— Ой, — махнул рукой Ромка, — да что рискованного-то? Вот смотрите, — он пододвинул четыре небольших черных чашечки к краю столешницы, — здесь сонный отвар, возбудитель, энергетик и просто чаек. Что. Может. Случиться?
— Да че ты кипешуешь опять, папуль? — Тимур, бултыхая в стакане остатки зелени, приобнял Лешку за плечи. — Ромчик прав. Давай мыслить логически. С чаем понятно. С сонным тоже — подрыхнешь на диванчике, пока Димас тебя в койку не перетащит. Энергетика хлебнешь… Ну, что, например?.. Футболки Димкины всю ночь гладить будешь, — они с Ромкой дружно заржали, Тоша фыркнул, а Лешка с королевским видом показал всем фак. — А возбудитель… Прям даже не знаю, что и делать-то тебе, парень.
— Ой, иди нахрен! — оттолкнул друга Лешка и решительно подошел к столу. — Давайте пить уже.
— Вот это я понимаю энтузиазм, — похлопал его по спине Ромка. — Молодец! Да не выпьешь ты возбудителя. Сто пудов Тимуру достанется.
— Что-то мне не нравится это все, — задумчиво проговорил Тоша, подходя к столу. Хотя первый же идею поддержал. — Какое-то дурное предчувствие…
— Ну хоть ты не начинай, Тош! — взмолился Ромка и быстро расставил в ряд чашечки.
Такое начало никогда не сулило ничего хорошего, но виски и абсент слишком грамотно глушили здравый смысл, чтобы Тоша мог к нему прислушаться. Он протянул руку и придвинул к себе одну из чашечек. Ромка, Тимур и Леша разобрали остальные.
— Ну, — несмело проговорил Тимур, — за милых альф.
Все четверо опрокинули в себя теплые отвары.
— У меня ничего такой, кисленький, — прокомментировал Тимур, разрывая повисшую тишину.
— Это, — Рома душераздирающе зевнул, — энергетик. Бли-и-н, — протянул он, — как же рубит.
Он еле дотащил себя до дивана и заснул, посапывая в декоративную подушку с вышитым волком.
— У меня, вроде, чай, — несмело высказался Тоша.
— И у меня, — так же протянул Леша.
— Офигеть, — охнул Тимур и запрыгал на месте. — Я как-то раз перед экзаменом выпил две витаминки энергетические с крепким кофе. Меня чуть не разорвало, когда пришлось на месте сидеть. Так вот эта хрень раз в десять сильнее. Бли-и-ин! — завопил он и втопил вверх по лестнице.
Наверху что-то гремело и шумело, а Тоша вглядывался в глаза Леше. Тот так же пристально пялился в ответ. И вдруг покраснел. Румянец медленно проступил на щеках, глаза заблестели, а рот трогательно приоткрылся. Лешка медленно облизал губы, закусив напоследок нижнюю, и отвел взгляд.
— Ну, у меня чаек, — жизнерадостно проговорил Тоша. — Как ты?
— Нормально, — томно выдавил из себя Леша и еле заметно изогнулся. — Но лучше бы Дима пришел побыстрее.
— Тво-е-го па-пу о-ме-гу, — скандировал Тимур, прыгая на двух ногах по ступенькам вниз. — Какого хрена мы это сделали? Это полный трэш! — голосил, наматывая круги по кухне. — Я бегу на улицу! — честно предупредил он, и только это позволило Тоше вовремя среагировать и схватить его.
Бегать по полутемным дорожкам спящего поселения было идиотской затеей — Тимур в лучшем случае переломал бы себе ноги. А в его состоянии он вряд ли ограничится дорожками. Антон поудобнее перехватил вырывающегося беглеца. Но Тимур был сильным и вывинчивался как бешеный кот. Сил не хватало.
— Леша, помогай, держи его!
Заторможенный Лешка подскочил и тоже обхватил Тимура. А потом случилось это. Леша застонал и выгнулся. Тимур даже замер на секунду, а потом завопил:
— Ну ты обалдел что ли? — и обернулся в его сторону.
Лешка открыл совершенно мутные глаза, перехватил Тимура за затылок и впился в его губы одним из самых жарких поцелуев, которые Тоша видел за свою жизнь. А потом от входа раздалось Тимово:
— Это что еще за пиздец?
Тоша медленно обернулся, уже догадываясь, что увидит, но все равно поморщился, разглядев ошарашенных альф. Тяжело дышащий Тимур с пошлейшим звуком отлепился от Лешки, вывернулся из ослабившегося захвата и рванул на улицу. Лешка со стоном опустился на пол. На диване всхрапнул Ромка. В проясняющемся взгляде Кости Тоша прочитал свой смертный приговор.
