His trousers, rather too loose, set off his leg badly, seeming to flap about the calf with that creased appearance which second-hand clothes present.	Брюки, чересчур широкие, плохо обрисовывавшие ногу и собиравшиеся складками на икрах, имели тот потрепанный вид, какой сразу приобретает случайная, сшитая не по фигуре вещь.
The coat alone did not look bad, being by chance almost a perfect fit.	Только фрак сидел недурно - он был ему почти впору.
He was slowly ascending the stairs with beating heart and anxious mind, tortured above all by the fear of appearing ridiculous, when suddenly he saw in front of him a gentleman in full dress looking at him.	С замиранием сердца, в расстройстве чувств, больше всего на свете боясь показаться смешным, медленно поднимался он вверх по ступенькам, как вдруг прямо перед ним вырос элегантно одетый господин, смотревший на него в упор.
They were so close to one another that Duroy took a step back and then remained stupefied; it was himself, reflected by a tall mirror on the first-floor landing.	Они оказались так близко друг к другу, что Дюруа отпрянул - и замер на месте: это был он сам, его собственное отражение в трюмо, стоявшем на площадке второго этажа и создававшем иллюзию длинного коридора.
A thrill of pleasure shot through him to find himself so much more presentable than he had imagined.	Он задрожал от восторга, - в таком выгодном свете неожиданно представился он самому себе.
Only having a small shaving-glass in his room, he had not been able to see himself all at once, and as he had only an imperfect glimpse of the various items of his improvised toilet, he had mentally exaggerated its imperfections, and harped to himself on the idea of appearing grotesque.	Дома он пользовался зеркальцем для бритья, в котором нельзя было увидеть себя во весь рост, кое-как удалось ему рассмотреть лишь отдельные детали своего импровизированного туалета, и он преувеличивал его недостатки и приходил в отчаяние при мысли, что он смешон.
But on suddenly coming upon his reflection in the mirror, he had not even recognized himself; he had taken himself for someone else, for a gentleman whom at the first glance he had thought very well dressed and fashionable looking.	Но вот сейчас, нечаянно взглянув в трюмо, он даже не узнал себя, - он принял себя за кого-то другого, за светского человека, одетого, как ему показалось с первого взгляда, шикарно, безукоризненно.
And now, looking at himself carefully, he recognized that really the general effect was satisfactory.	Подвергнув себя подробному осмотру, он нашел, что у него в самом деле вполне приличный вид.
He studied himself as actors do when learning their parts. He smiled, held out his hand, made gestures, expressed sentiments of astonishment, pleasure, and approbation, and essayed smiles and glances, with a view of displaying his gallantry towards the ladies, and making them understand that they were admired and desired.	Тогда он принялся, точно актер, разучивающий роль, репетировать перед зеркалом. Он улыбался, протягивал руку, жестикулировал, старался изобразить на своем лице то удивление, то удовольствие, то одобрение и найти такие оттенки улыбки и взгляда, по которым дамы сразу признали бы в нем галантного кавалера и которые убедили бы их, что он очарован и увлечен ими.
A door opened somewhere.	Внизу хлопнула дверь.
He was afraid of being caught, and hurried upstairs, filled with the fear of having been seen grimacing thus by one of his friend's guests.	Испугавшись, что его могут застать врасплох и что кто-нибудь из гостей его друга видел, как он кривлялся перед зеркалом, Дюруа стал быстро подниматься по лестнице.
On reaching the second story he noticed another mirror, and slackened his pace to view himself in it as he went by.	На площадке третьего этажа тоже стояло зеркало, и Дюруа замедлил шаг, чтобы осмотреть себя на ходу.
His bearing seemed to him really graceful.	В самом деле, фигура у него стройная.

He walked well.	Походка тоже не оставляет желать лучшего.
And now he was filled with an unbounded confidence in himself.	И безграничная вера в себя мгновенно овладела его душой.
Certainly he must be successful with such an appearance, his wish to succeed, his native resolution, and his independence of mind.	Разумеется, с такой внешностью, с присущим ему упорством в достижении цели, смелостью и независимым складом ума он своего добьется.
