Саске всегда был аристократически-бледен, как настоящий Учиха, но по сравнению с кожей Орочимару он казался невероятно живым и здоровым, жемчужно-розовым на фоне белого мела.
Рука огладила ниже, стягивая штаны… И при этом прикосновение было таким тёплым, лёгким… Почти целомудренным. Как котика погладил.
И от этого возбуждение было почему-то ещё сильнее.
Змей прижался, заглядывая в глаза, отмечая реакцию в помутневшей радужке. Здесь и сейчас они были равны — изголодавшиеся по ласке шиноби. Только лишь разницы, что Змей когда-то знал… Пробовал такую ласку, а Саске почти забыл, каково это — когда тебя гладят по голове. И сейчас Учиха жадно впитывал эту ласку, смаковал, запоминал, как правильно. Как — тоже можно. Чтобы не пытаться урвать, не вцепляться до синяков и крови, а только делиться теплом. Целоваться нежно-сладко, чувствовать под пальцами текстуру кожи, ловить выдохи удовольствия. Самому невольно жмуриться, когда накатывает.
Когда заполняет изнутри — но не жёстко, колюче и жарко, а мягко, обволакивающе, но почему-то — более полно. Словно раньше чего-то не хватало, касалось лишь частично, оставались крохи внимания на другие вещи. А теперь всё. Только волны удовольствия, подрагивающие без всяких ран руки, смешанное дыхание, чужой пульс под рукой.
И поцелуи. Много-много томных, ласковых поцелуев.
***
Кроме очевидных плюсов процесса, спать с Орочимару стоило бы только из-за того, что весь фанклуб мгновенно отстал. «Орочимару-сама по праву берёт самое лучшее», — с восторгом заявляли куноичи. Конечно, Змей мог скрыть всё что угодно на собственной базе, но, видимо, вот это скрывать не пожелал.
Самым неожиданным эффектом оказалось внезапное дружелюбие Кабуто. Учиха думал, что извечный помощник Змея, готовый глотки рвать за кроху его внимания, его возненавидит и будет тайком подсыпать слабительное в еду, но нет! Он начал весьма мило и без притворства здороваться, подкладывая ему самые вкусные и не отравленные(!) кусочки трапезы. Последнее Учиху в ступор не вгоняло, но присматриваться к Якуши он стал в два раза внимательнее. А Кабуто даже язвить над ошибками во время тренировок перестал!
— Что происходит? — напрямую спросил Саске, в очередной раз убедившись, что незапланированных добавок в его тарелке нет.
— Где? — задумавшийся о чём-то Якуши вопроса не понял.
— Вообще, — Учиха потыкал палочками в тарелку. — Ты же теоретически злиться должен, а не откармливать.
— С чего бы это? Здоровье Орочимару-самы улучшилось на двадцать пять процентов с тех пор, как вы практикуете дополнительные лекции. Моя забота, чтобы такая полезная процедура не прекращалась.
Учиха подавился:
— А моё? Часом, показатели не выросли?
— Прогресс идёт в запланированном темпе, — отозвался Кабуто и ехидно добавил: — Задержек больше нет.
— Язва, — фыркнул Саске.
— Пожалуй, я промолчу о твоих характеристиках, — вежливо приподнял бровь Кабуто и отошёл.
Якуши понимал, что Орочимару-сама как обладатель безупречного вкуса вполне логично затащил к себе в постель Учиху, который объективно красив. И что он сам не вышел физическими характеристиками, чтобы заниматься этим ответственным делом. Ну и пусть. Зато со своими обязанностями он справляется прекрасно, и Орочимару-сама это ценит.
***
Примерно раз в месяц Орочимару уходил с базы по каким-то своим змеиным делам. Он не оставлял никаких предписаний, змеёныши занимались тем, чем хотели…
Саске хотел тренироваться.
Ему было не привыкать отрабатывать до совершенства увиденные однажды действия, в конце концов, он занимался этим большую часть жизни. Сначала подражая брату, потом, после смерти клана, желая его убить… В Академии темп обучения был слишком усреднённым, недостаточно интенсивным, на вкус Саске. Он часто оставался на клановом полигоне отрабатывать приемы, показанные там. Ещё чаще — увиденные в детстве. И сейчас… Свободное время было вовсе не свободным, а распланированным им самим.
