Сам же Рамарупар лучился счастьем и величием. А я сидел и тихонько думал, неужели и среди людей бывают такие напыщенные дураки? Он искренне, всерьёз верит, что вот теперь-то у него будет всё хорошо. Что он принят в королевскую семью, и что теперь у них с Хаш будет долгая и счастливая жизнь. Я даже не мог его ненавидеть. Ну, как ненавидеть того, кому осталось жить до…
Её отец говорил, что для неё трудности — это жизненная необходимость. Так что надо просто будет поймать её и спросить, в каком случае и как можно будет… чик?
А пока остаётся делать вид, что всё хорошо, что меня никак не волнует моя жена, сидящая рядом с моим соперником.
— Простите, не будет невежливым задать тебе вопрос? — обратился я к соседу слева.
— Наоборот! — просиял он. — Я сам хотел бы поговорить с человеком, но ты был занят.
— Расскажи мне о брачных традициях хаарши?
В нашей комнатке я упал на новенький матрасик.
— Раздевайся, — сказала Сисишеп.
— Сиси, я сейчас не в настроении.
— Раздевайся! — повторила она с напором.
Спорить не хотелось. Поэтому я расстегнул пояс с кобурой, куртку, стащил штаны. Трусы, правда, оставил.
— Совсем! — непререкаемым тоном приказала рабыня.
Снял и трусы.
— Ложись. Нет, спиной вверх.
Она уселась мне на ягодицы. Когти побежали по спине, спускаясь вниз, то чувствительно покалывая, то мягко поглаживая. Я лежал, расслабляясь и растекаясь. Хашеп никогда так не делала… Правда, делала уйму всякого другого. Но вот так, простой массаж… Ой! Да ещё и с языком… Наверное, рабыня права. Я всё время сбиваюсь, забываю, что Сисишеп — не вещь, не инструмент, а разумный обитатель своего мира, со всеми знаниями и умениями, присущими их цивилизации. Наверное, по их традициям я должен был сам приказать ей это. Раздеться, лечь и приказать: мне плохо, я расстроен. Сделай мне хорошо! И это было бы не просто нормально, а даже правильно! Она и ждала от меня этого, но не дождалась. Я перевернулся под ней на спину. Девушка без возражений продолжила делать то же самое на груди. Организм радостно воспринял повод переключиться, а Сисишеп даже ухом не дёрнула, даже взглядом не показала, что сидеть ей стало неудобно. Только язык стал спускаться всё ниже, а пушистый зад съехал на коленки.
— Ой, Сисишеп! Ой, стой, не надо! Щекотно!
Она тут же остановилась, глядя мне в лицо.
— У людей живот — очень щекотное место. Поэтому не надо… много.
Она продолжила сразу ниже. От горячего и ловкого языка у меня вырвался неприличный стон. Стыд и сомнение ещё некоторое время посидели рядом, а потом удалились. В конце концов, моя Хашеп тоже, возможно, занимается тем же самым… И тоже по необходимости. Так что всё в порядке. Она хотя бы знает, с кем я, и мне не придётся скрываться и таиться от собственной жены. Так что я расслабился и получил удовольствие. И мне стало на самом деле хорошо.
— Хозяин доволен мной?
— Ты прекрасная рабыня, Сисишеп. Ты сделала всё абсолютно правильно. Надо тебя за это наказать.
Хвост задорно поднялся вверх, хаарши соскочила с меня и устроилась на полу, поджав колени к груди и задрав хвост вертикально вверх.
— Нет, отрезать твой хвостик мы больше не будем. Ты им так восхитительно водишь по коже! А я-то всё чувствую! А вот выпороть тебя… Ты, случайно, плеть не захватила?
— Нет, хозяин, — девушка была заметно расстроена. — Я не догадалась.
— Ничего, — я поднял ремень и стащил с него кобуру. — Может быть, будет не так больно, зато очень шумно!
— Хозяин, мне не надо, чтобы было больно. Мне надо, чтобы меня наказали. Можно и больно, и страшно, и просто оставить без еды или не давать пописать. Но если ты хочешь так — бей!
Я не хотел. Но не останавливаться же, если начал?
Хватило меня минуты на три. Активные упражнения с ремнём — если бы это произошло до секса, то оказали бы достойный терапевтический эффект. А сейчас — тупое махание, не доставляющее никакого удовольствия. Я отбросил игрушку и велел Сисишеп перебираться на матрасик. Предпочтя поглаживать девушку и перебирать шерсть.
— Это тоже приятно, — тихонько сообщила та и устроилась поудобнее.
