– Взяла время для размышлений. И будет брать его снова и снова, пока что-то не изменится, – ответил он. – Скажи-ка, а что правда из последних слухов о горно-добывающей промышленности? – небрежно спросил он.
Этьен угрожающе смотрел на него.
– Если ты, разумеется, хочешь делом доказать твое уважение к Тессе, – кротко пояснил Коринт.
Этьен молчал и буравил его взглядом.
– Откуда вы знаете? – сквозь стиснутые зубы спросил он.
– Говорят, – туманно отозвался Коринт. – И Этьен, дорогой, твоя позиция, которая, насколько мне известно, заключается в умеренном отстаивании геополитических прав Африки, кажется Тессе вполне разумной.
Этьен молчал.
– Вполне, – повторил Коринт. – В зависимости от того, чем мотивируется такая приверженность родине.
– Исключительно приверженностью родине, разумеется, – не моргнув глазом, ответил Этьен. – Ты можешь передать Тессе мое глубочайшее почтение и заверения в неослабевающей лояльности. Я никогда не сомневался в ее преданности делу единой Африки, и последние ее шаги подтверждают мое мнение о верности ее геополитических решений.
– Она удивится, когда я передам ей твои слова по твоей просьбе, – мило улыбнулся Коринт. – Я, разумеется, могу ошибаться в играх великих мира сего, но что-то мне подсказывает, что она озадачится тем, что ты доверяешь такую щепетильную миссию ее личному помощнику. Возникнут сомнения, знаешь ли. В моей лояльности делу Тессы, как ты сам понимаешь.
Этьен хмыкнул.
– Ну хорошо, – отмахнулся он. – Сделаем вид, что Тесса не подозревает о нашем тесном контакте. Я обязательно поболтаю с ней о моих настроениях. Но и на твою поддержку я все же тоже рассчитываю.
Коринт кивнул головой.
– Я ведь могу на нее рассчитывать? – уточнил Этьен, угрожающе глядя на него.
Его взгляд было непросто выдержать: месье Этьен Симайди Танья, в свое время тесно связанный с повстанческими кругами в Центральной Африке, соображал кое-что в методах воздействия. Ту школу он не забыл, а в довесок закончил еще одну – национальной и международной дипломатии. С отличием окончил, насколько Коринт мог судить. Это не добавило Этьену цельности характера, целеустремленности и лидерских качеств, но значительно расширило возможности и желания. Он был твердо намерен оставаться чиновником Лиги, но и с «Эмни-Террой» не хотел портить отношения. И действовал на всех уровнях, в том числе не выпуская Коринта из поля зрения; и, как сейчас, намекая, что тому следует быть примерным мальчиком и не настраивать против себя Этьена.
Коринт и не собирался. Наверное. Никогда не думал, что необходимость в таком шаге возникнет. Он и не был актуальным пока, но уже не казался невозможным. При этом Этьен знал о Коринте достаточно, чтобы исключать и некоторые методы физического воздействия.
– Разумеется, – снисходительно ответил он на требовательный вопрос Этьена. – Пока мне не придется выбирать между верностью Тессе и твоей поддержкой. В первом мне не доводилось еще разочаровываться. Поддерживать тебя перед мамулей тоже, знаешь ли, имело смысл. Но все меняется, ты тоже меняешься, заводишь новые знакомства, все чаще пропадаешь в Сеуле. Наверное, придет момент, когда Тесса очень засомневается в целесообразности дружественных отношений с тобой. В таком случае я выберу первое, как ты сам понимаешь, даже в ущерб приятному времени с тобой.
Он поднял брови и виновато улыбнулся; затем, потянувшись, погладил Этьена по руке.
– Разумно, – буркнул Этьен.
Он намекал на то, чтобы остаться, чтобы немного развлечься. Заказать ужин посытнее и погурманистее, потрепаться о жизни и искусстве, о них и обо всем, что не связано с политикой, но Коринт не выказывал энтузиазма. Впрочем, ему показалось, что и Этьен с немалым облегчением откланялся полчаса спустя. Коринт с ядовитой насмешкой подумал: подумать только, до чего тяжела доля политика, ему даже с любовниками нельзя расслабиться, даже на них следует производить впечатление. Особенно если они доносят неофициальное мнение лидеров нации до иных сильных мира сего.
