Последнее же время Коринт со все большим трудом терпел любопытство Сильвии. Все тяжелее становилось сносить и пристальное внимание Тессы. Она все еще доверяла ему – как всегда. То есть периодически проверяла Коринта, пусть и не сомневалась в том, что результаты такой тайной проверки окажутся отрицательными. Это было неотъемлемой частью жизни, на которую согласился Коринт, и объяснимой мерой безопасности. Коринт мог поклясться, что проверки случались не чаще обычного, Тесса была в принципе довольна ими, но ее настораживало все больше и больше стремление Коринта отмолчаться, нежелание поведать им о своем приключении. Собственно, и рассказывать было нечего. Этьен был угрюмо-молчалив, начинал, кажется, тяготиться их отношениями. Хотя, если подумать, он тяготился инертностью Коринта – тому их встречи приносили все меньше удовольствия. Если сравнивать, например, элегантный, изобретательный и становившийся все более пресным, несмотря на все уловки, секс с «Эсперантом» или изначально унылый с «Лабрадором» или кем-то другим и бездумные, энергичные ночи на уличных фестивалях, которые казались Коринту одновременно бесконечно долгими и непростительно короткими, он все отчетливее понимал, что выберет второе. Не столько из-за самих фестивалей, в которые можно было погрузиться с головой, раствориться в веселье, вспомнить нищее детство, например, отчаянную радость, владевшую тогда Коринтом и приятелями, несмотря на опасности, вечное безденежье, голод, болезни, неистребимую жажду жизни и веру в себя и свое будущее, но и из-за Берта, охотно учившегося танцевать, добродушно смеявшегося над своими оплошностями, любопытного, внимательного, грубовато-остроумного. А от Коринта по-прежнему ждали завоеваний.
И даже не столько желчное недовольство оттого, что в нем видят Мату Хари мужеска пола, великого соблазнителя и не более того. Не столько нежелание показаться глупей и поверхностней, хотя и это тоже заставляло Коринта упрямо отмалчиваться в ответ на расспросы Тессы и Сильвии. Он просто не хотел выставлять на всеобщее обозрение то, что сам еще не до конца понимал.
Поэтому когда Тесса спрашивала его о том, как он провел выходные, Коринт страдальчески улыбался.
– Глупо, – честно признавался он. – Пил вино. Танцевал.
Он жалобно смотрел на нее, словно винился в своей импотенции, в том, что так по-плебейски провел выходные.
– С кем? – любопытно прищурилась Тесса.
Коринт закатил глаза.
– Со всеми подряд. Я вспоминал свои младые беспечные годы, просто приятно проводил время на той площадке рядом с озером. Мне очень жаль тебя разочаровывать, Тесса, но я не думал об «Эмни-Терре».
Тесса размашисто покивала головой, плотно сжала губы; она упрямо хранила молчание.
– Разумеется, я не смогу развлечь тебя байками о племянниках ввиду полного отсутствия родственников, – меланхолично заметил Коринт, – но у меня есть другие достоинства, в частности, профессиональные.
– И горе тому несчастному, который осмелится усомниться в этом, – заметила Сильвия. – Ты ослепишь его белизной твоих зубов, втопчешь в грязь идеальностью твоего маникюра.
– Последнее я предпочел бы отдать тебе на откуп. С твоим не сравнится ничто, – вежливо улыбнулся Коринт. – Несчастный увидит его с расстояния в полтора километра и позорно сбежит. Милая. Так ты говоришь, твои племянники одновременно решили отправиться в военное училище? И протекция дядюшки из нацправительства Ботсваны тут ни при чем? Тц-тц, Сильвия, – поцокал он языком. – Изменять «Эмни-Терре» и с кем, даже не с Лигой?
Сильвия фыркнула, решительно встала, наклонилась к Коринту и чмокнула его в губы.
– Ты невыносимый и отвратительный хам, дорогой, – бодро произнесла она. – Тесса, кофе?
– Конечно, милая, – отозвалась та. Дождавшись, когда Сильвия отойдет, она негромко произнесла: – Я рассчитываю на твою лояльность, Коринт. Даже если не могу в той же мере рассчитывать на твою предприимчивость. Но я допускаю возможность некоторых изменений в личной жизни, знаешь ли.
– Чушь! – оскорбился Коринт. Более того: он действительно чувствовал себя оскорбленным.
Тесса только подняла брови.
