Дизель глянул на меня, и рот у него расплылся до ушей.
– Нравится мне твоя семейка.
Глава 2
Из кухни вышла моя сестрица Валери. Она недавно развелась, осталась без гроша в кармане и переехала с двумя юными хулиганками в мою старую спальню. До развода и возвращения в Джерси она жила в Южной Калифорнии, где достигла сомнительного успеха в превращении своей персоны в клон Мег Райан. Валери все еще блондинка с лохматой шевелюрой. Жизнерадостная боевитость выпала из нее где-то над Канзасом при перелете домой.
– Черт, – сказала Валери, наткнувшись на Дизеля.
Бабуля согласилась:
– Он потрясный, да? Есть на что посмотреть.
Дизель ткнул меня локтем в бок.
– Видишь? Я им нравлюсь.
Я потащила его в гостиную.
– Они считают, что у тебя красивая задница. Это совсем не то, что ты им нравишься. Садись перед телевизором. Смотри мультики. Попытайся найти какой-нибудь матч. Ни с кем не вступай в разговор.
Матушка, Бабуля и сестрица ждали меня в кухне.
– Кто он? – поинтересовалась Валери. – Он великолепен.
– Ага, я бы сказала, привлекательный красавчик, – присоединилась Бабуля. – У него та-а-акой взгляд. Спорим, и упакован на отлично.
– Он никто, – отрезала я, засунув подальше мысли об «упаковке» Дизеля. – Переехал в дом и никого не знает, поэтому я в некотором роде помогаю ему освоиться. Вроде акции милосердия.
Валери посерьезнела.
– Он женат?
– Вряд ли, но ты его не захочешь. Он не совсем нормальный.
– А с виду ничего.
– Уж поверь мне. Он не твой нормальный парень.
– Гей, что ли?
– Угу. Так и есть. Полагаю, он гей.
Уж лучше так сказать Валери, чем признаться, что Дизель сверхъестественная заноза в одном месте.
– Великолепные парни всегда геи, – со вздохом заметила Валери. – Как правило.
Бабуля месила на столе большой ком теста для печенья. Она раскатала его и всучила мне форму в виде звезды.
– Ты давай делай сахарное печенье, – дала указания Бабуля. – Для Валери у меня задание печь неформовое печенье.
Если я что заберу с собой в могилу, так это запахи матушкиной кухни. Свежий кофе по утрам, краснокочанная капуста и кастрюля жаркого, от которых запотевают окна в холодный февральский день, горячий яблочный пирог в сентябре. Звучит сентиментально, когда я думаю об этом, но запахи так же реальны, как часть меня, как палец или сердце. Клянусь, первое, что я учуяла еще в утробе – персиковый торт-перевертыш.
Нынче кухня пропахла густым ароматом масляничного печенья из духовки. Матушка кладет настоящее масло и ваниль, и этот ванильный дух пропитывал мою кожу и въедался в волосы. В кухне было тепло, толпились одни женщины, и я пьянела от запаха печенья. Это был бы идеальный момент, кабы не инопланетянин, сидевший в гостиной и смотревший телевизор с папашей.
Я высунула голову за дверь и узрела через столовую Дизеля и папашу там, где и предполагалось. Дизель стоял перед тощей полутораметровой елкой, укрепленной на шаткой подставке. Еще четыре дня до Рождества, а дерево уже роняло иголки. Папаша пристроил серебристо-зеленую звезду из фольги на лысой верхушке. Саму елку обернули в гирлянды разноцветных мигающих лампочек и украсили набором игрушек, собранных со времен свадьбы родителей. Подставку обложили белой ватой, предположительно изображавшей снег. На вате стояла деревенька из поизносившихся картонных домиков.
Дети Валери, девятилетняя Энджи и семилетняя Мэри Элис, окончательно разделались с елкой с помощью кучи мишуры. Энджи – идеальный ребенок, и ее часто принимают за очень маленькую сорокалетнюю матрону. У Мэри Элис давнишние проблемы с идентификацией, и она обычно убеждена, что она лошадка.
– Здоровская елка, – похвалил Дизель.
Папаша сосредоточился на том, что показывали по телевизору. Он узнавал неудачную елку за версту, и эта явно не взяла бы приз. Он, как водится, поскупился и купил елку у Энди с автозаправки. Елки Энди всегда выглядели так, словно выросли по соседству с атомной станцией.
Мои племянницы смотрели телевизор вместе с дедом. Мэри Элис оторвалась от экрана и взглянула на Дизеля.
– Ты кто? – спросила она.
– Меня зовут Дизель, – представился тот. – А ты кто?
– Я Мэри Элис, красивая пегая лошадка. А это моя сестра Энджи. Она просто девочка.
– Ты не пегая лошадка, – возразила Энджи. – У них золотистая грива, а у тебя коричневая.
– Захочу и буду пегой, – заявила Мэри Элис.
– Не сможешь.
– Смогу.
– Не сможешь.
Я закрыла дверь и вернулась к вырезанию печений.
– Есть магазин игрушек в «Прайс Катер», стрип-молле в центре Гамильтона, – обратилась я к матушке и Бабуле. – Вы что-нибудь о нем знаете?
– Я никогда не видела там магазин игрушек, – отозвалась Бабуля. – Но на прошлой неделе ходила по магазинам с Тотти Фрик, и мы видели лавку с игрушечным солдатиком на двери. Я дернула дверь, та была закрыта, и света в окнах не было. Я кого-то спросила о магазине, мне сказали, что его посещают привидения. Этот прохожий говорил, что внутри лавки была гроза с громом и все такое.
Я перенесла сырую звезду из теста на противень.
– Ничего не знаю насчет привидений, но это место предположительно магазин игрушек. Тип, его владелец, не явился вовремя в суд, и я не могу отыскать его. Будто бы он делает сам свои игрушки и где-то у него мастерская, но я не нашла нигде адреса этой мастерской.
Завтра утром откроется залоговая контора, и Конни запустит поиск на Клоуса по компьютеру. Я смогу тогда еще проверить, есть ли Клоус на учете в электрической и водопроводной компаниях, да и в других местах, помимо дома и магазина.
– Ты давай поторапливайся, – приказала Бабуля. – Нам еще сахар для корочки насыпать надо на это печенье. И еще готовить печенье с начинкой. И творожно-сырные шарики. Я не могу весь день этим заниматься, потому что иду вечером на смотрины. Ленни Джелинек выставляется. Он был членом Лосиной ложи, а вы понимаете, что это значит.
Мы с матушкой недоуменно вытаращились на Бабулю.
– Сдаюсь, – первой сказала матушка. – Что это значит?
– Там где выставляют Лося, там всегда толпа. Много мужиков. Легкий отбор, если вы на рынке ищете секс-символа.
Матушка мешала тесто в большой миске. Она подняла голову, ложка застыла в ее руке, кусок теста соскользнул с ложки и плюхнулся на пол.
– Секс-символ?
– Конечно, я уже подобрала своего, – поделилась Бабуля. – На смотринах Гарри Фарфела, неделю назад. Настоящая романтичная встреча. Мой секс-символ просто-напросто угодил в наш округ. Кружил на машине по району, пытаясь найти делового партнера, и потерялся. Поэтому зашел в «Похоронное бюро Стивы» спросить дорогу и налетел прямо на меня. Он утверждал, что налетел на меня из-за плохого зрения, но я-то знаю, что это судьба. Все мои маленькие волоски на руке встали дыбом, когда он меня опрокинул. Можете представить? И теперь мы почти постоянно встречаемся. Он такой сладкий. Здорово целуется. У меня аж губы щиплет!
– Ты ничего подобного не рассказывала, – упрекнула матушка.
– Не хотела устраивать переполох, когда Рождество на носу.
Я подумала: «В некотором роде круто, что у Бабули какой-то секс-символ», только на самом деле мне не хотелось представлять ее в компании здорово целующегося мужика. Последний раз, когда Бабуля привела мужчину на обед, тот вынул стеклянный глаз и положил рядом с ложкой, пока ел.
Я с успехом отбросила мысли о пожилых секс-символах. Однако меньшего успеха достигла, когда попыталась выбросить мысли о Дизеле. Меня беспокоило, что он сидит в гостиной и прикидывает, кого из моей семейки телепортировать на главную базу. Или он все-таки не инопланетянин. Тогда кто? Может, черт? Только он не распространял запах огня и серы. А больше пах… уммм! Ладно, он не черт. Я подошла к двери и еще раз взглянула.
Дети сидели на полу, уставившись в телевизор. Папаша спал в кресле. Дизеля не было.
– Эй, – позвала я Энджи. – А где Дизель?
Энджи пожала плечами. Мэри Элис оглянулась на меня и тоже пожала плечиками.
– Пап, – крикнула я. – Куда ушел Дизель?
Папаша открыл глаз.
– Вышел наружу. Обещал, что вернется к ужину.
Наружу? Наружу погулять? Или наружу из тела? Я посмотрела на потолок, в надежде, что Дизель не зависает над нами как Святочный Дух Прошлых Лет. (персонаж диккенсовской «Рождественской песни» – Прим.пер.)
– Он что-нибудь сказал, когда уходил?
– Нет. Просто, что вернется.
Папаша прикрыл глаза. Конец беседы.
Вдруг у меня промелькнула пугающая мысль. Я побежала к входной двери с лопаткой в руках. Выглянула на улицу – и сердце замерло. Так и есть. Моя машина исчезла. Он угнал мою машину.
– Черт, черт, черт!
Я выскочила на тротуар, посмотрела в одну сторону, в другую и завопила:
– Ди-и-изель!
Никакого ответа.
Большой Мастер мистических талантов мог открыть любые двери, но не мог меня услышать.
– Я тут просматривала утреннюю газету, – сказала Бабуля, когда я вернулась в кухню. – Проглядываю объявления о работе и подумываю, что могла бы заняться какой-нибудь работенкой, если правильно повернуть дело… например, певицей в баре. Что-то я только не вижу вакансий для певиц в баре, зато тут требуются мастера игрушек. Звучит тоже очень неплохо, просто прелесть. Пишут, что ищут гномов.
Газета лежала на полу за креслом папаши. Я нашла ее и прочла все рекламные объявления. Так и есть, там предлагали работу для производителей игрушек. Предпочтительно гномов. И давался телефонный номер. Соискателям нужно спрашивать Лестера.
Я набрала номер, и после второго гудка ответил упомянутый Лестер.
– Тут такое дело, Лестер, – начала я. – Я взяла номер из газеты. Вы в самом деле нанимаете мастеров игрушек?
– Да, но только высокого класса.
– Гномов?
– Общеизвестно, что они лучшие мастера игрушек.
– А помимо карликов берете кого-нибудь?
– Вы не гном, который ищет работу?
– Я ищу мастера игрушек, Сэнди Клоуса. – Клик. Разъединилось. Я еще раз набрала, и ответил другой голос. Я спросила Лестера, и мне сказали, что он подойти не может. Я уточнила, где проходит собеседование, в результате снова повесили трубку.
– Не знала, что в Трентоне есть гномы, – поделилась Бабуля. – Представляешь? Гномы прямо под носом.
– Думаю, он шутил насчет гномов, – предположила я.
– Жаль, – огорчилась Бабуля. – Они забавные.
– Ты всегда работаешь, – упрекнула матушка. – Не можешь даже рождественское печенье спечь, чтобы не позвонить в поисках своих преступников. Вот дочка Лоретты Краковски, та так не поступает. Она приходит с пуговичной фабрики домой и никогда не вспоминает о работе. Дочка Лоретты своими руками делает рождественские открытки. – Матушка прекратила мешать тесто и воззрилась на меня, широко распахнув глаза. – А ты послала рождественские открытки?
Божежмой, открытки! Я совсем о них забыла.
– Конечно, – соврала я. – На прошлой неделе.
Я надеялась, что Бог и Санта меня не слышат.
Матушка облегченно выдохнула и перекрестилась.
– Слава богу. Я боялась, что ты снова забыла.
Надо не забыть. Купить несколько рождественских открыток.
К пяти часам мы покончили с печеньем, и матушка поставила в духовку противень с лазаньей. Печеньем забили все вазы, жестяные банки и еще на нескольких тарелках высились горки для мгновенного перекуса. Я стояла у раковины и мыла последние противни, когда почуяла покалывание в затылке. Обернулась и наткнулась на Дизеля.
– Ты взял мою машину без спросу, – отпрянув, воскликнула я. – Ты просто увел ее. Ты ее угнал!
– Тихо-тихо. Я ее одолжил. Не хотел тебя беспокоить. Ты была занята, пекла печенье.
– Если ты куда собрался, почему тебе туда просто не перенестись, как ты появился у меня в квартире?
– Шифруюсь. Берегу телепортацию для особых случаев.
– Ты ведь на самом деле не Дух Рождества?
– Мог бы быть, если б пожелал. Слышал, эта работенка все еще вакантна.
На нем остались те же башмаки, джинсы и куртка, только запятнанную теплую футболку он сменил на коричневый свитер.
– Ты съездил домой переодеться?
– Дом далековато отсюда. – Он игриво намотал мой локон на палец. – Ты задаешь слишком много вопросов.
– Да уж, только ответов не дождешься.
– В гостиной с твоим папочкой сидит круглолицый паренек. Твой, что ли?
– Это Альберт Клаун. Парень Валери.
Я услышала, как открылась входная дверь, и секундой позже в кухню вразвалочку вошел Морелли. Посмотрел сначала на меня, потом на Дизеля. И протянул руку.
– Джо Морелли, – представился он.
– Дизель.
Секунду они меряли друг друга взглядами. Дизель был на дюйм выше и крепче сложен. Морелли из тех, с кем не хотелось бы встретиться в темном переулке. Прошла секунда, Морелли улыбнулся и легко чмокнул меня в макушку.
– Дизель инопланетянин или еще что, – пояснила я Джо. – Он появился у меня на кухне сегодня утром.
– Если не провел ночь, – сказал Морелли.
Он потянулся мимо меня к банке с печеньем, снял крышку и выбрал печенюшку.
Я сузила глаза, поймав улыбку Дизеля.
Запищал пейджер Морелли. Он проверил сообщение и выругался про себя. Воспользовался телефоном и таращился на свои башмаки, пока разговаривал. Плохой знак. Разговор был коротким.
– Мне нужно идти, – сообщил Джо. – Работа.
– Позже увидимся?
Морелли вытащил меня на заднее крыльцо и захлопнул за нами дверь.
– В бочке для промышленных отходов только что нашли Стенли Коменски. В переулке за новым тайским рестораном на Саммер-стрит. Явно сидел там уже несколько дней, даже привлек насекомых, не говоря о местных псах и стаях ворон. Он был громилой у Лу Два Пальца, так что будет дерьмовато. И еще выходило электричество из строя по всему Трентону и снова налаживалось само собой. Дело-то пустяковое, но создало перебои в транспорте. – Джо посмотрел через стекло в двери. – Кто этот амбал?
– Говорила же тебе. Появился на кухне сегодня утром. Я думаю, он инопланетянин. Или что-то вроде привидения.
Морелли потрогал рукой мой лоб.
– У тебя лихорадка? Ты снова падала в обморок?
– Я здорова. Сосредоточься. Парень появился в моей кухне.
– Ага, но у тебя и так не кухня, а проходной двор для всех.
– Только не так. Он действительно появился. Типа телепортировался или еще как.
– Ладно, – сдался Морелли. – Я тебе верю. Он инопланетянин.
Притянул, крепко прижал и поцеловал. И исчез.
– Итак, – обратился ко мне Дизель, когда я вернулась в кухню. – Как прошло?
– Не думаю, что он мне поверил.
– Шутишь? Ты всем вокруг рассказываешь, что я инопланетянин, и они в конечном счете запрут тебя в психушке. И для протокола – я не инопланетянин. И не привидение.
– Вампир?
– Никакой вампир не войдет в дом без приглашения.
– Тогда очень странно.
– Не то, чтобы странно, – сказал Дзель. – Я конечно могу творить такое, чего другим и не снилось. Но не делай из мухи слона.
– Да я даже не знаю, что это за муха такая!
Дизель в ответ только улыбнулся.
Ровнехонько в шесть часов мы сели за стол.
– Разве не здорово? – заметила Бабуля. – Чувствуется вечеринка.
– Я чавкаю, – пожаловалась Мэри Элис. – А лошадки не любят чавкать, когда столько народу за столом.
– Я пойду в комнату, – предложил Альберт Клаун. – Могу захватить с собой вилку и все такое.
Папаша уже положил на тарелку лазанью. Он всегда обслуживает себя первым в надежде, что еда его отвлечет, и ему не придется вскакивать и душить Бабулю.
– Где подлива? – поинтересовался он. – Где еще соус?
Энджи бережно передала миску с маринарой Мэри Элис. Та с трудом обхватила копытцами миску, которая накренилась и опрокинулась на стол, образуя небольшое томатное цунами. Бабуля потянулась за миской, сбила канделябр, и скатерть вспыхнула. Ну что ж, не впервой такое случается.
– Ой! Пожар! – завопил Альберт. – Горим. Пожар! Мы все сгорим!