенение, и понял, что это Катя, а никакая не волчица, пришла за мной. Я выдернул руку, но Катя сказала:
- Тоник, побежали скорее, надо спасать Вольху, он, хоть и дурак, но человек, всё же! Его сейчас волки разорвут!
Мы побежали на голос. Мимо нас пробегали тёмные тени. Это волки?! Это телята в волчьей шкуре!
Впереди послышалась ругань, визг и рычание, Вольха схватился с волками! Мы побежали изо всех сил.
Огромная тень ударила меня в грудь, я не устоял на ногах и упал. Шлем сразу захлопнулся, перед моим лицом клацнула страшная зубастая пасть. Тут же тело волка обмякло: кто-то убил тварь. Я вскочил, выхватил саблю, и начал рубить рычащий клубок. К счастью, волков было немного, они поняли, что несут потери, и отступили. Вольху всё-таки порвали зверюги. Да, таких волков я ещё не видел! А каких видел?
Похожих на собак, только в виде чучел.
Мы с Катей взяли Вольху под руки, тот шипел нехорошие слова, пока мы его поднимали на ноги.
- Идти можешь? – спросила Катя. Я молчал, злясь сразу на всех.
- Могу, - ответил Вольха, ковыляя, за ним оставались кровавые следы.
- Тоник, его надо перевязать, он истечёт кровью!
- У меня ничего нет! – буркнул я.
- Ты не надел рубашку?
- Нет.
Тогда Катя расстегнула свою куртку, оторвала, с помощью сабли, подол своей рубашки, перевязала ноги и руки Вольхе.
Потом повели его к заставе.
- Какого чёрта ты попёрся за нами?! – ругалась Катя.
- Искать вас, разодрали бы вас волки!
- Нас они не тронули, видишь? Это тебя подрали! Что ты за человек?! Всё у тебя наперекосяк! Как только тебя здесь держат?! Ты же всё выболтаешь первому встречному!
Вольха молчал, только сопел.
- Тоже мне, в мужья собрался. Ты меня спросил? Ты же сплошное недоразумение!
- Замолчи, Лада! Лучше брось меня здесь, пусть лучшее меня волки загрызут, чем слушать твои упрёки!
- Тебя не упрекать, тебя бить надо!
Вольха что-то хотел ответить, но только заскрипел зубами.
Дотащив его до заставы, передали парням, которые понесли раненого в лазарет.
Мы с Катей пошли к себе. Катя что-то оживлённо говорила, я не слушал. Придя в свою горницу, я застыл у двери, глядя на нашу кровать, где был так счастлив, просто неземным счастьем, любимой женой упивался я здесь. И, возможно здесь же!..
Я зажмурился, крепко стиснул зубы.
- Тоничек, послушай меня, я тебе всё объясню! – начала Катя, увидев моё состояние.
Я захлопнул шлем, отключился от внешнего мира, сделал шлем непрозрачным.
Где-то здесь была лавка. Я лёг на неё, устроился поудобнее, решил поспать. Теперь, чтобы разбудить меня, надо было долго колотить палками.
Утром я проснулся, сел и откинул шлем. Увидел Катю с каким-то парнем. А, это же Неждан.
- Тебя ждёт Микула, - сказал Неждан, - пошли!
Я вышел за посыльным. На улице Неждан показал мне на наблюдательную вышку и ушёл.
Я полез наверх. Микула стоял там, внимательно вглядываясь вдаль. Я тоже посмотрел: чёрный лес, иногда разбавленный зелёными пятнами елей, всё в чистом снегу. Нигде ни дымка, ни движения.
- А, явился… - сделал вид, что только меня увидел, Микула.
- Я говорил, что быть беде. Ты обнажил оружие на друга, чуть не порубил, всё из-за бабы. Что, не мог сам её взять? Мальчишка ты сопливый, а не муж.
Я молчал. Что я мог ответить? Какую честь мог порушить Вольха, когда мы с Катей каждый вечер…
Непонятно всё это.
- Потом, что за детские выходки? Ну, изменила тебе жена, что, надо бежать в лес? В результате, волки чуть не загрызли дружинника, выбыл человек из строя надолго. Ты теперь тоже не воин, ходишь, как в воду опущенный.
- А вы бы что сделали? – вякнул я.
- Я?! – подумал Микула, - Зарубил бы подлеца, потом неверную. Вообще-то её в другом месте побили бы камнями за такие дела, если была бы тебе венчаной женой.
- Я понял, - сказал я, - мы уходим, - я повернулся к люку, и стал спускаться.
- Стой! – крикнул мне Микула, - я ещё не всё сказал!
- Я не ваш слуга! – буркнул я.
