***
Сквозь голубое марево воспоминаний кайдзю, которые давно полностью заменили собой сны биолога, слышалась суетная беготня. Ньютон неохотно поморщился и перекатился на бок, тихо застонал от боли в спине. Снова он уснул на диванчике в своей лаборатории. Если так пойдет и дальше, то стоит задумываться о том чтобы переставить сюда нормальную кровать.
- Да что за шум? – пробормотал Ньютон, подслеповато глядя в размытое пространство, и опустил руку на пол, нашарил свои очки и все еще сонно надел их, ровнее усаживаясь на диване. Душ. И переодеться. Это сейчас казалось первостепенной задачей.
Но эти мысли отошли на второй план, как только мимо открытой двери прошла целая делегация из военных, среди которых Ньютон удивленно узнал маршала Хэнсона.
- Да какого черта, - пробормотал биолог, быстро поднимаясь с места и на ходу поправляя смятую рубашку, ловко обошел стоящие повсюду коробки (которым так и не нашлось другого места) и образцы с органами, просочился в коридор, где его сразу же встретили два военных в форме США, стоящих как на посту возле входной двери в математический отдел.
- Доступ закрыт, - сухо сообщил один из вояк, и Ньютон удивлено посмотрел на него.
- Издеваешься? – фыркнул ученый и достал из кармана пропуск, - я тут вообще-то работаю, - военный пристально посмотрел на пропуск и замялся, что вполне удовлетворило помятого и взъерошенного ученого.
- Простите, доктор Гейзлер, но маршал Хэнсон приказал никого не пускать до окончания совещания…
- А ну с дороги, - перебил его биолог и решительно шагнул к двери, но ему самым наглым образом преградили путь.
- Да зашибись! – развел руками Ньютон и гневно посмотрел на солдата,- Слушай сюда, громила, у меня приоритетный доступ ко всем исследовательским разработкам на этой базе. Хочешь обсудить это с маршалом?
- Нет, сэр, - неохотно сказал солдат, за свою службу он не раз встречался с подобными разговорами, однако в его голову твёрдо вбили мысль о том, что приказы стоит исполнять, а не раздумывать над ними.
- Извините, если вам так хочется обсудить приказ маршала, то не вижу проблем. Дождитесь пока он выйдет. – Вмешался второй солдат.
- Серьезно? – с тихой угрозой спросил, начиная по-настоящему злиться ученый. Словно все сорвалось в одно то мгновение. Все проблемы с дрифтом, чертовы отдельные кабинеты, и сплетни, которые то и дело доходили до ученого. И все мысли о Германне, которые не позволяли ему уснуть, и разъедали душу не хуже кислотной крови кайдзю. А теперь какие-то салдафоны решили его так просто согнать с дороги.
– Слушать сюда, я ведущий специалист на этой чертовой базе и ты, - Ньютон посмотрел на того из солдат, кто был покрупнее, и воинственно выдохнул, теряя всякое самообладание. – Ты, сучара, меня пропустишь.
Солдаты напряженно замерли, глядя на помятого и растрепанного ученого, который им обоим едва доставал до плеча, но сейчас это не имело значения. И Ньютон не собирался отступать.
Но не успел биолог подойти ближе, чтобы пройти в кабинет, как дверь сама приоткрылась и сквозь нее вышел Германн.
- Что здесь… Ньютон… - почти прошипел математик и покосился на военных у своей двери.
- Проблемы с взаимопониманием, - коротко пояснил биолог, - Что тут за общий сбор?
Германн нервно поджал губы и махнул рукой скрылся в своем кабинете, и Ньютон беспрепятственно вошел внутрь, под косыми взглядами охраны.
Вот только далеко в кабинет его проводить Германн не стал, но Ньютон видел сдвинутые в ряд голографические модели разлома и исписанную доску, возле которой собрались ассистенты Германна и о чем-то говорили с Хэнсеном. Ньютон понимающе окинул все это взглядом и посмотрел на друга.
- Ну, и что сказали тебе твои формулы, раз сам маршал нас навестить приехал?
- Если коротко, - чуть склонив голову на бок, вымученно сказал Германн, - то мы рассчитали дату и место. Сегодня утром. Мне не спалось, пришел на место раньше и … - он щелкнул пальцами и посмотрел на биолога, зная, что тот его прекрасно понимает.
