- Что это? – удивился я, разглядывая кучу жареного мяса.
- Космический сухой паёк! – смеялась Катя, - Зачем ты вскрыл, не читая? Вот, смотри написано: «Икра красная», вот здесь написано, какой выход, вот «Крабы», «Курица».
- Живая?
- Ты знаешь, - серьёзно ответила Катя, - бывает и живая! Кстати, баночки не выбрасывай, весь секрет в них, это контейнеры малого объёма, тоже найдено космоархеологами, потом доработано нашими учёными.
- Здорово! Какие самые большие объёмы здесь помещаются? – поинтересовался я.
- Это всё зависит от баночки. Видишь, дно? Чем толще, тем больше можно вместить продуктов. Здесь написано, сколько чего можно положить.
Я озадаченно посмотрел на Катю.
- Тоник, это высшая физика, я не очень в ней смыслю, что-то, связанное с теорией поля и пространственным карманом, а в донышке – генератор поля, которое искривляет пространство. Хочешь, засуну всё это обратно? Потом высыплю горячее?
- Мм-м…
Катя взяла ложечку и переложила из тарелки всё мясо в баночку. Баночка была маленькой, в такой обычно помещалось пятьдесят грамм. Сейчас же Катя сложила туда не меньше килограмма мяса.
- Я думаю, не стоит доверчивым ребятам показывать такой фокус, - задумчиво сказал я, - а то ещё поверят, что мы Катя и Тоник, а не Лада и Ратибор.
- Да, тогда не пошлют в город, - согласилась Катя.
- Кать, ты можешь сказать, что там, в городе?
- Не знаю. Что-то, или кто-то, сильно тянет меня туда, - в это время постучали в дверь, и Микула пригласил нас к себе.
- Тоник, давай, сначала посмотрим, что у них на столе, потом постараемся удивить?
- Давай! – улыбнулся я, потому что сам не знал, что у нас в пайках.
Когда мы вышли, в горнице уже собрались дружинники. Не скрывая радости, они все встали, приветствуя нас. Мы даже смутились.
- Вот видишь, Тоник… то - есть, Ратибор, как они нам рады, не только мне.
Стол ломился от закусок, мы не знали, чем удивить ребят. Правда, беспокоило открытое мясо, зачем пропадать продукту? Я шепнул Кате, но она отмахнулась.
Нас посадили рядом, Микула сел во главе стола, напротив нас, предложил налить всем мёду.
- Завтра мы провожаем наших замечательных гостей, Ладу и Ратибора, в город, славный Славутич, передать князю злые вести. Хотят напасть на нас поганые, угнать людей в рабство, убить детей и стариков, насиловать наших жён и сестёр. Соберёт наш Князь Твердислав рать, разобьём поганых! Зная доблесть Ратибора и Лады, верю, доберутся они до князя, не струсят, падут ему в ноги. Так выпьем за успех наших гонцов! Удачи им в дороге!
Мы пригубили лёгкий пенистый мёд, навалились на закуски, состоящие, в основном, из мясных и рыбных блюд, квашеной капусты и, вместо картошки, пареной репы.
Поэтому решили угостить ребят «заморским» лакомством – картофельным пюре, морепродуктами.
Не всем пришлось по вкусу, но, после приевшегося однообразия, угощение прошло на «ура».
Слегка повеселевшие от мёда гости стали приглашать на танец Катю, по очереди. Остальные, на подручных предметах, выстукивали простую, но довольно приятную мелодию.
Я пил лёгкое, почти безалкогольное, пиво, и мне было радостно на душе, видя, как счастливы дружинники, при виде моей Кати.
Мне тоже удалось с ней потанцевать. Я ведь муж, всегда успею.
Мы готовы были гулять до утра, но суровый Микула велел нам идти, укладываться спать, иначе завтра вывалимся из седла.
Мы смеялись с Катей, уверяя, что можем даже спать в седле, а я ещё и… Но Катя прикрыла мне рот ладошкой: не к столу!
Ребята поняли, посмеялись, потом не поверили. Я не стал их убеждать, а то раскрасневшийся Путята уже хотел бежать в конюшню.
Распрощавшись со счастливыми сослуживцами, которым выпала сегодня удача повеселиться, мы отправились к себе. Обнявшись, когда закрылась дверь, мы, разгорячённые мёдом и пивом, слились в страстном поцелуе, я слышал громкий стук наших сердец, с трудом мы добрались до постели, где предались безумству. Наигравшись, долго смотрели друг на друга влюблёнными глазами, стараясь не думать о том, что ждёт нас завтра.
