- Просто вижу проход. То в виде обычной двери, или отверстия, если вокруг ничего нет, просто вижу, куда идти.
- А ты знаешь, куда выйдешь?
- Нет. Ты же сама видела: приоткрываешь дверь, можно войти, можно вернуться, но, если вошёл, не факт, что вернёшься назад.
- Как же нам вернуться на Станцию?
- Не знаю, Катя, мне иногда кажется, что нас кто-то водит по Мирам.
- Тогда… что получается, Тоник?! Нас здесь водить могут только создатели этого заповедника! И то, что мы здесь делаем, нужно не людям, а им?! Странникам?
- Катя, не волнуйся так. Видишь, какое здесь смешение эпох? И здесь все одной крови, только разные расы.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Надо надеяться на лучшее. Возможно, это какой-то высший разум. Катя, мы можем долго гадать, что, зачем, и почему. У нас есть цель: выйти отсюда. Что для этого нужно? Пробиться сквозь стан врага. Для этого надо предупредить Микулу, объяснить ему так, чтобы поверил нам, помог.
- Это невозможно! – простонала Катя.
- Невозможно будет, когда подойдут основные силы! Сейчас мы ещё можем пробиться! Катя, у тебя же есть дар убеждения! Как ты блестяще провела операцию в городе! – начал я уже откровенно льстить своей подружке, сам внутренне содрогаясь от воспоминаний о проведённой Катей операции.
Недаром говорится: утро вечера мудренее, утром мы подошли к Микуле, и я заявил с ходу:
- Нам надо по ту сторону врагов.
- Зачем? – удивился Микула, жутко уставший за эти дни.
- Там у нас тайный ход домой, нам надо срочно уйти, потому что, Катя беременна.
- Беременна?! – поразился Микула, - Что же вы так неосторожны?! В такое время… Впрочем, причём тут время! Почему именно туда? Возвращайтесь назад, там ещё можно проехать!
- Дядя Микула, нам надо туда! Понимаете? Даже если вы ничего не понимаете, всё равно наш дом в той стороне, и нам надо! Вопрос жизни и смерти!
- Что вы от меня хотите? – простонал Микула, - Мало того, что я потеряю двух лучших лучников, вам, небось, нужно прикрытие?
- Мы можем уйти ночью, нас не убьют, у нас непробиваемые доспехи. Мы хотим предупредить вас, чтобы вы не подумали, что мы бежим к врагу.
- О вас я даже помыслить такого не могу! Но вы мне здесь очень нужны!
- Микула, скоро подойдут основные силы врага, и нам будет не вырваться отсюда!
- Да, понимаю, что это я, старый осёл?! Когда вы собираетесь уходить? Ночью?
- Думаю, ночью все будут настороже, лучше во время битвы, пролезть в районе одного из бывших проходов для зверья. Я эти дни специально смотрела, где какое скопление врагов.
- И где это?
- Простите, это я не скажу даже Тонику-Ратибору! И ещё: наши уже близко! Можете мне поверить!
Я сначала хотел спросить, успокаивает Катя Микулу, или нет, потом вдруг понял: Катя чувствует одарённого! Действительно, пора смываться…
Мы с Катей влезли на засеку, подстрелили несколько нападающих, потом Катя переместилась в сторону, которая ближе к известному домику.
Катя сиганула вниз, я последовал за ней, приведя гравикомпенсаторы скафандра в действие. Мы, почти не оставляя следов, добежали до завала, нашли лаз, известный только Катюше. Я ничего не спрашивал, начиная понимать, что план отхода Катя разрабатывала давно.
Выбравшись с той стороны, мы, пока что никем не замеченные, потому что шла ожесточённая перестрелка с обеих сторон, скрылись в лесу.
Нас всё же обнаружили, закричали, выпустили вслед град стрел, которые не причинил нам ни малейшего вреда, а погоня увязла в глубоком снегу. Когда добежали до избушки, та горела, проход я видел в виде протуберанца.
- Бежим! – схватил я Катю за руку, и бросился в огонь.
Выбежали мы из горящей избы, зимняя одежда на нас дымилась, была вся вымазана в саже, в общем, мы мало отличались от людей, собравшихся здесь погреться и поесть. Что они ели, я сразу не понял, потому что подумал было, что попал на нашу войну, Великую Отечественную.
По дороге шла колонна танков, её сопровождала пехота. Даже отсюда было видны грязные, измождённые лица солдат.