Но многие этого не понимали, предпочитая вместо саморазвития отсыпаться, заниматься склоками и выяснением отношений между собой.
К Саске, к счастью, не лезли, однажды получив по носу. Недостижимый статус личного ученика, будущего тела, а теперь и любовника было сложно как-то принизить.
Сначала Учиха не понимал, зачем это, почему не нагрузить всех, чтобы ерундой не страдали, но когда главу его фанклуба отправили следить за подопытными, понял, что это такой метод выявления индивидуальных склонностей.
Впрочем, с его склонностями давно было всё ясно.
Саске проходил мимо покоев Орочимару, когда джуин знакомо защекотало, будто Змей совсем рядом и печать приветствует хозяина. Учиха посмотрел на дверь. Доступ у него был, хотя подходить к спящему Змею — себе дороже, Саске в тот раз только шаринган и спас. Но зато вечером или утром Орочимару можно было поймать в ласкательном настроении.
Учиха ещё раз посмотрел на дверь, подумал. Если Змей действительно не уходит, а сидит в своей комнате, значит, он делает это по какой-то причине и, возможно, не хочет, чтобы ему мешали… С другой стороны, доступ он оставил, и Саске ни за что не поверит, что Орочимару просто забыл.
Учиха решительно толкнул дверь.
Первое, что привлекло его внимание — это сухой, надсадный кашель. Орочимару полулежал в кровати, на щеках — румянец, в его случае всегда выглядящий странно. И желтизна, очень нездоровая желтизна кожи. Рядом с ним сидел Кабуто, держа в руках чашку. Судя по терпкому запаху, чувствующемуся даже от двери, с каким-то лекарством.
— Да, Саске-кун? Ты что-то забыл? — спросил Кабуто, не оборачиваясь.
В глазах Змея на мгновение мелькнула мука. Кто бы мог подумать, что взрослым тоже не нравится пить лекарства?..
Учиха медленно качнул головой.
— Решил проведать, раз уж вы здесь.
Эмоции он испытывал очень… смешанные. Почему-то вот такой, ослабленный и болеющий, Орочимару совсем не радовал. Вызывал даже не удивление — сочувствие. Но Саске смутно подозревал, что если он попытается сесть рядом и погладить Змея по голове, санин не оценит.
Зато понятно, почему Кабуто так спокойно воспринял его отношения с Орочимару. Ему-то Змей доверял гораздо большее.
Доверял знание о своей уязвимости.
— Не помешаю? — на всякий случай уточнил Учиха.
— Заходи, — проговорил Змей, откинувшись на подушки и окидывая его внимательным взглядом. — Тренировался?
— Как обычно, — пожал плечами Саске. Осторожно устроился на краю кровати так, чтобы не мешать Кабуто, бросил короткий косой взгляд на Змея. Всё-таки потянулся приобнять.
Тот придвинулся, чтобы ему было удобнее, будто так и надо, приобнял сам. Кабуто вздохнул. Орочимару-сама отказывался от тренировок рук, говоря, что таким образом он будет восстанавливаться лет сто. Но ситуация вынуждает руки напрягать и тренировать, и Якуши этому был рад.
— Жаль, — заметил Орочимару мимолётно.
— Что именно? — Учиха уютно сжался в бок, обнял словно бы даже ободряюще.
— Что как обычно, — рука Змея почти привычно зарылась ему в волосы.
Кабуто поставил чашку на столик чуть громче, чем следовало, так как заметил, насколько взгляд Орочимару-самы смягчился, когда он смотрел на этого несносного Учиху. Нет, здесь что-то большее, чем просто приятное времяпрепровождение.
Змей чуть потянул за волосы, побуждая повернуть голову и склоняясь для поцелуя. Саске ответил, но углублять поцелуй не стал. В таком состоянии Орочимару точно не до секса, даже если забыть про недовольного Кабуто.
Отстраниться, погладить кончиками пальцев по щеке:
— Хочешь, помогу расчесать волосы?
Со стороны донеслось тихое шипение. Кажется, это было что-то нецензурное на языке змей, но Саске не особо расслышал, да и не так уж хорошо он знал этот язык… Как раз только те самые ругательства.
— Если хочешь, — кивнул Орочимару.
Шипение сменилось скрипом зубов.
— Можно подумать, ты откажешься поучаствовать, — хмыкнул Саске в сторону Кабуто.