Коринт озадачился словами Тессы еще раз, когда неожиданно для себя обрадовался предложению Берта заглянуть на какой-то невразумительный праздник раннего вина.
Берт же ждал ответа на это приглашение четыре дня. Ночью он был уверен, что получит ответ, днем – сомневался. А получил – сел на ближайший стул и заулыбался.
– Какой я дурак, – растерянно произнес он.
========== Часть 9 ==========
Тесса Вёйдерс третий месяц металась между Лондоном, Преторией и Шанхаем. «Астерра» в Лондоне настаивала на решительных действиях в отношении африканской Лиги; в Шанхае плевали на политику, но требовали сырья для производства. В Претории ей указывали на нездоровое напряжение в Йоханнесбурге и отказывались совершать какие бы то ни было действия. «Месторождения никуда не денутся», – терпеливо повторяли ей знакомые в Лиге. «К сожалению, я не обладаю достаточным влиянием, к еще большему сожалению, Дейкстра оградил себя очень скрытными советниками», – говорил Этьен. На негодования Тессы он вздыхал и обреченно говорил снова и снова: «Я делаю все возможное, но даже советники Дейкстра не очень расположены ко мне. Боюсь, я немного дискредитировал себя заигрываниями с «Астеррой» вообще и с тобой в частности. Прости, милая, ничего личного».
Этьен же связался с Коринтом и предложил встретиться.
– Ты разбудил меня, – обличительно произнес тот.
– Коринт, сокровище мое, я загляну к тебе на пару часов, – угрожающе сообщил Этьен. – У тебя три минуты, чтобы выгнать хахаля и запрограммировать кофе.
Коринт потянулся и неторопливо перевернулся на спину.
– Этьен, драгоценность очей моих, я один и одинок. Ты не облагодетельствовал меня своим вниманием уже столько времени, – обиженным голосом отозвался Коринт. – Смотри, – он неторопливо обвел камерой спальню, – я один. Я совершенно один, я удручающе один. Надеюсь, ты скучал по мне в своей деловой поездке? Достаточно, чтобы вознаградить за мое одиночество?
Этьен хмыкнул.
– Я не могу и не хочу верить своим ушам. Ты – и не воспользовался моим отсутствием? Впусти же меня, о верный Коринт, – воскликнул он.
– Впускаю, – промурлыкал Коринт. – И Этьен, милый, сделай нам кофе. Мне покрепче. Я должен проснуться. Впрочем, можешь и себя побаловать.
Он снова улегся и закрыл глаза.
Через пять минут Этьен поставил небольшой поднос с двумя чашками и сливочником на кровать, сел рядом. Коринт открыл глаза; сдержав зевок и шумно выдохнув, он спросил:
– И какого ты приперся?
– Мне внезапно стало интересно, почему ты с такой прохладой реагировал на мои предложения встретиться, – любезно ответил Этьен. Он улегся на бок, сцепил пальцы, сдержанно улыбнулся.
Коринт неторопливо провел ладонью по лицу, зевнул еще раз, почесал подбородок, поморщился от щетины, растер ладонью грудь – он мог придумать еще тысячу уловок, чтобы растянуть паузу, но не с Этьеном, этот хрен был слишком ловок, чтобы не распознать в поведении Коринта именно эту причину. Так что Коринт сел по-турецки, потянулся вверх и в стороны и взял чашку.
– И до чего додумалась твоя паранойя? – поинтересовался он.
– Мамуля нашла подступ к Дейкстра? – невозмутимо спросил Этьен.
Коринт расслышал за ширмой праздного интереса тревогу – даже испуг. Этьен боялся потерять покровительство «Эмни-Терры»? Этьен боялся оказаться ненужным Тессе Вёйдерс? Или Этьена страшила вероятность того, что Квентин Дейкстра разнюхает, насколько основательно Этьен был прикормлен «Астеррой», и предпримет кое-какие решительные действия с очень неприятными для него последствиями? Третье в любом случае. И что-то из первых двух. И Этьен гордился своими коварством и изворотливостью слишком сильно, чтобы спрашивать или действовать напрямую. Может быть, просто был трусоват. В любом случае, он рассчитывал выведать все у Коринта, хотя еще пару недель назад дал понять – опять же косвено и двусмысленно, что их сотрудничество, сочетающееся с некоторыми не совсем приемлемыми с этико-социальной точки зрения услугами, пора прекращать. Но две недели прошло с того знакового разговора; Тесса Вёйдерс уже добрых полтора месяца решительно отправляла сообщения Этьена Симайди Танья в корзину, и он, кажется, встревожился.
