Рой.
Это было не путешествие одинокого насекомого ниже по коридору. Не робопчела. Это был вибрирующий вой сотен тел, отражающийся от стен при их приближении.
И даже несмотря на тёмный тоннель, Гэнси ощущал тьму, что сочилась из дерева в Энергетическом пузыре.
Гэнси мог видеть, как вся история раскинулась в его голове. Он был спасён от смерти после укусов немногим более семи лет назад, когда умер Ноа. А теперь, так как дух Ноа разлагался, Гэнси бы снова умер от укуса. Возможно, не было никогда у всех событий другой цели, кроме как возврата к статусу кво.
Гул приближался. Теперь зазоры в жужжании оттенялись почти не слышными шлепками, насекомые рикошетили сквозь темноту по направлению к нему.
Он помнил, что сказал Генри, когда положил пчелу в ладонь Гэнси. Он говорил не думать о ней, как о чём-то, что может его убить, а скорее как о чём-то прекрасном.
Он мог так сделать. Он думал, что мог так сделать.
«Что-то прекрасное, — повторял он себе. — Что-то замечательное».
Жужжащий гул-шлепок-гул от стен приближался к нему. Он стал отвратительно громким.
Они были тут.
— Что-то, что мне не навредит, — вслух произнёс он.
В его глазах всё покраснело, затем почернело.
Покраснело, затем почернело.
Потом только почернело.
— Листья, — раздался полный умысла голос Ронана Линча.
— Пыль, — подхватил Адам Пэрриш.
— Ветер, — сказала Блу Сарджент.
— Дерьмо, — добавил Генри Ченг.
Свет исполосовал Гэнси и ушёл в сторону, в глазах покраснело и снова почернело. Фонарь.
При первом освещении Гэнси решил, что стены трепетали от шершней, но при втором он увидел, что там были только листья, пыль и лёгкий ветерок, который заставлял их бежать вниз по тоннелю. А в этом новом свете Гэнси обнаружил своих друзей, дрожащих в тоннеле, где были листья.
— Ты безмозглый засранец, — объявил Ронан. Его рубашка выглядела очень неопрятной, а на лице сбоку засохла кровь, хотя невозможно было определить, принадлежала ли она ему.
Гэнси не смог сразу обрести дар речи, а когда умудрился, то произнёс:
— Я думал, ты остался.
— Ага, я тоже, — ответил Генри. — А потом я подумал: «Я не могу позволить Гэнси Третьему бродить по таинственной яме в одиночку». У нас в запасе имеется несколько таких старых сокровищ; было бы так безответственно дать им разрушиться. Плюс, кто-то должен был привести остальную часть твоего двора.
— Почему ты ушёл один? — спросила Блу. Она обняла его, и он ощутил её дрожь.
— Я пытался быть героем, — признался Гэнси, крепко её сжимая. Она была реальной. Они все были реальными. Они все пришли сюда за ним посреди ночи. Полнота его шока указала, что даже часть его в действительности не полагала, что они бы сделали что-то подобное ради него. — Ребята, я не хотел, чтобы вы больше страдали.
Адам выдал:
— Ты безмозглый засранец.
Они беспокойно, неловко засмеялись, потому что им это было нужно. Гэнси прижался щекой к макушке Блу.
— Как вы меня нашли?
— Ронан чуть не умер, создавая что-нибудь, чтобы выследить тебя, — сказал Адам. Он указал, и Ронан открыл ладонь, где удобно устроился светлячок. В тот момент, когда его пальцы перестали служить клеткой, светлячок перелетел к Гэнси и уткнулся тому в свитер.
Гэнси осторожно вытащил его из ткани и бережно удержал в собственной руке. Он взглянул на Ронана. Он не сказал: "Я сожалею". Хотя сожалел, и Ронан это знал. Вместо этого он поинтересовался:
— Что теперь?
— Скажи мне попросить робопчелу найти твоего короля, — тут же ответил Генри.
Но Гэнси умел приказывать только магии и никогда не умел приказывать людям. Не так Гэнси велели кому-нибудь что-нибудь делать. Они просили и надеялись. Делали другим и молча надеялись, что те сделали бы что-то для них.
Они пришли сюда ради него. Они пришли сюда ради него.
Они пришли сюда ради него.