Портить отношения с Якуши ему не хотелось, да и, честно говоря, понять его было можно. Попытайся кто-то в его детстве претендовать на внимание Итачи — получил бы полный ворох детских пакостей. А тут все гораздо серьёзнее…
— Ну? Я могу за гребнем и сам сходить, но тогда и расчёсывать сам буду.
— Пф! — возмутился Кабуто, вынимая из ящика костяной гребень. На нём была резьба, но какая-то очень уж странная. Это были рёбра жёсткости.
— Не подеритесь только, — попросил Орочимару.
— Как можно? — Учиха ухмыльнулся. — Не за таким ответственным занятием.
Орочимару отстранился от подушек, давая доступ к волосам. Кабуто фыркнул, но вроде как согласно. И посматривая на Учиху очень, очень подозрительно. С чего это он решил расчёсывать в компании?.. Такой привилегией не делятся!
Пряди ученики разбирали очень нежно, делясь расчёсочкой по-братски — особо забавно, если вспомнить, как у этих двоих с семьёй — а сам Орочимару чуток пошатывался сидя и мечтал лечь и поспать. Хотя сон не принесёт ему долгожданного отдыха, но глупый организм этого не понимает.
Поспать, и чтобы кто-то гла-а-адил…
А потом Учиха передвинулся, давая опереться на свое плечо, окончательно отдал гребень Кабуто, а сам начал мягко поглаживать ладонью по свежерасчесанным прядям. На взгляд Якуши он только шикнул, взглядом же указывая на прикрывшего глаза Змея. И жестом намекнул не отлынивать.
Кабуто ответственно кивнул, продолжил вообще-то совершенно бесполезное дело, потому что волосы Орочимару не запутывались от слова «совсем». Но Змею нравилось, интересное медитативное занятие, почти ритуал, как надеть броню или умыться.
Через пару минут увлечённого разбирания прядей Кабуто обратил внимание на одну деталь. Он закусил губу, чтобы не выдать себя позорным вскриком.
— Он спит!!! — тщательно проартикулировал он, стараясь не подпрыгивать и вообще не издавать ни звука.
Саске скосил на него глаза, чуть заметно кивнул, стараясь не шевелиться — его тушка нравилась Змею явно больше подушки.
— Обними, — так же беззвучно произнес Учиха.
— Что?!! — глаза Кабуто невероятно расширились, он чуть подался назад.
Саске раздраженно цыкнул.
— Обними, говорю. Орочимару не хватает тактильного контакта, думаешь, из-за чего весь этот секс?
Кабуто моргнул. Ещё раз. Ещё раз. Его мозг с трудом скрипел, осознавая новую реальность. Осторожно потянулся вперёд, неловко обнимая и прижимаясь к спине Орочимару-самы. Если его потом прибьют, всё равно… не зря. Учиха закатил глаза, накрыл его ладонь своей. Тряхнул, намекая расслабить. И провел, показывая, как именно гладить, чтобы не разбудить. Кабуто осторожно, благоговейно погладил, поднял на Саске взгляд, полный восхищения и обожания.
Учиха, всеми силами старающийся не поддаться очарованию спящего Змея, нервно дёрнул уголком рта. До этого Якуши так смотрел только на Орочимару — и Саске слегка напрягало быть объектом столь неприкрытого обожания, не связанного, тем не менее, с желанием заполучить себе его тушку. Впрочем… Мир с Кабуто определенно был лучше ссоры. Так что Учиха коротко кивнул и тоже прикрыл глаза, продолжая размеренно наглаживать Змея.
Пусть отдыхает.
========== Диагностика ==========
Отглаживание Орочимару растянулось на несколько часов и по итогу привело к тому, что умиротворенные размеренными действиями Саске и Кабуто тоже уснули. Учиха не был уверен насчет помощника Змея, но то, что проснулись они по бокам от Орочимару, крепко его обнимая, как бы выдавало. Что характерно, санин на них даже не нашипел и вообще выглядел отдохнувшим и вполне довольным сложившейся ситуацией. Более странным было то, что сам Учиха неплохо выспался, хотя чужое дыхание и сердцебиение должны были бы нервировать. Ладно Орочимару, все-таки секс сближает в этом плане, но Кабуто?
