Начальник отдела подумал немножко и согласился. Он позвал к телефону Дегтярева, и Ветров подробно проинструктировал его и договорился о том, как им, в случае необходимости, разыскать друг друга...
В Смоленске
В Смоленске шел дождь, и Ветров без плаща чувствовал себя неважно. В управлении милиции ему дали в помощь оперативного работника — капитана Карасева Анатолия Авдеевича. Высокий, с усами и громовым голосом, решительный, он чем-то напоминал мушкетеров — героев Дюма.
Оказалось, что Карасев уже начал заниматься Лешковым. В уголовный розыск поступили сигналы о том, что освободившийся из мест отбытия наказания Лешков не захотел трудоустраиваться, стал пьянствовать, разъезжать по другим городам.
— Самое худшее в том, — говорил Ветрову Карасев, — что Лешков втянул в свою компанию молодого парня, который раньше ни в каких грехах замечен не был. Вместе пропадают где-то неделями, когда появляются в Смоленске, пьянствуют, сорят деньгами. Ясно, что здесь дело нечистое.
— Как фамилия этого парня?
— Амосов Юрий Ефимович, двадцать два года. Я думаю, что нам надо начинать с него, а точнее, с его родителей. Я уже выяснил в отношении их. Сами люди порядочные, а вот что касается сына, то упустили многое.
— Мы сможем добыть фотографии Амосова и Лешкова?
— Конечно, а для чего?
— Надо нашему сотруднику в Гомель отправить, он предъявит их свидетелю на опознание.
Вскоре Ветров и Карасев добрались до нужной им улицы и направились к дому, где проживал Амосов.
Дома была его мать. Она совсем не удивилась приходу работников милиции. Горестно вздыхая, откровенно начала рассказывать:
— Совсем от рук отбился. Меня с отцом и слушать не хочет, работу бросил, целыми неделями где-то пропадает.
Худое морщинистое лицо женщины было в слезах. Чувствовалось, что в душе у нее наболело, и она, махнув рукой на стыд и неловкость за сына, откровенно заговорила о том, что ее мучило и угнетало. Ветров спросил:
— С кем же это он связался?
— Да пришел же сосед — Аркашка Лешков. Ох и поганый он мужик. Свою мать до погоста довел, а нашего сына с пути сбил.
— Как же это ваш сын так легко поддался влиянию Лешкова? — спросил Ветров.
— Сама не знаю. Был парень как парень, друзья хорошие, девушка Оля, дружил он с ней, а вот появился Лешков, и всех он на него променял.
Карасев, до этого не принимавший участия в беседе, спросил:
— Как фамилия девушки?
— Тарасова Ольга Лукьяновна. Хорошая девушка: и приветливая, и внимательная, и серьезная. Я уже и с ней говорила, просила, чтобы она на Юру подействовала, попробовала уговорить его оставить эту компанию. Пыталась она, но все напрасно.
Ветров спросил:
— Скажите, а домой он никаких вещей, предметов не приносил?
— Нет, ни разу. Помню, с месяц назад с ним еще раз поговорить решила. Говорю: «Шел бы ты, сынок, на работу, взрослый же ты, семье подмога будет». А он мне отвечает: «Не шуми, мать, я и так работаю, на тебе на расходы», — и достает из кармана три пятидесятки. А я ему отвечаю: «Не заработанные это деньги, сын, такие мне не нужны. Ты лучше трудовой рубль мне дай, он мне дороже пятидесяток этих будет». А он так засмеялся, так нехорошо засмеялся, что у меня от этого его смеха душа похолодела, не сын родной смеется, — а чужой, незнакомый мне, нехороший человек хохочет.
Карасев поднялся с дивана и подошел к противоположной стене. Там висело несколько фотографий. Указывая на одну из них, спросил:
— Это он?
— Он, — однозначно ответила хозяйка.
— А у вас еще есть такие фотографии?
— Есть, а зачем вам?
— Искать будем, сами понимаете, что с парнем творится неладное.
Женщина молча открыла дверцу шкафа и достала оттуда картонную коробку из-под обуви. Там лежало много фотографий. Она немного порылась и достала одну:
— Вот, он весной фотографировался.
— А Лешкова фотографии у вас нет? — спросил Ветров.
— Нет, не дарил, — хмуро ответила хозяйка.