- Что? Уже, ну… Ну это же отлично! – энергично взмахнул руками Ньютон, и теперь на него обратил внимания бывший рейнджер.
- Доктор Гейзлер, - сдержанно кивнул он биологу, и Ньютон лишь кивнул и приветственно поднял руку, чтобы не отрывать маршала.
– И сколько нам дожидаться гостей? – Гейзлер спросил, словно по инерции, не до конца осознавая, что Германн только что официально подтвердил скорое начало второго вторжение, о котором Ньютон всегда предполагал лишь интуитивно.
- Семнадцать месяцев, - выдохнул Готтлиб, - есть несколько наиболее вероятных точек появления…
- Ого… - тихо выдохнул Ньютон и словно почувствовал, как где-то рядом включился их прежний военный хронометр.
- Да. Нужно подготовить полный отчет, мы только начали обсуждение…
- А-а, - Ньютон коротко кивнул и горько понимающе хмыкнул. – Черт, - тихо выдохнул он и провел ладонью по лицу.
С самого начала, как только они прибыли на базу им дали понять, что все это ради разлома, и вот, теперь когда в этом направлении прорыв, Германн станет неотъемлемой частью всей этой военной суматохи. И теперь у Германна появился отличный предлог, чтобы свернуть их небольшой общий проект. Отличный, к черту его, повод!
- Ньютон, - совсем тихо, покосившись на маршала и ученых, произнес Германн и на мгновение поджал тонкие губы. – Это не повлияет на нашу работу…
***
И Германн, к удивлению Ньютона, говорил правду. Хоть каждый раз, когда Готтлиб, прихрамывая, заходил к биологу в кабинет, он выглядел не лучше останков Отачи после сражения с Бродягой, но от работы не пытался избавиться, так же, как и не избегал дрифтов с Ньютоном, но на этот раз при подключении его мысли были пустыми. И было что-то неправильное в том, что Германн отстранялся от своего друга.
Да и во время совместной работы математик теперь больше молчал. Ну, или старался молчать, если Гейзлер сам не втягивал его в разговор, пытаясь придать работе былую легкость. Напрасно.
Напряжение чувствовалось всегда, как только они оставались наедине. Германн ворчал чуть чаще, жаловался на головные боли, после дрифта и, как только Ньютон отключал нейромост, математик лишь прощался и поспешно уходил. Сбегал. И пока их сознания были связаны воедино с памятью кайдзю, Ньютон легко смог уловить причину поведения своего друга. За все эти три дня, Германн только и думал о том, что Ньютон вот-вот сорвется, что его дружеские колкости превратятся в откровенный флирт, или что биолог все скажет напрямую, зная, что Германн всячески отрицает его чувства в дрифте, даже когда они горели так ярко, что затмевали собой все остальные ощущения.
Разочарование неприятным осадком легло на плечи, когда в очередном дрифте с Германном, почти все воспоминания математика были «засвечены», и при подключении мелькали лишь детали, которые были почти не различимы за ощущениями самого Ньютона.
Немое признание в дрифте. Не такое, каким Ньютон себе его представлял. Хотя, по факту, он и не представлял себе этот момент.
- Легче составить нормальную голографическую модель, чем потом твои «этюды» разбирать, - пробурчал Германн в один из дрифт-сеансов, спокойно наблюдая за показателями, пока Ньютон лихорадочно записывал по обрывкам из воспоминаний кайдзю все, что мог разобрать о «той стороне».
- И так все понятно, - привычно отмахнулся Гейзлер и почувствовал усталость и раздражение друга, неохотно нахмурился. – Хорошо. Сделаю. Но это займет несколько часов.
- У меня нет столько…
- Времени. Знаю, - развел руками биолог и чуть изогнул бровь. – Поэтому я делаю быстрые записи.
- Я заканчиваю однопилотную систему, - оповестил Германн и потер переносицу. Дрифт-совместимость у них с Ньютоном была просто ужасная, меньше 50 %, будь они рейнджерами (Ньютон тихо хмыкнул, услышав эту мысль Германна, представляя их обоих в боевой броне рейнджеров) то их бы вовсе не допустили к управлению Егерем. Но для просмотра воспоминаний кайдзю, что не предполагало прямого контроля телом, как при управлении Егеря, этого было достаточно. И все равно. Спустя полчаса дрифта голова гудела от боли и, по расчетам Германна, после двух часов необходимо было делать перерыв, ради безопасности.