Коринт оперся спиной о спинку кровати. Простыня почти обнажила пах, Этьен задумчиво посмотрел туда, перевел внимательный взгляд на Коринта. Тому было глубоко безразлично – он пил кофе; ему даже притворяться не приходилось – все блаженства мира были сконцентрированы в одной чашке. Этьен задумчиво погладил его икру. Это могло стать лаской, намекающей на возможность соблазнения, могло сойти за интимный жест, выказывающий доверие. Коринт же с трудом сдержался, чтобы не отдернуть ногу. Немного сползя вниз, устроившись полулежа, допив кофе и отставив чашку, он соизволил обратить внимание на Этьена.
– Ты сам-то в это веришь?
– Я верю в то, что любой человек имеет свою цену, – меланхолично ответил Этьен, продолжая поглаживать его ногу. – За которую он готов продаться сам, за которую его готовы продать другие. И за которую его хотят купить другие. Она есть у меня, у тебя, даже у твоей обожаемой мамули.
– И за сколько ты согласился бы продать мамулю? Тому же Квентину Дейкстра, например, – легкомысленно спросил Коринт
Этьен сел.
– Я не совсем понимаю, куда ты клонишь, – холодно, оскорбленно произнес он.
– Я? Не понимаешь? – ухмыльнулся Коринт. – Но ведь ты сам сказал, что любого и любому человеку можно продать и купить. За сколько бы ты согласился продать Тессу? За сколько афро? Или все-таки предпочтешь иную валюту? Европейскую или азиатскую? Этьен, дорогой, я всего лишь применил к тебе твою же гипотезу, что ты хмуришься?
– Идиот! – рявкнул Этьен и встал. Коринт захохотал.
– Зачем же так грубо? – весело ответил он. – Все же в порядке.
Этьен прошелся по спальне, рассеянно оглядывая стены, стол, полки. Затем остановился у окна.
– Я слышал, Тесса очень часто ужинает с неким Виржилем Тассе, – произнес он, повернув голову к Коринту.
– С кем она только не ужинает, – отмахнулся Коринт и встал. Он подошел к Этьену, приблизился почти вплотную. – Она и с тобой ужинает, Симайди. Помнится мне, в твое и ее намерение входит быть замеченными неподалеку друг от друга на благотворительном бале в мэрии. Я, конечно, могу уточнить у Сильвии.
Он подошел к шкафу, открыл его и с задумчивым видом уставился внутрь.
– Я имею в виду совершенно не это, и ты отлично меня понимаешь. – Холодно ответил Этьен.
В его голосе было что-то такое, не совсем характерное для ночного Этьена, отчего по коже Коринта пробежал мороз. Он задержал дыхание, заставил себя успокоиться, потянулся за брюками, надеясь, что его руки не дрожат заметно. В принципе, с каким бы пренебрежением Тесса ни относилась к Этьену Симайди Танья, он заслужил свое место в президиуме Лиги: чтобы туда добраться, требуется немало ловкости и жестокости. Этьен позволял Коринту забывать об этом, позволял и Тессе третировать себя, но это не значило, что он не был способен на значительные шаги, и с учетом возможностей и опыта они могли оказаться крайне разрушительными.
Натянув брюки, скорбно вздохнув и надев очки, Коринт направился к кухне. В проеме остановился и спросил:
– Ты позволишь угостить тебя завтраком?
– Уже полдень, – процедил Этьен, но пошел за ним.
– Терминологически я мог быть некорректным, но не фактологически. Чтобы не раздражать тебя еще больше, могу предложить угостить тебя обедом, в то время как сам буду завтракать, – легко пожав плечами, неторопливо говорил Коринт.
Этьен догнал его и положил руку на ягодицу, сжал ее.
– Так что послужило причиной твоего затянувшегося ночного отдыха? Или кто послужил? – негромко спросил он.
– Я могу польстить себе надеждой, что ты решил поревновать? – ухмыльнулся Коринт. А сам думал: отвлекает, или ему действительно любопытно?
