• Опосредование между внешней рациональностью целей системы, для которой и внутри которой инструменты работают, и внешней рациональностью целей, которыми характеризуется идентичность субъекта труда.
• Опосредование между собой и собой, т. е. между собой как актуальной идентичностью субъекта труда и собой как другим «Я», развивающимся в процессе конструктивной деятельности.
• Опосредование между самим собой и обществом, его историей и его культурой, поскольку в процессе инструментального и оперативного генеза субъект осваивает артефакты и орудия одновременно как общественный продукт и как собственные творения, участвуя, таким образом, в их эволюции и обновлении.
Любой инструментальный генез стремится осуществить каждое из этих опосредований, которые отражаются в конкретных и особенных формах, в инструменте. Инструментальный генез можно рассматривать как практическое участие субъекта в различных событиях в том смысле, как это понимает П. Рикёр (Ricœur, 1986):
• диалектика планируемой и реально выполняемой работы;
• эволюционная динамика субъекта;
• ход отношений к другим;
• диалектика передачи (освоения) и обновления навыков, характеризующих общество и культуру.
Для каждого субъекта инструмент наполняется множеством смыслов. Смысл инструмента составляется из совокупности функциональных и субъективных ценностей, которые оседают в нем в процессе его генеза и истории встраивания в деятельности субъекта. Эти ценности соотносятся и связываются с ценностями, пришедшими из социальной истории артефактов и схем. Смысл инструмента складывается также из функциональных и субъективных ценностей, которые потенциально могут проявиться в деятельности субъекта. Не будет преувеличением сказать, перефразируя формулу Выготского, что любой инструмент содержит в своей специфической форме совокупность отношений, которые субъект может поддерживать с реальностью.
Развитие способности действовать, происходящей из инструментального генеза, не ограничивается только сферой отношений субъекта и объекта деятельности. В специфических формах инструмент включает функциональные и субъективные отношения к объектам труда, к самому себе сейчас и в будущем, к другим, к сообществам и к культуре общества, к которому принадлежит субъект. Он функционирует в рамках этих отношений, которые определяют его специфику. Он в них кристаллизован в том смысле, который подразумевает А. Н. Леонтьев (1981). Таким образом, субъективные инструменты появляются в делах и поступках субъекта.
«Делание» через поступок
Используемое нами разделение понятий «делать» и «поступать» не вполне соответствует словарю П. Рикёра (Ricœur, 1990, 2004). Согласно последнему, «делание» – это одна из составляющих «поступка» (воздействия), которая включает также «говорение» и «рассказывание». Наша дифференциация касается только категории, называемой Рикёром «делание». Одновременно вводятся другие различия, которые не противоречат тому, что он предлагает. Делание может быть определено как целенаправленное воздействие субъекта, связанное с преобразованием мира. Таким образом, делание функционально определяется на уровне преобразований, осуществленных или спровоцированных субъектом в мире. Это намеренные преобразования, направленные на объект и на ситуации деятельности, а также преобразования, являющиеся желаемыми или нет следствиями последних. Однако ясно, что действие способного к этому субъекта не сводится к «деланию», ограниченному преобразованием объектов деятельности.
«Поступок» включает в себя «делание», но не ограничивается им. Кроме отношения к объекту деятельности в нем присутствуют другие отношения. Эти отношения касаются действий, взаимоотношений с собой, с другими, а также с обществом, через институты, для которых они становятся нормой. Поступок охватывает делание также и в другом смысле, благодаря расширению критериев, которым действие соответствует, под которые оно подстраивается или которыми направляется: эффективность, результативность, правильность, красота, искренность и т. д. Таким образом, поступок распространяется на совокупность размерностей, относящихся к нормам и чувствам.
Способность и возможность («умею» и «могу»)
Другое отличие наших представлений от теоретических положений Рикёра связано с дифференциацией того, что потенциально субъект может мобилизовать благодаря своим способностям, и того, что действительно возможно, что находится во власти субъекта в конкретных условиях деятельности и с учетом своеобразия ситуаций. Это отличие определяется разными основаниями. Работы Рикера исходят из особенностей применения понятия «я могу» в языке, а наши источники базируются на анализе реальных инструментальных деятельностей субъекта.
Способность поступать связывается с компетенциями, с инструментами и с совокупностью ресурсов, потенциально представляющими собой оперативные средства там, где они могут быть использованы субъектами. Это не способность вообще, а способность что-то делать, заставлять что-то происходить в области значимых для субъекта ситуаций, например, в сфере профессиональной или повседневной жизни. Способность поступать зависит от специфики той области, к которой относится конкретная деятельность. Она является потенциалом, которым располагает субъект. Функционально она может обнаружиться в результатах преобразования мира или в событиях, которые субъект способен вызывать. Способность поступать может также определяться ее составляющими: инструментами, компетенциями, функциональными возможностями тела и т. д. Она вписывается в общие отношения между способным к действию субъектом и миром.