- Выдержишь еще полчаса? – заботливо спросил Ньютон, оглядываясь на друга, который тяжело уселся на стул стоящий возле панели управления и облокотился на холодные металлические подлокотники. Германн покосился на огромный аквариум, в котором плавал мозг. И брезгливо поморщился от пестрого марева воспоминаний кайдзю, которые он так и не мог четко рассмотреть.
- Потому что ты не хочешь их видеть, - словно Германн задал вопрос вслух, ответил Ньютон. – Прекрати морщиться на Канамори, его сознание весьма гостеприимно.
- Только ты можешь так говорить про такую мерзость, - криво усмехнулся Германн, и Ньютон чувствовал на своей спине его взгляд и смешанные эмоции друга, для которого теперь каждый их дрифт превратился в медленную пытку выдержки, в попытке сохранить их дружбу. И Ньютону было приятно знать, как сильно Германн ей дорожит.
Но этого все равно мало.
- Э-эй, я же твои цифры не называю нудными, - обиженно скривился Гейзлер, но быстро улыбнулся и сел вполоборота, сдвигая стул, чтобы не сидеть к Германну спиной и хоть как-то его видеть.
- Называешь, - не согласился Германн, удобнее устраиваясь на жестком стуле и распрямляя больную ногу.
- Ну-у, - протянул Ньютон с прищуром, - может пару раз называл, - он озорно покосился на Германна, но привкус неловкости все равно ощущался как в общении, так и в дрифте.
- Кхм, - Ньютон вернулся к записям. – Значит, Хэнсен обещал пригнать к нам Егерей? – сменил тему биолог.
- Да, но их сборка еще в процессе, - охотно подхватил тему Германн, чтобы не молчать. – Да и эту базу теперь расширят и…- Готтлиб обреченно вздохнул. – Мы дрифтуем, я знаю, что тебе не интересно.
- Тогда ты знаешь…
- Просто работай, - быстро перебил его Германн, чувствуя, как взволнованно екнуло сердце, от одного ощущения того, что Ньютон собирался сказать.
– А хотя… Хватит на сегодня, - решительно сказал математик и поднялся с места, чтобы отключить нейромост.
- Ты так каждый раз будешь делать? – неодобрительно хмыкнул Ньютон и хотел оторваться от своих записей, но на исписанную бумагу тяжело упало несколько кровавых капель и быстро впитались в записи, размывая контур букв.
- Черт, - тихо сказал Гейзлер, порадовавшись, что Германн уже отключит дрифт и сам торопливо вытер нос подрагивающими пальцами.
- Я зайду к тебе завтра к десяти, продолжим работу, - словно игнорируя вопрос Ньютона, проговорил Готтлиб.
Ньютон еще несколько минут смотрел на дверной проем, за которым скрылся Германн, а затем обреченно вздохнул и уронил голову на руки и крепко зажмурился.
- Черт…
***
(Две недели спустя)
Тяжелая металлическая деталь нейромоста с грохотом упала на пол, оставляя на нем размазанный росчерк масла. Ньютон соединил последние провода, и установка тихо загудела.
- Вот так, - хмыкнул биолог и выбрался из-под панели, устало поднялся на ноги и взял со спинки стула покрытую пятнами тряпку, небрежно вытер руки и откинул ее на стол. – Еще одну проверку? Да он издевается! - недовольно проговорил Ньютон, обходя установку и быстро проверяя все параметры. – Ты, Германн, может, и не веришь в свои расчеты, но я уверен, что все… - Ньютон сдвинул несколько рычажков и быстро вбил настройки для одного пилота, - …пройдет успешно. Я и в первый раз с неисправным нейромостом все смог сделать, а тут твоя «чудо» программа.
Говорить с воображаемым Германном уже входило в привычку, и Ньютону было все равно, как это выглядело со стороны, просто так он чувствовал себя уверенней, только так мог работать, почти чувствуя на себе осуждающий взгляд друга, который так и подстегивал доказать свою правоту любыми способами.
Уже ставшими привычными движениями Гейзлер надел обод нейромоста, и достал из кармана рубашки старенький диктофон, с тихим щелчком включил запись.