День тянулся медленно; Коринт упрямо занимался ничегонеделаньем и настойчиво убеждал себя, что нисколько и совершенно не ждет ничьих звонков и не желает праздной болтовни, или услышать еще одну грубоватую шутку, или еще один неловкий комплиментец – его автор, очевидно, был привычен льстить женщинам, с которыми вроде как состоит в отношениях, имел свои представления о том, как делать комплименты мужчинам, а тут хотелось восхититься чисто внешними качествами, а приходилось одергивать себя. Это было отчасти нелепо: Коринт никогда не скрывал своей нежной любви к чисто внешним атрибутам привлектельности. Это было отчасти трогательно: о его мужественности заботились – в меру своего понимания, разумеется. Это вызывало растерянность: потому что на такое поведение ведь нужно было как-то отвечать, а как вести себя с простоватым – по крайней мере, казавшимся таким – Бертом Франком, оставалось неведомым.
Помимо этого, Коринт тяготился и своим отношением к Берту и их знакомству. Кажется: бери, что дают, наслаждайся рыцарским отношением этого типа, поимей с него хотя бы бесплатный ужин в ресторане, раз уж он категорически настаивал на том, чтобы платить. При желании на ланче похихикай с Сильвией над этим дурацким поведением. Все. Избавляйся от него. Не получается – держи на расстоянии вытянутой руки, а свои чувства исключительно в надежно запаянном металлическом ящике. А вместо этого Коринт, отчетливо понимавший, что ни на кой хрен ему не сдались никакие отношения со свободным предпринимателем средней руки, да еще европейцем, бродил по комнатам, бездумно перебирал каналы головизора и неторопливо пил вино, словно чтобы избавиться от каких-то сомнений, обрести смелость, когда Берт объявится в сети.
Берт же, как ни странно, летел в Брюссель. Он удивлялся тем более, чем ближе оказывался к цели поездки. Подумать только: Иво Ленартс связался с ним, долго и обстоятельно интересовался, как у Берта дела, как он обосновался в Африке, чем занимается, каковы планы на ближайшее будущее. И не только на ближайшее. Вопросы были, в принципе стандартными. Неожиданным был тон Иво: вроде любезный, но и напряженый. Связано ли это было с Бертом или чем-то иным, оставалось пока тайной. Которую Берту, разумеется, предстояло выяснить. Горрен в ответ на его сообщение решительно сказал: во-первых, лететь, во-вторых, держать ухо востро. Со вторым проблем в принципе никогда не было. С первым – еще какие.
– А если Иво вознамерился переманить меня обратно? – хмыкал Берт.
– Чушь. Папа Румер еще заправляет своим отделом, – категорично отверг эту гипотезу Горрен. – Ты сам-то представляешь себе эту возможность? Тебя выставили за дверь, причем с не самыми удобными откупными, почти год, считай, с тобой если и связывались, то бегло и между прочим. И теперь Ленартс вызывает тебя в Брюссель, да не просто вызывает, а еще и готов оплатить дорогу и проживание? Им от тебя явно нужно что-то очень серьезное.
– Может, к тебе доступ? – осторожно предположил Берт. Это была глупейшая из глупых мыслей, если честно. Никто в миссии, насколько он помнил коллег, никогда и ни за что не связался добровольно с типом вроде Горрена Дага. Только если получалось прикрыться очень высокой целью и солидным бюджетом.
Горрен, в свою очередь, тоже отказывался чувствовать себя польщенным. Он отмахнулся от этой мысли куда категоричней; его тщеславие даже не проснулось, заслышав ее.
– Если бы хотели связаться со мной, то со мной бы и связались. Это раз, – резко ответил он. – Два. Насколько я наслышан об этом Ленартсе, он предпочитает действовать чужими руками. Я почти уверен, что ему нужен человек именно твоего типа и именно на твоем месте. Ну или живущий там, где ты проводишь большую часть времени, – поправился Горрен.
Иными словами, кто-то, достаточно хорошо чувствующий себя рядом с африканской Лигой, кто-то, в меру ловкий и вызывающий доверие, разбирающийся в сложной и не очень приветливой африканской политике.
– Я не в восторге от этой идеи, – хмуро признался Берт.
