- С чего она взяла такую глупость? - удивился наследник текутли.
- Не знаю, просто сказала когда-то.
- Ох уж эти женские сплетни, - вздохнул Чикуатемок, - Несауальтеколоцин, не обращай внимания. Чего бы ни желал колдун, никто не даст ему разрушить святилище. Он ведь всё-таки не вождь и никогда им не станет. Ты верно мстишь за вчерашнее, сестрёнка?
- Да я уже всё забыла, - притворно скривилась красавица, - Разве я могу обижаться на собственного брата? Ты же будущий вождь, ещё сошлёшь меня таскать корзины с илом.
- И сошлю, если будешь болтать много лишнего, - шутливо пригрозил парень и потрепал девушку по волосам, - Ладно, пришло время обеда. Наша матушка уже приготовила нам что-нибудь вкусненькое.
- Рыбу, - уточнила Ночной Цветок.
- Ну, рыбу, так рыбу, - рассмеялся сын касика, - Пошли, а то у меня уже желудок к спине прилип, - он похлопал себя по впалому животу и первым зашагал домой.
Глава 7. Защита от колдовства
После обеда у радушной Тоналлашочиатль Голодная Сова хотел уже вернуться на стройплощадку, но Чикуатемок остановил друга: строительство на сегодня закончено. В полдень под палящим солнцем никто всё равно не работает, а вечером все занимаются своими делами. Приятели решили отправиться обозревать окрестности. Парни посетили немногочисленные чинампы, сходили на подчинённые Атокатлану выселки, где жили охотники и рыболовы, а затем искупались в тёплых водах затопленного леса. Ближе к вечеру Несауальтеколотль покинул товарища и отправился домой. Нужно было разобрать вещи пока светло, ведь они до сих пор лежали в мешках, а кроме того пообщаться с Таинственным Владыкой наедине.
Издалека завидя белые стены мазанки, избранник богов, встревожился. Сначала на ум пришёл вчерашний приступ головной боли, а затем неприятная встреча с шаманом. Вредоносное заклинание? Возможно. И откуда у сельского знахаря ссадины на лице? Уж не от весла ли лодочника? Нет, так можно и с ума сойти. Однако столичный посланник осознал: оставаться одному ночью опасно.
Священник зашёл в хижину, посмотрел на тюки, соображая с чего бы начать. Вдруг взгляд жреца упал на то место, где раньше лежала его циновка. На полу юноша заметил какой-то маленький предмет. Жертвователь подошёл ближе и различил в песке засушенное крылышко летучей мыши прямо на уровне головы. Откуда оно тут? Наверняка, дело рук науалли. Осторожность подсказывала возжигателю копала не брать опасную вещь, не предприняв мер защиты. Тут же на ум пришли слова Истаккальцина, он же говорил первым делом проверить дом на наличие чар. Парень отступил на шаг и призвал видение колдовства, Йоуалли Ээкатль немедленно ответил - по пальцам служителя пробежала волна фиолетового света. Можно начинать. Посланник Тламанакальпана вытянул ладонь и провёл ей прямо над полом. Так и есть магия. Странное заклятие, будто иголками, кололо кожу. А он-то думал, здесь можно всем доверять.
Теперь главное обезвредить. Голодная Сова достал из свёртка статуэтки Таинственного Владыки, Дымящегося Зеркала, а также Господина Зари и поставил их в ряд у стены, а затем принёс маленькую керамическую жаровню на трёх ножках и заполнил её до верху корой кипарисов, которую собрал ещё в время прогулки. К ногам изваяний он положил букетик лесных цветов. Всё, можно начинать. Вот дерево вспыхнуло и раздалось характерное потрескивание. Заклинатель слегка притушил разгорающиеся щепки и уверенным движением проколол кожу на обеих руках колючкой агавы. Драгоценная влага потекла вниз по кисти и начала капать вниз, в огонь. Сквозь дым показалось, будто статуэтки богов улыбаются, чувствуя запах молодой крови. Несауальтеколотль начал взывать к Тескатлипоке про себя - вдруг колдун может слушать происходящее в хижине. Приятное тепло растеклось по телу. В воздух взлетел сноп искр, которые на мгновение превратились в бабочек, а затем опали пеплом на пол. Титлакауан взял избранника под защиту. Пора. Юный жрец вдохнул, резко выдохнул, встал, прошёл в угол комнаты, взял крылышко, а затем снова опустился перед идолами на колени и бросил находку в курильницу. На миг горение будто бы остановилось, даже дым исчез. Парень вздрогнул. Неужели науалли смог одолеть силу его молитвы? Но затем иссохшая мембрана скукожилась, хрупкие косточки треснули, пламя вырвалось наружу и пожрало злые чары. Священник со словами благодарности пал ниц перед великими. Он пожертвовал ещё крови детям Дарителя Жизни.
