Он старался держаться наравне с ней, но иногда обгонял или, напротив, оставался позади, наблюдая за развевающимися на ветру атласными лентами её платья, за неспокойными волнами белых волос. Восхищение Асгардом оттесняло на задний план смятение и тяжелые мысли, хотя бы на время приглушая тревогу о происходящем в Мидгарде, и Локи понимал, что был прав, решив показать ей родные места - положительные эмоции действительно заглушали зов кристалла, он почти не чувствовал его, не прерывая с Фелицией ментальной связи. В мыслях её не было ни одного воспоминания о Роджерсе, что не могло не радовать, и нужно было создать все необходимые условия, чтобы сохранить в ней эту умиротворённость ради спасения других, ради её собственной безопасности…
Они миновали малые дворцовые ворота, когда начало темнеть, но Фелиция ни разу не обмолвилась об усталости или голоде, она не хотела возвращаться в свои покои и за время пути не произнесла ни одного скверного словца в адрес спутника, ощущая только благодарность. Однако он знал, что чувство вины за то, что она оставила мстителей в Мидгарде, совсем скоро настигнет её, и это принесет неминуемые проблемы.
- Почему здесь так светло даже ночью? - спросила она, остановив коня возле опушки леса.
- Звезды и другие миры освещают Асгард, они видны даже днем сквозь свет солнца, - пояснил Локи и взглянул вверх, заставляя её сделать тоже самое.
Красные, голубые, желтые и белые туманности окрашивали космос, подсвечивая его не хуже, чем огни - Нью-Йорк в сочельник, а звезды, горстями разбросанные по такому красивому и незнакомому небу, лили свет на золотые крыши. Отсюда, с окраины, когда они отъехали так далеко от последних городских построек, Асгард казался еще более недостижимым для смертной из Мидгарда. Фелиция чувствовала небывалый подъем, уверенная, что ей оказана великая честь лицезреть подобную красоту. Она не знала, существуют ли иные города за этими непроходимыми лесами и снежными шапками горных хребтов, видневшимися вдали, и даже забывала о присутствии Локи, что стал ей молчаливым спутником.
Сегодня этот противный скользкий тип, которого в прошлом она клялась ненавидеть и старалась избегать, не раздражал её и не пытался унизить, а его шутки на тему её неопытности как наездницы вовсе не казались обидными. Он лишь безмолвно наблюдал за ней, и изредка уголки его губ приподнимались в беззлобной усмешке. Вспыльчивый и заносчивый, такой непохожий на своего брата бог из далекого мира сейчас был собран, спокоен и не выглядел устрашающе.
Фелиция вспомнила, что, в отличие от Тора, он предпочитал книги. Однажды, забредя в мужскую спальню в поисках Стива, она обнаружила на кровати Локи томик “Старик и море” Хемингуэя. Где он его нашел в тех условиях, где они жили, оставалось загадкой, но Локи на заданный без ехидства вопрос о книге, сделал вид, что не понимает, о чем она говорит, изо всех сил изображая антипатию к любым проявлениям мидгардской культуры. Он постоянно старался быть колючим, частенько ругался с обитателями бункера и добился того, чтобы они свели все общение с ним к минимуму, однако сам отчего-то любил доставать Фелицию, мотивируя это участием в её воспитании. И с какого, спрашивается, черта он решил, что может позволять себе нечто в таком духе? Из-за этого между ними постоянно происходили мелкие стычки, а иногда и крупные ссоры. Принц, гордо восседающий на коне в своих асгардских одеждах, был тем ещё задирой… Не зря в мидгардской мифологии его образ является стереотипным образом обманщика, озорника с противным характером.
- Я думаю, нам стоит возвратиться. Ты, кажется, хотела встретиться с моей матерью? - сказал Локи, поглядывая в звездное небо.
- Насколько я помню, я тебе об этом не говорила, - недовольно заметила Фелиция. - Ты снова роешься в моей голове?
Она и впрямь хотела увидеть Фригг и Одина, а также друзей Тора, о свершениях которых он много рассказывал, но не смела надеяться на подобное, решив, что её пребывание в Асгарде должно оставаться неприметным, дабы не мешать его обитателям. А встречаться с главными героями скандинавских сказаний было, возможно, пределом мечтаний с самого её пробуждения.
- Твои мысли как на ладони, они слишком яркие, чтобы не заметить, - пояснил он без ехидства. - Ещё я должен попытаться научить тебя преодолевать зов или найти способ подавить Хранителя Хельхейма.