И все же ситуацию надо было разруливать.
— Тимош, дуй за Тимуром — он под энергетиком.
Тим исчез в то же мгновение.
— Дим, Лешка под возбудителем, не соображает нихрена!
Сжавший челюсти Димка подошел к Леше и, присев на корточки, прищурился. Но взгляд его сразу смягчился, и он протянул руку, чтобы потрепать Пару по волосам — Лешка, скукожившийся на полу, производил самое жалкое впечатление. В ту же секунду Леша резко поднял голову и дернул ноздрями.
— Дима, — прохныкал он и протянул руки.
Такой трогательный, прелестный в этом своем стыдном возбуждении, что ничего удивительного не было в том, что Дима моментом подхватил его на руки и выскочил за дверь.
— У моего, я так понимаю, снотворное? — деланно жизнерадостно произнес Саня, подходя к дрыхнущему Ромке. — Плохо, конечно, что не возбудитель. Но! — он поднял палец вверх. — Отлично, что не энергетик. Тимоха набегается сегодня. А я завтра, — Саня подхватил Ромку на руки, и Антон, заглянувший ему в глаза, испуганно отшатнулся, — устрою этому шаману и энергетик, и возбудитель.
Ни слова больше не говоря, Саша тоже ушел.
— Ну, а ты, любовь моя, — мягко, воркующе проговорил Костя, отталкиваясь от косяка двери. Антон, на всякий случай, забежал за диван, — что ты выпил?
— Чай, — честно ответил Тоша, радуясь, что хоть здесь ухитрился не накосячить, пусть и божьим проведением.
— Чай, — ровно повторил Кот, крадучись двигаясь в его сторону.
Антон широко улыбнулся и закивал. Кивал и улыбался он ровно до того момента, пока Костя не поддел носком замшевого брога пустую бутылку. Грустный Джонни подкатился к изумрудной нимфе и тихонько звякнул стеклом о стекло, как бы говоря: «Беги, глупец!» Но Антон только тяжело сглотнул и вскинул голову:
— Кое-что еще. — В самом деле, он взрослый семейный человек. И если хочет выпить — имеет полное право!
— Лучше бы тебе было выпить анестетика, — так же вкрадчиво, мягко и пушисто продолжил Костя, не обращая ни малейшего внимания на вызов в голосе взрослого семейного человека. Тоша двинулся вокруг дивана, судорожно размышляя, куда можно заныкаться. Выходило, что таких мест нет.
И все же он не мог не попытаться. Рванул с места, пулей вылетая в темный холл, с удивлением понимая, что Костя даже не попытался его поймать. Промчался по лестнице на второй этаж и спрятался в хозяйской туалетной комнате. Из-за двери ничего не было слышно, хоть Тоша и прижался к ней ухом, силясь уловить шум погони. Безуспешно. С той стороны не доносилось ни звука. Поэтому Антон подпрыгнул от легкого стука. Раз-два. Небрежно, с абсолютной уверенностью, что дверь — вообще не преграда.
— Тебе лучше выйти, — этот тон был знаком. Он явно показывал, что Костя в бешенстве.
С одной стороны, правильным было бы послушаться, хорошо покаяться, потому что они начудили, да. Сейчас на почти трезвую голову Антон это понимал. С другой стороны, было страшновато. Конечно, Костя никогда не ударит его, не обидит, но внутри все сворачивалось от мысли, что преграды между ним и Тошей не будет.
Антон мялся в нерешительности, то протягивая руку к замку, то снова отдергивая ее.
— Отойди к раковине, — голос Кости еле заметно звенел, и Антон быстро шагнул в сторону, слепо подчиняясь приказу.
Стоило ему отойти от двери, она вылетела от мощного пинка с таким грохотом, что Тоша подпрыгнул и ударился о массивную чашу раковины. Костя входил будто в замедленной съемке, погружая все в атмосферу какого-то триллера. Злость распирала его изнутри, прорывалась в стиснутых челюстях, напряженной позе. Он повернулся и окинул перепуганного Антона тяжелым взглядом:
— Надеюсь, больше ничего не мешает тебе выйти, — выцедил он и вышел.
А Антона будто бы приклеило к раковине. Он отрывал себя по частям: руки-спина-задница. Один его московский друг находил злость своего альфы безумно возбуждающей и порой специально выводил его из себя, но сейчас Тоша решительно не понимал, как может возбуждать такой страх. Каждый шаг давался с трудом. Но Тоша делал-делал-делал их, переставляя свинцовые ноги в сторону темной спальни.