He wanted to run, to jump, as he ascended the last flight of stairs.	Ему хотелось взбежать, перепрыгивая через ступеньки, на верхнюю площадку лестницы.
He stopped in front of the third mirror, twirled his moustache as he had a trick of doing, took off his hat to run his fingers through his hair, and muttered half-aloud as he often did:	Остановившись перед третьим зеркалом, он привычным движением подкрутил усы, снял шляпу, пригладил волосы и, пробормотав то, что он всегда говорил в таких случаях:
"What a capital notion." Then raising his hand to the bell handle, he rang.	"Здорово придумано", - нажал кнопку звонка.
The door opened almost at once, and he found himself face to face with a man-servant out of livery, serious, clean-shaven, and so perfect in his get-up that Duroy became uneasy again without understanding the reason of his vague emotion, due, perhaps, to an unwitting comparison of the cut of their respective garments.	Дверь отворилась почти тотчас же, и при виде лакея в черном фраке и лакированных ботинках, бритого, важного, в высшей степени представительного, Дюруа вновь ощутил смутное, непонятное ему самому беспокойство: быть может, он невольно сравнил свой костюм с костюмом лакея.
The man-servant, who had patent-leather shoes, asked, as he took the overcoat which Duroy had carried on his arm, to avoid exposing the stains on it:	Взяв у Дюруа пальто, которое тот, чтобы скрыть пятна, держал перекинув на руку, лакей спросил:
"Whom shall I announce?"	- Как прикажете доложить?
And he announced the name through a door with a looped-back draping leading into a drawing-room.	Затем приподнял портьеру, отделявшую переднюю от гостиной, и отчетливо произнес его имя.
But Duroy, suddenly losing his assurance, felt himself breathless and paralyzed by terror.	Дюруа мгновенно утратил весь свой апломб, он оцепенел, он едва дышал от волнения.
He was about to take his first step in the world he had looked forward to and longed for.	Ему предстояло перешагнуть порог нового мира, того мира, о котором он мечтал, который манил его к себе издавна.
He advanced, nevertheless.	Наконец он вошел.
A fair young woman, quite alone, was standing awaiting him in a large room, well lit up and full of plants as a greenhouse.	Посреди большой, ярко освещенной комнаты, изобилием всевозможных растений напоминавшей оранжерею, стояла молодая белокурая женщина.
He stopped short, quite disconcerted.	Он остановился как вкопанный.
Who was this lady who was smiling at him?	Кто эта улыбающаяся дама?
Then he remembered that Forestier was married, and the thought that this pretty and elegant blonde must be his friend's wife completed his alarm.	Но тут он вспомнил, что Форестье женат. И мысль о том, что эта хорошенькая, изящная блондинка, - жена его друга, привела его в полное замешательство.
He stammered: "Madame, I am--"	- Сударыня, я... - пробормотал он.

She held out her hand, saying:	Она протянула ему руку.
"I know, sir; Charles has told me of your meeting last evening, and I am very pleased that he had the idea of asking you to dine with us to-day."	- Я знаю, сударь. Шарль рассказал мне о вашей вчерашней встрече, и я очень рада, что ему пришла счастливая мысль пригласить вас пообедать сегодня с нами.
He blushed up to his ears, not knowing what to say, and felt himself examined from head to foot, reckoned up, and judged.	Он не нашелся, что ей ответить, и покраснел до ушей, он чувствовал, что его осматривают с ног до головы, прощупывают, оценивают, изучают.
He longed to excuse himself, to invent some pretext for explaining the deficiencies of his toilet, but he could not think of one, and did not dare touch on this difficult subject.	Ему хотелось извиниться за свой туалет, как-нибудь объяснить его погрешности, но он ничего не мог придумать и так и не решился затронуть этот щекотливый предмет.