А назавтра Микула разбудил нас пораньше, накормил плотным завтраком, и велел собираться.
- Наденем скафандры? спросил я.
- Ты надевай… - вздохнула Катя.
- Кать, давай оденемся, ещё неизвестно, безопасен ли путь. А там… не поселят же нас в казарме? Будет, где переодеться, - я почувствовал, как деревенеют щёки, как в груди поселился холод.
- Тоничек! Любимый мой! Ну не надо! После этого похода вернёмся домой, будем долго – долго отдыхать, обещаю! – она поцеловала меня в глазки, - Конечно, одеваемся, как надо! – Катя решительно стала раздеваться, чтобы влезть в скафандр.
Когда мы вышли во двор, четыре осёдланных лошади уже ждали нас.
Лошадки нам обрадовались, заржали, здороваясь. Мы подошли, выбрали себе по паре, вернее, лошади выбрали нас. Мы проверили подпругу, кое-где подтянули, где-то ослабили.
Потом я с гордостью посмотрел, как Катя, не касаясь стремян, взлетела в седло, красиво утвердившись там, сам повторил такой же трюк.
Как ни странно, в прежней жизни я не общался с лошадьми, хотя в детстве, недалеко от нашего дома была конюшня.
Я был маленьким, и боялся их. Здесь же, когда жили у Сахов, умение пришло само собой, как будто степной воздух оказал своё действие, меня приводил в восторг простор, радовал полёт, над буйным морем ковыля. Я тогда ощущал себя кентавром, особенно, когда мы были в одних набедренных повязках, и без седла.
Сейчас я вспомнил, однажды Катя сказала, что хотела бы жить среди Сахов, и понял, что тоже не против там жить, если ещё будет домик у моря. Степь и море, что может быть лучше? Ну, ещё тайга с рекой, горы.
Что, нет таких планет в огромном космосе?!
Я издал вопль, моя Звёздочка, так я для себя назвал свою лошадку, взвилась на дыбы и полетела к воротам, ведущим в деревню. Там у нас планировался первый привал. Мы, конечно, могли скакать до вечера, но лошади не люди, им отдых нужен.
Катя тут же нагнала меня, из-под лисьего малахая сверкали радостные глаза. Я счастливо засмеялся, ловко обогнав подругу. Заводные лошади мчались за нами, застоялись, милые.
Сказочный заснеженный лес стоял вокруг, сияя первозданной чистотой, высоко вверху, выше елей, синело небо, деревья мелькали мимо, копыта стучали мягко, выбрасывая большие комья снега.
Конечно, надо было захлопнуть шлемы, но воздух был так чист, что хотелось дышать именно им, а не отфильтрованным, стерильным воздухом скафандра.
Да и разбойничков здесь не должно быть…
Разве что кто-то знал, что мы едем с посланием к князю. Кто мог знать? Что, среди дружинников появился предатель или лазутчик? Тогда можно подозревать всех. Взять, допустим, Вольху. Откуда у него столько драгоценностей? Приз? Взяли богатую добычу?
Чёрт! Так можно додуматься до всякого. Честно говоря, мне до сих пор хочется его прирезать, как вспомню его нахальную рожу. Провожать он вышел! Видел я его, стоял в дверях лазарета, поддерживаемый неизменным Дубыней. Хорошо хоть, обниматься не полез, а то рука уже стискивала рукоять сабли! Потому и помчался, с места в карьер, обрадовался, что супруга помчалась за мной.
«Буду резать всех! - подумал я, оскалясь, - Потом». Такое неожиданное решение немного развеселило меня.
Несмотря на скачку, я внимательно смотрел по сторонам, придерживая лошадку перед поворотами, как, если бы ехал на машине по незнакомой дороге.
Но ничего не произошло. По этой дороге часто ездили дружинники, в деревню. Явно в ней жили пассии наших знакомых. Деревня называлась без затей: «Крайняя».
Тут дорога повернула, и лес поредел, впереди показались покрытые снегом крыши изб. Особняком выделялась двухэтажная маленькая корчма, с постоялым двором.
Туда мы и направили своих разгорячённых лошадей. Въехав в открытые ворота, мы спешились и отдали лошадей мальчишке, немного моложе нас. Но в нашем возрасте три-четыре года представляют собой огромную разницу, мы с Катей уже выглядели почти взрослыми.
