— А это как раз неудачливые покушавшиеся, — сумрачно сообщил Тобирама. — Ани-чан, у тебя есть аптечка?
— Ты ранен? — Изуну Хаши держал в руках, так что мог просканировать мгновенным импульсом чакры.
— Не я, — поморщился младший Сенджу. — И не сказал бы, что рана серьезная, но все равно раздражает.
— Что, меч криво воткнулся? — невольно улыбнулся Хаширама.
Раз Тобирама не дёрнул его Хирайшином, значит, необходимости в помощи и в самом деле нет. Да и радостный Изуна подтверждал, что с Мадарой все в порядке.
— А я говорил ему: вытащи! — пробурчал Учиха в плечо Хаши. — Наискосок воткнутый меч нарушает гармонию вселенной.
Хаширама мотнул головой, осмысляя информацию.
— А какое отношение этот меч наискосок имеет к взаимодействию Учиха и Сенджу?
— Вот он тебе и расскажет, — буркнул Тобирама, как раз нашедший аптечку.
Раздражала его как ситуация в целом, так и то, что нужно было присутствовать в двух местах, а стихийные клоны передавать информацию не умели. К тому же рядом с братом находиться было никак нельзя. Ещё придется поломать голову, как объяснить столь быстрое попадание предателей, вроде как покушавшихся на Мадару, в руки Хаширамы.
Про Хирайшин говорить точно нельзя — это вызовет такое обострение паранойи, что план возобновления войны можно считать исполненным.
Мадара тем временем неторопливо допивал чай и думал. Хорошо, что очередной кризис с братом обошёлся без жертв и он вообще бегает, аки окрылённый котичка, но покушение… Кажется, придётся вставать и спрашивать у селения: «Какого хрена?» А то что-то расслабились, деточки…
С хлопком техники вернулся Тобирама. Смерил тяжелым взглядом Учиху, положил на стол поясную сумку:
— Раздевайся.
— Почему-то мне кажется, что там не эротические игрушки, — протянул Мадара, склонив голову набок. — А жаль.
— Рану нужно промыть и перевязать, — Сенджу наклонил голову, словно собираясь упрямо бодаться. — За несколько минут твои заговорщики никуда не денутся. Можешь потом в этой же рубашке пойти.
— Серьёзно? Ты хочешь перевязать и промыть мне рану? Мне? — Мадара склонил голову на другой бок. — Это похоже на второе покушение.
— А Изуну я коварно увёл, — фыркнул Тобирама. — Снимай рубашку. И на, проверяй, в каком лекарстве отрава подмешана.
Мадара вздохнул, стянул рубашку.
— Ты уверен, что эту рану надо промывать и перевязывать? — уточнил он, показывая едва заметную полосу из запёкшейся крови.
— Хм… — Сенджу наклонился, внимательно изучая рану.
Выглядела она так, словно Учиху не просто мечом ударили, а потом ещё и раскалили металл клинка, прижигая плоть. В целом, возможно, но что-то Тобираме подсказывало, что усилия нападавших тут ни при чем.
— То, что ты отлично владеешь катоном, не отменяет того, что тебя проткнули насквозь, — Тора потянулся за антисептиком.
Мадара пожал плечами.
— Подумаешь. Не в первый раз…
Тобирама зыркнул на него так, что этим взглядом можно было гвозди забивать. Мнение о ебанутых Учихах, которые специально на мечи насаживаются, он оставил при себе.
Мадара только улыбнулся легонько и полез целоваться.
— Попытка отвлечь внимание не засчитана, — сурово сообщил Тобирама минутой спустя. — У тебя что, фобия?
— Мне скучно-о-о…
— Терпи, ты же шиноби, — не поддался на провокацию Сенджу. — Мы с тобой уже пререкаемся дольше, чем я бы бинтовал!
— Мне ещё предателей гонять… — вздохнул Мадара тоскливо.
— Что, тоже скучно? — хмыкнул Тобирама, заливая рану обеззараживающим составом и сноровисто бинтуя. — А что не скучно?
— Что-нибудь нетривиальное и необычное. В мяч поиграть, к примеру.
— Усадив связанных предателей в качестве зрителей? Перспективно.
— Или отрубленной головой… — вышло несколько задумчиво.
