- Что это, зачем? - не понимаю я.
- Она меня не понимает, - взъярился тот, - унитаз забился, иди, вычёрпывай!
- Извини приятель, это не в наших обязанностях, - усмехаюсь я и моментально получаю сапогом под коленку. Больно! Врезал таджику так, что ещё долго наблюдал, как тот летел в коридоре. Азиат незаметно исчезает, но, спустя несколько минут, слышим яростный гул, по коридору несётся толпа, все с раскосыми глазами и огромными тесаками. Я таких ножей никогда раньше не видел, эти "инструменты" используются в разделочных цехах. Сказать по правде, стало не по себе. Вскакиваю в стойку, но меня опережает Миша, хватает длинную скамью и как пушинку метает вдоль коридора. Огромная скамейка, сшибает всех, не дав им опомниться, Миша и Ли, прыгают в эту кучу малу и безжалостно пинают дебоширов. Я, бегаю рядом, пытаюсь прорваться, чтоб внести свою лепту, но не могу подлезть, обречённо опускаю руки и жду, когда тех проучат. Затем мы сидим на длинной скамейке и смеёмся. Миша довольный, что никого не зашиб насмерть, Ли получил удовольствие от случайного поединка, а я, вспоминая, как летали по коридору коротконогие таджики, еле сдерживаю хохот.
На следующий день, как всегда старший сержант Селехов, ведёт нас на завтрак. Садимся - лысые и голодные, а он большой и великий, развалился за столом, кашу отодвигает, лениво намазывает на хлеб масло, нехотя кусает и выкидывает бутерброд в тарелку, этим он всем показывает, что стоит рангом выше всех. Мы же, как голодные щенки, лихорадочно поедаем кашу, давимся хлебом. Успеть бы наестся! В любой момент старший сержант Селихов может встать и гаркнуть: - Рота строится!
Кто не успел доесть, тот останется голодным. Вот он заелозил задом, вскоре встанет, мы быстрее задвигали челюстями. Неожиданно дверца в хлеборезке открывается, высовывается уже знакомый мне таджик, видит нас и через мгновенье появляется в открытой двери, в руках поднос забитый дымящимся мясом, идёт к столу, кладёт его напротив нашей неразлучной троицы, улыбается, кланяется и уходит. Старшего сержанта Селихова разбивает паралич, он едва не падает со скамейки. За годы службы еще ни разу не было, чтоб старослужащие лебезили перед "духами". Вот как, оказывается, отметелили и они признали в нас своих хозяев. Такой менталитет! Нам не понять их загадочной души.
Вообще, быть молодым солдатом в Советской Армии, не просто. Но одно для себя надо понял, нельзя пресмыкаться, но и наглеть тоже. В какой-то мере мне повезло, я сочетаю в себе все эти качества. Напрямую, меня и моих друзей, стараются не трогать. Конечно, бывают проблемы, но я гашу их быстро, без попрания достоинства человека. Помню, один "дед", слегка распоясался и бил нас по ногам в строю, чтоб выше поднимали ноги. Ничего ему в этот вечер не сказал, но ночью его бужу: - Вставай, - ласково тереблю его за плечо.
- Что такое? - в его голосе возникают испуганные нотки.
- Пойдём, в умывальник.
Он встаёт, безропотно, как-то обречённо идёт за мной, ноги безвольно шаркают по полу. Рота спит, никто не видит его позора. Завожу в умывальник, он опускает свой взгляд: - Был не прав, - тихо говорит. На этом инцидент был исчерпан, он больше никогда не бил молодых солдат по ногам, а для меня он перестал существовать, я очень не люблю трусов.
Сержанты, правда, иногда отрываются на нас, но грань не переступают, интуитивно понимают, что хоть я и молодой солдат, лучше лишний раз остеречься, я на генетическом уровне не терплю несправедливости.
Безусловно, как все хожу по нарядам, без энтузиазма шуршу на полах, доводя их до ослепительного сияния, часами маршируем на плацу и горланим солдатские песни. В общем, служба идёт как обычно.
- Рядовой Панкратьев! - гудит прапорщик Бондар. Он появляется в курилке, полностью заслоняя дверной проём плечами, даёт увольнительный. - Тебя вызывают в особый отдел. Бегом!
Холодок слегка скользит между лопатками. Особый отдел, для всех нас, нечто таинственное, чего следует остерегаться. Хотя, начальник Особого отдела, вроде, ко мне благосклонен.