- Горе с этими бояричами! – вздохнул Микула, и полез за мной. Возле вышки уже стояла Катя, облачённая в скафандр.
- Ребята, послушайте меня! – обнял нас за плечи Микула, - Ваши пленные рассказали страшные вести. На нас готовится нападение. Их столько, что мы не выстоим, надо срочно слать гонцов к Князю. Лучше вас с этим не справится никто. Выручайте, братцы! Отвезите послание и оставайтесь дома! Дам вам четырёх лучших лошадей, вы же любите их? Вы самые лучшие наездники, как мне доложили. Соглашайтесь! Помиритесь, хоть на время, потом подерётесь! Когда всё закончится.
Я упорно не смотрел на Катю.
- Нам, наверно, надо сходить, помолиться, - неуверенно сказал я.
- Помолитесь, - согласился Микула, - где вы хотите молиться? На нашем Капище? Вас проводят.
- Нет, не там, - мотнул я головой, - здесь, в лесу, есть тайное место, капище Хозяйки домашнего очага. Вот там нам надо помолиться.
- Вон оно что, - протянул Микула, - очиститься хотите. Ну что же, не буду препятствовать.
Я пошёл собираться.
- Ты хочешь их бросить? – догнала меня Катя. Я не ответил. Что они для меня сделали, чтобы я помогал им? Причинили мне только горе! Подождут нас, да отправят других гонцов! Делов-то!
Я собрал свой рюкзак, Катя, видя, что я не собираюсь её уговаривать, или отступать от своего решения, собрала свой.
Я пошёл на выход, ни с кем не прощаясь. Все они любили не меня, а Катю. Вон, кричат:
- Лада, вы куда? Скоро вернётесь? Приходи скорей!
Мне стало противно, я невольно ускорил шаг.
- Тоник, позволь тебе всё объяснить! – просила меня Катя, поспешая за мной.
Я не останавливался.
- Я никуда не пойду, пока ты не выслушаешь меня!
«Ну и оставайся!», - подумал я. Через некоторое время Катя догнала меня, уже не пытаясь заговорить. Молча, дошли мы до избушки, прошли через неё, и вышли к «Мальчику». Как хорошо, что нас не забросило куда-нибудь в другой мир!
Как тягостно было на этот раз возвращение! Мы угрюмо молчали, не глядя друг на друга.
Приехав, прошли шлюз, переоделись, встретились в кают-компании. Катя заказала обед, поставила передо мной тарелку. Я не двигался, глядя на полку с Хранительницей.
- Тоник, нам надо вернуться. Иначе всё будет зря, всё твоё горе будет напрасно.
«Зачем?», - спросил я её взглядом.
- Ну… - замялась Катя, - давай, ты успокоишься немного, и я тебе всё-всё расскажу! Я старалась оградить тебя от всего этого, но этот дурак Вольха всё испортил. На самом же деле я тебе одному верна. Я только тебя люблю.
Я смотрел на Катю, а в глазах темнело, в груди что-то оборвалось. Я подумал, что, ещё раз такое случится, и Катя больше ничего не будет для меня значить.
Катя поймала моё падающее тело, повела куда-то.
- Тебе надо в родовую камеру, да и мне, тоже.
Она сама раздела меня, помыла и уложила в капсулу, где я благополучно заснул.
Когда проснулся, почувствовал себя куда лучше, к тому же появился зверский голод.
Я оделся, прошёл в кают-компанию. Там уже накрывала на стол Катя.
- Тебе уже лучше? – спросила она меня. Я промолчал, усаживаясь за стол и принимаясь за еду.
Когда я всё съел. Катя сказала:
- Вот тебе больно. А мне не больно? Ты только переживаешь, а мне приходится делать это!
- Что «это»? – спросил я.
- Ты же сам знаешь, меня такой сделали. Я должна выносить генный материал, сдавать его в родовую камеру.
- Это как? – удивился я.
- Понимаешь, у меня два входа… - Катя покраснела и опустила глаза, - Один только для тебя, он нормальный, другой, с хранилищами для сбора, э-э, генного материала. Я нахожу нужный объект, и беру у него образцы… - мне показалось, что Катя сейчас заплачет, но не мог её пожалеть, услышав столь жуткую правду.
- Самое противное, вход постоянно зарастает… Мне больно, понимаешь, Тоник, всегда очень больно, и противно! Только с тобой мне было сладко! Тоник, я люблю только тебя! Но я не могу победить инстинкт! Когда я встречаю подходящую кандидатуру, я схожу с ума!
- И нет никакого выхода?
- Есть. Сэппуку. Прикажи, и я сделаю это.
Антураж кают-компании сразу изменился. Появилась комната в японском стиле, подставка с мечами и ритуальными ножами.
