– Ещё не пришло тебе время смотреть, что внутри.
Лиза послала ему счастливую улыбку. Ей всё сегодня казалось другим, будто оно было счастливо заодно с ней: и сам дом, и тихий уютный садик позади него, и увитые вьюнком верёвочные качели на зелёной лужайке, и пыльный узкий тротуар, и старая вывеска с нарисованными ножницами над дверью парикмахерской. Весь их военный городок вдруг расцвёл в один миг, неуловимо преобразился, и теперь каждый предмет, каждый даже самый мелкий камешек под ногами жизнерадостно улыбались ей, а солнце весело смеялось, согревая тёплыми июньскими лучами землю.
Они с Вадимом знали друг друга с детских лет: гоняли вместе на велосипедах, играли в шашки и прятки и придумывали новые развлечения для всей окрестной детворы. Вадим жутко гордился своей крепкой дубовой лодкой, которую подарил ему дядя – заядлый рыбак – и самодельной удочкой, и частенько звал Лизу с собой на рыбалку, чтобы покрасоваться перед ней своим умением удить рыбу. Они уплывали далеко от берега, и он закидывал в мутную воду крючок, а потом принимался терпеливо ждать. В разговорах время пролетало быстро, и они порой даже не замечали, что день уже клонится к вечеру, пока обеспокоенные родители не начинали искать их.
В школе Лиза помогала Вадиму с контрольными и домашними заданиями: чаще всего писала за него сочинения – с математикой, геометрией, физикой и прочими точными науками у неё были проблемы. Вадиму же наоборот куда лучше давались цифры и уравнения, а вот литературу он не любил, потому все задачки в Лизиной тетради решались именно им.
Их дружба была самой преданной и нерушимой. Однажды они даже поклялись друг другу оставаться вместе до конца своих дней, а в качестве подкрепления договора закопали на берегу озера каждый свою любимую вещь. Лиза, хоть и с некоторым сожалением, положила в вырытую Вадимом неглубокую ямку плюшевого зайца со стеклянными глазками и морковкой в лапках. Вадим небрежно бросил деревянную машинку без одного колеса.
– Ну что, закапываем?
Лиза молча кивнула и поправила машинку, аккуратно положив рядом с зайцем.
Место тайника знали только они двое. Уговор был таким: если кто-нибудь из них когда-нибудь предаст другого, тайник следует раскопать, а вещи сжечь. Раскидистая дикая груша мягко шелестела листвой, по воде пробегала мелкая рябь, мелькали то и дело водомерки, а над душистыми полевыми цветами жужжали трудолюбивые пчёлки. Лиза хорошо помнила густой, терпкий аромат земли и травы, тихие всплески на озёрной глади и взъерошенные, испачканные песком волосы Вадима.
А потом у них случилась любовь. Сперва Лиза не понимала, почему так сладко и так томительно сжимается сердце перед каждой встречей, отчего дрожат колени и замирает дыхание, когда Вадим улыбается или смотрит ей в глаза. Им исполнилось уже по семнадцать лет, они закончили школу и готовились к поступлению в вузы, Лиза – в театральный, Вадим – в офицерскую школу, но продолжали гулять вместе вечерами.
Отношения их изменились: не было больше детских шалостей и забав, исчезла куда-то прямая непосредственная раскованность. Лиза уже не могла схватить его за руку так просто, как делала это прежде, а он зачастую смущался даже от одного её присутствия. Юношеские чувства – сильные, крепкие – захватили их обоих полностью. Казалось, никогда в жизни больше подобного не испытаешь, только сейчас и только к этому человеку.
Они частенько ходили на берег озера и подолгу сидели на специально прихваченном с собой покрывале, глядя в расплывчатую водную даль. Она каждый раз давала себе обещание, что уж в этот-то раз точно расскажет Вадиму о своих чувствах, и каждый раз откладывала признание на потом. Не сейчас. Не сегодня. Она успеет ещё всё ему сказать.
Лиза расцветала с каждым днём. Детская угловатость фигуры сменилась мягкими округлостями, неуклюжие прежде движения стали плавными и грациозными. Она теперь много читала: Куприна, Дюма, Драйзера, Тургенева, Бунина, и понемногу училась писать красками на холсте. Выходило уродливо и непропорционально, но Лиза не желала сдаваться, а иногда тайком от всех писала ещё и стихи. Вадим же увлёкся дрессировкой собак – у него было две овчарки Салка и Герц – и всерьёз подумывал о том, чтобы стать профессиональным военным кинологом. Нередко он демонстрировал Лизе новые трюки, которым научил своих любимцев, а она хлопала в ладоши и заливисто хохотала, чувствуя, как дрожит от волнения сердце.
И вот сегодня они станут мужем и женой. Счастье захлёстывало Лизу бурными волнами, душа раскинула крылья и рвалась к небесам. Она одновременно и ждала этого, и боялась – и вот заветный день наступил.