Тобирама закончил бинтовать, закрепил концы повязки. Отряхнул руки, упаковал аптечку обратно. Замер на месте в некоторой растерянности — больше никаких действий вроде бы не требовалось, но просто сесть и ждать?
— Что, пошли искать предателей? — предложил Мадара.
— Не боишься, что мое участие в этом спровоцирует следующую партию?
— Партию? — Учиха бросил на него тяжёлый взгляд. — На моей территории не разыгрывают партию. Кто с этим не согласен, быстро перестаёт быть… Быть.
— Я имел в виду следующую партию недовольных, — уточнил Сенджу.
— А-а-а, это… — Мадара зевнул. — Недовольство недовольству рознь. Пошли.
Учиха накинул рубашку и вышел в коридор. Задрал голову, замер. Протянул задумчиво:
— Хм, логично… Они же должны были проконтролировать результат и добить Сенджу, если выживут.
Тобирама чуть сменил позу, готовый в любой миг сорваться в бой. Его собственные сенсорные способности фиксировали рядом несколько источников чакры, но слишком спокойных, чтобы это были готовые к нападению бойцы. Однако кто знает, что учуял Мадара?
— Ты только посмотри на этих котиков, — предвкушающе протянул Учиха, по-прежнему глядя на потолок. — Кто-то попал под технику Изуны-чана…
Тобирама выглянул, озадачился. На потолке спали трое шиноби, причём уютненько так, подложив под голову кто кунаи, кто мечи.
— Как они не упали? — изумился Сенджу. Он-то предполагал, что обладатели чакры залегли либо на чердаке, либо в секретной выемке, но чтобы так…
Шиноби временами приходится спать в самых неудобоваримых местах, но вот такую картину он видел впервые.
— Тренированные? — с сомнением предположил Мадара. — Последствия резкого усыпления без прерывания техники? М-м-м… Думаю, разбудим сперва этого. Как это делается, Изуна мне показывал… А!
Учиха сложил печати для простейшего гендзюцу. Один из предателей ссыпался с потолка и тут же вскочил на ноги.
— Вижу, идея совместной работы с Сенджу пришлась вам по вкусу? — тихо спросил Мадара.
Тобирама поразился тому, насколько резким был переход от расслабленного Мадары, жалующегося на скуку, к такому состоянию. Конечно, и минуту назад нельзя было назвать его беспечным — но сейчас Учиха действительно внушал. Прямо-таки одним своим существованием. Не было никакого Ки — но Ки было и не нужно. Что какая-то жажда убийства рядом со взглядом существа, для которого твоя жизнь — пылинка? Особенно если это существо недовольно тем, что пылинка посмела осесть на его безупречное кимоно.
К неприятно укусившей мошке не испытывают ненависти. Ее просто уничтожают.
— М-мадара-сама… — проговорил пойманный с поличным.
— Память короткая? — уточнил тот.
Можно было подумать, что речь идёт о внезапно забытой совместной работе, но как-то сразу стало ясно, что вопрос звучит как: «Забыли, на кого меч поднимаете?»
Предатель дрогнул и упал на колени, прижимаясь лбом к полу.
— Имена, контакты, кто зачинщик… — скучающим тоном подсказал Мадара.
Тобирама решил, что если этот «заговорщик» выложит всё как на духу, он первым поддержит Учиху в желании поиграть в мяч отрубленной головой. Потому что… Ну, в самом деле скучно. Никакого напряжения, никакого интереса, не говоря уж об удовольствии от противостояния пусть не с сильным, но хотя бы с искусным противником.
— У вас в клане все такие? — поинтересовался он.
То, что идиоты, замышлявшие главу клана вообще-то убить, тем более — с помощью предательства, не трепыхаются даже для порядка, было как-то обидно. Хоть бы кунай попытался в Мадару воткнуть, совсем рядом ведь стоит! И что с того, что бесполезно? Сражаться нужно до конца, следовать своим идеалам — тоже! А если нет — плюгавенькие это были идеалы.
Серьезно, заговорщики ведь не надеются, что Мадара их пощадит, если всё рассказать? А если так уж уверены в силе его шарингана, вполне можно было заколоться самому…
Тобирама чувствовал себя ребёнком, у которого отнимают вожделенный пряник.
— Простите, что посмел сомневаться в ваших решениях, Мадара-сама, — проговорил предатель даже с некой твёрдостью в голосе. — Конечно, я всё расскажу… И приму любое наказание.
