Папаша на секунду отвлекся, покачал головой, словно не мог поверить, что вот это и есть его жизнь, потом вернулся к копанию в лазанье. Матушка перекрестилась. А я вылила кувшин холодной воды на середину стола, положив конец пожару.
Дизель ухмыльнулся.
– Нравится мне твоя семейка. Я просто влюбился в них.
– На самом деле я не думал, что мы сгорим, – оправдывался Альберт.
– Съешь еще кусочек лазаньи, – сказала матушка Валери. – Посмотри на себя – кожа да кости.
– Это потому что она выблевывает все, что съедает, – наябедничала Бабуля.
– Я подхватила вирус, – заявила Валери. – Нервный.
– Может, ты беременна? – спросила Бабуля. – И у тебя утренний токсикоз весь день напролет.
Клаун побледнел и свалился со стула. Хрясь – и на полу.
Бабуля посмотрела вниз.
– Эх, перевелись настоящие мужики.
Валери зажала рот рукой и кинулась по лестнице в ванную.
– Пресвятая Матерь Божья! – воскликнула матушка.
Альберт открыл глаза.
– Что случилось?
– Ты упал в обморок, – просветила Бабуля. – Свалился, как мешок с песком.
Дизель встал со стула и помог Альберту подняться со словами:
– Молодчина, чувак.
– Спасибо, – поблагодарил Альберт. – Я еще тот мужик. У нас это семейное.
– Мне надоело сидеть, – сообщила Мэри Элис. – Лошадка хочет поскакать.
– Нечего скакать, – прикрикнула матушка на Мэри Элис. – Ты не лошадь. Ты маленькая девочка и веди себя как положено, а то пойдешь в свою комнату.
Мы все остолбенели, потому что матушка никогда не кричит. И что больше потрясало, матушка (учитывая, сколько ей пришлось возиться со мной, настоящим космическим стажером) никогда не делала проблему из этих лошадиных штучек.
Секундная пауза, а потом Мэри Элис заревела во всю глотку. Затерла кулаками глаза и широко раскрыла рот. Личико ее покраснело и покрылось пятнами, а слезы лились ручьем на кофточку.
– Боже, – возмутился папаша. – Да сделайте же что-нибудь.
– Эй, дитё, – обратился к Мэри Элис Дизель. – Что на Рождество-то хочешь в этом году?
Мэри Элис попыталась остановить плач, но вздохи перемежались икотой и всхлипами. Она размазала слезы по лицу, вытерла нос тыльной стороной рукава и заявила:
– Не хочу я ничего на Рождество. Терпеть его не могу. Рождество какашка.
– Должна же ты что-то хотеть, – вмешалась Бабуля.
Мэри Элис растащила еду по тарелке вилкой.
– Ничегошеньки. И еще я знаю, что Санта-Клауса не существует. Он просто большое жирное фуфло.
Никто не нашелся, что сказать. Она нас огорошила. Нет Санта-Клауса. Что за хрень?
Дизель наконец выставил локти на стол и обратил взгляд на Мэри Элис.
– Вот как я смотрю на это, Мэри Элис. Я не могу сказать точно, есть ли Санта-Клаус, но думаю, что очень весело притвориться. По правде сказать, мы все можем делать, что хотим, и можем верить, во что хотим.
– А я думаю, что ты тоже какашка, – сообщила Дизелю Мэри Элис.
Дизель скользнул рукой мне на плечо, наклонился поближе, обдав теплым дыханием ухо, и сказал:
– Ты молодец, что выбрала хомяка.
К десерту в столовую вернулась Валери.
– Это аллергия, – заявила она. – Наверно, не переношу лактозу.
– Боже, вот жалость-то, – откликнулась Бабуля. – У нас приготовлен на вечер персиковый торт-перевертыш, а в нем полно взбитых сливок.
На верхней губе и лбу у Валери выступила испарина, и она бросилась обратно наверх.
– Забавно, как такое возникает, – заметила Бабуля. – Раньше у нее никогда не было аллергии на лактозу. Должно быть, подхватила в своей Калифорнии.
– Пойду-ка принесу из кухни печенье, – предложила матушка.
Я пошла за ней и обнаружила, что матушка, опрокинув бутылку виски, отхлебывает.
Она подскочила, увидев меня.
– Ты меня напугала, – призналась матушка.
– Пришла помочь с печеньем.
– Я просто глоточек. – Матушку передернуло. – Это же Рождество, ты же знаешь.