— Пожалуйста, — произнёс Гэнси. — Пожалуйста, помоги мне.
Генри подбросил пчелу в воздух.
— Я уж думал, ты никогда не попросишь.
Глава 56
Гэнси не знал наверняка, сколько они прошли, прежде чем он, в итоге, нашёл его.
Вот как это выглядело в конце: каменная дверь с вырезанными на ней вóронами и пчела из грёз, ползающая по плющу. Тоннель позади них вёл к дому из немагической юности Гэнси, не к лесу из удивительного настоящего Гэнси. Всё совершенно не походило на то, как он себе это представлял.
Это казалось очень правильным.
Он стоял перед орнаментом, чувствуя, как время вокруг ускользает, ощущая свою неподвижность в его стремительном море.
— Вы чувствуете это? — спросил он остальных. «Или это чувствую только я?»
— Подойди ближе с фонариком, — попросила Блу.
Генри отстал. Он был новичком в таком поиске, поэтому вежливо ждал. Вместо того, чтобы толпиться с ними, он просто вручил ей фонарик. Блу поднесла свет близко к камню, освещая мельчайшие детали. В отличие от предыдущей найденной ими гробницы, на которой было вырезано подобие рыцаря, на этой изображались вóроны над вóронами. Предыдущую обнаруженную могилу Ронан пнул, но с этой они обращались бережно. Адам смотрел на неё издалека, сцепив будто замёрзшие руки. Гэнси потянулся за сотовым, чтобы сделать обычное фото для своего архива, а потом вспомнил, что тот мёртв, и задумался, был ли в этом смысл, если это, и правда, могила Глендовера.
Нет. Это мгновение принадлежит только ему, не широкой общественности.
Он опустил руку на дверь, прижав растопыренные пальцы, исследуя поверхность. Дверь слегка качнулась, давая понять, что открыть её будет просто.
— Без шансов же, что этот парень — зло, да? — поинтересовался Генри. — Я слишком молод, чтобы умирать. Очень, очень молод.
У Гэнси было достаточно времени за семь лет, чтобы рассмотреть все возможные варианты для короля за этой дверью. Он прочёл достаточно описаний жизни Глендовера, чтобы знать, что Глендовер мог быть как героем, так и негодяем, в зависимости от того, с какой стороны на него взглянуть. Он уже вытащил дочь Глендовера из могилы и обнаружил, что это свело её с ума. Он прочёл легенды, обещавшие милость, и легенды, обещавшие смерть. В каких-то из них Глендовер был одинок, в других его окружали десятки спящих рыцарей, которые проснутся вместе с ним.
В некоторых историях — в их истории — был демон.
— Ченг, можешь подождать снаружи, если боишься, — бросил Ронан, но его удаль была такой же тонкой, как паутина, и Генри смахнул её так же легко, как и всё остальное.
Гэнси произнёс:
— Я не могу гарантировать ничего относительно того, что находится по ту сторону. Мы все согласились, что милостью будет убить демона, верно?
Да, они согласились.
Гэнси надавил руками на мертвенно-холодный камень. Тот легко сдвинулся под напором, какой-то мудрёный механизм позволил камню повернуться. Гэнси подумал, что, возможно, это был и не механизм вовсе. Может, какая-та нагреженная штука, нечто причудливое, не следующее законам физики.
Фонарик осветил убранство гробницы.
Гэнси вошёл внутрь.
Стены гробницы Гвенллиан были богато расписаны, птицы над птицами, преследующие ещё птиц, в красных и синих невыгоревших от света цветах. На самих стенах висели доспехи и мечи, в ожидании, когда же спящие будут разбужены. Гроб был поставлен на постамент и украшен замысловатой резьбой на крышке, изображавшей Глендовера. Вся гробница соответствовала королевской семье.
Эта гробница, напротив, была обыкновенной комнатой.
Потолок был низким, высеченным из скалы: Гэнси пришлось немного наклониться; Ронану пришлось сильно наклониться. Стены были голым камнем. Лучик фонарика обнаружил широкую тёмную миску на полу, а в ней стояла еще более тёмная сфера. Гэнси уже знал достаточно, чтобы распознать гадальный шар. Блу провела фонариком дальше. В центре помещения находилась квадратная плита; на ней лежал рыцарь в доспехах; непогребённый и неприкрытый. В левой руке он держал меч, в правой — кубок.
