— Я не нашел целителя судеб, если ты пришел за этим, — не совсем почтительно начал Арман. — Если найду, я доложу тебе немедленно. Ты же знаешь, я не могу ослушаться твоего приказа.
— А об этом ты бы когда доложил? — спросил Вирес и вытянул из-под плаща свернутый в трубочку лист бумаги. — Без суда, без следствия… я понимаю, он хотел тебя убить. Но разве в первый раз? Так к чему подписанный приговор и спешка? Даже без допроса магией? Ты не хочешь узнать, кто его послал? Если боишься, что он умрет во время допроса, так просто доверь этот допрос мне. Уж я ему умереть не дам…
— Я и так знаю, — отвернулся Арман. — Я не совсем знаю пока зачем, но этот человек, увы, мне этого не скажет. Это всего лишь марионетка в чужой игре, и мы оба это знаем.
— Так скажи мне, что ты еще знаешь.
Арман пожал плечами, присел рядом с Виресом на край стола, сложил на груди руки и все так же спокойно сказал:
— Мы не найдем целителя судеб, так просто, Вирес. Сила Рэми проснулась, хотя вряд ли он ее использует осознанно. Однако вторая душа, твой любимый Аши, в нем не спит. И плетет нити судьбы так, чтобы носитель с нами больше никогда не встретился. Думаю, именно поэтому мы его так долго не могли найти. Как-никак мальчику уже семнадцать, а его сила пробудилась только сейчас. И если эта вторая душа проведает, что мы играем против нее, она уничтожит нас в одно мгновение, как, думаю, уничтожала препятствия до сих пор. Я и без того удивляюсь, что мы сейчас живы… И, думаю, останавливает ее только одно…
— …воля носителя.
— Вот именно. И Рэми появится на нашем пути только в одном случае — если он сам захочет. И, думаю, теперь его пытаются заставить захотеть.
— Кто?
Арман промолчал. Говорить о своем близком знакомстве с главой темного цеха Виресу, пожалуй, не стоило. Ведь Вирес служит повелителю, а Арман, что бы там не говорил Миранис, служит наследнику. И временами наследник хочет совсем не того, что его отец.
— Кто бы это не был, он играет очень осторожно. Потому один неверный шаг…
— …почему играет на нашей стороне и так рискует?
— Потому что выбирая между Рэми и Миранисом, он выбрал Мираниса. Прости за цинизм, но падение дома повелителя ему не выгодно. Этот человек не знает языка чести, зато он отлично знаком с языком выгоды.
— И этим опасен еще более, — Арман кивнул. Хорошо, когда тебя понимают с полуслова. — Тогда расскажи о том убийце, если не хочешь рассказывать о нанимателе…
Арман выпрямился и, взяв со стола брошенную телохранителем книгу, подошел к полке и поставил ее на место.
Он не хотел рассказывать, как его что-то разбудило поздней ночью. Какая-то тревога, тихий шепот: «Будь осторожен», и предчувствие беды. Сон будто рукой смахнуло, и Арман сел на кровати, пытаясь разобраться, что его так встревожило. Но ночь была тихой и мирной. Плыла за занавесками луна, ласкала лучами тяжелые волны балдахина, углубляла белизну простыней, пахнущих жасмином. И все казалось погруженным в белоснежное марево — и кровать, и балдахин, и стены, и расписанный рунами сундук... временами Арман ненавидел белый цвет своего рода.
Ири спала рядом, раскинувшись на своей половине кровати. Ее блестящие, черные волосы рассыпались по подушке, струились по тонкой шее, прятали за вуалью точенную грудь, и Арман почувствовал вдруг, что тревога уходит, а кровь медленно вскипает в жилах. Он легонько провел пальцами по щеке Ири, прошептал ей на ухо:
— Просыпайся, — и вздохнул, почувствовав, что в спальне они не одни.
— К тебе пришли, — сказал невозмутимо стоявший у кровати Нар.
— Гонец?
— Нет.
— Из дозора?
— Нет.
— Нечто срочное?
— Нет.
Арман тихо поинтересовался:
— До утра подождать не мог?
— Арман… Тебе понравится то, что принес гость. Верь мне.
«Понравится» и с новой силой скребущая на душе тревога? Ири томно вздохнула во сне, на миг открыла глаза и внезапно перекатилась на кровати, оказавшись в объятиях Армана.