Он неторопливо передвигался по кухне. К плите, к столу, к буфету, к столу. Снова к плите. Снова к столу. Вопрос – встречный вопрос – острота. Недоуменное или многозначительное молчание. Снова вопрос. Этьен хотел знать, что Тессе требуется от этого Виржиля Мартена, или от Оноретты Ингото, или от Х, или от Y; что за интриги плетут представители «Эмни-Терры» в Нигерии и Камеруне, правда ли, что положение Тессы становится все более неустойчивым и действительно ли «Астерра» изо всех сил пытается подобрать ключик к этому самому Квентину Дейкстра.
Коринт как мог отговаривался. Тессе нужно многое и от многих, и не стоит ли сам Этьен в том же ряду между Виржилем и Онореттой. Разумеется, решительное желание обеспечить «Эмни-Терре» преуспевание неразделимо с постоянными контактами с самыми разными чиновниками. И конечно же, легко понять, что Нигерия и Камерун, а также Ботсвана и Кения, а также по возможности Замбия, если удастся убедить в собственных благих намерениях тамошнего президента.
– Кстати, – спрашивал Коринт, чтобы перебить ритм беседы, делавший ее похожей на допрос с пристрастием, – а правду говорят, что у тебя давний конфликт с кое-какими представителями Кении в Лиге?
– Что за чушь! – Этьен закатывал глаза. – Кто тебе это рассказал?
– Мне? – многозначительно ухмылялся Коринт и неторопливо подносил ко рту чашку с кофе. – Сильвии. Кое-чья жена.
Он подмигивал Этьену, тот – предпочитал хранить молчание, но с трудом сдерживал самодовольную улыбку. Коринт стучал пальцами по столу и насмешливо цыкал.
– Ты готов похерить отношения с министрами во имя услады твоего милого дружка? – он указывал глазами вниз, в направлении паха Этьена, тот высокомерно фыркал и широко улыбался.
– Чем те министры, так лучше уж здоровье моего дружка, – назидательно сообщал он. – Скажи еще, ты недоволен им.
Коринт смеялся; Этьен смаковал свое поднявшееся настроение.
– Так что слышно в Лондоне? – спрашивал он немного спустя.
В Лондоне размещалась штаб-квартира «Астерры», там же принимались стратегические решения корпорации. Тесса Вёйдерс жаждала обосноваться в Лондоне, и это было возможно: ей предлагали перебраться туда в качестве руководителя подразделения, какого-то филиала или советником вице-президента. Собственно, в последнем случае переговоры велись уже полтора года. Тесса не хотела говорить решительное «нет», хотя знала изначально, что это – единственный возможный ответ. И пусть формально это определенно значило повышение, но на самом деле она утрачивала значительную часть полномочий, независимость и влиятельность, и кроме того, в Африке у нее уже была хорошо отлаженная сеть агентов, а на самом верху «Астерры» она всегда оставалось бы чужой. Едва ли бы она согласилась на переезд. Побороться за место вице-президента «Эмни-Терры» – запросто. Или организовать еще одно дочернее предприятие с тем, чтобы возглавить его. Она уже делилась соображениями на этот счет с людьми, которые могли заинтересоваться этим, постепенно готовила материалы, и кажется, у нее получалось. Но до того времени нужно было удержать «Астерру» в Африке, сохранить значительность «Эмни-Терры» и по возможности заручиться поддержкой современной власти – и будущей.
В «Астерре» отлично понимали это. С одной стороны, на фоне репрессий против «КДТ» ей везло. «Эмни-Терра», «Битто-Терра» и «Стор-Терра» отлично функционировали в Южной, Центральной и Северной Африке. С другой, по сравнению с успехами двадцатилетней давности им не везло все чаще, чтобы не разглядеть в этом закономерности. И кроме того, на фоне национальных публичных компаний все «-Терры» значительно проигрывали, потому что как ни маскируйся, а «Астерра» слишком очевидно маячит за их спиной. С национальными компаниями дело обстояло совершенно иначе: никто не сомневался, что выгоду от них получают в первую очередь избранные, включая чиновников. Говорить об этом, правда, опасались: на стороне этих публичных компаний были службы безопасности, армии и прочее.
– В Лондоне слышно желание обеспечить Тессу достаточным объемом работы. Чтобы она, знаешь ли, осталась там навсегда. Ну или до тех пор, пока штаб-квартира будет находиться там, – взмахнул рукой Коринт.
– И что Тесса?
Этьен насторожился – напрягся. Как будто ее переезд лишит его главного источника существования. В это верилось слабо. Коринт пожал плечами.