«Не получил ты от жизни всего…»
Не получил ты от жизни всего,
Жизнь не итожишь.
Этот не может уже ничего,
Ты ещё можешь.
Ты на десятом своем этаже
Счастье находишь.
Этот стоит на коленях уже,
Ты ещё ходишь.
Ты не сорвёшься из-за ничего,
Драться не выйдешь.
Этот не видит врага своего,
Ты ещё видишь.
Мчатся упрямые наши года,
Жизнь не осудишь.
Этот не будет никем никогда,
Ты ещё будешь…
Балалайка
Отгрустила она, отпела
И на Родине не в чести,
Но на струнах своих сумела
Чувство Родины пронести.
Раскупаются сувениры
И увозятся за рубеж,
И её увезло полмира,
А она всё жива, хоть режь.
То вдали загрустит, то рядом,
То поёт, как в саду оса.
Это ж надо любить так, надо
Наши реки, луга, леса!
Помнит всё и звучит исправно,
Трёт глаза по ночам зимой.
И поёт о цветах и травах,
И о небе, что ждёт домой.
Речка Лапоток
Всей длины-то Лапоток —
С ноготок.
Никакой ему не нужен
Мосток.
Говорят порой про речку мою,
По колено, мол, она воробью,
Перейдёшь и не замочишь ступни.
Ты ей только о себе намекни.
Мол, уехал ты отсюда давно.
А как было, ей не всё ли равно.
Всех приветит, кто придёт, Лапоток,
Даст воды своей студёной глоток.
Без вопросов даст себя перейти,
Если только ты не сбился с пути.
Вот такой он, мой родной Лапоток,
А всего-то просто тихий приток.
А всего-то только прочих родней,
А всего-то лишь водою бедней.
Но искони на Руси беднота
Добродушна, горделива, чиста.
Скворец
Только вышел, навстречу скворец
Золотистой рассветной порою:
– Ах, какой же уютный дворец
Ты мне этой весною построил!
Буду жить в нём, пока не помру,
Потакать ребятишкам крикливым
И молиться с женой поутру,
Чтоб и ты был таким же счастливым…
– Ну, спасибо, спасибо, скворец,
Что живёшь за моею оградой.
Пусть и дальше дарует Творец
Только радость тебе, только радость.
Мне же песня твоя как бальзам,
Мне приятно такое соседство.
Мир твоим неподкупным глазам,
Где весёлые чертики детства.
Мир твоим неокрепшим птенцам
И берёзе, что держит скворечник.
Мне вовек не прожить без крыльца,
Где ты пишешь и песни, и речи.
По России немало дворцов,
Но горжусь я своею избою,
Где над крышею песни скворцов
Потрясли мою душу собою.
Подворотня
Слово за слово – драка!
Ох, ребята, держись!
Вон выходит из мрака
Моя прошлая жизнь:
И кастеты, и финки,
Раскладные ножи…
Мне шпана не в новинку,
Я её пережил.
Дрался с нею, как надо!
Да чего говорить!
Не боялся с фасада
В подворотню входить.
Отойдите, ребята,
И не делайте зла,
Я взорвусь, как когда-то,
И – была не была!
Уступают дорогу,
Прячут в кожанки злость…
Ну и всё, слава Богу,
Что вот так обошлось.
Малые реки
Кобылиха, Бурминка, Алешня…
Сколько их, этих маленьких рек,
На которых старается грешный
Строить счастье своё человек!
Пробегают Вишнёвка, Алёнка,
Наполняют плотвой бреденьки,
И забытая Богом сторонка
Дарит мне золотые деньки.
Я катаюсь по речкам района,
Где и жителей, кажется, нет.
Но зато сколько в небе озона
И какой тут серебряный свет.
Но нет-нет да и выглянет кто-то,
Помаячит у дальней избы.
А у речек свои повороты,
И они не живут без судьбы.
Кобылиху, Бурминку, Алешню
Можно слить и в ведре унести,
Но уехать нельзя от сердешных,
А тем более взять и уйти.
Мелководье
За перекатом перекат,
Воды свеченье,
Меняет плавное река
Своё теченье.
Здесь по колено глубина
На перекате
И можно звёзды брать со дна
И согревать их.
А хочешь, глину доставай.
Здесь столько глины!
Меси и людям раздавай
Свои кувшины.
Плети нырёт из ивняка,
Ведь на рассвете
В него голавль из топляка
Идёт как в сети.
Спеши, пока свой нос луна
Не замочила,
Через неделю и она
Уйдёт в бучило.