Возможность поступать зависит от внешних и внутренних условий субъекта, которые в определенный момент объединяются: например, функциональное состояние субъекта, доступные артефакты и ресурсы, благоприятные моменты для воздействия и т. д. Она всегда находится в особом отношении к реальному миру, в отношении, которое актуализирует и реализует способность поступать, преобразуя потенциальные возможности в реальные.
Способности поступать вписываются в периоды средней и большой длительности, характеризующие выработку инвариант мира (или миров). Имеются в виду зоны деятельности субъекта и деятельности тех, с кем он общается или должен взаимодействовать. Сюда же относятся классы ситуаций, семейство деятельностей и т. д., которыми объект структурируется и становится для субъекта конструкцией, наполненной ресурсами выполнения деятельности и действия. Способности поступать проявляются во времени и в пространстве деятельности субъекта, способного к действию, т. е. в том, что может представлять ценность в данные периоды времени и в субъективно значимых пространствах. Они не статичны, поскольку множество инвариант, составляющих ресурсы субъекта, не прекращают трансформироваться, перестраиваться, становиться разнообразнее, принимать более общий вид (что не мешает в ряде случаев терять некоторые общие черты в пользу специфичности). Все это подчинено цели лучшего соответствия изменениям, происходящим в мире, в самом себе, в других. Речь идет об изменениях, с которыми субъект сталкивается, которые он порождает или к которым стремится. Природа способности поступать заключается в динамической инвариантности, связанной со становлением субъекта и его завершенностью, и в обобщенной динамике инвариант, характеризующих время субъекта, его пространства, его территории и его принадлежности.
Возможности поступать не относятся к обобщенным инвариантам, даже если они погружены своими корнями в системные конструкции и построения, ими же сформированные, и питаются ими. Природа возможностей поступать находится в локализованной во времени и в пространстве области. Они всегда вписываются в своеобразие отношений к миру и к мирам (распределенным или нет), в отношения, в которых способности актуализируются и реализуются как действительные возможности в конкретных условиях реальности «здесь и сейчас», и в переплетении мотивов, целей и условий управляют деятельностями и отдельными действиями.
Таким образом, и способности, и возможности являются субъектоцентричными, но относятся к различным областям временной динамики. Способности поступать характеризуются длительным периодом формирования опыта, развития (в том числе и в процессе старения), присущим субъекту в становлении. Они внутренне связаны с историей способного к действию субъекта. Возможности поступать соотносятся с временной динамикой действий или деятельностей, осуществляемых в данный момент, и зависят от их целесообразности и конкретных обстоятельств, короче говоря, от особенностей повседневной жизни субъекта. Способности и возможности поступать также по-разному соотносятся в пространстве: способности порождаются в определенных местах и вписываются в эти пространства, территории или области, где протекают деятельности субъекта, в то время как возможности реализуются в динамике ситуаций, формирующих субстрат обстоятельств действий и деятельностей.
Диалектика продуктивного и конструктивного
Конструктивная деятельность, в рамках которой вырабатываются способности субъекта делать и поступать, вписывается в продуктивную деятельность, где в процессе эффективного использования ресурсов формируются задатки возможностей. Парадокс в том, что такое «укоренение» конструктивной деятельности неизбежно является и ее обособлением. В конструктивной деятельности вырабатываются инварианты, требуемые для обновления и развития субъекта, у которого способности к поступкам находятся в становлении. Это осуществляется через вариативность частностей, а в какой-то мере и вопреки этой вариативности. Начало конструктивной деятельности – в деятельности продуктивной, с которой она внутренне переплетена и которой она вынуждена сопротивляться. Через пережитые ситуации конструктивная деятельность формирует межситуационные инварианты (классы ситуаций). Говоря метафорически, руки и ноги конструктивной деятельности находятся в продуктивной деятельности, но при этом голова находится снаружи, т. е. в сфере динамических инвариант внешнего мира и собственной истории способного к действию субъекта.
Со стороны продуктивного диалектика «продуктивное – конструктивное» заключается в постоянной обработке ситуации и частностей, в мобилизации тех инвариант, которые конструктивное выработало на уровне мышления, понятий, представлений, инструментов, критериев, ценностей и т. д. (Vergnaud, 1996; Pastré, 1994, 1997).
Со стороны конструктивного речь идет о построении инвариант продуктивной деятельности в форме эпистемической, прагматической, аффективной, а также в форме социальной идентичности, которая зависит от искренности, значимости, справедливости, правильности, красоты или операциональности. В этом смысле продукты конструктивной деятельности характеризуются показателем адекватности продуктивной деятельности по отношению к реальности в прошлом и в будущем. Они должны также быть на службе будущего субъекта, этого другого «себя», которого «Я» конструирует в происходящем. Другими словами, можно говорить, что конструктивная деятельность раскрывается в рождении возможностей действовать в том смысле, что способности поступать находятся в противоборстве с ее актуальными составляющими для получения новой возможности из системы ресурсов, созданной для будущего субъекта. Но это конструктивное развитие должно быть единым целым с ситуациями и обстоятельствами, которые могут привести к понижению возможности поступать, что, как будет показано ниже, может стать источником страдания.
Сниженная возможность поступка
Рассмотрим отношения между эволюцией способностей субъекта, его возможностей поступать и формами их проявления. В качестве примера обратимся к отрывку произведения Роберта Линара «Верстак» (Linhart, 1978). Автор описывает страдания Демарси, работника автомобильного завода, который устраняет неисправности, возникшие при прохождении на конвейере автомобильных дверей.
«Трещины, удары, неровно соединенные или отлитые части, вздутости, дырки – все это его работа… Самым удивительным был его верстак, непонятное сооружение из кусков железа и болтов, из причудливых подставок, импровизированных тисков для выправления деталей, с отверстиями повсюду и с удивительным ощущением неустойчивости… Но это была только видимость. Наблюдая за его работой достаточное время, понимаешь, что все кажущиеся несовершенства верстака имеют свое назначение. В эту щель можно вставить инструмент, необходимый для выравнивания плохо доступного участка. Через это отверстие будет пропущен стержень для сложной сварки. Благодаря этому пустому пространству внизу, из-за которого вся конструкция кажется такой неустойчивой, можно выполнить ковку не переворачивая закрепленную дверь.
Этот верстак он самостоятельно смастерил, усовершенствовал, дополнил. Теперь это часть его самого, он знает наизусть все возможности: здесь два поворота винта, там три поворота гайки, поднять на три отметки шпонку, изменить наклон на несколько градусов, и дверь оказывается точно в таком положении, чтобы сваривать, полировать, отпиливать, выравнивать именно там, где это нужно, как бы это ни было недоступно…» (Linhart, 1978, p. 157).
Но одним июльским утром его верстак неожиданно был заменен другим – «здоровенным массивным кубом… целиком из металла… Конвейер снова в работе… Демарси должен следовать за ним. Он пытается это делать с неуклюжими жестами начинающего. Он выравнивает первую дверцу, ища инстинктивно подходы, которые теперь закрыты, решает разбить операции, которые он выполнял одновременно двумя руками, на операцию сверху и операцию снизу… Без сомнения, это катастрофа, темп Демарси ломается, его метод сбивается… Нет больше возможности работать, как он привык, при помощи быстрых комбинированных движений сверху и снизу, чтобы выровнять быстрыми ударами поверхность… Теперь это невозможно, необходимо работать сначала с одной стороны, потом с другой… Самое страшное впереди: Демарси будет публично унижен служащим, сопровождающим группу инспекторов. Однако несколькими днями позже его старый станок без помпы возвращен… Старик выполняет свои исправления, внешне как и прежде. Но теперь в его глазах некоторый испуг… Ему кажется, что за ним подсматривают. Будто он приговорен. Как если бы он ожидал следующего удара… Всегда обеспокоен, если к нему кто-то обращается. Иногда пропускает предназначенную для исправления дверь, чего никогда не было прежде. Через какое-то время он заболевает» (Linhart, 1978, p. 158–159).
Отчего произошло это страдание? От снижения его возможности поступка, поскольку страдание определяется не столько физической болью или даже болью душевной, сколько, согласно П. Рикёру (Ricœur, 1990), снижением, вплоть до разрушения, способности действовать, возможности делать, которое ощущается как посягательство на целостность самого себя. Снижение возможности поступка у Демарси отзывается на нем как на способном к действию субъекте разными способами и на разных уровнях.
Во-первых, поддержка качества работы требует дорогостоящей регуляции. Его движения больше неэффективны или же становятся менее производительными. Его схемы больше не соответствуют резко изменившемуся миру. Его хорошо отработанные жесты рук соскальзывают. Нужно во чтобы то ни стало добиться успеха в выполнении работы, не ударить в грязь лицом перед вновь возникающими задачами. Все это требует от него непрерывной борьбы, из которой Демарси не всегда выходит победителем. Здесь он затронут как профессионал, как ответственный за составные операции некоторого производства, которые ему не удается обеспечить ни по количеству, ни по качеству. Он затронут на уровне результатов своей продуктивной деятельности и на уровне условий ее выполнения, потребовавших вдруг невероятных усилий.
Его попытки восстановить свою производительность становятся еще более дорогостоящими, поскольку все происходит в реальном времени, непосредственно в процессе производства. Из-за того что каждая операция стала продолжительнее, время на продуктивную деятельность оказывается существенно сжатым, при этом нужно еще время для адаптации своих манипуляций, а иногда и для изобретения новых. Подобная регуляция и адаптация также имеют свою цену и являются источником страдания. К этому страданию добавляются неудачи в попытках восстановить работоспособность, когда совокупность предпринятых усилий оказывается недостаточной для выполнения задания.