Вышедший на крыльцо хозяин низко поклонился, увидев, что к нему приехали на постой дружинники с засеки.
Мы сказали, что хотим дать отдых лошадям, попросили накормить их, ну и нас, заодно.
Хозяин, которого звали Кривонос, предложил нам пока отдохнуть в светёлке, пока готовится обед.
Мы поднялись на второй этаж, в довольно чистую светёлку с грубо сбитым столом, лавкой, и широкими нарами, заменяющими кровати. Здесь мы скинули верхнюю одежду, придав своим скафандрам, вид походной одежды, повалились на кровать, только тут поняв, как устали. Вроде всего двадцать вёрст, а умаялись! Что значит, давно не скакали верхом.
Но, полежав без движения минут, пять, начали донимать друг друга, потом беситься, катаясь по кровати, смеясь и целуясь, пока не постучали в дверь, пригласив к столу.
Спустившись вниз, мы, к своему удивлению, увидели здесь всё мужское население деревни, естественно, с вездесущими мальчишками. Не было только женщин.
Всем было интересно узнать вести с переднего края.
Никто не решался задать нам вопросы, пока мы не насытились. Пища состояла из жареных рябчиков, запечённой свинины, квашеной капусты, грубого чёрного хлеба и, вместо пива, нам налили молока.
Собравшийся народ потягивал пиво, тихо переговариваясь.
Увидев, что мы сытые и добрые, начали расспрашивать, как дела на засеке, не умышляют ли поганые набега.
Мы сказали, что бдительность никогда не бывает лишней, как ни приглядывай за засекой, враг не дремлет, и просачивается сквозь дозор, ведя разведывательную деятельность.
Мы спросили, какие новости в деревне, и нам угрюмо рассказали, что, седмицу назад, пропали мальчик и девочка двенадцати лет. Когда их нашли, те были подвешены за руки на суку осины, голыми, в мороз, ещё живыми. При этом жестоко надругавшись над ними, на телах были видны следы пыток. Дети успели замёрзнуть до каменной твёрдости.
У одного из мужчин текли из глаз слёзы, видимо, это был отец ребятишек.
Я подумал было на разведчиков поганых, но крестьяне опровергли эту мысль, сказав, что это не первый случай, и на груди у детей всегда вырезали один и тот же знак: перевёрнутую пятиконечную звезду. Мы с Катей недоумённо переглянулись: откуда на Руси могли взяться сатанинские обряды?
- Вы бы передали князю-батюшке, что завелись у нас лихие люди, деток наших убивают…
Мы с Катей пообещали рассказать всё князю. Такие преступления никак нельзя оставлять безнаказанными.
Вот такая просьба у народа деревни Крайняя, в остальном, хвала Даждьбогу, всё хорошо, с податью рассчитались, теперь можно и Коляду праздновать, деток радовать.
Отдохнув, мы пустились в дальнейший путь, уже не так беззаботно. Мы, правда, не так беззащитны, но тоже по возрасту подходим для обрядов сатанистов. Попадись они нам! Здорово они испортили нам настроение. Вспоминались дети, набившиеся в корчму: любопытные чистые глазки, симпатичные маленькие мордашки.
Находятся же выродки, которые испытывают радость о при виде мучений беззащитных жертв, прикрываясь необходимостью невинных жертв на своих дьявольских обрядах!
Вот как умудряются люди узнавать новости?! Мы, правда, скакали уже не с той скоростью, как с утра, но всё же не шагом, но нас уже ждали в воротах засеки второго круга!
Сам начальник заставы Вакула вышел нас встречать, поклонился с достоинством, повёл в свою канцелярию. По пути мы, «невзначай», прошли мимо тренировочного поля, где тренировались дружинники, сражаясь на деревянных мечах и стреляя из луков.
Дорожки были расчищены от снега, на вышке стоял караульный. К нам подбежал дневальный, забрал лошадей, повёл их в конюшню. Лошади фыркали, крутили хвостами.
Мы с Катей переглянулись, улыбнувшись: служба идёт! Было бы видно траву, покрасили бы.
В канцелярии Вакула взял у нас донесение от Микулы, внимательно прочитал его, вздохнул.
- Ожидается, значит, набег? – полувопросительно сказал Вакула. Мы сказали, что Микула не распространялся на эту тему, подробности нам неизвестны, но, в общем, так сказали пленные.