Далее покровители Тламанакальпана начали вести со служителем обычный разговор. Образы и слова рождались в голове сами собой, а затем складывались в законченные мысли и суждения. Завтра предстояло сначала освятить музыкальные инструменты, приготовленные жителями деревни, а затем сделать закладку первого священного дара в основание пирамиды. Требовалось воскурить копал. Как же его мало! Только бы не прогневать Капризного Владыку. Скоро, скоро будет больше, только бы боги дали ещё немного времени. Также нужно научить Чикуатемока разным умениям. Потомки Ипальнемоуани видят его чистое сердце, чувствуют искреннее рвение. Нет, он не сделал ещё ничего особенного, но они знают: если будущий касик получит особый дар, то преумножит и силу, и власть, и богатство. А тогда актокатеки расплатятся сполна и оправдают высокое доверие. От Тескатлипоки молодой воин получит искусство скачка, зачаровывания оружия и заклинание боевого неистовства, от Таинственного владыки - щит пяти ударов, волну панического ужаса и заговор неуязвимости, а от Тлауискальпантекутли - ледяные дротики, навык подавления боли и видение вражеских аур. Конечно, всё это придёт не сразу. Потребуется много времени практики, молитв и жертвоприношений. Но с обретением опыта будут открываться всё новые возможности и возрастёт сила сверхъестественных способностей. Но Титлакауан запретил жрецу открывать весь замысел детей Дарителя Жизни другу. Пусть парень прикладывает усилия, обретая благосклонность великих.
Тем временем на улице окончательно стемнело, дневной зной сменился ночной прохладой. Бабочки, привлечённые светом жаровни, порхали вокруг яркого огонька. И вдруг откуда-то сверху раздалось пронзительное шипение и щелчки. Голодная Сова поднял голову вверх и различил у самой потолочной балки кричащую летучую мышь. Она сорвалась вниз и закружилась в воздухе над полом возле входа. Что там? Служитель культа раздул жаровню, посветил туда, где летал нетопырь, и обмер - прямо к нему ползли сразу три скорпиона. Маленькие слабые клешни и толстые хвосты указывали на смертельную опасность. Стрелу тьмы? Нет, силу богов нельзя использовать понапрасну. Священник сдёрнул сандалию и прибил одного за другим, вмяв посланников колдуна в песчаный пол. Для верности мужчина взял кремневый нож, призвал на помощь Ицпапалотль (9) и разрезал каждого острым каменным лезвием. Останки также сбросил в огонь, снопы искр и фиолетовые отблески красноречиво свидетельствовали о том, что и здесь не обошлось без чар.
Делать нечего. Пришлось потратить драгоценный шарик копала и окурить всю комнату. Несауальтеколотль уделил особое внимание дверному проёму и каждому из углов. Всё, теперь дом под защитой, по крайней мере, на какое-то время. Пора отходить ко сну. Завтра опаздывать никак нельзя. Засыпая жрец, сетовал только о так и неразобранных вещах.
Глава 8. Тревога
Ночь прошла спокойно. Утром тоуэйо принесли к пирамиде музыкальные инструменты - деревянные барабаны, черепашьи панцири, свистульки и погремушки. Голодная Сова воззвал к богам и окурил их копалом. Жители деревни с любопытством следили за священнодействием. Далее начались моления, песни и танцы. Чикуатемок помогал жрецу проводить церемонию. Они вместе положили в небольшой тайник в первой ступени будущего храма несколько кремневых ножей, перламутровых раковин, глиняных и костяных фигурок местных мастеров. Далее подношение щедро окропили кровью и после чтения последних славословий начали закладывать камнями. Всё, теперь можно устанавливать облицовку.