Глоточек размера большого глотища.
– Не думаю, что Валери беременна, – сказала я.
Матушка проглотила свой «глоточек», перекрестилась и пошла в столовую с печеньем.
– Итак, – приступила к допросу Клауна Бабуля. – Вы дома печете рождественское печенье? Ставите елку?
– У нас нет елки, – ответил Альберт. – Мы евреи.
Все прекратили жевать, даже папаша.
– Ты не похож на еврея, – усомнилась Бабуля. – И шапочку не носишь.
Клаун закатил глаза на лоб, словно выискивая эту пропавшую шапочку, явно не находя слов – наверно, еще сказывалось кислородное голодание в мозгах после обморока.
– Разве не великолепно? – обрадовалась Бабуля. – Если ты женишься на Валери, мы сможем праздновать еще и все еврейские праздники. И будем тогда свечки жечь. Мне всегда хотелось позажигать свечи, как у них это делается. Это что-то, – поделилась Бабуля. – Вот погодите, расскажу девчатам в салоне красоты, что у нас в семье будет свой еврей. Все обзавидуются.
Папаша все еще пребывал в задумчивости. Его дочь, возможно, выйдет замуж за еврейского парня. С точки зрения папаши, невеликое событие. Не то чтобы он что-то имел против еврейского зятя. Скорей всего, только ускользавший шанс, что Клаун окажется итальянцем. У папаши была своя шкала: по одну сторону итальянцы, по другую – остальной мир.
– А у тебя нет в родословной итальянцев? – спросил он на всякий случай Альберта.
– Мои бабушка с дедушкой были немцами, – ответил тот.
Папаша вздохнул и вернулся к лазанье. Еще один облом в семье.
Матушка побелела как мел. Мало ей, что дочки не посещают церковь. Вероятность заиметь внуков-некатоликов приравнивалась к атомной катастрофе.
– Кажется, мне нужно добавить еще парочку печенья на тарелку, – сказала она, отодвигаясь от стола.
Еще один поход за печеньем, и матушка окажется на полу в кухне.
В девять часов Энджи и Мэри Элис засунули в кроватки. Бабуля пребывала где-то со своим секс-символом, а матушка с папашей сидели перед телевизором. Валери с Клауном вели в кухне разговор. А мы с Дизелем стояли на тротуаре перед машиной. Было так холодно, что изо рта вырывались облачка пара.
– Что сейчас будет? – спросила я. – Ты телепортируешься обратно?
– Не сегодня. Погода нелетная.
Мои брови взмыли вверх на четверть дюйма.
– Шучу, – пояснил Дизель. – Боже, ты такая доверчивая.
Ясно как день.
– Ну, все это здорово, – сказала я. – Но сейчас мне нужно идти.
– Ладно. Увидимся.
Я села в машину, завела мотор и отчалила. На углу я обернулась и посмотрела назад. Дизель все еще стоял там, где я его оставила. Я объехала квартал, когда вернулась к дому родителей, тротуар был пуст. Дизель исчез без следа.
Он не материализовался в машине, когда я была на пути к дому. Не появился на площадке у квартиры. Не было его в кухне, спальне или ванной.
Я кинула кусочек масляничного печенья в хомячью клетку на кухонной стойке и понаблюдала, как Рекс соскочил с колеса и набросился на угощенье.
– Мы избавились от инопланетянина, – сообщила я хомяку. – Правда, здорово?
Рекс выглядел так, словно думал: «Инопланетянин-шмалетянин». Полагаю, когда живешь в стеклянной клетке, то мало волнует появление «зеленых человечков» в кухне. А вот когда ты женщина и одна в квартире, то инопланетяне до смерти пугают. Кроме Дизеля. Дизель мешал и смущал, и, как бы мне не противно было признаться, мило докучал. Страх стоял на последнем месте.
– Итак, – обратилась я к Рексу, – почему, как ты считаешь, я не боюсь Дизеля? Наверно, разновидность инопланетной магии?
Рекс увлеченно запихивал печенье за щеки.
– И пока мы это обсуждаем, – продолжила я разговор с хомяком, – хочу заверить тебя, что не забыла про Рождество. Знаю, осталось четыре дня, но я сегодня пекла печенье. Хорошее начало, согласен?
По правде говоря, в моей квартире не нашлось бы и следа Рождества. Осталось четыре дня, а у меня ни красного банта, ни мигающих огоньков на виду. Плюс я никому не приготовила подарков.
