— Ждешь?
Ася кивнула.
Ася стоит на виду у всех. Она чувствует, как на нее смотрят. Сочувственно. Насмешливо. Заинтересованно. С любопытством. Она переходит на другую сторону, продолжая смотреть на проходную.
Павел и Славка моются в душе в соседних кабинах. Промывая голову, Славка кряхтит от удовольствия.
— Чего копаешься? — кричит он Павлу. — Аська небось заждалась.
— Не на морозе, обождет.
Славка протер глаза от мыла, заглянул в кабину Павла, засмеялся.
— Дела… — хмыкнул Славка и снова встал под душ. — А я-то думал, дело к свадьбе идет.
На тахте, лицом к стене, спит Павел. Рядом лежит Ася. Она прислушивается к доносящимся из-за стены звукам телевизора. Идет передача, посвященная Кубе.
— Народ Кубы стоит на страже своей свободы, завоеванной кровью, — доносится голос диктора.
Павел приподнялся.
— Что такое? — спросил он сонно.
— Телевизор.
Павел взял со стула, стоявшего возле тахты, пачку «Беломора», положил на грудь пепельницу, закурил.
— Скучно мы с тобой живем, Павлик… Неинтересно.
Павел постучал в стену.
— Тише можешь сделать?! — крикнул он и повернулся к Асе. — Чего ты сказала?
— Скучно мы живем с тобой, Павлик, — повторила Ася.
— Скучно, — согласился Павел.
— Ребята говорят… — начала было Ася.
— Про ребят я слыхал, — оборвал ее Павел.
— Нет, послушай, — продолжала Ася. — Ты такой большой, сильный. Когда ты стоишь у станка… Если бы ты мог себя увидеть! И ты способный, все можешь! Знаешь, ты должен учиться!
Павел рассмеялся.
— На инженерскую зарплату жить? Дураков нет.
Из коридора донесся звонок. Один, другой…
— Два звонка, Павлик, — испуганно проговорила Ася. — Кто это?
На полу посреди комнаты стоит большой деревянный чемодан. На чемодан падает засаленная кепка, серый прорезиненный плащ. Павел хмуро смотрит на отца. Тот чуть пониже Павла, но пошире в плечах. Хитрые, чуть насмешливые глаза под густыми, выцветшими бровями.
Ася смущенно расправляет скатерть на столе. Отец внимательно разглядывает ее, потом смотрит на Павла, ожидая, когда он познакомит его с девушкой.
— С нашего завода… — неохотно бурчит Павел. — В штамповке работает.
Отец понимающе кивнул, усмехнулся.
Из-за стены снова послышался голос диктора. Павел подошел к стене и со злостью стукнул кулаком.
— Потише там!
Голос за стеной стал чуть слышен.
— Тебе домой пора, — сказал Павел Асе. — Она за городом живет, далеко, — пояснил он отцу.
— Да, мне пора, — заторопилась Ася.
Она взяла с окна сумочку и косынку и, чувствуя на себе пристальный взгляд отца, вышла в коридор.
— Принесла нелегкая, — ворчит Павел, провожая Асю.
— До понедельника? — спрашивает Ася.
Павел кивнул.
— Приедешь завтра?
— Завтра, — задумался Павел. — Может, приеду…
Павел открыл дверь. Ася поцеловала его, выскочила.
— Чего приехал? — спрашивает Павел, войдя в комнату.
— Насчет пенсии.
— Не дадут.
— Дадут. Справочек набирается, — улыбнулся отец.
Ночь. На тахте валетом лежат Павел и его отец. Оба курят.
— Костюм бы приличный справил. Ходишь черт-те в чем, — говорит Павел.
— Мы люди простые, нам наряжаться не пристало.
— Пчел-то в подвал не запрешь. Все равно люди знают, что деньги у тебя водятся, — усмехнулся Павел.
— Деньги заметные, которые из дома уходят. А которые лежат, никому глаза не мозолят.
— И зачем тебе такой дом? Одному? Отдал бы под детский сад. В газетах пропечатают. Спасибо скажут.
— Я за славой не гонюсь…
— Эх ты, — засмеялся Павел. — Всю жизнь на деньги молишься, мать из-за дома этого проклятого в могилу свел. Жил бы по-человечески!
— Ты, что ли, по-человечески живешь?
— А хотя бы. Я человек свободный.
— Свободный… Табелек-то небось снимаешь?