Вакула предложил нам посетить баню и отдохнуть до утра.
У меня вертелся на языке вопрос: далеко ли отсюда до города, хорошо, вовремя Катя мне сделала знак: молчи!
Я и забыл, что мы с ней, якобы живём в том самом городе, как Лада и Ратибор!
Думаю, если предложил остаться, значит, засветло не доберёмся.
На второй линии засеки всё было устроено так же, как и на первой, нас устроили в светёлке у Вакулы. В светёлке уже было жарко натоплено. Мы немного отдохнули после бани и ужина, потом решили пройтись по гарнизону. Вакула сам сопровождал нас, показал, как сражаются дружинники, как стреляют из луков.
- Конечно, здесь не так напряжённо, как на переднем крае, но мы тоже не расслабляемся! – пояснил Вакула, - Через полгода мы сменим личный состав на передней линии, сюда прибудут дружинники из города, а десяток Микулы отправится в город.
Мы были без скафандров, в зимней меховой одежде, мороз крепчал, мне было зябко. Я вспомнил детей, оставленных голыми в такой мороз, подвешенными на суку… Когда читаешь про это в тёплой избе, не представляешь, каково это: замерзать заживо, да ещё после издевательств.
- Вакула, - обратился я к десятнику, - вы слышали, в деревне кто-то убивает детей?
- Слышал, - вздохнул Вакула, - даже с отрядом выезжал. Узнали только, что было их двое, но куда делись, непонятно. Здесь проходит наезженный тракт, следы теряются.
- Через вашу заставу все проходят? – заинтересовался я.
- Проходят, - согласился Вакула, - только они могли уже уйти, тревогу селяне подняли слишком поздно: за сутки можно до города добраться.
- Значит, они городские? – спросила Катя.
- Скорее всего. Только в городах может завестись такая погань.
- Не любите город?
- Отчего же, в городе хорошо. Я имею ввиду, затеряться там легче, как крысам. У нас все на виду, каждый, как на ладони, все отличные парни!
Я видел, какие они отличные! Сломали все глазки, стараясь не разглядывать слишком откровенно мою Катю!
Надо сказать, никто из них не заинтересовал её, я даже облегчённо вздохнул, что не укрылось от моей жены, она поняла меня и улыбнулась. Дело в том, что в бане у нас ничего не было: всё-таки устали мы за день скачки, а сейчас я уже отдохнул.
- Я слышал, вы непревзойдённые стрелки из лука, - между тем не переставал нас поражать своей осведомлённостью Вакула.
- Мы не обещаем поразить вас своей меткостью, - поскромничал я, - всё же целый день в седле…
- Ничего, покажете моим увальням, как надо тренироваться, что после целого дня скачки попадать в цель без промаха!
Вакула сделал знак, и нам принесли два лука, уже снаряжённых.
Мы внимательно осмотрели вооружение, убедившись, что у Микулы луки в гораздо лучшем состоянии. Похоже, эти луки стояли в оружейной комнате, пока начальство не узнало о нашем прибытии.
- Сейчас пристреляем, - сказала Катя, вставая в стойку. Я посмотрел на неё, и вздохнул, увидев, как она прекрасна, как ребята с восторгом уставились на неё.
Катя пустила стрелу, которая сразу попала в центр мишени. Все вокруг взорвались восторженными воплями.
- Тоник, хочешь, возьми мой лук, я расскажу о его особенностях.
Я посопел, возмущаясь: что я, сам не разберусь с луком? Забыв, как опозорился в прошлый раз.
На этот раз я внимательно осмотрел свой лук, примерился, растянул, отпустил, изучая его особенности, и только после этого наложил стрелу и выстрелил. Я решил немного попижонить, и выбил Катину стрелу из мишени.
Ребята недовольно загудели. Мне стало досадно, я не понял, чего они хотели. Чтобы моя стрела ушла в молоко?
Катя решила взять реванш, и тоже выбила мою стрелу. Я отдал лук ближайшему воину, сказав, что проиграл.
- Тоник, перестань! – сердито прошептала Катя, - Что ты, как маленький? Лучше бы поучил их сабельному бою.
- Катя, пойдём отдыхать, завтра нам ещё целый день скакать.
- Да, - вздохнула Катя, - извините, но нам надо отдохнуть, - обратилась она к опечаленным зрителям.