Но, приглядевшись, увидел, что танки были необычной формы, хищные обводы, цифровой камуфляж, длинные стволы на плоских башнях.
Здесь тоже была зима, грязный закопчённый снег, грязный дым горящих изб, уходящий в низкое лиловое небо.
Пока я, оторопело осматривался, Катя уже откинула свой шлем, и рассматривала беженцев.
Я последовал примеру Кати, тоже раскрыл шлем.
- Тоник, это они! – сказала Катя, указывая на мальчика и девочку, сидящих возле остатков забора, и делая вид, что кушают. Потому что у них на платочке лежал маленький кусочек чёрного хлеба, они отщипывали от него крошки, клали в рот, и запивали водой из фляги.
Мальчику было лет двенадцать, девочке, около десяти
- Что значит «они»? – не понял я.
- Тоник, мы можем взять их с собой?
- Если проход пустит, сможем. Катя, они же без скафандров, смогут они выжить?
- А здесь? Ты видишь, они на последней стадии истощения?
- Давай их накормим. Только немного, а то убьём.
Катя сняла свой рюкзак, раскрыла, покопалась там, вынула кусок хлеба, подошла к детям, положила его им на платочек:
- Вот, ешьте!
Дети неверяще смотрели на кусочек хлеба, но не прикасались к нему
- Ешьте! – вставая перед ними на колени, попросила Катя.
- А ты? – еле слышно спросил мальчик, подняв огромные синие глаза на Катю. Я понял, это был не человек, представитель какой-то другой расы, но удивительно красивой. Просто под слоем грязи я не сразу увидел.
- Я сыта, у меня ещё есть. Вот! – она отломила ещё кусок, и показала детям. Тогда они начали осторожно отламывать кусочки мягкого хлеба, и принялись медленно жевать, боясь пропустить миг наслаждения, когда рот набирается пропитанной слюной вкусной мякотью.
Я достал термос со сладким чаем, налил в колпачок, подал сначала девочке, потом мальчику.
- Вы добрые волшебники? – спросила девочка, у которой глаза казались ещё больше, чем у брата, из-за её сильной худобы.
- Да, мы добрые волшебники, - согласилась Катя, - пойдёте с нами?
- Пойдём, а куда?
- Надо пройти сквозь огонь. Не испугаетесь?
- Нам уже ничего не страшно, - покачала головой девочка, - после того, как убили наших папу и маму.
Мальчик, молча, кивнул. Я подумал, что они доверились нам, потому что мы тоже не взрослые, а может, и правда, готовы были остаться здесь, и замёрзнуть насмерть, когда прогорит изба. Приглядевшись, я понял, что это была не изба, когда-то был чей-то особняк, немаленькая такая вилла. Это верхние этажи уже сгорели, поэтому выглядела, как изба.
Я пригляделся к протуберанцу, и понял, что он ведёт туда, где стоит наш вездеход.
Получив согласие детей, мы завернули их головы в свои куртки, и нырнули в огонь. Несколько секунд, и мы вышли в зал с «Мальчиком». Дверь за моей спиной закрылась. Что теперь за ней?
Мне некогда было думать об этом: у меня на руках лежал мальчик без признаков жизни.
Быстро подбежали к вездеходу, прошли шлюз, где нас окатило дезинфицирующей жидкостью и высушило. Я с испугом, почти с остановившимся дыханием, думал, не повредит ли это нашим гостям, но отменить процедуру входа никто не мог.
Внутри вездехода мы преобразовали кресла в два маленьких дивана, положили на них свою ношу, прислушались: дети дышали! Мы сразу вкололи им несколько инъекций, по инструкции, в которой предписывалось дать пострадавшим средство, усиливающее регенерацию организма, противоаллергическое, витамины и антибиотики. Это я понял, в остальных лекарствах я совершенно не разбирался, просто следовал инструкции.
Оставив ребят дремать, я запустил «Мальчика» в режим автопилота, для возвращения на Станцию.
Когда прибыли в ангар, пришлось обойти станцию, шлюз, потом пройти в раздевалку.
Вылезши из скафандра, я мысленно поблагодарил его, подумав, что без своей второй кожи был бы убит несколько раз. К моему удивлению скафандр отозвался, мягко прильнув ко мне.
Катя раздевалась рядом, увидев такие ласки, только хмыкнула.
Осторожно повесив свой скафандр в шкафчик, зашёл в душевую кабинку, отмываться.