Это был Глендовер.
Гэнси видел это мгновение.
Время ещё более щедро ускользало вокруг него. Он ощущал вихри вокруг лодыжек, утяжеляющие ноги. Никакого шума. Нечему было шуметь, за исключением пяти бдительных подростков в комнате.
Он не чувствовал себя особенно настоящим.
— Гэнси, — прошептал Адам. Помещение поглотило звук.
Свет фонарика Блу скользнул мимо человека в доспехах к полу за ним. Там было второе тело. Они все обменялись мрачными взглядами, прежде чем начать медленно подползать к нему. Гэнси был гипер осведомлён о скрипе своих подошв, и все как один замерли и бросили взгляд на дверь гробницы. В нормально мире было бы довольно просто уговорить себя не бояться, что дверь захлопнется. Но они уже давно не жили в нормальном мире.
Блу продолжала освещать тело фонариком. Они увидели сапоги, кости и фрагменты истлевшей одежды неопределённого цвета. Тело раскинулось, частично прислонившись к стене, склонив череп так, будто смотрело на собственные ноги.
«Что я делаю?» — подумал Гэнси.
— Может, они умерли, пытаясь сделать то же самое, что и мы? — спросил Адам.
— Только если будить королей было такой забавой в давние времена, — ответил Генри, — потому что этот парень упакован средневековым оружием.
Гэнси и Ронан присели на колени возле костей. На тело был надет меч. Ну, надет — это громко сказано. Меч пронзал грудную клетку. Кончик оружия выразительно торчал из лопатки.
— Точнее, времён Глендовера, — сказал Гэнси, скорее для того, чтобы почувствовать себя больше самим собой.
Наступила тяжёлая тишина. Все смотрели на Гэнси. Казалось, он должен произнести речь перед толпой.
— Хорошо, — произнёс он. — Я делаю это.
— Только быстро, — предложила Блу. — Мне очень не по себе.
Вот он, этот момент. Гэнси приблизился к телу Глендовера, одетому в доспехи.
Его руки направились к шлему. Сердце колотилось так, что ему никак не удавалось перевести дыхание.
Гэнси закрыл глаза.
«Я готов».
Он аккуратно высвободил кожаный ремешок на подбородке из холодного металла, а потом осторожно снял шлем.
Адам жадно втянул воздух.
Гэнси не стал. Он вообще не мог дышать. Он просто стоял, застыв, сжимая в руках королевский шлем. Он говорил себе вдохнуть, но не вдыхал. Он говорил себе выдохнуть, но не выдыхал. Он не шевелился и не говорил.
Глендовер был мёртв.
Глава 57
Кости.
Прах.
— Это... это так он должен был выглядеть? — спросил Генри.
Гэнси не ответил.
Глендовер должен был выглядеть не так, и всё же это не ощущалось ложью. Всё этим днём чувствовалось так, будто было прожито ранее, нагрежено, переделано. Сколько раз Гэнси боялся, что найдёт Глендовера, только чтобы обнаружить, что тот мёртв? Единственное, Гэнси всегда боялся, что найдёт Глендовера слишком поздно. На минуты, дни, месяцы после смерти. Но этот мужчина был мёртв веками. Шлем и череп оказались просто металлом и костями. Гамбезон[42] под кольчугой был нитками и прахом.
— Мы... — начал Адам и неуверенно остановился. Он положил руку на стену гробницы.
Гэнси прикрыл рот ладонью, ему казалось, его дыхание сметёт останки Глендовера прочь. Остальные всё ещё стояли в шоке. Ни у кого не было слов. Для него всё длилось дольше, но они были столь же обнадёженными.
— Мы должны пробудить кости? — спросила Блу. — Как скелеты в пещере костей?
Адам произнёс:
— Это то, что я собирался сказать, но...
Он снова затих, и Гэнси знал почему. Пещера костей была завалена скелетами, но ещё она была изначально наполнена жизнью. Магия и возможности потрескивали в воздухе. Идея пробудить те кости казалась невероятной, но не невозможной.
— У меня нет моего усилителя грёз, — заметил Ронан.
— Пробудить. Его. Кости, — эхом повторил Генри. — На самом деле, я не хочу тут выглядеть скептиком, так как вы все явно в таком эксперты, но...