Улыбка вмиг погасла на её лице, именно эти мысли она старалась отогнать подальше весь этот чудесный день, но Фелиция прекрасно понимала, что не замечать проблему - не выход, и не хотела принести вреда асам, даже если для этого нужно было крепко постараться.
Локи провел их короткой тропою к самому входу во дворец, легко и непринужденно спрыгнул со своего коня и, опередив воина, подоспевшего на помощь, первым протянул руку спутнице.
- Такое впечатление, что ты ко мне подкатываешь, - вскинув бровь, сказала Фелиция, испортив момент, однако руку приняла.
Локи спустил её с лошади, будто бы намеренно оказавшись ближе, и прошептал ей прямо на ухо:
- Такое впечатление, что у тебя слишком завышена самооценка, смертная, - и тотчас довольно грубо отстранил её от себя и двинулся ко входу во дворец.
Не удержавшись, она показала ему в спину язык, скроив противную рожицу.
- Я всё вижу! - отозвался он, не оборачиваясь и подняв указательный палец вверх.
- Стесняюсь спросить, где у тебя запасная пара глаз, - огрызнулась она, догоняя. - Твоё гостеприимство заставляет меня думать, что ты что-то замышляешь. А все твои задумки обычно заканчиваются жертвами, - выстроила она логическую цепочку.
Локи остановился и взглянул на неё чуть свысока.
- Я бы и впрямь на твоем месте не стал расслабляться. И умоляю, не веди себя как дикарка, ты все-таки во дворце, - напомнил он, когда она собралась было состроить еще одну недовольную гримасу.
Высокие арочные двери раскрылись перед ними словно по волшебству, Фелиция не заметила кого-либо из слуг. Локи свернул от широкого зала направо, уводя её по лестницам вверх. Из встречающихся на пути окон веяло прохладным вечерним ветром, заставляя её ёжиться и потирать оголенные предплечья в попытке согреться. Локи провёл её по незнакомым пустым коридорам к приоткрытым дверям, за которыми оказалась крытая терраса с окруженным массивными золотыми скамьями и креслами очагом, в котором полыхали языки пламени. Меж внушительного диаметра круглыми колоннами как на ладони простирался город, по которому Фелиция весь день гуляла, но всё равно вид отсюда не мог не завораживать. На одной из скамей полулёжа-полусидя развалился рыжебородый крупный мужчина, у которого на брюхе стоял поднос с недоеденным мясом - гора обглоданных костей возвышалась во второй тарелке, нашедшей место на подлокотнике.
Локи молча указал Фелиции на одно из кресел с мягкими подушками, взял со столика графин, разлил бордовое содержимое в два кубка и протянул один ей.
- Это вино? - спросила она, не понимая, как он так легко дозволяет ей пить, позабыв про её “ма-аленькую” проблему с самоконтролем.
- От одного кубка тебе ничего не будет, - видимо, прочитав мысли или просто догадавшись по её опасливому взгляду, ответил Локи. - Скоро принесут ужин.
- А, это очередная маленькая смертная, решившая посмотреть Асгард? - донесся веселый, чуть издевательский голос рыжебородого мужчины; он икнул, и блюдо с едой едва не скатилось с его пуза.
Фелиция с ехидной улыбкой шевельнула пальцами, и борода рыжеборода наэлектризовалась, растопырившись во все стороны подобно гигантскому одуванчику, мешая ему есть. Он, похоже, нашел шутку забавной и расхохотался, отставив блюдо и приняв сидячее положение, а Локи только одобрительно усмехнулся, салютовав Фелиции своим кубком.
- Да, леди, похоже, вы не так просты! - поплевав на ладони и пригладив бороду, мужчина поднялся с места и подошел к обидчице, с добродушной улыбкой протянув руку. - Я - Вольштагг, красавица, а как величать вас?
Фелиция, отставив кубок, поднялась с места, намереваясь вежливо принять рукопожатие одного из друзей Тора, с которым хотела познакомиться, однако Вольштагг принял её руку и галантно поцеловал, оставив жирный след на коже. Скрыв мимолетное отвращение, она дождалась окончания приветствия и, чуть скривившись, утерла руку о юбку платья. Локи, заметивший её манипуляции, не стал скрывать ехидства и негромко кашлянул, скрыв вырвавшийся смешок.