А Якуши еще и повадился смотреть на него тем глубоко восторженным взглядом, вызывая смутные опасения, что и «Саске-кун» скоро сменит тональность. Ну, не хватало у него наглости самостоятельно обнять обожаемого саму, так и что с того? Не повод! Только вот донести это до Кабуто было нереально — в том числе и потому, что Учиху люто сбивало с мысли это восхищение. Сразу просыпался рефлекс свалить куда подальше, пока на шее не повисли.
Орочимару тоже был весьма удивлён тем, что проснулся отдохнувшим в объятиях собственных учеников, которые до этого друг друга переносили весьма с натяжкой. Допрос собственной паранойи успехом не увенчался, паранойя смотрела невинными голубыми глазами и утверждала, что спать в чужих объятьях — это самое безопасное дело.
Ну, вот и крыша поехала…
Ученики тем временем начали пляски с бубном вокруг друг друга. Кабуто со всем опытом разведчика загонял Учиху в угол. Учиха, с опытом убегания от фанаток, изворачивался. Побеждал опыт разведки. Однако в угол его зажимали не просто так и даже не для приставаний, а с выражением самого Саске «змейс, ты меня заманил, ты меня и учи, не отлынивай» начинали выпрашивать инструкции по правильной глажке Орочимару-самы.
Первым делом Учиха порекомендовал ему расчесаться.
Орочимару ржал, аки конь, когда это подслушал. Непередаваемая мордочка Саске при этом предложении только добавляла веселья.
Кабуто же инструкцию честно попытался исполнить — но результат Учиху не удовлетворил. После третьего раза, когда Якуши уверился в том, что над ним нагло издеваются, Саске усадил его и расчесал сам. И хвост перевязал по-другому, выпустив края шнурка и позволив волосам лежать чуть свободнее.
— И вообще, какого ты очки таскаешь? Ирьенин же, давно бы зрение в порядок привел, — буркнул он напоследок.
Кабуто задумался. В принципе, можно было, но это дело достаточно сложное, долгое и муторное. Проще было пересадить себе чьи-нибудь здоровые глаза, но это вызывало подсознательное отвращение. Пересаживать себе части чужого тела, несмотря на относительную лёгкость процесса, можно только при больших плюшках вроде додзюцу, а так… фу-фу-фу.
А у него работа, между прочим!
Хотя первый этап восстановления можно проделать и так…
И только после ухода Учихи выяснилось, что эта сволочь красноглазая очки с собой унесла. Можно было не сомневаться, что или угробит, или Орочимару-саме сдаст для лучшей мотивации.
И когда только освоил достаточно тонкие гендзюцу, чтобы прикрыть свой маневр?
Кабуто вздохнул и надел пока запасные.
Изменения в облике Орочимару заметил сразу. Заметил и одобрил, даже почти не став капризничать при приёме лекарства. О, Орочимару-сама умел капризничать! Да так, что иногда приходилось отмывать пол, стены, а то и потолок.
Кабуто посчитал это хорошим знаком.
Затем он озадачился, а с чего такой эффект? Да, хвост переплетен, он выглядит в целом аккуратнее и мягче… Но что такого-то? Он бы понял, если бы он куноичи был и ему сиськи подсказали показать. Но тут эффект с чего? Учиха определенно ответ знал, но делиться им не собирался. Разве что так и норовил разбить очки при очередном спарринге. Даже звуковую технику у кого-то скопировал, чтобы крошить стекла.
— Учиха, отъебись от моих очков! — Кабуто упер руки в бока. — Зрение восстанавливать слишком долго, я не могу себе позволить так подставляться.
— Еще скажи, что ты не знаешь, как это обойти, — фыркнул Саске. — В бою они все равно слишком опасны. Их с тебя содрать — и будет крот.
— Не такой уж и крот… А вот варить сложные лекарства уже не получится.
— Почему? — Учиха наклонил голову набок. Заинтересованно.
— На дистанции средне-ближнего боя я вижу нормально, но вот читать инструкции и отмерять нужное количество реагентов сложно.
— А здоровые глаза пересадить? — скептически.
— Самому себе? Нереально. Придется тебе пока потерпеть меня в очках.
— Тогда хотя бы оправу смени, — поморщился Учиха. — Эта стремная.
— Не сменю, — кратко ответил Кабуто. А взгляд невольно скользнул по щеке. Было очень любопытно безумно. Что же Орочимару-сама нашел в нем, чего не искал у других?