— Не ходи, — прошептала она.
Но оставаться расхотелось. Арман поцеловал Ири в макушку, прошептал:
— Мне надо идти, — и сел, приняв от хариба домашнюю тунику.
Ири красноречиво вздохнула и умокла, наверняка напоровшись на холодный взгляд Нара. Хариб не любил любовницы своего архана. Он вообще не любил таких женщин, как Ири, не доверял им, знал, что она пойдет с любым, кто больше заплатит, и Арман это тоже знал. Только старшого это вполне устраивало — когда Ири надоест, он найдет другую. А Ири подарит красивый дом на окраине столицы, даст богатое приданное. И выбор… либо искать другого богатого любовника, либо выйти замуж и успокоиться. Но она уж точно не будет плакать, убиваться и играть в любовь после расставания. Она знает, на что шла и чем это должно закончиться. Уж жениться сейчас Арман не собирался, а вот снять время от времени напряжение в приятной компании... это да.
Он натянул рубаху и посмотрел на лежащее рядом с подушкой оружие. Клинок из ларийской стали в искусно расписанных ножнах. Подарок Мира. Сбалансированный для Армана, он сейчас сам просился в руку. А зверь внутри щерился в оскале и прижимал уши, предупреждая об опасности, но сам Арман лишь улыбнулся холодно и приказал Нару:
— Ты не выйдешь, пока я буду разговаривать с этим человеком.
И добавил:
— И будь осторожен. Что-то тут не так.
Нар поклонился, сразу напрягся как-то, став серьезнее, сам взял с кровати клинок и протянул его Арману:
— Буду, мой архан.
Арман пристегнул кинжал к поясу и вышел в небольшую комнату возле спальни, служащую ему то кабинетом, то временной столовой, то просто местом для приватных разговоров. И слегка удивился, увидев там ожидающего посетителя.
Посетитель, как ни странно, грозным не выглядел. Опрятен, не слишком высок, силен тоже не слишком… пожалуй, воин он слабый, магического дара Арман в нем не почувствовал, как и опасности. Глаза серые, спокойные, лицо бледное, слабо тронутое загаром, значит, из дома выходит не так и часто, волосы тонкие, мышиные, собраны тесьмой в хвост.
Тесьма вышита рунами… такие не продают, такие сами вышивают, сопровождая вышивку молитвами и заговорами, наполняя каждый стежок любовью. Кто вышивал? Жена? Мать?
Как трогательно.
Обычный горожанин, достаточно образованный, чтобы зарабатывать умом, а не силой. Хотя, судя по блеклому взгляду, и ума у этого горожанина…
— Руку! — приказал Арман.
Незнакомец повиновался без промедления. Не боится. То ли бесстрашен, то ли бояться ему нечего… Странно это, всем есть чего бояться… А этот прям одет в броню невиновности.
Арман слегка закатал рукав гостя и глянул на чуть блестевшие в полумраке, опоясывающие запястья татуировки. Желтые. Рожанин. Впрочем, это было ясно и без осмотра, драгоценную кровь арханов Арман уже давно научился чуять издалека… В рожанине не было ни капли ни гордости древнего рода, ни воинской выучки, ни привычки повелевать, ни магических щитов, укрывающих душу. Даже эмоций не было. Ничего. Серость и пустышка, недостойные внимания.
Но когда Арман коротким заклинанием заставил говорить нити татуировки… Не женат. Глава рода. Род небольшой, всего тринадцать человек. Работает в таверне, ведет там бумаги, что не удивительно, грамотных-то среди рожан не так и много. Внимания дозора до сих пор не привлекал. Как и его род… серый, неинтересный, обычный горожанин. Но имя… имя все и испортило. И Арман понял, что предчувствие не подвело. Как и тот голос во сне. Вот она — ловушка. Захлопнулась.
Он сам к тебе придет, Арман, и тогда сомнений не останется. Но не убивай его слишком быстро, это не в твоих интересах.
Что же, не будем убивать быстро. Поиграем. Жаль лишь, что в чужие игры и по не совсем понятным правилам. Но и это можно изменить. Только аккуратно.
— Зачем пришел, Гаарс?
— Вернуть вам потерю, мой архан, — почтительно ответил рожанин. И вытянул из кармана своего плаща полотняный мешочек...