Выяснилось, что зрело всё достаточно давно, но сговорились все, когда прибежали на Сусаноо пялиться. Причём, как оказалось, сговорились прямые кровники — первый у второго брата убил, второй у первого — отца. Сговорились на тему того, что их лишают заслуженной мести, а это не по традициям**. Да и терпеть друг друга в одном селении или, о ужас, на совместной миссии — нет, это слишком.
**Автор чуть не написал «не по понятиям», но японщина же. Хотя это одно и тоже.
— И поэтому вы решили пойти на совместную миссию по убиванию главы собственного клана? — уточнил Мадара. — Существенно ослабляя себя же?
Уши предателя-Учихи заалели.
Тобирама не сдержал фырканья — для полноты картины не хватало только «мы больше не будем» покаянным тоном. Слегка грело душу только понимание, что Сенджу в данном раскладе оказались все же чуть более дальновидными и умереть собирались с большей пользой для клана.
— Лучше ослабнуть, но не проиграть, — возразил Учиха. — Да и… Мы не верили, что они смогут вас убить.
— Врёшь, охамевший червь. Ты уже и забыл мою силу.
— Виноват.
— Ты знаешь, что делать.
Предатель серьёзно кивнул. Обнажил клинок, провел вдоль лезвия ладонью… И повернул острием себе в грудь. Замедлился на секунду, потом все тем же плавным и размеренным движением нажал на рукоять.
Крутанулись в глазах Мадары томоэ шарингана — и оставалось только догадываться, чем глава клана захотел одарить предателя перед смертью.
— Символично, — хмыкнул Тобирама, стряхивая с сандалии капельку крови. Меч вонзился в грудь ровно так же, как у Мадары недавно, только на этот раз сердце всё-таки пробил. — Но, Учиха… Ты такой позёр.
— Хоть какое-то развлечение, — пожал плечами тот и сложил печати. — Второй пошёл…
Второй заговорщик оказался менее тверд духом — а может, наоборот, хотел сопротивляться до последнего. Во всяком случае, пронзать свое сердце самостоятельно он не захотел. Но привело это лишь к тому, что его убил третий предатель — а потом, потрясенно распахнув глаза, вскрыл собственное горло.
Третий же рассказал о том, что вообще-то в их маленьком заговоре был еще один участник — он остался заложником у Сенджу как гарант того, что убийц проведут именно к Мадаре, а не куда-то ещё. Теоретически его же жизнь должна была обеспечивать возвращение группы, но в это, кажется, не верила ни одна из сторон.
— Ты усилил эмоции или смоделировал уникальную ситуацию? — поинтересовался Тобирама, брезгливо отступая от заливающей пол кровавой лужи.
— М? Ты о чём? — проговорил Мадара, задумавшийся о том, что такое хрен отмоешь, особенно если полежит, придётся пол менять. А старый опять молодёжь на обереги растащит…
— Гендзюцу. Я вижу минимум два варианта — ослабление эмоций почти до уровня блока в момент убийства, а потом резкое взвинчивание, после которого он и убил себя так неаккуратно. Или создание в его сознании какой-то смоделированной ситуации, после которой реальность оказалась для него невыносима.
— Детский смех, — отозвался Мадара. — Нет ничего страшнее, чем услышать заливистый детский смех, особенно если детей рядом нет. Пошли четвёртого деятеля навестим, что ли… Надеюсь, хоть ваши чего-нибудь более интересного покажут.
Тобирама неопределенно хмыкнул. После информации о заложнике его мнение о соклановцах упало на несколько пунктов, но разочаровывать Мадару он не спешил.
Если был заложник, были и те, кто его охранял.
А ещё был Хаширама, который должен был уже разобраться со своей порцией предателей. Даже интересно, кто успеет первым?
Комментарий к
Завтра проды не будет, ибо авторы на весь день разлучены жестоким реалом. Насчет воскресенья пока тоже не уверены.
========== Часть 11 ==========
У главы клана Сенджу была одна особенность. Жизнерадостный, всегда готовый выслушать, помочь и дать второй шанс Хаширама не прощал предательства. Враги предать не могли — просто в силу того, что были врагами — поэтому об этой стороне его натуры посторонние не знали. Собственный же клан… Случалось Сенджу выражать несогласие с главой. Считать его решения глупыми. Спорить. Но рано или поздно оказывалось, что идеалист Хаширама прав, или же что его сил достаточно, чтобы глупое решение вдруг оказалось не таким глупым…
В целом, Хашираму уважали и любили.