Торопливо выхожу из курилки, в лоб в лоб сталкиваюсь с командиром роты. Капитан поглаживает усики, смотрит загадочно: - Значить интегралы знаешь, - почему-то вспоминает он.
- Товарищ капитан, меня вызывают в Особый отдел, - чеканю я.
- Дуй, Кирилл Сергеевич, - неожиданно говорит он и помигивает.
Я буквально шалею от его слов, замираю, как в столбняке. Неужели послышалось?
- Давай, Стрельников, поторопись, - откровенно улыбается капитан.
Всё же выяснили! Ликую я и несусь по дороге, сияя как ёлочная игрушка, а уже в гарнизоне едва не сшибаю патруль.
- Стоять, боец! - орёт офицер.
- Извините, товарищ лейтенант, я вас не заметил, - растерялся я.
- Не заметил?! Увольнительный! - рычит тот. Его лицо покрывается пятнами, замечаю, мы с ним совсем ровесники.
Протягиваю листок, лейтенант не глядя в него, суёт в карман: - Следуйте за нами, рядовой.
- Простите, но меня вызывают в Особый отдел, - тревожусь я.
- Сказки рассказывай байбаскам, - не верит лейтенант, - посидишь на губе, прыти поубавится.
- Зря ты так, товарищ лейтенант, - огорчаюсь я.
- Не тыкай, иди вперёд, воин! - рассердился молодой офицер и приказывает патрульным схватить меня под руки. Не упираюсь, но меня волокут достаточно грубо, словно преступника.
Гауптвахта находится на отшибе - заведение мрачное, там свои порядки, побывавшие в ней, иной раз с неделю харкают кровью.
Лейтенант решительно стучит в фанерное окно. Оно со скрипом отворяется, высовывается заспанная рожа сержанта: - Чего надо? - без малейшего уважения, спрашивает он. Лейтенант, багровеет, но своё "фе", не говорит.
- Примите арестанта!
- Основание? - нагло спрашивает сержант.
- Что?! - взрывается офицер, но стискивает зубы, выплёвывает: - Разгуливал по гарнизону в непотребном виде.
- В "гостинице" мест нет, - издевается сержант и закрывает перед его носом окно.
Смотрю со стороны, от души потешаюсь. Офицер видит это, кровь отливает от лица, белеет от злости, его патрульные отводят взгляды, чтоб тот не заметил насмешек.
Идём к ближайшему магазину, он покупает две бутылки водки, вновь тащит к гауптвахте и стучится.
- Что надо? - в окошке вновь появляется сонная рожа.
Лейтенант суёт водку, сержант оживляется, принимает товар, гостеприимно распахивает дверь: - Заводи!
Под суровым взглядом тучного прапорщика, сдаю ремень, документы и меня пихают в сырую, холодную камеру. Там уже сидит арестант, короткие волосы всклокочены, весь какой-то чёрный, взгляд затравленный.
- Привет, - я присаживаюсь рядом.
- Здорово,- нехотя произносит тот.
- С какой части? - чтоб начать разговор, спрашиваю его.
- Рота Обороны, - хмурится сокамерник.
- Вас же не сажают? - удивляюсь я.
- Чушь, всех сажают, - кривится он. - В лоб прапору дал, довыдёргивался.
- Не хило.
- Ага, чуть в дисбат не угодил.
- Как здесь? - ёжусь я.
- Увидишь, - усмехается сокамерник.
На этом разговор иссякает. Молчим, ждём событий. Всё тихо, служба разливает водку, им пока не до нас.
Спустя час железная дверь скрипит. Входит прапорщик с моим поясом и документами и с уважением произносит: - Свободен боец. Тебя ждёт начальник Особого отдела.
Радость всколыхнула сердце, быстро одеваюсь: - Удачи! - желаю своему сокамернику. Он смотрит на меня с удивлением: - Тебе того же.
Как хорошо на свободе! Вроде ещё не успел испытать всей прелести гауптвахты, но ощущение получил незабываемые.
В Особом отделе меня уже ждут. Иду к кабинету начальника, останавливаюсь и сразу слышу голос полковника: - Ты что, не видел в увольнительном маршрут следования?
Кто-то, что-то жалобно блеет в ответ. Набравшись смелости, стучусь.
- Заходи!
- Товарищ полковник ... - бодро начинаю я. Он, поморщившись, перебивает: - Изволите задерживаться, лейтенант Стрельников Кирилл Сергеевич!