И сразу же сердце пропустило удар, а в глазах помутнело от радости. Арман знал, что там внутри. Дивился, что не почувствовал раньше знакомой магии, что не… Захотелось поверить. Вырвать мешочек из рук рожанина, вытряхнуть содержимое на ладонь и убедиться, что это правда. Что подарок брата к нему все же вернулся…
Но слишком много странностей. И Арман лишь опустился в кресло, оставив рожанина так и стоять с протянутой рукой. Струился свет по полотняному мешочку, путался в простенькой вышивке, и сила амулета, знакомая до боли, звала, просилась в ладони. Но зверь внутри не унимался — рычал, чуя подвох, но где? В этом простоватом рожанине? В амулете? Боги, где?
По знаку Армана Нар забрал, наконец, мешочек, и бросил его на стол. А Арман молчал… Злился. Если опасность все же существовала, то ловушка была сделана хитро. Аккуратно. Со знанием дела. И зАмок, живой, чувствующий и читающий мысли, молчал, значит, не было в посланнике никакого зла. И страха не было, Арман же видел его душу как на ладони. Ничего. Лишь уверенность человека, который знает, что не виноват…
— Как к тебе попал мой амулет?
— Моя сестра работает в той таверне…, — так же бесцветно сказал незнакомец, — подобрала.
Лжет. Арман всех слуг опросил, лично. Проверил татуировки каждого, среди них не было сестры Гаарса. Так почему же лжет-то? И каким чудом? Если только…
Решение пришло сразу. Арман стремительно вскочил с кресла и, поймав ладонью шею гостя, прижал его к стене.
— Лгун! — прошипел он. — Кто тебе ставил блок?
— Мой архан…
Арман умел применять власть дозора, но не любил. Он просто пробудил татуировки на своих запястьях, убрал ладонь, и Гаарс захрипел, сползая по стенке к ногам мучителя. Но в душе его была лишь боль жертвы… невинной жертвы, на которую живой замок отозвался удивлением. И даже мягко попробовал вмешаться, коснувшись сознания Армана аккуратной лаской.
Арман приказал замку успокоиться, сам начиная раздражаться. Пытка болью не помогла. Выругавшись, Арман усилил волну магии, и человек у его ног закричал, изгибаясь. Опалило жаром запястья, Армана самого прошило острой болью, а Гаарс выгнулся, уже не крича, а просто плача от бессилия… и от злости.
Вот оно как… Арман перестал терзать пленника. Он и так видел будто наяву, как идет трещинами, рассыпается пылью поставленный кем-то блок, и его гость на глазах преображается. Обычный рожанин? Серая книжная мышь? Арман лишь усмехнулся. Сел рядом с Гаарсом на корточки и, пока тот не очнулся, осторожно оттянул воротник его туники, найдя на позвоночнике у основания шеи едва приметную руну.
— Надо же, наемник. А я думал, что ваш цех уже понял, что со мной лучше не связываться… А тут столько стараний… Аж обидно, что вы не потратили ваши силы на что-то более мудрое. Пятнадцать убитых жертв… вполне хватит, чтобы отправить тебя на виселицу.
Он махнул рукой, и замок, возмущенный обманом, повиновался почти мгновенно. Выползли из стены цепи, защелкнулись на запястьях, поясе, шее, лодыжках наемника и вновь втянулись в кладку, а Гаарс повис на стене, все еще не в силах сбросить остатки наведенной магией боли.
Но он уже не был тем книжным червем, что миг назад. Арман видел перед собой воина, закаленного в тренировках. Того, чьи мышцы были броней, кто умеет подойти бесшумно, вонзить в печень тонкий клинок и скрыться в толпе… того, в чьем окружении был очень сильный маг, наверняка из высших, поставивший этот обманывающий доверие блок. Только вот зачем, если можно было бы послать какую-нибудь реальную пустышку… просто отдав ей приказ. Но нет же… послали именно Гаарса.
Да и блок снялся слишком легко… если бы реально хотели скрыть убийцу, Гаарс был бы уже мертв от одной попытки Армана пройти через наведенную магией стену. Значит, не хотели, чтобы тот был мертв.
Однако Арман быстро осмотрел пленника и, найдя в его рукаве тонкую иглу, осторожно вытянул ее и отдал Нару. Ему вовсе не улыбалось, чтобы Гаарс умер слишком быстро.