Несауальтеколотль не мог назвать себя знатоком строительного искусства, а потому обработка блоков шла не важно. Стенка получалась неказистой, а потому раствора, приготовленного по рецепту атокатеков, на сглаживание неровностей шло очень много. Зато теперь платформа обретала знакомые контуры. Следующие несколько дней прошли относительном покое. Науалли более не показывался, никаких новых признаков злых чар обнаружить не удалось. Утро жертвователь проводил у святилища, а после полудня вместе с сыном вождя шёл к матушке Тоналлашочиатль на обед. Там друзей ожидала Йоуальшочитль. За едой она то и дело глазела на молодого служителя и улыбалась. А он искоса поглядывал на неё, хотя при этом очень смущался. Строгие правила поведения Тламанакальпана ограничивали возжигателя копала сильнее, чем обычаи тоуйэо дочь касика. Однажды, кода парни отдыхали на циновках во дворе перед предстоящей прогулкой, девушка подкралась к столичному посланнику и вставила ему в волосы цветок.
- Что это значит? - спросил Голодная Сова.
Плутовка отшатнулась, притаилась за деревянной колонной и молчала.
- Девушки Атокатлана могут вплести цветок в волосы понравившегося парня, а тот должен его носить, пока не выпадет. Если избранник его выбросит, то покажет полное неуважение. А потому, брат, выбора у тебя нет, - усмехнулся Чикуатемок.
- Йоуальшочитль, подойди сюда, - ласково позвал жрец.
Но озорная сестричка стремглав убежала прочь.
- Я буду носить твой подарок, пока не отлетит, обещаю - крикнул в след Несауальтеколотль.
После того, как дневная жара начинала спадать, священник и воин отправлялись в лес, если не предполагалось никаких неотложных дел. Там они облюбовали небольшую ровную полянку на островке, свободную от деревьев. Здесь наследник текутли постигал секреты заклинаний. Начали с освоения скачка, самого простого навыка. Тескатлипока давал возможность мгновенно переместиться на небольшое расстояние. Применять тайное искусство можно было нечасто. Зато такое умение могло спасти жизнь в бою. Кроме того, друзья сходились в учебных поединках, метали копья и дротики, купались, репетировали ритуальные танцы. А когда сил на упражнения больше не оставалось, жертвователь объяснял товарищу, как совершать разные обряды, взывать к богам и совершать подношения. Будущий вождь делал явные успехи. Он уже усвоил принцип счёта дней по календарю, а на языке Тламанакальпана говорил всё лучше и лучше. Столичный посланник в свою очередь, периодически просил приятеля повторить то одно, то другое из уже изученного материала.
Однажды Несауальтеколотль и Чикуатемок после тренировочного боя, будучи не в состоянии более стоять, отдыхали на берегу. Как приятно закопать ноги в прогретый солнцем песок. Никто не произносил ни звука. Зачем если они и так хорошо понимают друг друга без слов? Голодная Сова особенно ценил такие мгновения. Всё вокруг будто бы замирало, и можно вот так просто тихо сидеть, наслаждаясь полнейшим единением, возникшим между ними. Там, где берег ласкали набегающие волны, начинались заросли кувшинок с широкими кожистыми листьями. Над ними, ловко маневрируя не лету, проносились неуловимые стрекозы. У корней болотных кипарисов грелись ленивые черепахи. Полуденное пекло уступало место вечерней прохладе. Ещё немного, и начнёт темнеть, наверняка сумерки застанут путников на полпули домой. В небе над деревьями начали собираться облака, далеко с севера ветер гнал тяжёлые серые тучи. Скоро пойдёт дождь.
И вдруг молодой воин спросил:
- Скажи, брат, а тебе нравится Йоуальшочитль. Жрец давно ждал подобного разговора, и всегда боялся неприятной беседы.
- Да, нравится, - честно признался он и добавил, - Она - необыкновенна девушка, очень живая, сообразительная, на редкость смелая и, конечно же, удивительно красивая. А я? Я тоже ей нравлюсь?
- Ты? - усмехнулся сын касика и положил товарищу руку на плечо, - Да она в тебя влюблена. Когда прихожу домой, сестрёнка всегда как бы невзначай спрашивает, как у тебя дела. Я же вижу, как она на тебя смотрит, просто не может глаз отвести, стоит тебе только появиться. И заметь, каждый день ищет поводы повидаться с тобой.