Оперативные работники выяснили у Амосовой все, что она знала о Лешкове, и, узнав у нее адрес Тарасовой, поблагодарили, извинились и ушли.
Некоторое время молча шли под дождем, думая об одном и том же.
Первым прервал молчание Карасев. Он оступился, шагнул в лужу и, чертыхнувшись, сказал:
— Втянул-таки, подлец, парня в черное дело. Я сразу, как только Лешков прибыл из колонии, получил сведения, что жить по-честному он не хочет. Поручил участковому серьезно заняться им, а тот, как назло, заболел. Сам я на два месяца на учебу уезжал. Лешкову этого времени и хватило, чтобы из порядочного человека сделать себе подобного. — Карасев неожиданно сменил тему: — Куда пойдем?
— Я думаю, что к Лешкову домой идти сразу надо с постановлением на обыск. Давайте поговорим с Тарасовой.
— Я тоже так думаю. Нам налево.
Они повернули за угол и вскоре остановились у дома номер сорок три. Обыкновенный небольшой домишко был обнесен аккуратным, покрашенным зеленой краской забором. Карасев дернул за ручку калитки, и она открылась. Им навстречу откуда-то из-под дома выскочила лохматая собачонка и заливисто залаяла. Ветров немного приостановился, не желая, чтобы собачонка поднимала большой шум, но Карасев решительно двинулся дальше. Глядя на его широкую спину, Игорь молча улыбнулся: «Точно как наш Дегтярев, идет напролом».
Игорь Николаевич вспомнил, как друзья за напористость и решительность прозвали Дегтярева «Т — тридцать четыре».
А Карасев подошел к крыльцу, дернул за ручку двери и, убедившись, что она закрыта, постучал. В коридоре послышался шум, и дверь распахнулась. На пороге стояла симпатичная молодая девушка, одетая в джинсы и кофточку, плотно облегающую ее фигурку. Она молча смотрела на пришельцев большими черными глазами.
Карасев улыбнулся:
— Здравствуйте, Оля, мы к вам.
— Здравствуйте, — удивленно ответила девушка, — проходите, пожалуйста.
Они прошли через небольшую кухню и оказались в просторной, светлой и уютной комнате.
Присели на предложенные девушкой стулья. Первым нарушил молчание Карасев. Он представился и поинтересовался, где работает Оля. Тарасова несколько удивилась тому, что к ней пришли сотрудники уголовного розыска, но отвечала на вопросы откровенно, открыто глядя в глаза собеседников.
Ветров спросил:
— Вы давно знакомы с Амосовым?
— Конечно, давно. Он же недалеко живет, и мы с ним дружим.
— Вам известно, где сейчас он находится?
— Нет, — быстро ответила девушка, но тут же заикнулась, — хотя, простите, он мне письмо прислал из Минска.
— И что пишет?
— Говорит, что командировка продлится до середины следующей недели, а затем он возвратится.
— А где он работает?
— Юра? Я и не знаю, он раньше работал на авиационном, а потом перешел в другое место. Я однажды поинтересовалась у него, спросила, куда он перешел работать, а он только пошутил, сказав, что это тайна. После этого я и не интересовалась.
— Оля, а с кем он дружит?
Девушка задумалась на мгновение и ответила:
— Живет с ним рядом Лешков Аркадий.
— Ну и каким он вам представляется, этот Лешков?
Девушка замялась: было видно, что от этого вопроса чувствует она себя неловко. Но ответила она откровенно:
— Уговаривала я Юрия не связываться с Аркадием. Не друзья они. Но Юра не послушал меня, и в последнее время водой их не разольешь.
— А где сейчас Аркадий? — поинтересовался Карасев.
— Я не знаю.
— С кем еще Юра дружит?
— Больше ни с кем.
— А Лешкова друзей вы не знаете?
— Нет, да и вообще: ни он, ни его друзья меня не интересуют.
— Юра вам обратный адрес свой не сообщил?
— Нет, просто предупредил, когда приедет, и все.
Ветров задумчиво смотрел в окно: «Наверняка с этой дивчиной Амосов делиться своими секретами не будет. Даже не сказал, что вместе с Лешковым уехал. Вряд ли чем она нам полезной будет. Надо заканчивать».