- Харакири? – удивился я, - это же что-то японское!
- Да, японское, у меня ведь корни оттуда, но не харакири, сэппуку. Женщинам можно убить себя ударом в сердце, или перерезать ярёмную вену, сонную артерию. Прикажи, мой господин, и я не буду больше мучиться, и тебя мучить!
Я встал, и пошёл в свою каюту. Там лёг на свою кровать, собирая разбегающиеся мысли. Нет, я не могу послать Катю на смерть, не зря же я её спасал! Да что это за изуверы? Сделать с девочкой такое!
Катя пришла, прилегла рядом.
- Тоник, мне открыл глаза Натаниэль. Хорошо, что открыл, иначе, я давно сделала бы обряд сэппуку.
Потому что, будь ты прежним Тонькой, который любил только археологию, я наплевала бы на тебя, ты нужен был только в качестве проводника. А теперь ты стал для меня частью моего естества, – Катя помолчала. – Потом, я посмотрела секретный файл, который открылся, когда я капнула на карту каплю своей крови. Оказывается, всё не так, как мы думали. Город – это свёрнутые пространства, заповедник давно вымерших существ, живших когда-то в нашей Галактике. Наши учёные решили собрать там генный материал и заселить этими существами специально обустроенные для них планеты. Для этого надо как минимум материал троих разных, не родных, существ, в идеале пять. Столько во мне хранилищ. Тогда можно их расселять, не боясь родственных связей. Материнские клетки делают рецессивными, мужские – доминантными. Поэтому женские половые клетки можно брать человеческие, любые.
- Постой! Значит, у Сахов ты… тоже?!
- Да Тоник, там были подходящие особи. Тот же Уран обладал таким же первородным геном, как и ты, только в большем объёме, Дэн, Бахар… Тоник, прости, что обманывала тебя, я старалась, чтобы ты ничего не узнал. Там я поняла, что ты почувствуешь, потому что, увидев тебя с девушками, я буквально озверела.
Я замер. Думал, хуже мне уже не будет.
- А там, в городе, на вечеринках?!
- Там пустышки. Можно было взять, но элиты не было, я не зря танцевала там со всеми, они такие противные! Каждый хотел меня. Вот у Вольхи хороший, чистый ген, от него получится сильный и здоровый народ, да и душа у него добрая…
Я перестал дышать от ужаса и ревности, в глазах опять потемнело, я закрыл их, чтобы не видеть ничего и никого.
- Тоник! Успокойся! Прости, что сразу не сказала! Прежде чем принимать решение, знай, в родовой камере уже зреет наш ребёнок! Зачатый нами совместно, ещё там, в степи! Подумай, у него будут настоящие папа и мама. Мне обещано, что, когда выполним миссию, нас поселят на любой планете, на выбор, кроме Земли, оставят в покое, и мы сможем там жить, сколько захотим, хоть тысячу лет! Тоник! Ну, Котичек!
Котичек?!
Близнецы.
1. Мы едем к брату.
Я открыл глаза и посмотрел на Катю. Мы лежали, обнявшись и уткнувшись носами. Если вытянуть губы, можно коснуться Катиных губ… Что я и сделал.
Катя зашевелилась, что-то пробормотала, и перевернулась на другой бок.
Я огляделся: что меня разбудило? В комнате ещё совсем темно, тихо. Какой-то неприятный осадок на душе: как будто теряю Катю! Но вот же она! Хоть и повернулась ко мне спиной, но так даже удобнее, коленками не упираемся! Я прижался к своей сестре, обнял её и, со счастливой улыбкой, снова уснул.
Утром нас разбудил отец.
- Долго собираетесь спать? Не встанете, без вас уеду! – и ушёл. А мы подскочили на кровати, вспомнив, что папа обещал взять нас с собой в Находку, к брату!
Бегом, наперегонки, побежали мы в сад. Потом Катя зашла в душ, завизжала там, наверно, вода холодная! Теперь узнает, каково мне по вечерам.
- Котик, я полотенце забыла…
Ну вот, начинается!
- Хорошо, сейчас принесу.
- Тебе бы тоже не мешало помыться…
- Зачем это? – насторожился я.
- Ну как же, всё-таки в город едем, папа куда-нибудь нас сводит, а мы не помытые.
Я сделал недоумённую гримасу, но ничего не сказал, пошёл за полотенцем.
- Костя, ты куда полотенце понёс? – спросила меня мама.
- Там Катя, в душе.
- Ненормальная! Простыть хочет? Вода холодная!
- Да, она ещё и мне предлагает…
-Заболеете!
- Ничего, пусть закаляются! – весело сказал отец.