Они с Лидой ещё раз внимательно осмотрели свадебный наряд. Сестра оправила длинную белую юбку и выхватила из коробки изящные плетёные босоножки. В её глазах маленькими бриллиантами сверкали слёзы, с губ не сходила дрожащая улыбка.
– Ой, Лидуська, только не плачь, – сказала Лиза и крепко обняла её. – А то я тоже разревусь, и у нас потечёт макияж к чёртовой бабушке! Придём на свадьбу как две кикиморы!
– Да я не плачу, – сдавленно пробормотала Лида. – Просто что-то нашло… Подумала: вот ты уйдёшь, с кем же я буду шептаться по ночам и болтать на девчачьи темы?
– У тебя разве нет подруг? – удивилась Лиза. – Орава же целая!
Лида сморщила курносый носик и перекинула на спину толстую длинную косу.
– Ну какие же они подруги по сравнению с тобой!
Лиза расправила складки на платье и сунула ноги в босоножки.
– Я же не в другой город уезжаю, – тихо сказала она. – Всего лишь в другой дом ухожу. Будем видеться каждый день.
Отец с довольным лицом вертелся у зеркала в прихожей. Идеально выглаженный мамой парадный мундир сидел на нём, как влитой, в густых, тщательно причёсанных волосах проглядывала первая благородная седина. Лиза невольно залюбовалась его идеальной военной выправкой – в который раз. Отец хитро глянул на неё, кашлянул в кулак и нарочито громко спросил:
– Ну что, Лизавета? Как папка выглядит?
– Настоящий бравый офицер! – гордо ответила она и подошла к нему, пригладила пальцами воротник с четырьмя шпалами в петлицах. – Ты у меня самый лучший папулечка на свете!
Отец приосанился и снова повернулся к зеркалу. Его голубые глаза жёстко поблёскивали, как бывало всегда, когда он волновался. Лиза звонко рассмеялась и прижалась щекой к его плечу. Они замерли, глядя на себя в зеркало. Отец осторожно, чтобы не испортить причёску, погладил её по волосам.
– Взрослая ты вдруг стала, Лизаветка, – с ноткой грусти в голосе сказал он. – Замуж вот тебя отдаём. А мне всё казалась, что маленькая ты ещё, девчонка совсем. И вдруг в свадебном платье тебя вижу!
Он покачал головой. На кухне, всхлипывая, звенела посудой мама. В дверях показался солдат с ящиком в руках. Он перехватил его поудобнее и обратился к отцу:
– Туда же несть, товарищ полковник?
– Туда же, – кивнул отец. – Ну что там с приготовлениями, заканчиваете уже?
Солдат стушевался на секунду.
– Нет ещё, товарищ полковник. У Лёшки кастрюля на кухне взорвалась, и там ещё какие-то перебои с электричеством, да и вода что-то плохо идёт, приходится речную фильтровать…
Отец нетерпеливо отмахнулся:
– Ладно. Ступай. – И отдал приказ: – Чтобы к вечеру, когда молодые приедут, все проблемы решены были!
– Так точно, товарищ полковник! – громко выкрикнул солдат и, удерживая ящик одной рукой, второй неуклюже отдал честь.
Лиза захихикала. Из кухни выглянула мама с полотенцем на плече. Глаза её были круглые, как две монетки.
– Ты чего орёшь-то, как оглашенный? – возмутилась она. – Чуть поднос с бокалами из-за тебя не перевернула!
– Извините, – смутился солдат и обратился к отцу: – Можно идти, товарищ полковник?
Свадьбу решили устроить в офицерской школе, где учился Вадим. Там и просторный двор был, и столов со стульями больше, да и начальство охотно дало добро. Вот только тарелок на рассчитанное число гостей не хватило – и тогда решили взять посуду из дома. Мама с бабушкой достали изящные чайные сервизы, наборы тарелок и хрустальных бокалов, которые чёрт знает сколько лет хранились в пыльной темноте сервантов и буфетов, и аккуратными стопочками разложили по ящикам, а подчинённым отцу солдатам был отдан приказ перетаскать их в часть.
Жених с друзьями приехали через час. Лиза то и дело краснела, её обдавало то жаром, то холодом, по спине бегали мурашки. Мысли мелькали яркими разноцветными огоньками, вспыхивали и тут же исчезали, не оставляя после себя ничего, кроме жгучего волнения. Вадим смотрел на неё полными любви глазами, а она прятала взгляд и глупо хихикала. Пальцы дрожали, и Лиза крепко сцепила их замком.
А потом загремела свадьба, и волнение вдруг пропало, уступив место необъятному счастью и умиротворению. Вадим держал её руку в своей и без конца шептал на ухо: «Я люблю тебя», клялся быть рядом до конца своих дней – совсем как тогда, в детстве, на берегу озера. Мама шмыгала носом и прикладывала к глазам кружевной сатиновый платочек, а раскрасневшийся от гордости за красавицу-дочь отец один за другим произносил тосты: за здоровье, за счастье, за любовь, за взаимопонимание – за всё, что должно царить в семье.