- Меня зовут Фелиция, - наконец представилась она, присев обратно.
- Стало быть, Фелиция, вы не такая уж простая смертная, - разгладив усы, заметил Вольштагг.
- Она одна из девяти Хранителей миров, - пояснил Локи. - И представляет далеко не Мидгард.
Вольштагг нахмурился, на миг погрузившись в мыслительный процесс; Фелиция представила, как в его голове крутятся золотые шестеренки, подобные тем, что она видела у водонапорной башни.
- Я - Хранитель Хельхейма, - уверенно и ничуть не смущенно поведала она, похоже, чувствуя себя в своей тарелке.
- Ого! - Вольштагг всерьез удивился, наклонив голову вбок. - Очень странно, а разве такое возможно? Вы же живая..
И только в этот момент она почувствовала неприятный укол - напоминание, все те горькие слова о её мертвой душе, некогда произнесенные Локи.
- Вот именно, но она связана с Хельхеймом, с его кристаллом, как Тор связан с Мьёльниром, - поспешил вклиниться в разговор Локи; на его лице вдруг проступило легкое непонимание - словно он не ожидал чего-то.
Он пристально взглянул на Фелицию, быстро взявшую себя в руки, затем на Вольштагга, который не должен был говорить о таком, и задумчиво отпил вина из кубка.
- Фелиция, идем, как и говорил, я должен снова обучать тебя самоконтролю.
- Что, сейчас? - она возмущенно воззрилась на Локи. - Ты обещал мне встречу с царицей, а ещё ужин…
- Мало ли что я тебе обещал? - неожиданно повысил он голос, явно ощущая беспокойство, о сути которого Фелиции лучше было не знать. - Идём, у меня есть одна идея, - нашел Локи отговорку и, не говоря больше ни слова, отобрал у нее кубок с вином и поднял на ноги.
- До встречи, - с полупоклоном попрощалась Фелиция.
- Не смей обижать её, маленький засранец, - донесся вслед голос Вольштагга, и эта грубость удивила не только её, однако Локи проигнорировал слова.
Он шел так быстро, не отпуская её руки, что Фелиции приходилось перепрыгивать через ступеньку, поспевая следом. Она пыталась спросить, что его так огорчило, но не получила никакого ответа, только тихая брань доносилась из его уст. Добравшись до покоев, Локи усадил её на кровать и сел рядом, без разговоров заключив лицо Фелиции в ладони и принудив к прямому зрительному контакту.
- Что ты делаешь? - немного нервно спросила она, не смея опустить взгляда.
- Не сопротивляйся! - шикнул он, а у неё от возмущения открылся рот.
- Эй, ты же не собираешься…
Но внезапно всё вокруг замелькало - то были не свечи - картина помещения стала расползаться во все стороны, возле окна появилась воронка, подобная той, что она видела в лаборатории - неужели то были не галлюцинации? Паника, ворвавшаяся в сознание, заставила Фелицию задышать прерывисто и быстро, а пальцы Локи слишком сильно сдавливали ей виски, разрывая голову болью. Он оскалился, когда по его рукам от места прикосновений побежали искорки электричества; взгляд бога стал безумным, похоже, ему было больно, и Фелиция не могла ничего изменить - она не контролировала силу, ощущая, что тот жуткий гомон звуков постепенно нарастает в её голове.
- Прекрати это, пожалуйста… - простонала она, уже не слыша собственного голоса, и внезапно обстановка её покоев померкла, словно выключилась, оставив вокруг непроглядную тьму, но затем замелькали какие-то события…
Локи что-то говорил, но она не могла разобрать, безуспешно пыталась отстраниться - то было жестокое истязание разума, то, о чем он не предупреждал, окуная её в океан боли с головой. Он обещал обучить её самоконтролю, но это было больше похоже на пытку. Фелиция ощущала, как в её голове странным образом смешиваются картинки - лаборатория, Асгард, его ночное небо, каминный зал дворца, Вольштагг… Увидев себя со стороны, сидящую будто бы в обнимку с Локи на кровати, она поняла, что этот калейдоскоп - всё произошедшее с ней за последние дни после первого инцидента. А потом - ничего, темень, пустота, и два монстра - йотун и дитя Хель - такими предстали они оба посреди пространства. И Фелиция вздрогнула, глядя в своё уродливое мертвое лицо, вскрикнула от ужаса и захватила ртом воздух… Ведь она и представить не могла, что хельхеймский Хранитель выглядит именно так. Отвращение к самой себе подняло внутри такую всепоглощающую ярость, что она наконец ощутила ту мощь, которую несла в себе эта магия. Сильный всплеск энергии, и Локи внезапно отбросило в сторону, а помещение, вытянувшись из воронки, вернуло свою четкость.
