[Рождение Сиавуша]
Дни мчатся; неможется шахской жене,
Пленительно-юной, цветущей весне.
Лишь в беге небесного свода истек
Начертанный девятимесячный срок,
Пришли к повелителю с вестью благой:
«Порадуйся дару жены дорогой!
До неба теперь вознесешь свой престол.
О царь, ты не чадо, а чудо обрел!
Младенца такого не видывал мир:
3110 Хорош, как пери, как священный кумир»
О прелести дивной лица и кудрей
Мгновенно молва донеслась до людей.
Владеть небосводом достоин был сын;
Его Сиавушем нарек властелин.
Гадал о младенце седой звездочет,
И вскоре поведал ему небосвод
Свое предсказанье; гласило оно,
Что много царевичу бед суждено.
И сердце гадателя сжалось в тоске.
3120 Младенца он вверил Йездана руке,
И шаха-родителя нредостерег,
Поведал, что к сыну немилостив рок...
Года миновали. К царю во дворец
Примчался могучий забульский боец.
Просил он: «Мне львёнка доверь своего,
Воспитывать мне подобает его.
Здесь нянек немало, да грош им цена;
Ты лучше меня не найдешь пестуна».
Раздумывал долго над тем властелин,
3130 Затем, для отказа не видя причин,
Он отрока храброго, полного сил,
Свой светоч — заботам бойца поручил.
Могучий в Забул Сиавуша увёз,
Жилище воздвиг для него среди роз.
Арканом и луком владеть, и уздой,
И тешиться в поле лихою ездой,
С гепардом и соколом мчаться на лов,
Обряд соблюдать богатырских пиров,
Страной управлять, строить грозную рать,
3140 Добро от насилья и зла отличать —
Всему Сиавуша Ростем обучил,
Немало на это затратил он сил.
И вырос таким молодой Сиавуш,
Что с ним ни один не сравнился бы муж.
Не раз, выходя с удальцами на лов,
Герой заарканивал яростных львов.
И молвил царевич Ростему-бойцу:
«О витязь, меня потянуло к отцу.
Меня обучая искусству царей,
3150 Трудился ты рьяно. Хочу поскорей
Отцовское сердце порадовать всем,
Чему обучил меня славный Ростем».
Царевича выслушал вождь удальцов
И в разные стороны шлет он гонцов.
Оружие, перстни, венцы, кушаки,
И с золотом, и с серебром кошельки,
Одежда, сосуды, рабы, скакуны
Ростему во множестве привезены.
А что не сыскалось на месте — за тем
3160 Послал в отдаленные земли Ростем.
Столь много даров погрузили, что рать
Дивилась, юнца выходя провожать.
И витязь немалый проехал с ним путь,
Чтоб грусть не стеснила царевичу грудь.
Весь край, словно в праздник огнями горя,
Украсился, радуя богатыря.
Осыпали амброй и златом юнца,
Повсюду полны ликованья сердца.
На улице каждой веселье кипит,
3170 И каждая кровля убранством слепит.
Ступают копыта лихих кобылиц
По грудам монет. Озабоченных лиц
Не встретишь — хоть весь обойди ты Иран;
И мускус на гривах коней, и шафран.
[Возвращение Сиавуша из Забулистана]
Гонцы Кей-Кавусу спешат принести
Отрадные вести: царевич в пути.
Приказано Тусу и Гиву скакать,
Навстречу с литаврами вывести рать.
Вот к царскому замку идут удальцы,
3180 К властителю сына ведут удальцы.
«Дорогу! Дорогу!» — глашатай кричит;
И путь им широкий к престолу открыт.
Курильницы благоуханье струят,
Склонившись, вокруг царедворцы стоят,
К царевичу юному взор приковав;
Он — строен, как тополь, могуч, величав.
И все восхищаются юным вождём;
Алмазы и золото льются дождём.
Как только увидел царевич отца
3190 На царском престоле, в сияньи венца,
К престолу припал он и долго лежал
Ничком, словно тайну земле поверял.
Поднявшись, к Кавусу приблизился сын,
И ласково обнял его властелин.
С собой усадив на сапфировый трон,
О славном Ростеме расспрашивал он.