– Ну что, дети мои, – встав со своего места в очередной раз, громко сказал он, и поднял свой бокал. – Как говорится, живите дружно и счастливо, плодитесь и размножайтесь, любите детишек и друг друга!
Лиза невольно вспыхнула. Плодитесь и размножайтесь! Ну и словечки порой приходят отцу в голову!
Гуляли гости до поздней ночи. Лиза и Вадим укрылись в тени раскидистого платана, куда не проникали яркие лучи фонарей, и уселись на мягкую сочную траву. С неба на них взирала печальная луна, ночь дышала тихим спокойствием. Они молча держались за руки и думали каждый о своём, не смотря друг на друга. Лиза всей душой ощущала рядом присутствие Вадима, вслушивалась в его дыхание и думала, измеряется ли хоть чем-то её счастье.
– Знаешь, что подарила мне бабушка? – со смешком сказала она и посмотрела на супруга.
Тот повернул к ней голову. Тёплый летний сумрак скрывал его лицо, но она знала наизусть каждую его чёрточку, каждую морщинку.
– Что? – с интересом спросил он.
– Сорочку, – засмеялась Лиза и вскочила на ноги. – Кружевную! Идём покажу!
Вадим послушно поднялся. Она расстегнула маленькие пряжки босоножек и, с облегчением скинув их, побрела босиком по мягкой траве. Ночь золотилась у её ног, окутывала спящий город мягким покрывалом. Дышалось легко и свободно, и Лизе казалось, что вот-вот – и она взлетит к тёмным небесам, чтобы коснуться рукой сияющих звёзд.
На рассвете её разбудил оглушительный грохот. Стёкла задребезжали, с потолка посыпалась штукатурка. Лиза подскочила на кровати и испуганно заозиралась: что происходит? Вадим откинул в сторону одеяло и встал, но она мёртвой хваткой вцепилась в его руку.
– Вадим, что такое? – срывающимся от страха голосом спросила она.
Он пожал плечами, стащил со спинки стула свои брюки и принялся, торопясь, натягивать их.
– Не знаю. Может, учения?
Не успел он договорить, как взрыв бабахнул снова – на этот раз такой силы, что стёкла со звоном посыпались на пол. Лиза заверещала и закрыла голову руками. Вадим кинулся к окну. Внизу, среди полыхающих обломков метались человеческие фигуры. Кто-то истошно вопил, маленькая девочка плакала около лежащей ничком женщины.
Небо вдруг заскрежетало, загудело металлическим голосом, и из окрашенных рассветом в красный цвет облаков вынырнули четыре самолёта. Они, словно громадные железные птицы, спикировали над крепостью и сбросили вниз несколько бомб. Те с протяжным свистом устремились к земле, разорвались на миллионы горящих осколков и взвились вверх ярким оранжево-чёрным шаром.
Вадим схватил Лизу в охапку и опрометью бросился к двери.
– Что такое? – верещала та. – Что происходит?
Он выставил её за порог квартиры и коротко бросил:
– Война!
Она застыла, глядя на него неверящим взглядом. Война? Как война? Все ведь говорили, что её не будет, даже судили за такие разговоры как за сеяние паники! Да и не может война начаться вот так просто, среди ночи, даже без объявления!
Вадим вернулся через минуту, сдёрнул с вешалки в шкафу чёрное кашемировое пальто и бросил ей. Сам он уже был одет в свою военную форму, в глазах горела решимость. «Да уж, – мельком подумала Лиза. – Мой муж явно сориентировался в этой ситуации быстрее меня!» Где-то в глубине души загорелась гордость, но тут очередной взрыв сотряс дом с такой силой, и она завопила и машинально упала на пол, прикрывая голову руками. Стены, казалось, рушились прямо у неё на глазах, а под ногами не было твёрдой опоры.
Вадим решительно поднял её и подтолкнул к лестнице.
– Некогда сейчас бояться, милая.
Они побежали вниз. Лиза волокла за собой тяжёлое пальто, сжимая его так, что побелели костяшки пальцев. Зачем ей пальто? На улице ведь лето…
– В бомбоубежище холодно, – пояснил Вадим.
Больше она вопросов не задавала. А когда они были уже на полпути к бомбоубежищу, вдруг поняла, что босая. Мелкие камешки до боли впивались в ступни, но она терпела: не имела права не терпеть. Вадим крепко держал её за руку, пробивая дорогу среди мечущихся людей, а Лиза закрывала глаза не в силах смотреть вокруг. Снова и снова рвались снаряды, кто-то падал на землю, сражённый осколками, и различить хоть что-то в этом внезапном хаосе было невозможно. Она мысленно уговаривала себя не поддаваться панике, но ничего не получалось.
В ногу острым длинным зубом впился осколок стекла. Лиза вскрикнула и присела, потянув Вадима за руку.
– Что? Что случилось? – обеспокоенно спросил тот.
– Кажется… ногу поранила.