Потому и такая глупость, как предательство, просто не приходила в голову.
То, каким может быть Хаширама в таком случае, понимал, пожалуй, лишь Тобирама — и то потому, что у него хватало ума экстраполировать детские реакции брата на более серьезную ситуацию.
Для остальных Сенджу внезапно накрывшее все поселение давление силы стало неожиданностью. Это нельзя было назвать Ки, потому что Ки — жажда убийства. Крови. Яростное, яркое чувство. Непохоже это было и на присутствие биджу. Хвостатые звери, при всей своей силе, обладали понятными, пусть и не слишком приятными эмоциями. Уровень и направленность этих эмоций прекрасно читались в их чакре — и потому хороший сенсор мог обойти биджу чуть ли не на расстоянии пары шагов и не быть атакованным.
То же, что происходило сейчас, больше всего было похоже на внезапно сгустившийся воздух, который надавил на плечи незримой тяжестью. Сковал руки своей кисельной вязкостью. И только очень большими усилиями по-прежнему проталкивался в легкие.
Эпицентр этого давления найти было легко — Хаширама и не думал что-то скрывать или смягчать. За то время, которое он шел от своего дома до площади, вокруг собрался почти весь клан — и отнюдь не потому, что четверо Сенджу, разбуженных Изуной, беспомощно висели в захватах его чакры и фактически плыли по воздуху. Слишком это было… Нечеловечески. Будто какое-то высшее существо воплотилось, не слишком интересуясь, как его присутствие повлияет на смертных. От такого Хаширамы поневоле пробегала дрожь вдоль позвоночника и возникала мысль, что «Шиноби-но-ками» — отнюдь не преувеличение и не желание польстить.
Просто кто-то увидел это гораздо раньше остальных.
Хаширама не стал дожидаться, пока соберется весь клан или пока собравшиеся начнут опускаться на колени, не в силах совладать с этим ощущением присутствия. Он начал говорить как только шагнул на площадь — негромко, размеренно, перечисляя лишь факты — но каждое его слово ложилось на плечи собравшимся каменной глыбой.
Виной, ибо предатели были их братьями и сородичами.
Стыдом, что не заметили и не остановили сами.
Злостью, что стихшее было кровопролитие может снова вспыхнуть, и будут в своем праве.
Недоумением, почему нападавших отдали в руки главы клана, а не казнили на месте.
И страхом перед будущим, которое сейчас колебалось на волосяных весах.
— Я оставляю за собой право покарать предателей. И за всеми остальными — право увидеть эту кару.
Хаширама не складывал печати, уйдя в шуншин прямо так — сейчас его чакра была столь плотна и концентрирована, что вполне могла заменить дополнительные конечности. Впрочем, Сенджу едва ли заметили это — они заново учились дышать.
И очень, очень надеялись, что больше поводов увидеть главу клана в такой ипостаси у них не будет.
Слишком уж неизгладимое впечатление он оставлял.
***
Место, где последние двое заговорщиков «охраняли» заложника, было Хашираме отлично известно. Они не рискнули тащить в поселение — слишком велик шанс разоблачения, — но решили, что один из схронов Сенджу будет достаточно надежным убежищем. И, видимо, чтобы не вызывать у второй стороны обострения подозрительности, выбрали наиболее близко вынесенный к территории Учих. Не так уж далеко от скалы, на которой они с Мадарой мечтали о совместном поселении… И место будущего фестиваля тоже рядом. Несколько часов быстрого бега, пара ударов сердца, если идти Хирайшином — и примерно десяток минут последовательного применения шуншина. Ведь чем больше чакры вложишь, тем дальше прыжок… А на недостаток чакры Хаширама никогда не жаловался.
И то, что двигался он не в одиночку, а с четырьмя предателями в хватке чакры и Изуной в придачу, Сенджу не слишком смущало.
У заложника расследования Учих и Сенджу пересеклись. Увидев взбешённого Хашираму, Мадара только хмыкнул. Судя по его стремительно седеющим соклановцам, такое он им устраивал нечасто… Изуна, что за его спиной втихую хомячил колбаску, тоже оптимизма провинившимся не доставлял.