- Тестовое подключение однопилотного дрифта номер два. Доктор Готтлиб, если вы это слышите, - с нажимом проговорил биолог в диктофон, - то знай, я сделаю это сам и можешь не волноваться по-поводу наших дрифтов, я уже понял, что тебя утомляют мои мысли. Так что, согласись, в какой-то степени я это делаю не только для человечества, но и для тебя. А? Как тебе? – почти с нежностью спросил биолог у диктофона и невольно улыбнулся. – Не парься. Я все сделаю сам. – добавил Гейзлер и прикусил губу, а затем перешел на более официальный тон, - показатели стабильны, нагрузка 37%. Замедление дрифта 80… А, к черту, пусть все 100, - Ньютон быстро поднял предельный показатель. – Дрифт через: 3, 2, 1..
Яркая вспышка голубого света окутала сознания, ударила по телу, вымывая лишние ощущения, и Ньютон был готов к лихорадочному вихрю образов, и когда они пестрой чередой стали пронизывать его сознание, он смог не затеряться среди них.
А затем все замерло.
Сознание кайдзю было повсюду и оставалось спокойным, невесомой дымкой окружало Гейзлера, никуда не спешило, дышало вместе с ним, отгораживая биолога от черной темноты бессознательного. Без тела ориентироваться было слишком непривычно, но стоило сознанию зацепиться за проблеск одного из образов в яркой дымке, как оно покорно вскрывалось для сознания биолога, переливаясь четкой картинкой.
Где-то в несуществующем теле в груди сжался противный комок и, казалось, что все вокруг плывет в невесомости. И слишком ощутимым был взгляд. Он прожигал Ньютона, не отпускал его ни на секунду. Он был повсюду, и в нем чувствовалась примитивная сила и простота.
«Послушный мальчик» - пронеслось в сознании Гейзлера, и он отчего-то не сомневался в этом. Он был совершенно уверен, даже чувствуя всю мощь давно погибшего тела кайдзю, что в дрифте монстр покорен.
Лишь бы освоиться в мареве воспоминаний, которые неспешными призраками пронизывали все вокруг.
Слишком яркий разлом, пульсирующая горловина и вспышки электричества.
Ровный строй остроголовых кайдзю, однообразных клонов. Их спокойное дыхание и такое же пустое сознание.
Изогнутые дороги у самых обрывов скал, возвышающихся над похожей на облака субстанцией, испещренной молниями.
Постройки. Словно выточенные в скалах, наполненные голубым светом.
Холод сознания. Он чувствовался в воспоминаниях, оставшихся от коллективного сознания, от одного из кайдзю, который помнил своего хозяина. Призрачное ощущение холодных пальцев, скользящих глубоко в сознание и навязывающих свои мысли, устанавливающие правило. Дающие цель…
Все резко оборвалось, и на мгновение сознание Ньютона потонуло в темноте, и только спустя пару секунд биолог догадался открыть глаза, чувствуя как его касаются дрожащие холодные руки.
- …с ума сошел?! Ты в прошлый раз чудом остался жив! – Голос Германна так приятно взволнованно дрожал. Что Ньютон не смог сдержать улыбку, медленно приходя в себя. Голова слегка болела, но руки не дрожали, и сердце лишь слегка ускоренно билось, дышать было легко, и Гейзлер без проблем поднялся на ноги, когда Германн подхватил его под руки и потянул к дивану.
- Как ты себя чувствуешь? – все так же волнительно спросил математик, наклоняясь к Ньютону.
- Хорошо, - честно сказал Ньютон, все еще ощущая легкую невесомость в теле и осознавая, какие возможности может открыть изобретенный им и Готтлибом нейромост. Подробное изучение воспоминаний кайдзю, однопилотная система дрифта, новый подход к изучению разлома и обитателей с той стороны, ведь все это так или иначе должно быть в чей-то памяти. И, даже, Ньютон был уверен, контроль над кайдзю. Вот только был бы шанс войти в дрифт с живым монстром. Ведь он чувствовал, как кайдзю оторванный от коллективного сознания тянулся к нему, пытаясь восстановить связь…
- Вечно совершаешь глупости, и, когда-нибудь, тебя это погубит, - проворчал Германн, пока Ньютон снимал очки. - Подними голову, - распорядился Готтлиб и прижал к носу биолога мягкую вату. Только сейчас биолог ощутил теплую влагу крови на своей коже, но это казалось такой мелочью, в сравнении с покорным сознанием кайдзю, готовым раскрыть все свои тайны.