Минут через пять я покрутил носом.
— А что это за странный запах?
— Где? — отозвалась Сисишеп, даже не шевельнувшись.
— Вокруг. Ты что, не чувствуешь?
— Неа. Я спать хочу.
— Сисишеп! Ты чего? Тебя что, разморило?
Но хаарши не ответила. Я вдруг понял, что она на самом деле спит. Я её даже потормошил — никакой реакции. Дёрнул за хвост — только ногой дрыгнула. И не проснулась.
Я вдруг резко почувствовал себя в ловушке. Маленькая комната, отверстия эти в потолке… И запах. Первое, что я сделал — это натянул трусы. А второе — достал пистолет. И почувствовал себя ужасающе глупо: сижу в самом центре дворца, рядом с комнатой охраны, с пистолетом в руке и жду неведомых врагов! Ага, и щаз открывается дверь, туда вваливается спецназ, бум, трах, трупы, кровь, кишки… А потом оказывается, что это меня пришли пригласить на вечеринку!
Я посмотрел на свою руку, сжимающую оружие, и проверил, снят ли предохранитель. Потом встал, подошёл и медленно, осторожно открыл дверь.
За дверью никого не было. Ффух… Я вышел в коридор и огляделся. Чем это у них так воняет? Кстати, в коридоре запаха почти не было. Надо бы у кого-нибудь спросить, может, утечка газа? Вот у охраны и спрошу.
Я завернул за угол и обнаружил там двоих хаарши, стоящих как раз возле нужной комнаты. С замотанными мордами! Ну, ниндзя!
— Стоять! Не двигаться!
Разумеется, на этот вскрик все нормальные преступники начинают делать прямо противоположное. Чем и отличаются от законопослушных граждан. Только я эту полезную мысль подумать не успел. Потому что всё произошло так быстро! Бах, бах, бах… Я стрелял не целясь, куда успею. Однако, успел. Из комнаты охраны выглянула чья-то морда — бабах! О, как он рванул! Я выстрелил ещё раз вслед, но позорно промазал.
На грохот выстрелов открылась только одна дверь. За которой в синем церемониальном плаще оказался хаал Смаарр.
— Кха. Кха. Кха. Я вижу, что мой подарок принёс ощутимую пользу. Но помоги мне спасти этих заблудших, а то они истекут кровью и умрут раньше времени.
Если в этом мире действительно есть боги, то они решили устроить мне демонстрацию своих владений максимально полно. Включая экстренную помощь раненным тобой же хаарши в одних трусах в полутёмном коридоре.
А ванн в этом мире нету!
Утром я вышел в парк перед дворцом задолго до побудки на завтрак. Смаарр вчера всё прекрасно организовал. Хоть и не вершитель, но организатор из него великолепный. И быструю медицинскую помощь (дайте мне это развидеть!), и спасение оставшихся в живых стражников, и помывку меня. Сисишеп разбудить не удалось, но Смаарр уверял, что к утру сама проснётся. Заодно поинтересовался, какого демона меня понесло с пистолетом в коридор к охране? Узнав, что я почувствовал запах газа, хаал только покачал хвостом:
— Я знал, что ты необычен, но чтобы настолько… Традиционно считается, что люди не в состоянии даже отличить запах самца от самки, а тут… Этот газ даже хаарши не чувствуют. Нет, очень, очень он был прав!
— Кто?
Но хаал моего вопроса не заметил.
Так что мы с моей рабыней прекрасно выспались, утром я ей рассказал о ночных событиях, она сделала вот такие глаза и побежала за водой — умывать меня. А умытый я уже спустился во двор.
Стоило мне появиться, стайка детворы тут же бросила свои игры и кинулась ко мне:
— Человек, человек! А покажи «я удивлён»?
Я приставил ладони к голове и навострил их. Детвора засмеялась.
— А покажи «я неуверен»?
Пришлось махать воображаемым хвостом. Мелкие только по земле не катались от радости.
— А покажи «Я вам не верю!»?
Для этого требовалось и движение хвостом, и ушами. А рук всего две!
— Грррр! — я зарычал и притворно клацнул челюстями. Дети с визгом и смехом побежали, я двинулся за ними…
И наткнулся на любимую. Она прогуливалась в обществе незнакомых мне хаарши.
— Хашеп!
И тут меня окатило ледяным холодом. Была бы шерсть — встала бы дыбом! Так она на меня посмотрела. Как… Как на насекомое какое-то.
— Чего тебе?
— Хаш! Что случилось?