В кают-компании мы встретились с Катей, и, не сговариваясь, побежали в ангар.
Потихоньку, чтобы не разбудить крепко спящих детей, мы вынесли их из вездехода, и прошли по другому переходу, который, оказывается, вёл в изолятор. Здесь были отделения для мальчиков и девочек.
Я вошёл в своё отделение, и увидел тот самый изолятор, откуда начались мои приключения.
Нашёл стол, на котором пришёл в себя, положил мальчика, и раздел его.
Полусгнившие тряпки, распространяющие непередаваемый аромат, бросил в утилизатор, на котором стоял такой же значок, как на кухне. Мельком подумал, что в него бросают отрезанные конечности, или внутренности.
Мальчик был невообразимо грязен. Я подумал, разделся, чтобы сразу залезть в ванную, взял его на руки и отправился купаться.
Ещё в пути подал сигнал, ванна начала набираться водой, равной температуре тела. Я взял в руки мочалку, и стал оттирать тощее тельце от грязи. По мере оттирания мне показалось, что оттираю золотой слиток от налёта, настолько чудесным оказался ребёнок. Ничего не понимая, отмыл его получше, внимательно разглядел. Все части тела, если смотреть на них отдельно, выглядели, как у любого ребёнка, но, стоило бросить взгляд на всего мальчика, перед глазами появлялся необыкновенное, просто неописуемой красоты существо. Это похоже на паззл. Каждый кусочек выглядит обычно и непривлекательно, а когда всё сложишь, получается замечательная картина.
Причём черты лица и тела у этого мальчика типично человеческие. Только глаза были огромные, как… как у Кати!!
Но и Катя проигрывала этому мальчику в нежности линий лица.
Мальчик был невероятно худ, я, когда впервые увидел себя в зеркале, и то был не таким тощим.
Видно было, что они с сестрой уже давно голодают.
Вымыв мальчика, и вымывшись сам, я вытер нас обоих полотенцем, потом отнёс его в ту самую капсулу, куда когда-то положила меня Вася.
Я даже почувствовал лёгкую ностальгию. И что я тогда бесился? Хорошо ведь здесь было.
Задав программу общего оздоровления и диагностики, я ещё раз полюбовался своим гостем, оделся и вышел в кают- компанию, переходя на бег, предчувствуя ласковую встречу с Катей.
Я выбежал с широкой улыбкой, и наткнулся на задумчивый взгляд своей подружки.
- Катя?!
- Тоник, ты не голоден? Давай, сначала пройдём в Родовую камеру.
- Может, сначала…
- Прости, Тоник, мне уже пора. Мы вовремя вернулись. Я здесь тебя жду, любимый мой, чтобы пойти вместе. Пошли?
- Кать, может, мне не стоит?
- Тоник, мне потом придётся немного воздержаться. Кажется, я действительно беременна.
- Ну и что? Помнишь, ты что-то обещала?
- Мы не получили ещё вольную. Тон, а ты уверен?.. – не договорила Катя, со странной улыбкой глядя на меня.
- В чём я должен быть уверен? – спросил я, и осёкся, побледнев. Я даже закусил губу, чтобы не расплакаться, и отвернулся.
Катя быстро подошла ко мне, крепко обняла:
- Тоник, ну извини за глупую шутку, ну, что ты?! – Катя пыталась меня поцеловать, а я всё отворачивался. Зачем она так? Я только выкинул из головы весь ужас ревности и страданий, через который мне пришлось пройти, и вот… - Тоничек, я просчитала всё по минутам! Это твой, твой ребёнок! Только нам ещё рано, понимаешь, рано! Мы его тоже оставим в этой Родовой камере, пусть спокойно развивается, пока мы рискуем своей жизнью, а, Тоник?!
Я повернулся, и пошёл в своё отделение Родовой камеры. Раздевшись, хмуро посмотрел на пиктограмму, изображающую возбуждённого мальчика, и забрался в капсулу, только сейчас поняв, как устал.
Выйдя из Родовой камеры, я прошёл в кают-компанию, проголодавшись. Катя там уже ждала меня.
- Пошли, сначала посмотрим, как наши гости, потом вместе поедим, - предложила она, - возьми какую-нибудь одежду для мальчика.
Несмотря на урчание в животе, я отправился в свою каюту, нашёл свежее бельё, шортики, и прошёл в изолятор. Мальчик ещё спал. Я подумал, нашёл комнату, откуда вела свои наблюдения Вася, посмотрел показания. Затем прочитал рекомендации.