He sat down on an armchair she pointed out to him, and as he felt the soft and springy velvet-covered seat yield beneath his weight, as he felt himself, as it were, supported and clasped by the padded back and arms, it seemed to him that he was entering upon a new and enchanting life, that he was taking possession of something delightful, that he was becoming somebody, that he was saved, and he looked at Madame Forestier, whose eyes had not quitted him.	Он опустился в кресло, на которое ему указала хозяйка, и как только под ним прогнулось мягкое и упругое сиденье, как только он сел поглубже, откинулся и ощутил ласковое прикосновение спинки и ручек, бережно заключавших его в свои бархатные объятия, ему показалось, что он вступил в новую, чудесную жизнь, что он уже завладел чем-то необыкновенно приятным, что он уже представляет собою нечто, что он спасен И тогда он взглянул на г-жу Форестье, не спускавшую с него глаз.
She was attired in a dress of pale blue cashmere, which set off the outline of her slender waist and full bust.	На ней было бледно-голубое кашемировое платье, четко обрисовывавшее ее тонкую талию и высокую грудь.
Her arms and neck issued from a cloud of white lace, with which the bodice and short sleeves were trimmed, and her fair hair, dressed high, left a fringe of tiny curls at the nape of her neck.	Голые руки и шея выступали из пены белых кружев, которыми был отделан корсаж и короткие рукава. Волосы, собранные в высокую прическу, чуть вились на затылке, образуя легкое, светлое, пушистое облачко.
Duroy recovered his assurance beneath her glance, which reminded him, without his knowing why, of that of the girl met overnight at the Folies Berg?re.	Взгляд ее, чем-то напоминавший Дюруа взгляд женщины, встреченной им накануне в Фоли-Бержер, действовал на него ободряюще.
She had gray eyes, of a bluish gray, which imparted to them a strange expression; a thin nose, full lips, a rather fleshy chin, and irregular but inviting features, full of archness and charm.	У нее были серые глаза, серые с голубоватым оттенком, который придавал им особенное выражение, тонкий нос, полные губы и несколько пухлый подбородок, - неправильное и вместе с тем очаровательное лицо, лукавое и прелестное.
It was one of those faces, every trait of which reveals a special grace, and seems to have its meaning--every movement to say or to hide something.	Это было одно из тех женских лиц, каждая черта которого полна своеобразного обаяния и представляется значительной, малейшее изменение которого словно и говорит и скрывает что-то.
After a brief silence she asked:	Выдержав короткую паузу, она спросила:
"Have you been long in Paris?"	- Вы давно в Париже?
He replied slowly, recovering his self-possession: "A few months only, Madame.	- Всего несколько месяцев, сударыня, -постепенно овладевая собой, заговорил он.

I have a berth in one of the railway companies, but Forestier holds out the hope that I may, thanks to him, enter journalism."	- Я служу на железной дороге, но Форестье меня обнадежил: говорит, что с его помощью мне удастся стать журналистом.
She smiled more plainly and kindly, and murmured, lowering her voice:	Она улыбнулась, на этот раз более радушной и широкой улыбкой, и, понизив голос, сказала:
"Yes, I know."	- Я знаю.
The bell had rung again.	Снова раздался звонок.
The servant announced	Лакей доложил:
"Madame de Marelle."	- Госпожа де Марель.
This was a little brunette, who entered briskly, and seemed to be outlined--modeled, as it were--from head to foot in a dark dress made quite plainly.	Вошла маленькая смуглая женщина, из числа тех, о которых говорят: жгучая брюнетка. Походка у нее была легкая. Темное, очень простое платье облегало и обрисовывало всю ее фигуру.
A red rose placed in her black hair caught the eye at once, and seemed to stamp her physiognomy, accentuate her character, and strike the sharp and lively note needed.	Невольно останавливала взгляд красная роза, приколотая к ее черным волосам: она одна оттеняла ее лицо, подчеркивала то, что в нем было оригинального, сообщала ему живость и яркость.
A little girl in short frocks followed her.	За нею шла девочка в коротком платье.
Madame Forestier darted forward, exclaiming:	Г-жа Форестье бросилась к ним навстречу:
"Good evening, Clotilde."	- Здравствуй, Клотильда.
"Good evening, Madeleine."	- Здравствуй, Мадлена.
They kissed one another, and then the child offered her forehead, with the assurance of a grown-up person, saying:	Они поцеловались. Девочка, с самоуверенностью взрослой, подставила для поцелуя лобик.
"Good evening, cousin."	- Здравствуйте, кузина, - сказала она.