— Ну и что? Зато живу, как хочу.
— Это все одна видимость. Я до тридцати годов тоже… Такие пули отливал, тебе и не снилось. Женишься, по-другому запоешь.
Павел поднялся, сунул в пепельницу окурок, взял со стола пачку «Беломора», раскрыл ее, закурил, подошел к окну. Его осветили вспышки электросварки со строящегося напротив дома.
— А ты с чего взял, что я жениться надумал? — спросил Павел.
— Не ты первый, не ты последний, — говорит отец.
— На меня еще хомут не сшили! Я человек вольный, — кричит Павел.
В стену постучали.
— Чего стучишь?! — обозлился Павел. — Подумаешь, барин!
Биллиардный зал. Павел и Славик играют уже давно. Павел в расстегнутой рубашке, без пиджака, волосы на лбу слиплись, опухшие, усталые глаза. У Славика болтается приспущенный галстук, закатаны выше локтя рукава рубашки, сухие, спекшиеся губы.
Павел склонился над столом. На сукне биллиарда — два шара.
— В угол! — прицеливаясь, говорит Павел.
От сильного неточного удара шар летит от борта к борту и наконец останавливается недалеко от средней лузы.
— В середину, — говорит Славик и легким ударом забивает шар.
Павел пошел к полке, взял шары, укладывает в пирамиду.
— Хватит, — говорит Славик.
— Еще партию, — требует Павел.
— Больше не буду, — говорит Славик, бросая кий на биллиард.
— Будешь! — сердится Павел, продолжая укладывать шары в пирамидку.
— Нельзя тебе играть. Не идет у тебя сегодня, — говорит Славик, поправляя галстук.
— Пойдет! — сжав зубы, говорит Павел.
Славик взял пиджак.
— Брось пиджак. Не пущу! — Павел подошел к Славику, вырвал у него пиджак, бросил на стул. — Играем на весь проигрыш!
— Не буду на деньги. У тебя сегодня не идет. Завтра сыграем, — упорствует Славик.
— Сегодня! — крикнул Павел. — Не будешь на деньги — играем на что хочешь!
У стола остановился маркер.
— Разбивай!
Славик взял кий.
— Хорошо. Последнюю.
— На что? — задыхаясь, спрашивает Павел.
— Выиграешь — квиты! Проиграешь — отступись от Аськи!
— Разбивай!
Старик удивленно посмотрел на Павла.
Славик разбил пирамидку.
Входит Ася, проходит вдоль ряда столов, здоровается с кем-то из игроков, подходит к Павлу.
— Почему ты не приехал, Павлик? Я тебя ждала, а ты не приехал. Я думала, что-нибудь случилось.
— Отойди, не мешай.
— Павлик, положи вот этого, — просит Ася, показывая на шар.
— Отойди! — прикрикнул на нее Павел.
Ася с удивлением посмотрела на Павла.
Слава засмеялся.
— Не мешай, Асёк. Игра у нас крупная.
— Опять на деньги? — огорченно сказала Ася.
— Что деньги, Асёк? На счастье играем! — Славик восхищенно смотрит на Асю.
— Вот и хорошо, — обрадовалась Ася. — Выиграй у него, пусть не зазнается. Положи туза в середину.
— Туза в середину, — делает заказ Славка и сильным ударом кладет его в лузу.
— Вот тебе! — совсем по-детски радуется Ася, глядя на Павла. — А теперь, Славик, клади восьмерку в угол.
Удар. Шар медленно покатился к лузе и, чуть задержавшись на краю, упал. Ася засмеялась.
— Положил! — кричит она.
Павел смотрит на Асю. Она радуется, как ребенок, которому удалась веселая проделка. Сияя от удовольствия, она улыбается своей особенной улыбкой, улыбается Павлу, как бы говоря — все равно я тебя люблю, это только шутка, я не сержусь на тебя, я люблю только тебя.
— Уйди! — крикнул Павел. — Сейчас же уходи!
Ася, все так же улыбаясь, подошла к Павлу, положила руки ему на плечи.
— Не сердись, Павлик, — сказала она нежно, заглядывая ему в глаза.
Павел вдруг положил кий на стол.
— Кончили игру. Все.
— Нет, — говорит Славка. — Не выйдет. Уговор дороже денег. Играй.
Павел подавленно смотрит на Славку.