Предлагалось оставить пациента до утра, до полного выздоровления. К нему сейчас подключены капельницы с жизненно важными веществами, так что, от голода он не умрёт.
Полюбовавшись на гостя, в котором было что-то ангельское, я вернулся в кают-компанию, и сделал заказ. Поставив тарелки на стол, начал кушать, не дожидаясь своей жены.
Катя вернулась, когда я уже принимался за второе.
- Как у тебя? Спит? – спросила она меня, я кивнул, спросив:
- А у тебя?
- Тоже спит. Такой ангелочек, просто прелесть! Не могла налюбоваться.
- Я о тебе спрашиваю, - Катя пожала плечами: - Я не сказала? Да, как мы и предполагали. Я оставила зародыш здесь, уже второй, оба твои.
Я не понял, рад я этому, или нет.
- Кать, а кто эти ребята?
- Я не знаю, Тон. Они полностью состоят из генотипа, которого в нас крупицы.
- Мне показалось, что они ангелы…
- Да, похоже. Когда проснутся, спросим. Тоник, я пойду отдыхать, мне сегодня нельзя бегать. Ты чем собираешься заняться?
- Пойду, поупражняюсь с двумя клинками. Очень полезный навык, - поднялся я.
- Тоник, - тихо позвала меня Катя, я поднял на неё глаза.
- Что?
- Ты сильно на меня обиделся?
- Не знаю, Катя, - честно ответил я, - мне надо время, чтобы разобраться.
- У нас нет времени, Тоник. Я думаю, завтра всё кончится.
- Завтра? Что кончится?
- Всё. Всё кончится. Не спрашивай, не знаю, предчувствие у меня такое. Иди, упражняйся. Я пойду, отдохну, неважно себя чувствую. Я буду на нашем месте, Тоничек.
Я прошёл в спортзал, заказал две учебные сабли, и долго бился с виртуальным противником. Когда изнемог, пошёл к себе в каюту. Катя уже спала.
Я помылся, сменил одежду. Выйдя из душа, увидел, что, Катя разметалась по всей постели, спала так сладко, став ещё более похожей на спасённых нами ребят, что сама мысль о том, чтобы причинить ей беспокойство, показалась мне кощунственной.
Не став её будить, забрался на верхний ярус. Хотел о чём-нибудь подумать, но не успел, уснул.
- Тоник, проснись! – будила меня Катя.
- Что случилось? – продрал я глаза.
- Почему ты здесь спишь? – с обидой спросила Катя, - я тебе уже не жена?
- Кать, ты вчера спала вот так! – я раскинул руки и ноги, заняв всю постель. – Я не хотел тебя будить, да и ты просила тебя пока не трогать.
Катя улыбнулась, посмотрев на мою позу:
- Пошли будить наших гостей, завтракать будем.
- А зарядка?
- Сегодня гости важнее, иди, умывайся.
Когда я зашёл в изолятор, мальчик уже не спал, с удивлением оглядываясь вокруг.
- Как себя чувствуешь? – спросил я, - Я Тоник, а ты?
- Май, - чистым голосом ответил мальчик, - где я?
- В изоляторе, мы тебя немного подлечили.
- А где Алия?
- Твоя сестра? Она в отделении для девочек. Пошли, умоешься, покажу, как что делать…
Я не Вася, подумал я, издеваться не буду.
Одев Мая в лёгкую одежду, я вывел его в кают-компанию, заказал завтрак, состоящий из бульона, мягкого хлеба и чая для мальчика, и кашу для себя. Скоро вышли и Катя с девочкой, которая оделась в юбочку и маечку. Катя тоже заказала для неё и для себя завтрак, мы молча ели, обдумывая, с чего начать разговор. Доев свой завтрак, посмотрел на своих гостей, те смотрели мне за спину, Катя тоже. Обернувшись, я увидел у входа двух взрослых людей, мужчину и женщину.
Нет, не людей, сразу было видно, что это представители Высшей расы. Они были одеты в скафандры неизвестной мне конструкции, в руках держали скафандры поменьше.
Лица у них были очень красивы. Понятно, что это родственники наших ребят.
Мальчик и девочка встали, вышли из-за стола, поклонились нам, и направились к взрослым.
Мы тоже поднялись. Катя подошла к гостям, обменялась с ними парой слов на незнакомом мне языке, и пошла с ними на выход!