– И тем не менее, я настаиваю на том, чтобы ты воспользовался любезным предложением Ленартса, – оскалился Горрен. – И помимо непосредственно поездки, попробуй разведать боем, как далеко простирается его намерение быть любезным.
Это значило путешествие первым классом. Кое-что, с чем Берт сталкивался, только когда ездил в совместный отпуск с женой. Бывшей. Она тогда брала на себя всю подготовку отпуска и соответственно его финансирование, что выливалось в умеренную роскошь. Сам Берт на такие вещи особого внимания не обращал, а во время непосредственно миссий так и вообще охотно шутил, что более-менее устойчивая и не скрипящая кровать, целая и чистая москитная сетка и относительно свежее мясо к местным овощам уже приравнивались к первоклассному сервису.
Самым удивительным было другое. Согласившись приехать, Берт заказал себе билеты на первоклассную линию в бизнес-класс и номер в пятизвездной гостинице. Он отослал бронь Иво Ленартсу – и тот оплатил счета в течение двенадцати часов. Они еще пару раз связывались: Иво предлагал встретить его в аэропорту, уточнял, когда они могут встретиться для разговора, и ни словом, ни взглядом, ни движением бровей не дал понять, что недоволен или удивлен расточительностью Берта. Как бы старый лось не решил, что Берт тут в роскоши купается, а в Брюсселе появится, обвешанный золотыми цацками на пример местных принцев.
Путешествовать бизнес-классом было очень удобно и невыносимо скучно. Берт попробовал почитать, посмотреть новый фильм, поспать, снова почитать. От идеи связаться с Горреном или тем более с Коринтом отказался сразу: на земле была слишком велика вероятность того, что твои разговоры будут прослушивать, а в воздухе в этом вообще не приходилось сомневаться. Особенности связи, чтоб ее. И лишние уши тоже. Если говорить с Горреном, так практически гарантированно перейдешь на сплетни о высших чинах на всех сторонах света. Если связаться с Коринтом – ничего, кроме пошлого сюсюканья в голову вообще не лезет. Можно попытаться и вытянуть откуда-то из затылочных областей мозга какие-то предположительно смешные истории, может даже, Коринт вежливо посмеется над ними, но ведь стюардесса может внезапно нарисоваться в проеме и спросить, излучая готовность услужить: не желаете ли чего? все ли в порядке? И очарование бессмысленной болтовни с желаннейшим собеседником будет уничтожено. На кой оно нужно, такое счастье?
Иво Ленартс все-таки встречал Берта, хотя тот тридцать раз повторил, что это совершенно необязательно, он отлично ориентируется в Брюсселе, вполне доберется самостоятельно. Но нет. Старый лось стоял напротив ворот с руками в карманах брюк и флегматично смотрел на пассажиров. Он почти не оживился, завидев Берта; изобразил радость от встречи, но ровно настолько, чтобы Берт ее заметил, и никто кроме Берта.
Крепко пожав Иво руку, и испытав при этом неожиданное удовольствие от забавного ощущения – встреча-то действительно реальна, состоялась! – радуясь этому, Берт хлопнул его по плечу.
В ответ Иво сжал его руку.
– Рад видеть тебя, – сказал он.
Берт поверил ему. А с чего бы врать в таких мелочах? Тем более всегда были не то чтобы приятелями, но неплохие отношения поддерживали. Потом, правда, эти отношения сошли на нет, но ни обид, ни иных горьких чувств между ними не возникло. Даже молчание Иво все время, начиная с отставки, не расценивалось Бертом как что-то оскорбительное.
Вечером они встретились в небольшом ресторанчике. Сидели в относительном уединении, пили пиво, ждали заказ. Ресторанчик был демонстративно старомодным: заказы принимал официант, готовили повара, приносил официант. С любым из них можно было поболтать на темы, напрямую связанные с рестораном и едой, и на смежные, по желанию. Что характерно: ресторанчик всегда был полным. Иными словами, Иво загодя заказывал столик.
– Как тебе местное пиво? – спросил он.
– Я его всегда уважал, – довольно отозвался Берт после большого глотка. – В Претории, кстати, тоже варят неплохое. Но оно другое. Аура у него другая, понимаешь?
Он поднял руку, словно это помогло бы ему подобрать слова поточней. Но Иво согласно закивал головой.
– Охотно верю. Ты сравни пиво здесь и в Антверпене – оно уже разное. Аутентичное, – сурово произнес Иво и ухмыльнулся.