— Ты хоть понимаешь, дружок, что тебя подставили? — тихо спросил Арман. — Тебя мне отдали. Вопрос только, зачем же ты мне, такой хороший, нужен, а? И зачем это меня так усердно рассорили с цехом наемников?
Гаарс поднял голову, и в серых глазах его не было былого безразличия. Была сила. Та самая сила и уверенность воина, которую Арман любил видеть в своих дозорных и в своих противниках на тренировках. Да и в своих немногочисленных врагах. Такой так просто не сдастся. Такого можно даже уважать.
— Думаю, мы уже все выяснили, и мне пора в твою темницу, мой архан, — усмехнулся Гаарс.
— Так не терпится?
— К смерти надо достойно подготовиться.
— Может и так… — задумчиво ответил Арман. — Ты не помнил, кто ты на самом деле. Значит, не мог меня убить так, как ты привык… оружием или ядом. У тебя даже в мыслях этого не было, иначе бы замок тебя ко не подпустил. Но ты ведь сюда не поболтать пришел?
Арман бросил задумчивый взгляд на так и лежащий на столе мешочек… жаль… но, видимо, амулета ему лучше не трогать. И никому пока лучше не трогать… Об амулете надо думать позднее. Теперь надо подумать, зачем Зир дал ему подписать приговор Гаарса… заранее.
— Никого не пускай в эти покои, — приказал Арман Нару. — А ты, дружочек, повиси слегка… помолись богам. Потому что послезавтра на рассвете тебя вздернут.
— Так вот, без суда? — усмехнулся узник.
— Так вот, без суда. И не надейся умереть до своей казни. Пока я этого хочу, ты будешь жить.
И поймав ответный взгляд Гаарса, подумал вдруг: «Даже жалко такого вешать. Думаю, не только мне жалко. Так, ради богов, почему ты здесь, друг мой?»
Вирес слушал молча, не перебивая. Впрочем, Арман рассказал ему далеко не все и далеко не во всех подробностях. Сказал лишь, что о своем роде Гаарс не соврал. На самом деле не женат, на самом деле живет с сестрой и сыном, род его маленький, скорее вымирающий, и вряд ли знает о принадлежности своей главы к наемникам. Всех проверили, аккуратно, конечно, ничего особого не обнаружили.
Сказал Арман и о том, что о покушении его предупредили, что Гаарса, скорее всего, им отдали, и это Виреса слегка удивило:
— Пожалуй, я подниму своих людей. Цех наемников не любит так явно подставляться, здесь что-то не так. Как бы там ни было, ты — друг наследного принца и старшой городского дозора. Такие как ты, в теневом мире частенько охраняются как зеница ока. К чему им ссориться с повелителем? Ведь если высшие маги займутся ими всерьез, от них камня на камне не останется.
Почему не займутся всерьез прямо сейчас, Арман не спрашивал. Знал, что так же, как и он использует связь с Зиром, повелитель может использовать связь с цехом наемников. Неприятно и мерзко, но временами средств выбирать не приходится.
Позднее Арману пришлось проводить Виреса к Гаарсу. На пленника Вирес даже не взглянул. А вот так и лежащий на столе амулет осмотрел очень внимательно.
— Хорошая работа… даже не верится, что это сделал ребенок...
— Его закончил позднее другой человек…
— А мне кажется, что тот же самый, — вдруг задумчиво сказал Вирес. — Да, к нему прикасались два мага, но сила второго… — Вирес резким движением махнул рукой, и с амулета упала темная капля… и растаяла в ворсинках ковра, оставляя ядовито-синее пятно. Но вскоре и оно исчезло, стертое силой замка, и Вирес подал амулет слегка удивленному Арману.
— Сила второго мага коснулась амулета совсем недавно… заразив ядом. Сделали это про твою честь. Одно прикосновение, и яд бы вошел в твою кожу. Думаю, до рассвета ты бы не дожил. Но сейчас амулет безопасен. И в нем вновь сила одного лишь мага… сила, которая тебе явно помогает, а не вредит.
— Это невозможно. Мой брат умер четырнадцать лет назад. А амулет закончили в день моего совершеннолетия…
— Да что ты… — задумчиво ответил Вирес, еще раз присмотревшись к ветви в пальцах Армана. А потом подошел к пленнику, который так и не поднял головы во время их разговора, и тихо сказал ему на ухо: