С другой стороны, это же Приключение! Пойти и купить себе раба!
Нет, не так. Вспоминаем. Рабство на Хаарши — это не просто этап социальных отношений, заключающийся в эксплуатации одним человеком другого. Это что-то другое. Да вот, хоть вспомнить сегодняшнюю взбучку. Рабов не пугали. Их даже не ругали, можно сказать! Им просто перечисляли, что именно они неправильно сделали! То есть, я абсолютно не разбираюсь в местных культурных традициях.
Но, как сказал Смаарр — тяжело ошибиться, если нет никаких правил. Пойду, развлекусь!
Найти «общее место» оказалось несложным. Достаточно было спросить у любого раба. Зато как выглядела изумлённая морда, когда он услышал от меня родную речь! И вот я впервые иду по миру Хаарши один и без сопровождения. Вот сейчас (и только сейчас!) до меня дошёл вкус заграничной… (инопланетной?) поездки. Иду по улицам и вижу, что если приглядываться — то ни одной знакомой мелочи нету. Всё не такое! Дома не такие. И ладно бы — просто мелкие, одноэтажные. Так нет же, и форма не та, и фактура, и расположение дверей-окон… А если взглянуть иначе — то всё то же самое. Во-первых — дома. Во-вторых — окна, двери. Дома тоже состоят из тех же элементов — крыши, стены… И слагаются в улицы. Пусть движение на улицах хаотическое, никак не организованное, но при этом — улицы, спешащие куда-то жители… Одежда у многих. Кстати, вон, я смотрю — и рубашечки есть или что-то похожее. И что-то типа сари… В общем, не все носят эти два куска ткани. Ну, и нравы, конечно, отличаются. Вот, например, идёт хаарши в своём сером, заляпанном чем-то костюмчике. Над плечами колыхаются складки ткани, а внизу она даже коленки не покрывает. Потом вдруг прямо при всех присаживается над канавкой, хвост отводит назад… Плюх! Встал, ткань поправил и дальше пошёл. И никто на это внимания не обратил! Зато понятно, зачем у них тут вот эти канавки дурнопахнущие… Это такие общественные туалеты.
Общественный дом оказался совсем не похож на рынок. Ну, как я его себе представлял по описаниям в человеческих книжках. Собственно, дом и дом. Только двор вместительный и коридор длинный, вся разница. Найденный здесь смурс выслушал меня с приоткрытой пастью. Уши поставил прямо вперёд, в положение «внимательно слушаю», то есть, никакого подтекста в них не было.
— Сам хаал Смаарр прислал тебя за рабом?
— Да.
— Человека?
— Да. Я — человек.
— Я вижу. Но я тебе не верю.
— Вот это дал мне хаал, чтобы подтвердить истинность моих слов.
— А ты знаешь, что это?
— Нет, конечно. Хаал не посвящал меня в тонкости. Он приказал идти и привести раба.
— А что, люди тоже служат Смаарру?
— Нет. Я не слуга, я свободный.
— Тогда почему он приказывает, а ты — исполняешь?
Я и так чувствовал себя не в своей тарелке, а тут ещё этот облизывается. Что делать? Послать всё нафиг и уйти? Пусть Смаарр сам разбирается со своими рабами? Но… Отступить в столь простой (как я думал) ситуации? Не это ли является испытанием?
— Потому, что он лучше знает, кому можно приказывать и что. А так бы тебе приказал я сам.
Смурс хмыкнул и шевельнул ухом в жесте крайнего недоверия.
— Боюсь, что мне придётся тебя задержать.
Доигрался! Ну, что ж, наглость — второе счастье. В конце концов, что мне грозит? У них тут даже есть какой-то договор с Землёй о выдаче преступников… Вроде бы. Но какая-то дипмиссия точно есть.
— Да на здоровье. Задерживай. Объясняться со Смаарром потом сам будешь.
— Уж точно не тебя пошлю. Давай сюда саанг.
— Это ещё с какой стати?
— Как задержанный, ты не имеешь права на знаки власти.
— Мне его дал лично хаал Смаарр, ему я и верну. А ты попробуй отними.
Я блефовал по-полной. Ибо драться с хаарши я бы поостерёгся. Я и с пацанами в общежитии старался не связываться, разве что совсем уже деваться некуда. Но, рассудил я, он тоже не отважится точить клыки на инопланетянина. А то кто нас знает, что у нас под хвостом припасено… К нам начали подтягиваться другие хаарши. И вот тут я почувствовал себя кусочком приправы на мясе. Один на один я бы ещё потягался, пусть и с неизвестным результатом, а вот против толпы…
— О, тебе привели человека?
— И кто на человека первый? Нету никого? Давайте я его возьму!
— Да кто возьмёт бесхвостого?
— Сейчас возьмут! Сейчас это аппетитно!
— Вы не правы, — осадил их смурс. — Он сам за рабом пришёл.
На меня уставились с любопытством.
— А зачем ему раб?
Смурс поглядел на меня с таким неудовольствием, что для меня запахло жареным.
— Говорит, что его пресветлый хаал прислал. Врёт, небось.
— С чего ты решил?
Смурс ещё раз смерил меня взглядом, и я понял, что ему фантастически, катастрофически мешает, что я его слышу и понимаю.
— Так это же люди. Они всегда врут.
— Так гони его лаем!
— У меня саанг от Смаарра, — поспешил я внести ясность.
Немая сцена.
То ли люди, знающие Высокий Язык, не встречаются вообще, то ли я сказал что-то не так. Но, похоже, всё-таки первое.
— Так он нас…
— И всё слы…
— Ой...
Судя по ушам, волю языку они давали в твёрдой уверенности, что объект насмешек их не понимает. И сейчас все молчали, боясь произнести лишнее слово. Я сжалился над несчастными.
— Ну, вы тут пока подумайте, что вы скажете пресветлому хаалу, а я пойду, выберу раба.
Загон для рабов оказался маленькой и чистой комнатой. В ней было всего четверо хаарши. Поскольку бёдра у всех были замотаны кусками ткани, определить половую принадлежность мне с первого взгляда не удалось. Зато все рабы на меня уставились как на… не знаю, на что там обычно хаарши уставляются? У нас бы на эту роль сгодился инопланетянин. Только я такой и есть. Хотя тридцать лет прошло с момента контакта, но, видимо, живой человек оставался диковинкой даже в полутора часах езды от портала. А я смотрел на них и думал, что выбрать? Точнее, кого? И как? Смаарр никак меня не ограничивал, и я могу просто ткнуть ког… пальцем и выбрать любого.
Вопрос: которого?
Нет ничего сложнее выбора, который не ограничен ничем. Скотина хаал, ты знал, ты знал! Можно ткнуть вот в этого, левого. А почему не в троих остальных? Можно взять того, который посерёдке, но посерёдке аж двое! У этого глаза чуть… раскосые? У этого — рост чуть поменьше. А этот выглядит каким-то заморенным. А какие у них будут работы? Как их вообще выбирают? Запрашивают «личное дело», приходят с меркой, разворачивают и рассматривают со всех сторон?
— У тебя очень красивый хвост, — вдруг сказал я, и обладатель оного немедленно поджал свою гордость. — Пойдём со мной.
Удивительно, но дальше всё заварилось само собой. Хаарши с пушистым хвостом и не подумал возражать, а смурс оформил передачу Сисишеп в храм хаала Смаарра. Забрал — Николай Петров. А я заодно разобрался в том, кого купил.
Вот и всё. Вот у нас теперь новая рабыня.
— А что, этому хаалу служат даже люди? — первым делом поинтересовалась Сисишеп на улице. Надо же, то же самое!
— А что, это странно?
Сисишеп хихикнула.
— Я думала, что люди — настолько глупые и страшные, что в рабы не пойдут.
— Я не раб, — ответил я, а сам задумался над сказанным. Вроде бы я правильно понял. Сисишеп искренне считала людей СТРАШНЫМИ. Это нормально. Голый (в смысле, без шерсти) хаарши тоже, наверное, выглядит страшно. И безволосые люди должны напоминать им либо облезлых, либо больных. Но почему она сказала ГЛУПЫМИ?
— Ой, ладно! Ну, мне-то можешь сказать? Нам же в одном доме работать.
— Вот и увидишь, — рассеяно отозвался я. — Я не раб.
— А почему ты тогда выполняешь его приказы?
Я остановился и взглянул прямо в глаза своему приобретению.
— Потому, что он — хаал. Он лучше меня знает, как нужно и как можно!
— А, ты — вершитель! — она заинтересованно обнюхала меня. Щёку, подмышки, склонилась к поясу. — Но как вершитель не пахнешь.
— А я человек.
— Людь?
— Нет, человек. Людь — это не единственное от «люди». Даже по-вашему я называюсь «человек».
— А откуда ты знаешь наш язык?
— Хаал постарался, — я повернулся и пошёл дальше.
На нас оглядывались. На нас, я бы даже сказал, глазели. Видимо, рабом меня считали не только эти двое. Потому что к нам подошли стражники и спросили Сисишеп, из какого она дома и почему без разрешения хозяина водит человека по городу? Честное слово, я не собирался устраивать никакого застолья! Просто пока я раздумывал над тем, какой из ответов выбрать, послушная Сисишеп честно выдала, что она пока что ни к какому дому не относится, хозяин о ней не знает, а её временный хозяин — я. И она меня водит за нос не по злому умыслу, а по причине того, что не знает, куда идти.
В этом месте растерялся я. Потому что сообразил, что и сам не знаю, а куда идти. За всеми этими разговорами и переживаниями я, кажется, заблудился! Зато как было весело наблюдать за стражниками, которым я сунул под нос храмовый жетон и приказал (именно приказал!) сопроводить новую рабыню хаала к его жилищу. Которое возле храма.
Выражение ихних морд — не передать! Пожалуй, наверное, такое же изумление имел бы привычный нам гаишник, если бы с ним вдруг заговорил автомобиль. Мол, везу пьяного, домой везу, чего пристал? А не нравится — давай, сам садись и езжай…
Местная стража не стала спорить, а сопроводила. Сам хаал был сейчас занят, так что его приказ подтвердил какой-то младший служитель задней левой пятки…
Ему поверили, а мне — нет! Хотя, а что я хотел… Я — инопланетянин. Кто нас, этих чужеземцев, знает?
И вот мы остались вдвоём. Я и эта Сисишеп. Сисей, кстати, нету. Вот как они у себя пол определяют, а? Ни цветом, ни формой, ни шерстью, ни даже хвостом — самцы от самок не отличаются. Как? Но в языке половой диморфизм цветёт буйным цветом. Формы для мужского и женского рода почти для всех структур есть. Значит, собеседник заранее знает, к кому обращается. Как?
И что мне теперь делать?
— Иди к остальным рабам, познакомься, узнай у них, как тут живут и что делать. Как только освободится хаал Смаарр — доложишь ему о прибытии.
— А как я узнаю, кто он?
— Голова есть? Язык знаешь? Разберёшься.
Смаарр нашёл меня в нашей комнате. В смысле, в нашей с Хашеп. И устроил форменный допрос.
— Как зовут раба?
— Сисишеп.
— Почему?
— Что «почему»? Откуда я знаю, почему у вас так кого-то зовут?
— Пол?
— Самка.
— За что угодила в рабы?
— Эээ… То ли обманула кого-то не того, то ли украла что-то.
— К чему пригодна?
— А я откуда знаю? Я ж не проверял.
— Ты взял раба и не проверил, что она может? А к чему непригодна?
Надо было что-то отвечать, и я ляпнул первое, что пришло в голову.
— Стоять у алтаря.
— А что такое «алтарь»?
— Это… Это что-то в церкви. Стойка такая, за которой священник стоит.
— Ты проверял?
— Тут всё просто. Она самка. А у нас священник не может быть женщиной.
Смаарр воспринял это спокойно, как и все мои ответы. После чего сообщил, что у меня двор не метён. И ушёл.
Он ничего не приказал.
Он не выказывал неудовольствия.
Он просто сообщил мне факт. Вообще ко мне не имеющий ни малейшего отношения. Это У МЕНЯ двор не метён? Это у него двор не метён!
Это вообще его двор! И пусть что хочет с ним, то и делает! Я ему не раб!
И только где-то через полчаса, когда я извёлся от скуки и ожидания, до меня дошло. Что, во-первых, он именно это и сделал. То, что хотел. А во-вторых, мне всё равно делать нечего!
Я поупирался ещё минут пять… Нет, три. На большее меня не хватило.
И отправился искать свою СисюШеп.
В принципе, управление рабами мало отличается от управления любым другим инструментом. Я понял, зачем Смаарр меня пытал на тему того, «что она может» и «что не может». Потому, что пользование инструментом предполагает, что ты знаешь, чего от инструмента добиться. Но у меня пока что мозги ещё не настолько свихнулись, чтобы я мог спокойно почувствовать себя рабовладельцем. И получать от этого удовольствие.
Настолько, не настолько, а двор мы вымели. Просеяли песок и засыпали по-новой. Интересно, откуда здесь столько мусора берётся? Так что формально приказывал и руководил я. А на самом деле это рабыня учила меня, как у них тут двор убирают по-правильному. Закончил я совершенно счастливый. Вот сам не знаю, почему. Просто было приятно за хорошо выполненную работу. А вот Сисишеп, похоже, вообще не поняла, с чего я такой довольный. А может, вообще не поняла. Это Хашеп научилась эмоции людей понимать, я и то не всегда могу понять собеседника, хотя и знаю о значении ушей и хвоста. А что может понять простая рабыня о бесхвостом существе с неподвижными ушами?
За вечерним столом я со скуки наблюдал за хаарши. Они поглядывали на меня с деланным равнодушием, но я видел, как им тяжело воспринимать манеры инопланетянина. Мне было всё равно. Не хотят — пусть не смотрят. Или я могу есть отдельно, если им так не нравится. Но вслух никто ничего не говорил, и я поужинал спокойно.
Во дворе я посмотрел в небо. Вечерело, и тучи, такие земные, скопились у самого горизонта клубами огромных подушек. А надо мной светились звёзды. Такие далёкие, такие знакомые. Вот это — Персей… нет, погодите. Персей? Я огляделся. Рисунок созвездия, знакомый со студенческой скамьи, несколько отличался. Если это — Персей, рядом должны быть Пегас и Возничий. Так, ладно, а где Большая Медведица? Вот это? В таком ракурсе? Но Мицар и Алькор, вроде бы, на своём месте. А что я ещё могу узнать? Луна! Где Луна? Здесь она вообще есть или нету? Сейчас — не видно. Вот тебе и космонавт! Даже таких простых вещей о Хаарши не знаю! Интересно всё-таки, а мы где? В нашей галактике, в соседнем измерении, в ином пространстве? Насколько я помню, нигде об этом ничего конкретно не сказано. Надо будет поинтересоваться.
А Хаш так и не пришла. Только ночью я перевернулся на другой бок и уткнулся в знакомую шерсть. Обхватил покрепче, прижал к себе, уткнул подбородок в плечо и уснул дальше.
День третий. Надо же, всего три дня я здесь! Или четыре? А уже столько событий. Выучил язык! Горжусь, хотя гордиться нечем, и воспоминания о процессе до сих пор в дрожь бросают. Процесс вхождения в бытовую жизнь хаарши идёт полным ходом, хотя я честно признаюсь — не собирался. Думал посмотреть со стороны, может быть прикоснуться разок-другой к какой-нибудь самой безопасной стороне. Ну, там, в магазине чего купить, в театр местный сходить, в зоопарк…
А уже четвёртый день не вылезаю из самой глубины, даже представляю себе, как здесь рабов заводят. В магазине, кстати, ни разу ничего не купил. Даже вообще не знаю, есть ли тут магазины? Ибо и денег местных ни разу не видел!
Утром мне предложили выбор из местных продуктов. Эдак моя сумка так и уедет домой наполовину полной. Учусь пользоваться их правилами еды и пытаюсь понять, что они в этом такого находят? Почему нужно обязательно помазать вот этим белым соусом, а потом полить вот этим красным? Причём, если это делает жрец — то он сам же эти соусы из ингредиентов и приготовит. А если я — то мне подают уже готовое. Понять пока не могу, но ем. Ну, что сказать… Съедобно. До сих пор ожидаю какой-то каверзы от организма, но пока что всё на удивление гладко. Ни поноса, ни тошноты, ни прочих свидетельств отравления.
А потом вдруг ко мне подходит Урриш и заявляет, что сегодня мы едем на охоту.
— Я не хочу никакой охоты!
— Я знаю. Поэтому ты и едешь.
— Да не люблю я охотиться!
— Я знаю. Ты не можешь любить то, что никогда не пробовал.
— Я не умею охотиться, тем более на ваших животных!
— Именно так. Ты будешь учиться.
— Я не хочу учиться!
Вот это поставило Урриша в тупик. Он несколько секунд моргал на меня, недоумённо шевеля хвостом. Потом сказал:
— Вот тут я должен посоветоваться. Это пусть хаал сам решает.
— Стой! — я понял, что сморозил, и какой это может произвести эффект. — Так это тебе хаал приказал?