– Как так вышло? – спросила я Рекса. – Только вчера был месяц до праздника.
* * *
Я открыла глаза и вздрогнула. У кровати, уставившись на меня, стоял Дизель. Я схватила простынь и натянула до подбородка.
– Что? Как? – воскликнула я.
Он вручил мне огромную порцию кофе на вынос.
– Разве вчера мы это уже не проходили?
– Я думала, ты ушел навсегда.
– Ага, но сейчас вернулся. Сейчас подходящий момент, чтобы сказать «Доброе утро, приятно тебя видеть, спасибо за кофе».
Я сняла пластиковую крышку и исследовала содержимое. Выглядело как кофе. И пахло как кофе.
– Дерьмо, – сказал пришелец. – Это просто кофе.
– Девушке осторожность никогда не помешает.
Дизель отнял кофе обратно и выпил.
– Проснись и пой, прекраснейшая. У нас много дел. Мы должны найти Сэнди Клоуса.
– Я знаю, почему я должна найти Сэнди Клоуса, а зачем он тебе сдался, мне невдомек.
– Просто я хороший парень. Решил вот вернуться и помочь.
Ага, как же.
– Ты встанешь, наконец? – возмутился он.
– Я не собираюсь вставать, пока ты здесь торчишь. И не собираюсь принимать душ, пока ты в квартире, тоже. Выйди и подожди на площадке.
Он помотал головой.
– Ты такая недоверчивая.
– Вон!
Я подождала, пока не откроется и не закроется входная дверь, потом выскользнула из кровати и прокралась в гостиную. Пусто. Прошлепала к двери, открыла ее и выглянула. Дизель прислонился к противоположной стене, скрестив руки, и скучал.
– Простая проверка, – сказала я. – Ты не планируешь телепортироваться в мою ванную, когда я буду принимать душ?
– Нет.
– Обещаешь?
– Милая, на фиг мне сдался такой жуткий стресс.
Я закрыла дверь на замок, побежала в ванную, приняла самый быстрый в истории Пламов душ, пронеслась обратно в спальню и натянула свою обычную униформу: джинсы, ботинки, футболку. Налила свежей водички Рексу, дала ему хомячьих хрустяшек, изюмину, кукурузный чипс на завтрак. Он высунулся из банки, запихнул изюмину и чипс за щеки и вернулся в банку из-под супа.
Пока я принимала душ, мне в голову пришла блестящая идея. Я знала парня, который мог бы помочь мне найти Клоуса. Его звали Рэнди Бриггс. Бриггс не был гномом, просто в нем росточку было всего метр. Может, этого и достаточно.
Я пролистала свою адресную книгу и нашла телефон Бриггса. Тот был свободным компьютерным фанатом. Потому обычно работал на дому. И, как правило, нуждался в деньгах.
– Привет, – поздоровалась я с ним. – У меня есть для тебя работенка. Мне нужен гном для прикрытия.
– Я не гном.
– Да, но ты коротышка.
– Господи, – сказал он и повесил трубку.
Наверное, лучше поговорить с Бриггсом лично. К несчастью, имелась дилемма. С одной стороны, есть вероятность, что Дизель уберется, если я никогда не открою дверь и не впущу его. А с другой стороны, мне нужно выйти.
Я распахнула дверь и посмотрела на Дизеля.
– Угу, я еще здесь, – подтвердил он.
– Мне нужно кое-куда смотаться.
– Серьезно?
– Одной.
– Что-то ведь сверхъестественное? И у тебя крыша все еще едет?
– Хм…
Он с видом заговорщика обнял меня за плечи.
– Готов поспорить, ты считаешь Человека-паука отличным парнем, просто прелестью. И ручаюсь, думаешь, что было бы забавно подружиться с таким парнем.
– Может быть…
– Так притворись, что я Спайди.
Я искоса глянула на него.
– А ты Спайди?
– Нет. Он гораздо ниже.
Я схватила сумку, ключи и набросила подбитую флисом куртку. Закрыла квартиру и спустилась по лестнице к парковке.
Дизель следовал по пятам.
– Мы можем взять мою машину.
– У тебя есть машина?
В нескольких футах от задней двери стоял черный «ягуар».
– Ух ты ж! – воскликнула я. – А для инопланетянина ты не промах.
– Я не инопланетянин.
– Ага, ты продолжаешь так утверждать, однако я понятия не имею, как тебя называть.