Madame Forestier kissed her, and then introduced them, saying:	Поцеловав ее, г-жа Форестье начала знакомить гостей:
"Monsieur George Duroy, an old friend of Charles; Madame de Marelle, my friend, and in some degree my relation."	- Г осподин Жорж Дюруа, старый товарищ Шарля. Госпожа де Марель, моя подруга и дальняя родственница.
She added:	И, обращаясь к Дюруа, добавила:
"You know we have no ceremonious affectation here.	- Знаете, у нас тут просто, без церемоний.
You quite understand, eh?"	Вы ничего не имеете против?
The young man bowed.	Молодой человек поклонился.
The door opened again, and a short, stout gentleman appeared, having on his arm a tall, handsome woman, much younger than himself, and of distinguished appearance and grave bearing.	Дверь снова отворилась, и вошел какой-то толстяк, весь круглый, приземистый, под руку с красивой и статной дамой выше его ростом и значительно моложе, обращавшей на себя внимание изысканностью манер и горделивой осанкой.

They were Monsieur Walter, a Jew from the South of France, deputy, financier, capitalist, and manager of the _Vie Francaise_, and his wife, the daughter of Monsieur Basile-Ravalau, the banker.	Это были г-н Вальтер, депутат, финансист, богач и делец, еврей-южанин, издатель "Французской жизни", и его жена, урожденная Базиль-Равало, дочь банкира.
Then came, one immediately after the other, Jacques Rival, very elegantly got up, and Norbert de Varenne, whose coat collar shone somewhat from the friction of the long locks falling on his shoulders and scattering over them a few specks of white scurf. His badly-tied cravat looked as if it had already done duty.	Потом один за другим появились Жак Риваль, одетый весьма элегантно, и Норбер де Варен, - у этого ворот фрака блестел, натертый длинными, до плеч, волосами, с которых сыпалась перхоть, а небрежно завязанный галстук был далеко не первой свежести.
He advanced with the air and graces of an old beau, and taking Madame Forestier's hand, printed a kiss on her wrist.	С кокетливостью былого красавца он подошел к г-же Форестье и поцеловал ей руку.
As he bent forward his long hair spread like water over her bare arm.	Когда он нагнулся, его длинные космы струйками разбежались по ее голой руке.
Forestier entered in his turn, offering excuses for being late.	Наконец вошел сам Форестье и извинился за опоздание.
He had been detained at the office of the paper by the Morel affair.	Его задержали в редакции в связи с выступлением Мореля.
Monsieur Morel, a Radical deputy, had just addressed a question to the Ministry respecting a vote of credit for the colonization of Algeria.	Морель, депутат-радикал, только что сделал запрос министерству по поводу требования кредитов на колонизацию Алжира.
The servant announced: "Dinner is served, Madame," and they passed into the dining-room.	- Кушать подано, - объявил слуга. Все перешли в столовую.
Duroy found himself seated between Madame de Marelle and her daughter.	Дюруа посадили между г-жой де Марель и ее дочкой.
He again felt ill at ease, being afraid of making some mistake in the conventional handling of forks, spoons, and glasses.	Он опять почувствовал себя неловко: он не умел обращаться с вилкой, ложкой, бокалами и боялся нарушить этикет.
There were four of these, one of a faint blue tint.	Перед ним поставили четыре бокала, причем один - голубоватого цвета.
What could be meant to be drunk out of that?	Интересно знать, что из него пьют?
Nothing was said while the soup was being consumed, and then Norbert de Varenne asked:	За супом молчали, потом Норбер де Варен спросил:
"Have you read the Gauthier case?	- Вы читали о процессе Готье?
What a funny business it is."	Занятная история!
After a discussion on this case of adultery, complicated with blackmailing, followed.	И тут все принялись обсуждать этот случай, где к адюльтеру примешался шантаж.
They did not speak of it as the events recorded in newspapers are spoken of in private families, but as a disease is spoken of among doctors, or vegetables among market gardeners.	Здесь говорили о нем не так, как в семейном кругу говорят о происшествиях, известных по газетам, но как врачи о болезни, как зеленщики об овощах.