И снова взгляд, как на идиота.
— Ничего не случилось. Чего ты ко мне пристал?
— Я пристал? А что мне делать?
— Что хочешь.
— Не понял...
— Ты можешь делать, что хочешь.
— А как же ты?
— Ты мне не нужен, — безразлично сказала Хашеп, глядя мимо. — Уходи.
— Просто уходить?
— Да.
Я смотрел на неё и вспоминал восторженные большие глаза, смотрящие на меня с уверенностью и пониманием. «Я выдержу что угодно, главное, чтобы ты меня ждал». И вдруг… Что происходит? Почему именно сейчас? Сейчас! Кажется, мозги хоть чуть сдвинулись, и я огляделся. На нас смотрели. Может, дело в том? Не верю. Я не принимаю! Я не согласен! Что бы ни произошло за это время, но не могла моя Хашеп послать меня вот так, сразу, без объяснений. Когда нас двое — мы сильнее. А когда по одному — вдвое легче. Ну, что ж. Те, кто всё это устроили и затеяли... Не будем усложнять им задачу. Тем более, что они, кто бы они ни были, могут напрячься и решить её.
— What the fuck do I need you for?! Fuck off!
«Да нахер ты мне нужна? Иди в пень!» — официально и при...хааршно заявил я. Развернулся и выплеснул всю злость на окружающих, не скрывая ничего из той волны, что поднялась во мне.
Мне оставалось только надеяться, что дочь жреца и вершительницы, лейтенант воздушно-космических сил России, моя любимая Хашеп заметила эту тонкость.
Которую вряд ли заметит кто угодно.
Я сказал это по-английски. Потому что этот язык в большей или меньшей степени знали многие хаарши. Он и по структуре ближе к их языку, со всеми этими артиклями, и на Земле распространён шире. А вот русский здесь знают гарантированно всего двое.
Но я воспользовался английским.
А теперь понять бы, что делать мне?
Что, что… Двор, что ли, подмести? Нет, здесь, пожалуй, не пойдёт. Но злость требовала выхода. Нет, сволочи, что ж они такое устроили? Пойти, кому-нибудь хвост накрутить? Оттрахать Сисишеп так, чтобы визжала? Недостойно. Да и не хочу я сейчас. И вообще, в пределах дворца мне намекнули не устраивать безобразий. Это я сообразил уже возле выхода. Ноги сами понесли меня наружу… Выпустили меня без малейших проблем. А дальше я просто побежал. Побежал вокруг дворца. Не выкладываясь, но всё же прилагая определённые усилия. Пейзаж постепенно менялся, и если возле входа была толпа, множество строений, утоптанные дорожки — то стоило пробежать километр, и пошли дикие заросли. А ещё дальше мне вообще пришлось продираться через растительность. И чем дальше, тем больше я задумывался, а куда я лезу? К счастью, совсем уж непроходимых кущей мне не встретилось, а потом я выбежал на дорогу к «чёрному ходу». Не столь утоптанную, но часто используемую. И — дальше, дальше…
Часа два с половиной я на эту прогулку убил. Результативно: к концу я уже не помнил, из-за чего, собственно, пустился в этот нелёгкий и полный опасностей путь.
Зато по прибытию меня ожидала небольшая головомойка. То, что охрана меня не хотела пропускать — это ещё полбеды. Тут мы договорились. Хорошо всё-таки знать язык, а будь я обычным человеческим послом — могли бы и послать. А вот то, как меня встретил Смаарр…
— Ты где шляешься?
— Я бегал.
— А почему завтрак пропустил?
— Так получилось!
— Это ты у себя дома будешь так получать! А здесь ты должен выполнять всё идеально! Ты сейчас висишь на острие ножа, и непонятно, проткнут тебя или съедят. А ты тут по зарослям бегаешь!
— А ты-то откуда знаешь?
— Мальчик, ты наивно думаешь, что сейчас ты хоть на секунду остаёшься без внимания? Когда ты влез в игры нескольких могущественных сил, и я — только одна из них? Кстати, если ты наивно думаешь, что я играю за тебя — забудь об этом! Я такой же враг тебе, как и все остальные!
— Но как же…
— Я не враг своей дочери. Но у неё хватает других врагов. И не тебе увеличивать их число! А ты пропускаешь еду!