Разглядел силуэт Кости в свете уличного фонаря и несмело протянул руку к выключателю. Костя молчал и не двигался. Антон щелкнул кнопкой и сощурился от вспыхнувшего света. Костя медленно поднял на него взгляд, но ничего не сказал и встать не попытался. А Антон не мог заставить себя подойти к нему. Почему так? Он не боялся взбешенного зверя, а перед Костей трусил так отчаянно, что постукивали зубы, хотя тот и не сделал ничего. Сердце заходилось, и дышать было так трудно. Тоша поднял руку и ухватил себя за горло, словно мог раздавить засевший там ком. Костя нахмурился и пошевелился, намереваясь встать, и Антон резко дернулся в сторону, приложился тазовой косточкой о косяк двери и скрючился, держась за ушибленное место. Было обидно от всей ситуации, от непонятной, совершенно ненужной ему боязни своего альфы. Как так? Почему? Антон сжался сильнее, чувствуя приближение Кости, и тихо заплакал, ладонями затыкая рот, пряча в колени глаза.
— Тоша, — испуганно выдохнул Кот, мгновенно оказываясь рядом, сгреб его на колени, обхватил, прижал к себе. — Ну что ты, детка! Прости, — все так же тихо продолжил он, успокаивая Антона даже голосом, как глупое животное. — Я переборщил, конечно. Но, Тоша, — чуть весомее продолжил Костя, — так же нельзя. Ты хоть понимаешь вообще, что вы могли натворить? А если бы мы задержались еще хотя бы на полчаса? Это ведь было вполне реально. Что тогда? Как ни крути, а ты омега вожака, на тебе лежит ответственность. Если ты начнешь позволять себе что-то подобное, то и остальные не будут паиньками. Ты ведь должен это понимать. — Антон всхлипнул и покивал, потому что да — его вина. — Да даже хрен с ней, с дисциплиной в стае. Мы, кажется, серьезно думали о детях? Волчонок справится со всем, но и ты должен быть в форме. Любая беременность — огромная нагрузка для омеги.
Тоша кивал на все эти прописные истины и чувствовал, как стыд затапливает его. Вел себя, как ребенок, хотя вырос же из статусных пьянок. Еще тогда на душной дискотеке вырос. И на тебе.
Костя сжал его, чуть покачивая в объятиях, пестуя своего несмышленого омегу, и снова заговорил:
— Я ненавижу ваши с Ромкой пьянки. Они меня еще с того раза пугают, потому что ты всегда ухитряешься во что-то влипать. Даже сейчас на пустом месте умудрились создать опасность, причем для всех. Тоша, — голос Кости впервые за все время его монолога дрогнул, и вместе с ним отчетливо дрогнуло Антоново сердце. Потому что стало ясно из-за чего, на самом деле, весь психоз, — что если бы с тобой что-то случилось? Что мне делать тогда? Ты можешь представить, каково это, понимать, насколько ты хрупкий, насколько уязвимый? Что все, что есть для меня… дорогого… Черт, это такое ничтожное словечко для всего, что я чувствую! Что все это висит на волоске? Мне и так непросто с этим справляться. Я бы запер тебя, как Рапунцеля, в высокой башне, без всяких там кос, чтобы не было ни малейшей возможности хоть кому-то к тебе приблизиться. Не усугубляй ситуацию, я прошу тебя! Я хочу остаться адекватным человеком, хочу перебороть уже все эти волчьи задвиги, но мне очень нужна твоя помощь. Тоша…
Костя никогда не говорил о своих проблемах, давил тараканов в голове без помощи извне, так что это признание Антона огорошило. Еще и тем, что все это он мог понять и сам, без лишних усилий. Он, который легко щелкал чужие проблемы, ухитрился проморгать такую глобальную заморочку своего альфы. Черт возьми… Антон чуть вытянулся вверх, достал губами до Костиного уха и выдохнул:
— Прости, — извиняясь за все разом.
— Да, — хрипло прошептал Костя ему в шею.
Они ухитрились уснуть этим нелепым комком, потом стонали и ворчали, распутывая затекшие конечности. Но оба улыбались, раздавив очередных тараканов.
***
Казалось, что земля тоже движется. Остановиться не было никакой возможности. Ноги не слушались, покрывая метр за метром, как в ускоренной перемотке. Тимуру, несущемуся по полутемной дорожке, казалось, что вот-вот и он споткнется, кубарем полетит на такой скорости и сломает себе шею. Он даже слышал воображаемый хруст позвонков. Интересно, сколько продержится Антипов рядом с парализованным овощем?
— Тима-а-а! — завопил напуганный своими же фантазиями Тимур.
И тут же сильная рука оторвала от земли, развернула, прижала к знакомому до последнего изгиба телу. Тимура выломало от распирающей изнутри энергии, и он принялся выворачиваться, хрипло шипя:
— Не могу, я не могу. Тима, — хныча, срываясь в стыдный скулеж.
По большому счету, учитывая все то непотребство, что они натворили, идиотский Лешкин поцелуй, Тиму стоило бы оттащить Тимура домой и хорошенько отходить какой-нибудь хворостиной, чтобы просто не мог пошевелиться. Но тот только зашептал успокоительно:
— Тш-ш-ш, маленький, давай-ка, шевели ножками.
Он перехватил его поудобнее за талию, прижимая боком к боку одной рукой, и рванул вперед.
— Беги со мной.
Так действительно было легче. Без риска оступиться, навернуться, но все же в движении — Тимур облегченно выдохнул.
— Сколько эта хрень действует?
— Не знаю, — простонал Тимур, в очередной раз понимая, какими же они оказались дураками. — Я не спросил, а Ромка уснул.
— Ладно, — спокойно согласился Тим. — Значит, будем бегать.
— И ты даже не станешь меня ругать?
Тим ухмыльнулся, снова сворачивая, и покачал головой:
— Нет.
— Почему?
Вот Тимур на месте своего ревнивого альфы обязательно бы устроил, по меньшей мере, словесную порку. Но Тим всегда был слишком непредсказуем. Волчий ящик с сюрпризом — никогда не знаешь, что из него вылетит, когда развяжешь веревку.
— Во-первых, — не сбавляя темпа, пояснил Тим, — потому что сам я еще и не так косячил. Во-вторых, потому что когда еще делать всякую хрень, как не сейчас? Потом будут дети — не до глупостей станет. А в-третьих… В-третьих, потому что я очень люблю тебя, и когда ты такой испуганный, беспомощный, ничего не могу с собой поделать — прямо рвет от нежности.
Тимур улыбнулся, хотя вышло кривовато, и потерся о его плечо щекой — волчьи нежности. Тим чмокнул его в макушку и чуть ускорился, углубляясь в парковую зону поселения.
— Зачем нам туда? — недоумевая, спросил Тимур.
— Не хочу, чтобы кто-то увидел или услышал.
— Что увидел или услышал?
Но Тим только хмыкнул:
— Скоро узнаешь.
Он довольно долго бегал между деревьев, приглядываясь к чему-то, понятному ему одному, а потом резко затормозил и перехватил Тима живот к животу.
— Поднимай руки и хватайся вон за тот сук.
Тимур послушно выполнил указание, все еще не понимая, зачем нужны все эти манипуляции. А Тим ослабил объятия, позволив ему чуть повиснуть на руках, и качнул головой:
— Подтягивайся.
Тимур потянул тело вверх, а Тим вдруг сдернул с него штаны и приспустил собственные.
— Чего?..
— Лучший способ тебя вырубить — дать кончить. Но достаточно расслабиться, чтобы принять меня, просто так ты не сможешь. Будем вводить элементы экстремального секса. Давай, Бэмби, поработай ручками!
Одного намека Тима было достаточно, чтобы Тимур намок, а уж такого многообещающего… Тимур с тихим стоном подтянулся снова, ощущая, как растягивается вход от легкого давления пальцев. Тим придерживал его за бедро, забирая часть веса, но все равно нагрузка чувствовалась. И от этого тоже было хорошо. А потом пальцы сменил член и Тимур всхлипнул — так правильно, так идеально все сочеталось между собой. Энергетик не позволял замедлять темп, подгонял, руки дрожали от нагрузки, Тим шипел и постанывал, Тимур сходил с ума. Он не привык так — сходу, сразу на максимум. Обычно Тим разогревал его, менял темп, разгоняя удовольствие, а теперь оно навалилось всем махом — и это было почти непереносимо. Руки уставали все больше, Тим сжимал челюсти, держась на голом самоконтроле. Силы оставили как-то враз, пальцы просто разжались. Тимур рухнул вниз. Ему казалось, что член Тима прошел насквозь, прошил до горла — так глубоко и полно не было никогда. Тим взвыл, стискивая Тимуру бедра, удерживая насаженным, нанизанным на себя. Запредельно. Тимур чуть откинулся назад, отчетливо ощущая распирающий нутро узел, беззвучно вскрикнул и провалился в оргазм. Очухался на коленях у сидящего Тима уже без узла. Тот бессмысленно смотрел куда-то вдаль и вид имел не совсем адекватный.