– Несомненно! – обрадовался Берт.
И по мелочам: вроде в финотделе собираются сменить руководство, а старое отправить на повышение. В секторе Иво три новых человека, и он ими пока вроде доволен. Но пока. Они, конечно, ученые, после хороших институтов, а хватки нет. Сам он очень много общается с Ашиллем Делормом, которого все прочат в будущие руководители миссии. Ей, кстати, увеличивают бюджет.
Тут Иво замолчал. Поглядел по сторонам, снова спросил, как пиво и не заказать ли еще. Берт отказался.
– Хочу быть в состоянии оценить жаркое по достоинству, – строго пояснил он. – А то обидно будет. В кои-то веки ем в европейском ресторане, а что ем, не пойму. Но пиво отменное.
Иво покивал головой, вроде соглашаясь, продолжил смотреть по сторонам. Берт тоже не стремился дальше расспрашивать его о насущном. В конце концов, не он напросился на этот ужин, Ленартс сам захотел. Пусть и ведет разговор.
Жаркое было превосходным. Разговор не клеился. Иво поинтересовался, как дела у Альбы.
– Не поверишь, не знаю. Мы как-то не поддерживаем отношения, – повинился Берт. – Нет, мы мирно расстались, все такое. Она в этом плане если не эталон, так очень близко. Я столько историй слышал, ну ты понимаешь. Но с ней получилось к обоюдному удовлетворению все. – Берт хмыкнул, протяжно вздохнул и добавил: – Если вообще можно говорить об удовлетворении в такой ситуации.
Иво сочувственно угукнул. Он все еще не собрался заговорить о причине приглашения. Помалкивал и Берт. Спрашивал о семье. Об общих знакомых. Старательно избегал расспрашивать о настроениях внутри сектора.
После долгого и благодушного обсуждения десерта Иво наконец сказал:
– Уютное тут местечко. Старомодное. Репутация у него, кстати, тоже соответствует. Я знаю хозяина, и он пару раз показал мне счета кое-какой фирмы по безопасности. Он еще спрашивал, действительно ли проверка безопасности так дорого стоит. – Вздохнув, Иво продолжил: – И проверка такого класса действительно стоит так дорого. А он ее делает чуть ли не раз в полгода. Так что если ты или твой Даг вдруг захотите провести конфиденциальные переговоры, то здесь оптимальное место.
– Ты взялся подрабатывать его промоутером? – ухмыльнулся Берт.
– Помилуй! – перепугался Иво и замахал руками. – Чур меня!
Помолчав, он, впрочем, добавил:
– Но здесь мы сидим именно потому, что я знаю об этом из первых уст.
Берт сказал что-то одобрительное и решил заказать кофе. Во-первых, на это ушло немного времени, за которое он мог немного собраться с мыслями и определиться с предположительными интересами Иво Ленартса и тех, кто стоит за ним. Во-вторых, доза кофеина не помешает, чтобы взбодриться и избавиться от благодушия, навеянного бельгийским пивом. И потом, кофе – вроде как стимулирует пищеварение, все дела. Ужин-то оказался по-бельгийски основательным, Берт уже и отвык от европейской обстоятельности и европейской же пищи.
Иво начал:
– Я не совсем уверен, что мои сведения о твоих успехах в Йоханнесбурге точны, но кое-что слышал о них. Ты знаком с лигейскими военными, хэ?
– Лейтенанты-майоры, ничего особенного, – отмахнулся Берт.
– И с чиновниками?
– Да ничего существенного. По уровню что-то вроде того, чем я занимался, еще в мою бытность в миссии.
– И тебя даже видели под ручку с каким-то епископом, – неожиданно ухмыльнулся Иво. – Изо всех твоих знакомств это для меня самое необъяснимое. Ты решил вдариться в религию?
– Да брось! – оскорбился Берт. – Какое вдарился! Тебя послушать, так ты не понимаешь, какими капиталами ворочает очень большая и очень дисциплинированная структура. А экуменическая церковь – это тебе даже не «Астерра» какая. Это скорей «Астерра» и «Тонарога» вместе взятые и помноженные на азиатскую дисциплину. Религия ему, – обиженно фыркнул Берт и, прищурившись, уставился на Иво поверх чашки.