— Что с тобой? Чего ты волнуешься? — говорит Ася. — Это ведь только игра. Сегодня проиграл — завтра выиграл. — Она погладила его по руке. — Ну улыбнись.
Павел невольно улыбнулся, вытер рукой лицо и взял кий.
Он долго прицеливается, бьет. Шар ударяется совсем рядом с лузой, но не идет.
Ася ощутила все напряжение Павла. С тревогой посмотрела на Славку.
Ударил Славка.
Ася напряженно следит за игрой. Ей передается волнение Павла. С испугом смотрит она на Павла.
Ася входит в комнату маркера.
— Что с ними, Прокопьич? Оба какие-то… бешеные…
Маркер положил сахар в стакан чая, помешал ложечкой.
— На что они играют? — спрашивает Ася.
Маркер поднял голову, пристально посмотрел на Асю.
Биллиардный зал. Павел и Славик продолжают партию. На полочках — равное количество шаров.
— От шара в середину, десятку, — хрипло произносит Павел.
Он бьет, и шар идет в лузу.
Славик вынимает шар, положенный Павлом, и кладет его в нижний ряд. Павел подходит к полочке, отстраняя Славку, нервно пересчитывает очки.
— В пятнадцатом партия!
Он быстро подходит к столу.
— Пятнадцатого прямо в угол.
Он бьет от борта по дальнему шару, и шар, затрепетав в лузе, падает.
Павел кидает кий на стол. У него измученный вид, мокрое лицо.
— Аська! — кричит он. — Аська! Где она?
Он быстро проходит через зал и входит в комнату маркера. Ася сидит на табуретке возле верстака, вся съежившаяся, жалкая.
— Аська, выиграл! — торжествующе кричит Павел. — Асенька, выиграл!
Ася подошла к Павлу, посмотрела в глаза, как бы спрашивая, правду ли сказал ей старик маркер, еще надеясь, что это не так. Она смотрит и ждет, готовая поверить ему, если он скажет, что все это неправда, даже не скажет, а просто она увидит по глазам, поймет, что этого не могло быть.
Павел жалко улыбнулся.
И вдруг в едва уловимом движении, в мгновенном выражении Асиных глаз Павел почувствовал, что сейчас Ася ударит его по лицу. Он резко отдернул голову.
Но Ася не ударила. Она продолжала смотреть на него и наконец произнесла потерянно и удивленно:
— Павлик… Как же так, Павлик?
Она повернулась и пошла к двери.
Павел догнал ее, схватил за руку.
— Это шутка, — задыхаясь зашептал он. — Просто дурака валяли… Я же знал, что выиграю…
Ася вырвала руку и побежала из биллиардной.
Славик насмешливо наблюдал за Павлом. Павел схватил маркера за лацканы испачканного мелом пиджака.
— Ты?! Ты ей сказал?!
— Я, — спокойно сказал старик. — Я сказал.
Вечерняя электричка. Ася сидит у окна в пустом вагоне. Гудят моторы, монотонно постукивают колеса. Где-то далеко за окнами светятся огни Москвы.
Ася идет по улице своего поселка, мимо сруба. К ней бежит Шарик. Он прыгает возле нее, повизгивая, старается лизнуть Асину руку. Ася присела у дверного пролета сруба, погладила дворнягу. Шарик утих, внимательно смотрит на Асю. В полутьме поблескивают его добрые глаза. И вдруг, обернувшись, залаял в темноту.
С потухшей папироской, зажатой в уголке рта, у проходной стоит Павел. Он молча поглядывает на проходящих мимо рабочих. Прошла Тоня, Павел отвернулся. Из проходной вышли Сева, Толя и Генка.
— Севка! — окликает его Павел.
Сева остановился.
— Дай огонька! — попросил Павел.
Сева протянул ему спички.
— Как жизнь молодая? — спросил Павел как можно непринужденней.
— Прикуривай, ребята ждут, — сказал Сева.
— Аська была на работе? — прикуривая, как бы между прочим спрашивает Павел.
— Отгул взяла.
Павел вернул спички.
— Спасибо за огонек.
Он проводил взглядом Севу и посмотрел на окна административного корпуса. В окнах четвертого этажа горели трубки дневного света.
Большой зал в отделе Главного конструктора. Ровные ряды чертежных столов. Огромные, во всю стену, окна. Вечер. Несколько столов в разных местах освещены лампами дневного света. За ними работают сотрудники конструкторского бюро, выполняющие спешное задание. За одним из столов над чертежом склонилась Инна. Она в халатике, голова повязана шелковой косынкой.