И он, просто так, спросил:
— Оля, а вам Юрий на сохранение ничего не давал? — Старший лейтенант увидел, как растерялась девушка, и понял, что здесь что-то не так, спокойно продолжал: — Если давал, то вы, Оля, скажите, вполне возможно, что это имеет большое значение для нас.
— Понимаете, — замялась девушка, — мне неприятно вмешиваться в чужие дела, но и обманывать не хочу. В начале месяца, число я не помню, Юра пришел ко мне с Аркадием. Они принесли с собой коробку, — девушка встала, подошла к серванту, открыла боковую дверку и вытащила небольшой фанерный ящичек, — вот она. Они попросили, чтобы я спрятала ее у себя и никому не говорила об этом. Вот я и взяла.
— А что в ней? — спросил Карасев.
— Я не знаю и не спрашивала у них.
Ветров и Карасев осмотрели ящик. Сбитый из фанеры, он напоминал небольшую посылку. Ветров так и сказал:
— Как посылка.
— А Юра сказал, что когда он напишет мне, выслать эту посылку по адресу, который он укажет.
Карасев подержал в руке ящик и задумчиво сказал:
— Килограмма два будет, — и лукаво взглянул на Тарасову: — Оля, давайте глянем, что там. А вдруг бомба?
Девушка не возражала. Она принесла из кухни большой столовый нож, и Карасев, ловко орудуя им, вскрыл ящик. Отложив в сторону крышку, он снял кусок белого материала, лежавшего сверху, и все трое ахнули.
В ящике, или, как его называла Тарасова, коробке, лежали десятки наименований золотых изделий: часы, кольца, браслеты, кулоны, цепочки — их было очень много.
Карасев осторожно выложил золотые изделия на стол и на дне посылки обнаружил уложенные ровненькими стопками деньги. Оля стояла у стола и широко раскрытыми глазами с ужасом смотрела на все это. Неожиданно она сорвалась с места и бегом бросилась в другую комнату. Там послышался какой-то шум, и девушка снова появилась перед оперативниками. Она со злостью швырнула на диван дубленку, сапоги, какие-то кофточки, глаза ее были полны слез.
— Вот! — сказала она и положила на стол золотые часики, два обручальных кольца и цепочку. — Это краденое тоже. Все это он, Юрка, мне дарил, — с трудом выговаривала она, — говорил, к свадьбе купил. Теперь я вижу, как он покупал. Жулик он и его друг тоже! Теперь понимаю, на какой секретной работе он работает. — И девушка заплакала.
«Что делать, — думал Ветров, — изымать ценности, конечно, надо. Но как это сделать, чтобы не обидеть девушку? Притом надо убедить ее, чтобы она помогла».
Он вышел в кухню, зачерпнул из стоящего на скамье у окна ведра кружку воды и дал девушке выпить. Пока Оля успокаивалась, Ветров обдумывал, с чего начать разговор:
«Девушка честная, врать не станет, но как она воспримет наше предложение?»
Он сел рядом с ней и, когда увидел, что она немного успокоилась, завел разговор:
— Оля, мы не станем от вас скрывать, Амосов и Лешков, скорее всего, совершают преступления. И, как видите, вас используют как хранительницу краденого.
— Бессовестный Юрка, он так мне голову закрутил! Все о свадьбе говорил. Жулик, подлец! — и поочередно посмотрела на Карасева и Ветрова. — Я понимаю, что вы уже знаете, чем они занимаются, и мне стыдно перед вами за то, что я, комсомолка, помогла проходимцам.
— Вот мы и хотим попросить вас теперь помочь нам разобраться до конца.
— Я согласна, я все, что вы скажете, сделаю, честное слово!
— Сделаем так, — решил Ветров, — сейчас поедете с нами в управление. Мы вас допросим, а потом решим, что будем делать дальше.
Девушка вышла в другую комнату, а Ветров тихо сказал:
— Нам надо побыстрее фотографии Лешкова достать и вместе с фото Амосова отправить Дегтяреву.
— Я уверен, что фото Лешкова есть у участкового инспектора.
— Хорошо, по приезде в управление мы сразу же позвоним в Минск и Гомель. Сейчас для нас главное — не упустить в Минске Самураева и его друзей, проверить, являются ли Лешков и Амосов его друзьями. Да, Дегтяреву придется в Гомеле поработать, особенно если хозяин машины, подвозивший их, опознает этих друзей по фото.