Он лежал на полу и тяжело дышал, глядя на неё, похоже, он нехило приложился затылком о стену и шипел от боли, но Фелиция, не замечая ничего вокруг, сохраняла маску ужаса на лице, ощущая отвращение и страх перед самой собой. Вскочив с кровати, она бросилась отнюдь не к Локи, но к зеркалу.
- Я чудовище… - выдавила она и отступила на шаг; на нее смотрело её собственное привычное лицо, но подсознание подсовывало картинку монстра с мертвецки бледной, плотно натянутой на череп кожей, неестественно тёмными кругами вокруг глаз без зрачков и лоскутами подгнившей кожи, слезавшей с рук.
Фелиция осела на пол возле кровати, прижимая руки к груди, не в силах успокоиться. Она и раньше видела проявления своей силы и даже напугала преступников во время знакомства в бункере - но то было несерьезно, словно наружу вылезала только часть этой сущности, а сейчас… Она была похожа на Гарма - мерзкого зловонного пса, и ей мерещился запах мертвечины.
Дрожащими руками комкая ткань платья на груди, она всё ещё пыталась прийти в себя, странные звуки больше не беспокоили её, головная боль исчезла, словно и не появлялась. Фелиция не заметила, как Локи приблизился и сел рядом, облокотившись на край кровати.
- Что, моя йотунская сущность даже отчасти не так страшна, как лик смерти? - спросил он, не в силах сдержать злости: ему всё ещё было больно, затылок саднило, но эта женщина не обращала на него никакого внимания, утонув в своей собственной слабости; она казалась беспомощной и никчёмной.
Наконец, Фелиция взглянула на Локи осознанно, с беспричинной ненавистью, словно он был повинен в её смерти.
- Ты смеешь жаловаться на жизнь? - найдя в его словах скрытый смысл, спросила она. - Ты жил в роскоши, в достатке, пускай как и приемный ребенок, но у тебя было всё в этой жизни, а сколько ещё будет… Сколько тысячелетий у тебя впереди, Локи? - в её глазах сверкнула ярость. - Не смотри на меня свысока, не смей больше упоминать об этом чудовище внутри меня. Возможно, только благодаря ему я всё ещё жива… Возможно, для меня исход этой войны неважен…
Он схватил её за запястье и резко притянул к себе.
- Ты забываешься! - проскрежетал он. - Ты снова пытаешься вывести меня из себя? Ты думаешь, мне доставляет удовольствие постоянно находиться подле такого чудовища как ты? Пускай ты сгинешь, но из-за твоей слабости не должен сгинуть Мидгард! Возьми себя в руки, истеричка! - он встряхнул её, почувствовав насколько же она скована, точно окаменела; Локи понимал её состояние, но был зол не меньше. Он не умел поддерживать, зная, что она в этом нуждается, и только подливал масла в огонь.
Но зато после его слов оцепенение спало, одеревеневшие руки понемногу расслаблялись, а на глазах выступили слёзы, и тогда испугался Локи. Тотчас он отстранился и встал на ноги, не в силах узнать в этой слабой девке сильную и храбрую Фелицию. В таком сломленном состоянии она казалась ещё более уродливой, нежели в хельхеймском обличье.
- Жалкое зрелище, - бросил он, поднялся и уже на выходе из комнаты сообщил, что скоро принесут ужин и приказал ложиться спать.
Но Фелиция как будто и не ожидала чего-то другого, Локи всё еще оставался тёмной личностью и уж точно был последним, к кому она обратилась бы за поддержкой.
- Сбежал, поджав хвост, увидев плачущую женщину, - неожиданно она засмеялась, неискренне, несвоевременно, но это помогло перебить тревогу. - Можешь катиться на все четыре стороны, - она осклабилась в закрытую дверь, - тоже мне…
И всё же, чуть успокоившись, она отвернула зеркало в другую сторону, ещё чувствуя неудобство, ей даже показалось, что её альтер-эго наблюдает за ней - неужели это признаки подступающей шизофрении? И что с ней сделал Локи? Он ничем не мотивировал своего грубого вмешательства в её разум…