Гл.7.
- Сфотографируешься в военной форме, возьмёшь у этого, вроде вы одной комплекции, - сурово произносит начальник Особого отдела, и лейтенант облегчённо вздыхает, он понял, гроза миновала. - Фотографии принесёшь прямо сюда, пусть сделают в первую очередь, скажешь, я попросил. На твоё имя забронировано место в общежитии. А по поводу твоих перспектив, хочу временно назначить заместителем командира роты, Алексей Павлович отзывается о тебе с положительной стороны, к тому же там вакансия, да и я к тебе присмотрюсь, может, начнёшь наконец-то вспоминать для чего ты здесь, - загадочно произносит он. Я непонимающе вскидываю глаза, он вяло махнул рукой: - Всё, можете идти.
- Есть! - крикнули мы хором и только собираемся развернуться: - Забыл сказать, - тормозит меня полковник, - мы попросили в институте рассмотреть твой диплом, учёный совет его оценил и решил сделать для тебя исключение - приняли без твоего присутствия. Вот, возьми диплом об окончании института, теперь ты полноправный инженер-механик.
Теряю дар речи, едва слезу не прошибло, смотрю влюблёнными глазами на усмехающегося полковника.
- Спасибо, товарищ полковник, даже не знаю, как благодарить.
- Отблагодаришь ещё, - он прищуривает глаза и мне показалось, под верхней губой, вновь блеснул белый клык. Встряхиваю головой. Наваждение, какое-то!
Одуревший и очумевший, выхожу из мрачного здания. Мой напарник в немом потрясении впился на меня взглядом, ещё чуть-чуть и шея свинтится, он даже вспотел, бедолага. Я его понимаю, не часто мы сталкиваемся с чудесами, не прошло и часа, а я из рядового превратился в лейтенанта.
- Кирилл, - протягиваю ему руку.
- Стас, - он поспешно шлёпнул вспотевшей ладонью. - Ну, ты даёшь! - непонятно чему восхитился он.
- Это ты даёшь, - насмешливо фыркаю я, - зачем меня за водку продал?
- Извини, во всём бабы виноваты.
- О, как?
- Доведут человека до расплавленного состояния, вот и срываешься.
- Лучше отожмись пару сотен раз, - советую ему.
- В следующий раз так и сделаю, - вздыхает Стас.
Под вечер я уже обладаю офицерским удостоверением. В ателье сняли мерку, а пока, хожу в солдатской форме. Стас перезнакомил меня со своими друзьями, такими же молодыми лейтенантами. Нет, вру, один старший лейтенант всё же был, но он очень гордый, курит в одиночестве на узком балконе, аккуратно стряхивая пепел, чтоб тот не попадал на бельё, висящее снизу, хотя не очень получается, но не это важно, главное желание.
Наволокли спиртного, перезнакомили с весёлыми женщинами. Они почему-то почти все липнут ко мне, наверное, нравится моя растопыренная солдатская форма.
В гранёном стакане топят мои звёздочки, с трудом пью, едва не проглатываю, но цепляю зубами. Донельзя счастливый, скалю зубы, а вокруг одобрительные вопли.
Что-то ни разу так не упивался, не узнаю себя, наверное - прорвало, всё что накопилось, вырывается наружу. В итоге, под одобрительные вопли, исполняю боевой танец индейцев Сиу. Женщины виснут на шее, кому-то из мужчин это не нравится, пытаются дать мне в морду, но я отмахнулся - тот улетел в сторону и на этом инцидент исчерпан. Затем все вместе горланим песни. Приходят возмущённые соседи, но и они зависают в нашей компании. Неужели всё это сотворил я?
Глубокой ночью, со Стасом, провожаю хохочущих девиц. На улице хорошо, светят звёзды, разгорячённые лица обдувает студёный ветерок. Уже осень, впору идти снегу, но в этом году всё как-то задерживается.
Незаметно Стас исчезает с одной из дам, другая, как только я полез к ней со своими объятиями, и моя рука решительно скользнула ей под кофточку, вспоминает, что у неё строгий муж, и я неожиданно остаюсь один. В недоумении потоптался на одном месте, удивляясь тому, что всё так быстро закончилось, а ведь столько было планов! Ну, да ладно, дело житейское, найти бабу дело не столь сложное.