Вскоре девушка собралась, и они вышли из дому...
«Т — тридцать четыре»
Дегтярев тщательно проинструктировал сотрудников, которым было поручено работать с группой Самураева. После этого он, не теряя ни минуты, собрался и уехал в Гомель, где сразу же явился в управление и принялся за выполнение задания. Узнав, что Клунов состоит под административным надзором, Дегтярев попросил начальника уголовного розыска разрешить ему изучить дело Клунова и почти весь остаток дня потратил на это. Вечерело. Он откинулся на спинку стула, потянулся и встал. В кабинете было сумрачно. Он пересек кабинет и щелкнул выключателем. Кабинет залился ярким светом. Задумавшись, Дегтярев ходил по помещению. Чуть выше среднего роста, крепко сложенный, с шеей борца и мощными бицепсами, враскачку, словно моряк по палубе, он ходил из угла в угол и думал: «Если верить материалам дела административного надзора, Клунов никуда из города не выезжал. Из этого можно сделать вывод, что в кражах он не участвовал. Значит, если Самураев и его друзья приезжали к нему, то только для того, чтобы отсидеться или сбыть похищенное».
Дегтярев подошел к столу и открыл первую страницу дела, где была большая фотография Клунова. Дегтярев включил настольную лампу и сел. Свет настольной лампы осветил лицо Александра: тяжелый подбородок, твердый взгляд голубых глаз словно еще раз подчеркивали волю и настойчивость лейтенанта. Глядя на фотографию Клунова, Дегтярев думал: «Наверняка будет правильным, если завтра же съезжу в Чернигов, предъявлю на опознание фотографии Самураева, Амосова и Лешкова, а затем вплотную возьмусь за тебя, голубчик».
Он отнес дело в кабинет начальника уголовного розыска и коротко проинформировал его о своих планах. Начальник уголовного розыска не возражал и пообещал гостю собрать о Клунове дополнительные сведения ко времени его возвращения в Гомель.
Через час Дегтярев задумчиво смотрел через окно автобуса на проплывавшие мимо поля и леса.
В Чернигов он прибыл уже к вечеру. Устроился в гостинице и наутро явился в местное управление внутренних дел. Разыскал следователя, в производстве у которого находилось уголовное дело по обвинению Грязнова, и взял у него разрешение допросить подозреваемого.
Следователь предложил Дегтяреву отдохнуть с дороги и уже затем браться за дело. Но плохо он знал Дегтярева. Тот уж если наметил цель, то, пока не достигнет ее, не успокоится.
Вскоре он был уже в следственном изоляторе и беседовал с арестованным.
Лет сорока пяти, с обрюзгшим и одутловатым лицом, тот часто гладил рукой по лысой голове и рассказывал сидевшему напротив оперативному работнику о своей халтурной поездке в Минск.
Дегтярев разложил перед ним целую пачку фотографий:
— Посмотрите, нет ли среди этих фотографий тех лиц, которых вы возили?
Грязнов брал дрожащими руками по одной фотографии и внимательно рассматривал их. Сразу же опознал Самураева и Лешкова:
— Вот эти ехали, точно, а вот этот, — он взял в руки фото Амосова, — похож на третьего.
— Похож или точно?
— Трудно сказать, но то, что очень похож, это точно. Он был скромнее всех, поэтому и в глаза не бросался.
Дегтяреву пока и этих показаний хватало, и он, записав их и оформив протокол предъявления на опознание личности по фотографии, сдал Грязнова конвоиру и вышел из следственного изолятора. Было уже далеко за полдень. Но Дегтярева не зря прозвали «Т — тридцать четыре», ему действительно не занимать упорства и настойчивости, он решил не оставаться в Чернигове, а заехал в гостиницу, рассчитался и направился к автобусному вокзалу.
Ему не повезло. Автобуса до Гомеля не было. Дегтярев взял такси и доехал до поста ГАИ на Гомельском шоссе. Предъявил свое удостоверение двум молоденьким сержантам, и те помогли. Остановили машину, идущую в сторону Гомеля, и вскоре Александр сидел на заднем сиденье «Волги», которая быстро неслась по асфальту. Мысли лейтенанта были направлены на Клунова: «Ну что ж, завтра возьмемся за тебя, голубчик».