Но.
Ронан сказал:
— Тогда давайте это сделаем. Давайте это сделаем быстро. Ненавижу это место. Кажется, оно съедает мою жизнь.
Такая горячность помогла Гэнси сфокусировать свои затуманенные мысли.
— Да, — согласился Гэнси, хотя не чувствовал даже отдалённой уверенности. — Давайте сделаем так. Возможно, пещера костей была пробной попыткой именно для этого, и поэтому Энергетический пузырь привёл нас сюда.
Кости в той пещере не остались живыми надолго, но он предполагал, это не имело значения. Им только нужно, чтобы Глендовер пробудился на такое время, какого бы хватило, чтобы одарить их милостью.
Сердце Гэнси запнулось от мысли о попытке вырвать и милость, и цель своего существования, прежде чем Глендовер обернётся прахом.
Лучше, чем ничего.
Итак, молодые люди попытались собраться, как делали в пещере костей, Генри стоял позади, любопытный и настороженный. Адам растопырил пальцы на стенах гробницы, чувствуя какое-то подобие энергии, которую можно было бы проецировать. Он двигался и двигался вокруг могилы, очевидно нерадостный от того, что обнаружил. В конце концов, он остановился там, откуда начал, и положил руку на стену.
— Здесь хорошо, как и в любом месте, — сообщил он, но не казался при этом полным надежд. Блу взяла его за руку. Ронан скрестил свои руки. Гэнси осторожно положил ладонь Глендоверу на грудь.
Всё казалось притворством. Чепухой. Гэнси попытался собраться со стремлениями, но чувствовал себя опустошённым. У него стучали колени, не от страха или гнева, а от какой-то более обширной эмоции, которую он отказывался признавать горем.
Горе означало, что он уже сдался.
— Пробудись, — сказал он. А затем опять, стараясь немного больше: — Пробудись.
Но это были просто слова.
— Пробудись, — снова повторил он.
Голос, и ничего больше. Vox et praeterea nihil[43].
Первый момент осознания уступал место второму и третьему, и каждая новая минута открывала перед ним некоторые аспекты, которые Гэнси не позволял себе пока обдумывать. Не будет никакого пробуждения Глендовера, так что не будет никакой милости. Нельзя будет вымолить жизнь Ноа, нельзя поторговаться против демона. С Глендовером, наверное, никогда не была связана магия; возможно, его труп доставили в Новый Свет, только чтобы похоронить вне досягаемости англичан; вероятно, Гэнси нужно уведомить об этой находке историческое общество, если бы она была обнаружена обычным способом. Если Глендовер всегда был мёртв, он не мог быть тем, кто оставил Гэнси в живых.
Если Глендовер не спасал жизнь Гэнси, то он не знал, кого благодарить, кем быть или как жить.
Никто ничего не говорил.
Гэнси коснулся черепа, провёл пальцем по скуле, по лицу своего обещанного и погубленного короля. Всё было сухим и серым.
Всё кончено.
Этот человек никогда не собирался чем-либо быть для Гэнси.
— Гэнси? — позвала Блу.
Каждая минута уступала место другой, а затем следующей, и медленно погружалась в его сердце вплоть до самого центра.
Всё кончено.
Глава 58
Гэнси уже и забыл, сколько раз ему говорили, что ему предначертано величие.
Это всё, что было?
Они вышли на солнце. Коварная энергетическая линия украла у них часы, а они даже не ощутили этого, и теперь они сидели в драном Грин Хаусе всего в нескольких сотнях ярдов от того места, где умер Гэнси. Он уселся в зале, прислонившись к стене, он весь поместился в квадрате солнечного света, проходящего сквозь грязные окна со многими стёклами. Он провёл рукой по лбу, хотя не устал – он был таким бодрым, что был уверен, энергетическая линия как-то тоже повлияла на это.
Всё кончено.
Глендовер мёртв.
«Предначертано величие», — говорили экстрасенсы. Один в Штудгарте. Один в Чикаго. Один в Гвадалахаре. Двое в Лондоне. Тогда где же оно? Может, он его уже истратил. Вероятно, величие всегда являлось только способностью находить исторические безделушки. Возможно, величие проявлялось лишь в том, чем он мог быть для других.