Порывом налетает леденящий ветер, я несколько трезвею и внезапно вспоминаю Стелу, и даже в глазах потемнело. Боже мой, я хотел ей изменить, какой я гад! Пьяная слеза сорвалась вниз и я, горестно вздыхая, побрёл неизвестно куда. Очнулся на краю аэродрома, у примыкающего к нему леса, непонимающе огляделся, пытаюсь сообразить, где я нахожусь. Темно. Первый снег неуверенно заметался в воздухе, подставляю снежинкам разгорячённое лицо, не удерживаюсь на ногах, резко сажусь на холодную землю, кошмар, как же я напился! Краем уха слышу шорох, дёргаю шею вбок, замечаю две зыбких тени.
- Вы кто? - громко спрашиваю я и пытаюсь их рассмотреть.
Они словно материализовались прямо передо мной, присели на корточки и с любопытством заглядывают мне в глаза. Это мужчина и женщина, на них одинаковые спортивные костюмы и они странно резко водят в разные стороны головами, словно чего-то опасаются.
- Что вам надо? - мне становится не по себе.
- Фу, как же он нализался, я боюсь захмелеть! - тихо как сон, произносит женщина.
- А ты много не пей, остальное я сам допью, - ласково предлагает мужчина.
- У меня с собой ничего нет, - я пьяным жестом развожу руками.
- Глупый, всё, что нам нужно ... в тебе, - тихо засмеялась женщина.
Внезапно мне стало страшно, мне показалось, что из губ женщины выдвинулись два острых клыка.
- Любимый, придержи его, - тихо прошелестел её голос.
- Я чего-то не понимаю! - в ужасе дёргаюсь в сторону, но мужчина с непостижимой скоростью оказывается у меня за спиной и стиснул железной хваткой. В это мгновение женщина налетает сверху, и тут я чётко вижу её длинные клыки. Она резко опускается, с хрустом загоняя их в мою шею. Брызнула кровь, я в шоке онемел, мир, словно перевернулся, неужели это самые настоящие вампиры?! Чушь, мне всё мерещится, это проклятый алкоголь. Неужели "белочку" словил? Струйка крови сползла под воротник и устремилась к чёрному камню, в последнее время почему-то постоянно ношу с собой, мне кажется, он приносит мне удачу.
Женщина завалила меня на землю, и я ощутил на себе её напрягшиеся груди, она со всей страстью обхватывает меня острыми коленками, у меня промелькнула до безобразия глупая мысль: "Она хочет меня изнасиловать! Не дамся!!!" - завопило моё сознание и, всё меркнет, я уже ничего не соображаю, но кровь струится по телу и ... соединяется с чёрным камнем.
Мужчина и женщина с визгом отлетают в стороны, легко поднимаюсь с земли, повёл плечами, за спиной с грохотом развернулись крылья, делаю сильный взмах и поднимаюсь в воздух. Вампиры, делая огромные прыжки, понеслись в сторону заброшенного метро. Быстро догоняю, мужчину разрываю сразу, женщину подхватываю когтями, подношу к глазам. Она истошно верещит, пытаясь цапнуть меня за коготь, сейчас она до предела безобразная - лысый череп, глубоко запавшие глаза, острые уши и оскаленный рот, где торчат длинные клыки всё ещё измазанные моей кровью. Вскоре она мне надоедает, извергаю слепящий огонь и сжигаю дотла, пепел сдуваю в пространство и лечу в ночь.
Резко открываю глаза. Что за бред? Ну и померещится спьяну такое! Нет, больше так пить не буду! С трудом встаю, пошатываясь, бреду, в свою казарму. Вваливаюсь в роту, лицо делаю невероятно серьёзным, пытаюсь незаметно пробраться к своей койке. Нос к носу втыкаюсь в старшего сержанта Селехова, у того округляются глаза, делаю ему пальцами козу, падаю на кровать. Хорошо! Только, кто же меня пинает? Пару раз дрыгнул ногами, не помогает. Куда меня тащат? Сквозь сон слышу, голос каптёра Мурсала Асваровича и меня накрывают, чем-то тёплым.
Снятся кошмары: оборотни, скалящие зубы, некто большой, взмахивает чёрными крыльями, неожиданно возникает встревоженное лицо Стелы, она пытается о чём-то предупредить. На смену ей, выплывают кошачьи глаза рыжеволосой красавицы: "Хватит бухать, пора заниматься делом!" - шепчут пухлые губы.