- Что же она во мне такого нашла? - недоумённо спросил жертвователь.
- Просто ей тут скучно, настоящая тоска. Может, она этого не осознаёт. Маленькая ещё. Но Атокатлан для неё слишком мал и неинтересен. Она тут всех знает, всё исходила. Местные парни её не привлекают, все одинаковые, как она говорит. И тут являешься ты, человек из другого мира совершенно иной культуры. Она видит, как ты одеваешься, держишься, с каким достоинством себя ведёшь, как говоришь, какой ты сдержанный, молчаливый, скромный. И всё это её не может не привлекать. Да ещё природа тебя не обделила ни красотой, ни ростом.
- Ну уж, - прервал приятеля священник, - Ты же понимаешь, я не могу на ней жениться, как бы ни хотел. Служителям культа запрещено вступать в любовные отношения с женщинами, - парень разволновался и нервно сжал кулаки, - Знаешь, я уеду, скоро, очень скоро. Подожди, вот достроим пирамиду, и я непременно вас покину. Больше ни ты, ни Ночной Цветок меня не увидите, обещаю. Ты подыщешь сестре хорошего мужа из соседнего селения или, даже из самого Тламанакальпана, как знать. И она меня забудет, непременно забудет.
- Подожди, - перебил Чикуатемок, - Я не то имел в виду. Как тебе такое только могло в голову прийти? Я совсем не хочу от тебя избавляться. Ты ведь называл меня другом и братом, и наша дружба должна продолжаться, несмотря ни на что. Извини, если поставил тебя в неудобное положение. Но я не знаю, как поступить. Просто хотел поделиться, не более того.
- Ты хоть объяснил ей, что духовный сан не позволяет мне любить её?
- Да, говорил. Но она сказала, будто совершенно не рассчитывает ни на какую любовь, и относится к тебе не лучше, чем к остальным моим друзьям. Лукавит, конечно. Но большего из неё не вытянуть, - вздохнул воин.
- Правда есть одна призрачная возможность, - заметил возжигатель копала, - Если Истаккальцин сделает меня верховным жрецом Владыки Зари, тогда я смогу взять жену. Но сам понимаешь, на такие должность берут только людей достойных. А я - безродный мальчишка. Но верховный жертвователь несколько раз намекал. Теперь я и сам не знаю, просто так или всерьёз.
- Ладно, не думай. Да и маленькая она ещё, один Титлакауин знает, куда выведет её судьба. Всё в руках Ипальнемоуани, ты сам учил, помнишь?
- Как не помнить-то? - ответил служитель и мрачно усмехнулся.
Приятели снова замолчали. Вдруг сзади раздался крик:
- Наконец-то я Вас нашла!
Парни вздрогнули от неожиданности и повернулись. Перед ними стояла Йоуальшочитль в мокром платье, она задыхалась от бега.
- Что случилось? - спросил Чикаутемок, и тут же вскочил.
Захлёбываясь от волнения, Ночной Цветок начала рассказывать:
- Сегодня я беседовала с Точтонтли. Так вот её муж Куакуаумасатль говорил, будто наш науалли Тлилтеоакоматль хочет разрушить пирамиду, он не желает допустить никакой новой веры, никаких новых богов. Он подговаривает людей. В деревне набралось уже много его сторонников, и, кажется, ещё больше прибудет и из окрестных селений. Они должны выступить в ближайшие дни. А ещё, - тут на глазах у девушки выступили слёзы, - они хотят убить посланника Тламанакальпана, тебя Несауальтеколоцин.
С этими словами дочь вождя бросилась к молодому священнику, прижалась к нему и обняла за шею. Она плакала и дрожала, словно птенец под крылом у матери. Голодная Сова стоял, не в силах оттолкнуть бедняжку. "Это она начала, это не я. Ну ведь здесь нет ничего плохого. Я всего лишь утешаю", - проносилось в голове. Тем временем его руки сами собой сомкнулись на упругом девичьем стане, а голова прижалась к нежной щеке. Жертвователь ощутил под пальцами влажные складки кечкемитля, плотную оторочку и бахромки, широкий пояс, а под ними - дрожащее худенькое тёплое тельце, которое так хотелось защитить, не дать в обиду, хотя на самом деле именно Йоуальшочитль сейчас пыталась оградить жреца от беды.