Пройдя по залу мимо пустых, неосвещенных столов, Павел подходит к Инне. Инна обернулась, удивленно взглянула на Павла.
— Ты откуда взялся?
Павел, не отвечая, присел на подоконник возле чертежного стола и полез в карман за папиросами.
— Здесь не курят, — прикрикнула на него Инна.
— Ладно, курят, не курят… — Павел сунул папиросы в карман.
— Ненавижу мужиков, — ворчит Инна, склоняясь над чертежом. — Сначала такси, ресторан, танцы, горы до небес… А всем только одного и надо… — Инна положила рейсфедер, полезла в сумочку, достала зеркальце, помаду, стала подкрашивать губы. Была бы воля — на пушечный выстрел ни к одному из вас не подошла!
— А чего бы тебе хотелось? — спрашивает Павел, думая о чем-то своем.
— Чтоб расписался!
— Так… — произнес Павел и внимательно поглядел на Инну. — А еще что?
— Платье хочу! Белое, шелковое, с фатой, — мечтательно продолжает Инна. — И туфли хочу, тоже белые, на гвоздиках… Ой, Пашка, какие я серьги видела! Их только новобрачным продают. Длинные, белые… Я бы уши проколола.
— Инка! — Павел встал с подоконника.
— Ну?
— А что, если я женюсь на ней?
— Эту песенку я от Славки второй год слышу…
— Женюсь! — решительно сказал Павел.
Инна недоверчиво усмехнулась и вдруг поняла, что на этот раз Павел не шутит. Она изумленно поглядела на него, покачала головой.
— Дай папиросу, — попросила она.
Они закурили.
— А еще я хотела бы… венчаться, — вздохнула Инна.
— В церкви? — усмехнулся Павел.
— Ну да! Что для вас бумажки из загса? Тьфу — и растереть! А свадьба в церкви… Свечи горят. Все торжественно… На всю жизнь… И красиво!
Инна говорит тихо, глаза ее блестят, но в голосе какая-то грусть. Вдруг, взглянув на Павла, она усмехнулась.
— Да что я тебе все это говорю? Если бы ты и впрямь жениться хотел, сам бы знал, что делать.
Павел смотрит на нее отсутствующим взглядом. Машинально потушил папиросу, бросил на пол, придавил носком.
— А ну подними! Подними, слышишь! — рассердилась Инна.
Павел поднял папиросу, бросил в окно.
— Женюсь! — повторил Павел. — Лишь бы согласилась! На все пойду! Такую свадьбу отгрохаем, ей и не снилось!
Инна потушила папиросу.
— Ничего, — сказала она, не глядя на Павла. — Я тоже не такая уж дура… Славка еще женится на мне. Надо будет — до парткома дойду, даром что беспартийная…
Павел прошел через арку, остановился, смотрит на балкон восьмого этажа. На балкон вышли Сева и Толик, они о чем-то разговаривают, смеются. За занавеской мелькают какие-то тени.
Павел закурил, глядя на ребят. И вдруг насторожился: на занавеске мелькнула легкая тень, и на балкон выскочила девушка, чем-то похожая на Асю. Она что-то сказала ребятам и снова скрылась за занавеской.
Павел отбросил папиросу и решительно направился к подъезду.
Павел вышел из лифта и остановился у приоткрытой двери. Из-за двери слышатся приглушенные звуки магнитофона, смех. Павел прислушивается к голосам. В приоткрытую дверь он видит книжные полки, Генку, лежащего на диване с журналом в руках.
— Выдающийся вождь итальянской революции девятнадцатого века, — слышит он голос Генки. — Десять букв, третья — «р», последняя — «и».
— Гарибальди, — подсказывает женский голос, похожий на Асин.
Павел толкнул дверь ногой движением тихим и в то же время независимым. Остановился в дверях комнаты, огляделся.
Из кухни вышла Катя. Она с удивлением взглянула на Павла.
— Здравствуй! — сказала Катя растерянно.
Павел кивнул.
— Позови Асю.
Теперь Павла заметили и остальные.
— Аси нет, — сказала Катя.
— Ладно, зови! — повторил он и, сообразив наконец, что Аси вроде бы и в самом деле здесь нет, добавил, уже неуверенно: — Сказала, у вас будет.