— Но разве меня не отстранили…
— Тебя что, выгнали? Лишили одежды, рабыни и права на въезд? О чём думает твоя голова? Почему я должен тебе это всё объяснять, ты же не просто взрослый и самостоятельный человек, ты же был избран моей дочерью в пару, ты даже какой-то там офицер ваших войск! Как ты можешь быть таким беспечным? Чтобы на обеде был, причёсанный, умытый, опрятный! И с улыбкой на лице. Эта гримаса для хаарши ничего не означает, но пусть привыкают. Игра ещё не окончена, кохаро, что ж ты такой глупый?
Я понял, что действительно глупый. Ведь ещё вчера я думал точно так же! Только о своём противнике.
— Моя кровь на твоих клыках, хаал.
Древняя форма почтения. Но сейчас я особенно остро почувствовал двусмысленность сказанного.
— Смотри, как бы мне ею не захлебнуться. If you will run around the tower in evening — don't do it very late.
«Если будешь бегать вокруг замка вечером — то не слишком поздно». И почему-то опять по-английски. А если учесть, что это жрец, который, конечно, враг мне, но не враг своей дочери…
До обеда случилось ещё одно событие, изрядно меня позабавившее. В комнату ко мне постучали, и я удивлённо пошёл открывать, заодно расстегнув кобуру. За дверью стоял молодой хаарши в сером поношенном лааре.
— Уважаемый человек, разреши мне войти в твою нору!
Да уж, тут он прав. В нору, это точно. А, вот что мне эта комната напоминает! Для хаарши здесь, возможно, даже комфортно.
— Заходи. С чем пришёл?
Он тщательно закрыл дверь и даже проверил, не откроется ли.
— Человек, я несказанно рад, что ты оказался здесь в это время! К сожалению, я не смог освоить язык людей в достаточной мере, а пройти реципиацию мне не разрешил наставник. Поэтому я ощущаю неземной вкус от встречи с тобой!
С образчиком славословия от хаарши мне ещё встречаться не доводилось. Надо же, «неземной вкус от встречи!». Вот же загнут…
— Я тоже рад видеть тебя. Чем могу помочь?
— Человек, дозволь задать тебе один вопрос!
— Задавай.
И тут он встаёт, такой весь из себя торжественный, и начинает снимать с себя лаар! Я в который раз порадовался, что нету у меня подвижных ушей! А с челюстью я справился. Под лааром — ну, всё, что полагается. Препуций или как оно там называется… Ну, думаю, мало мне Сисишеп, сейчас вот ещё один любитель нашёлся… Сразу пристрелить или сперва послать?
— Человек! Разреши посмотреть на тебя!
— Что?! Вот ещё! Зачем?
— Я изучаю людей и ещё ни разу не имел возможности видеть человека вблизи!
Я оценивающе оглядел поджарое тело учёного. Ну, ладно, я понимаю, ради науки на какие жертвы только не приходится идти? Но раздеваться-то зачем? Сисишеп смотрела на происходящее спокойно, парень тоже на неё особого внимания не обращал. Я подумал и решил, что вряд ли меня будут убивать таким странным способом… И разделся.
Да, Хашеп меня предупреждала, что жрецы имеют свой взгляд на мир. Такая дотошность и любознательность — это свойство именно жрецов. Он облазил меня всего, от макушки до пяток, обнюхал, чуть не облизал. Трогал, спрашивал, было видно, как ему хочется попробовать на вкус и залезть поглубже. Я же чувствовал себя как на медосмотре.
Когда любознательный жрец ушёл, я уточнил у Сисишеп, зачем это чудо вздумало раздеваться?
— Как объяснить? — задумалась девушка. — Ну, он же стал на твой статус…
— Куда встал?
Дело оказалось и впрямь нелёгкое. То, что одежда у хаарши имеет статусное значение — я знал. Но одно дело — знать, а другое — понимать. Видеть всю шерсть, не прикрытую одеждой — это всего лишь повод позубоскалить. Но иногда это зубоскальство может иметь глобальные последствия. Поэтому в домашней обстановке можно вообще не одеваться, что частенько и происходит. А вот «на люди» одежда подбирается в соответствии со статусом. И тут сложнейшая система цвета, узора, ситуации, в общем, я даже заморачиваться не стал (и правильно сделал). С рабами всё просто — узенький пояс, почти ничего не скрывающий, означает малую ответственность. Раскрашенный сложными узорами лаар жреца означает многогранность и обширность, газовая ткань на королеве означает уйму всего, но в целом — запутанность ситуации и многочисленность выходов, которые королева на себя берёт. Так что я был прав: воздушный (и очень эротический!) наряд на матери Хашеп был традиционным. И вот пришёл жрец попросить гостя (чужого ему) снять с себя одежду. Это унизительно.