– Зови меня Дизель.
Я, согнувшись, забралась на пассажирское сиденье.
– Угнанная, что ли?
Дизель окинул меня взглядом и улыбнулся.
Проклятье.
– Нам нужно в «Клаверлиф Эпатментс» на Гранд. Это около мили отсюда за пределами Гамильтона.
Здание «Клаверлиф Эпатментс» выглядело очень похожим на мой дом. Большой куб из красного кирпича, строго практичный. Три этажа. Два входа. Сзади парковочная стоянка.
Рэнди Бриггс жил на втором этаже. У нас с ним какое-то время назад состоялось деловое знакомство. Он носил недозволенное оружие и пропустил явку в суд. Я притащила его с пинками и визгами в систему. Суд обернулся совершенным цирком, и Бриггса в конце концов освободили без наложения штрафа.
– И зачем нам сюда нужно? – спросил Дизель, взбираясь на второй этаж.
– В газете объявление – разыскиваются мастера игрушек. Когда я позвонила насчет Сэнди Клоуса, там повесили трубку.
– И по-твоему, это указывает на то, что Клоус участвует в операции «Игрушечный мастер».
– Думаю, это подозрительно и гарантирует дальнейшее расследование. Я собираюсь попросить знакомого парня помочь просочиться в операцию.
– Он мастер игрушек?
– Нет. У него другие таланты.
Мы были в лестничной шахте и внезапно погрузились в полную темноту. Я ощутила, что Дизель сделал шаг ближе, почувствовала, как он покровительственно обнял меня за талию.
– Отключение электричества, – пояснила я. – Морелли говорил, что по всему Трентону происходят отключения.
– Великолепно, – сказал Дизель. – То, что мне нужно. Отключение электричества.
– Да всего-то делов. По словам Морелли, последние отключки лишь успели запутать транспорт и потом пропали.
– Солнышко, эти дела серьезнее, чем ты можешь вообразить.
Понятия не имею, что он под этим имел в виду, но звучало не очень хорошо. Я уже чуть не попросила его уточнить, как снова загорелся свет, и мы преодолели остаток лестницы и поднялись на второй этаж. Я постучала в квартиру 2Б, ответа не было. Я приложила ухо к двери и прислушалась.
– Что-нибудь слышишь? – спросил Дизель.
– Телевизор.
Я снова постучала.
– Открой дверь, Рэнди. Я знаю, ты дома.
– Убирайся, – отозвался Бриггс. – Я работаю.
– Ты не работаешь. Ты смотришь телевизор.
Дверь открылась, и выглянул Рэнди.
– Что?
Дизель посмотрел на Рэнди.
– Да ты лилипут.
– Без балды? Да ты Шерлок, – хмыкнул Рэнди. – И только для протокола, лилипут больше не политкорректно.
– А тебе что нравится? – спросил Дизель. – Как насчет маленького чувака?
Рэнди держал половник и шмякнул им Дизеля по колену.
– Не дури, ты, умник сраный.
Дизель наклонился, сграбастал Рэнди за перед рубашки и поднял на метр от пола так, что они оказались на одном уровне.
– Тебе не хватает чувства юмора, – сообщил Дизель. – И с половником тебе придется распрощаться.
Кухонный инструмент выпал из пальцев Бриггса и покатился по паркету.
– Так ты не хочешь именоваться маленьким чуваком, – продолжил Дизель. – А как ты хочешь, чтобы тебя звали?
– Я маленький человек, – ответил Рэнди, болтая в воздухе ногами.
Дизель ему усмехнулся.
– Маленький человек? Все, на что ты способен?
Дизель поставил Рэнди на пол, и тот отряхнулся, словно пташка, приглаживающая перышки.
– Итак, – сказала я, – теперь, когда мы все прояснили…
Бриггс посмотрел на меня.
– Что ж, валяй.
– Я когда-нибудь просила тебя об одолжении?
– Ага.
– Ладно, но я спасла тебе жизнь.
– Во-первых, моя жизнь не была бы в опасности, если бы не ты!
– Я всего лишь хочу, чтобы ты притворился гномом.
Дизель коротко хохотнул.
Я срезала его взглядом, и он подавился смехом.
– Я не гном, – запротестовал Бриггс. – Разве у меня острые уши? Разве я ношу башмаки с задранными носами? Нет. Разве мне нравится это унижение? Нет, нет и нет.