Смотри, как бьётся перемёт
На перекате,
А значит, жизнь в реке течёт
И кто-то платит.
И плачут раки на заре,
И рыба плачет,
И звёзды плачут в сентябре,
Но всё к удаче.
Снег с дождём
Первый снег блуждает в сквере,
Как озябший человек.
Я и верю и не верю,
Что таким бывает снег.
Снег, похожий на скитальца,
К речке силится пристать.
Да его почти по пальцам
Можно весь пересчитать.
Этот снег целует воду,
Погружается в неё
И меняет не природу,
Состояние моё.
Первый снег блуждает в сквере,
Обживает этот свет,
И, я думаю, уверен,
Что его белее нет.
Всё не так: он мал и болен,
От досады слёзы льёт.
Но ведь снег, и я доволен,
Что он всё-таки идёт.
Зимний поезд
Леониду Шумскому
Этот поезд на север,
Эти люди домой,
Ну а мы-то что сели
В этот поезд зимой?
Что нырнули с перрона
В ненагретый СВ
И глядим из вагона,
Как бесснежно в Москве?
Просто взяли и сели,
Почему-то нам вдруг
Захотелось на север,
Расхотелось на юг.
Вот взбрело почему-то,
Чтоб хоть раз в декабре
Встретить белое утро
На поморском дворе,
Где красивые лица,
Где не тратят слова…
И, выходит, столица —
Не всему голова!
Этот поезд на север,
Эти люди домой.
А мы взяли и сели
В этот поезд зимой.
Роща Лучинник
Красота, куда ни гляну.
Зарумянился восток.
Перед входом на поляну
Раздают берёзы сок.
Из полей взлетают пчёлы,
Засыпает соловей,
Сотни пёстрых птах весёлых
Залились среди ветвей.
Ну куда уйдёшь отсюда?
Роща рощей, но она
Заставляет верить в чудо,
В сказочные времена.
Разве можно чудо бросить,
Потерять любовь и честь,
Если болдинская осень
Лишь у нас в России есть!
Серые цапли
В государственном природном заказнике регионального значения «Ряжская пойма Рановы» обитает колония серых цапель, селящихся на дубе и чёрной ольхе и занесённых в Международную Красную книгу
Самые первые светлые капли
В это болото сейчас упадут.
Серые цапли, серые цапли,
Серые цапли кормиться идут.
Как называется это болото?
Мне не ответят на это они.
Цапли обедают. После полёта
Предпочитают остаться одни.
Кто там придумал, что цапли надменны?
Лучше не слушай и не кривословь.
Вот и любовь их к дубам неизменна,
К чёрной ольхе неизменна любовь.
Звёзды глаза промывают в болотах,
Звёзды на гнёзда приходят взглянуть.
Серые цапли готовы к полёту,
Серые цапли пускаются в путь.
Но возвратятся весною, я знаю,
Но возвратятся, возможно, не все.
Цапли окраски своей не меняют,
Цапли живут в своей серой красе.
Это у них от судьбы и от Бога.
В серой раскраске своя красота.
Жаль будет, если однажды дорогу
Цапли забудут и в эти места.
Ночная фиалка[1]
Ночная фиалка, ночная красавица…
Измученных глаз не могу отвести.
Одна ты и можешь без устали нравиться,
Одна ты и можешь так пышно цвести.
Лесная поляна от глаз твоих светится,
И в смешанном этом певучем лесу
Нам выпало счастье июльское встретиться,
Уже и не помню, в котором часу.
Но тихою тёплою ночью рязанскою
Таила в себе ты такой аромат,
Что ночь мне казалась забытою сказкою,
Которую слышал лет тридцать назад.
Я многое в жизни неправильно делаю,
Не всё, что даётся легко, берегу,
Но это сокровище белое-белое
И лесу, и ночи вернуть не смогу.
Ранний прилёт
Владимиру Гусеву
В этом году журавли обманулись.
Видно, и птицу подводит чутьё, —
Раньше из тёплого края вернулись
На гаревое болото своё.
С неба спустились в камыш пересохший,
Заиндевевший в последние дни.
Если бы валенки да на галоши,
Не приморозили б ноги они.
Только скукожилось к ночи болото,
Остановила движенье вода.
Целую ночь, словно вечность, за что-то
Бог журавлей окунал в холода.
Только они и в мороз не сломались,
Стужа полёт остудить не смогла.
Утром легко над землёй поднимались
И над водой расправляли крыла.
Только один не выказывал радость,
Чувствовал он, что здесь что-то не так,
И отводил от сородичей взгляды
Не понимающий неба вожак.