Восторженно имя Йездана твердя,
Очей не сводил с молодого вождя;
Дивился осанке, величью, уму,
3200 Всесветную славу пророчил ему.
Его добродетель и мудрость познав,
Был счастлив и горд повелитель держав.
На землю упав, к ней приникнув лицом,
Он душу свою изливал пред Творцом,
Взывая: «О Ты, Кто воздвиг небеса,
Кем созданы разум, любовь и краса —
Все лучшее в мире! Тебе возношу
Моленья — о счастьи для сына прошу».
С дарами пришли к властелину страны
3210 Ирана мужи. Ликованья полны,
Глядят на юнца, восхваляют его,
И славят, и благословляют его.
Пред ним, по веленью владыки земли,
Иранские воины строем прошли.
Украшены пышно палаты и сад,
Несчётные гости на праздник спешат.
Звенит сладкозвучного руда струна,
Повсюду веселье и реки вина.
Такой был устроен властителем пир,
3220 Какого дотоле не видывал мир.
Семь дней веселились: властитель страны
Затем повелел из державной казны
Дары для любимого сына достать.
Здесь перстень, и шлем, и престол, и печать,
Арабские кони, оружье, броня,
Седло боевое, щитки для коня,
Динары, дирхемы в сумах расписных,
Алмазы, парча и немало иных
Сокровищ заветных: всё, кроме венца,—
3230 Затем, что венчать ещё рано юнца.
Столь щедро дарами его наделив,
Надеждой отрадной в нем дух окрылив,
Семь лет он испытывал сына, и тот
Ничем не унизил свой царственный род.
Восьмой наступает — несут, наконец,
Из золота цепь и кушак, и венец.
На шелке — указа блестят письмена;
Так в мире велось у владык издавна.
Достойный величья, достойный венца,
3240 Сын в дар Кухистан получил от отца, —
Так звали обширный тот край искони,
Но Мавераннахром зовут в наши дни.
[Смерть матери Сиавуша]
Нежданно беда к Сиавушу пришла,
Любимую матушку смерть унесла.
С престола вскочил он, душой удручён,
Взлетел к небесам раздирающий стон.
Царевич одежды свои разрывал,
Землею посыпав главу, горевал.
В безумном отчаяньи плечи и грудь
3250 Терзал он, себя не жалея, ничуть.
С улыбкой расстались уста, и с огнём
Глаза разлучились; и ночью и днём
Не знал он покоя, стеная, скорбя,
Печалью, постом изнуряя себя.
Так месяц минул; к Сиавушу пришли
Знатнейшие люди иранской земли:
Гив, Тус и Гудерз и другие друзья —
Вождей и воителей славных семья.
Едва Сиавуш на вошедших: взглянул,
3260 Он снова печально и тяжко вздохнул,
Вновь стал безутешно стенать и рыдать,
Печали сердечной дал волю опять.
Увидя томимого жгучей тоской,
Гудерз опечаленный с речью такой
К нему обратился: «Совету внемли,
Царевич, и скорбь от себя отдали.
Ведь каждый умрёт, кто родился на свет,
От смерти спасения смертному нет.
Не плачь, потеряв дорогую свою:
3270 Дано ей блаженствовать вечно в раю...»
Мольбы, увещания длил он дотоль,
Пока не утихла царевича боль.
[Судабе влюбляется в Сиавуша]
Шло время, душой расцветал властелин;
Его утешеньем был доблестный сын.
Однажды сидел, с ним беседуя, шах,
Как вдруг Судабе показалась в дверях.
Едва увидав Сиавуша, она
Любовью внезапно была пронзена.
Томилась и таяла, стала, как нить,
3280 Ты лед над огнем с нею мог бы сравнить.
К царевичу вестника шлет: «От меня
Спеши передать, осторожность храня:
„В гарем заглянул бы к отцу своему,
Никто удивляться не стал бы тому“».
Слуге Сиавуш, возмущен и суров,
Промолвил: «Царице ответ мой таков:
В гарем повелителя я не ходок;
Мне хитрость чужда, ненавистен порок».
Всю ночь пролежала царица без сна,
3290 Наутро к царю поспешила она:
«Вождь рати! — ему говорит Судабе —
Не видело солнце подобных тебе.
И юного мир прославляет царя:
Да здравствует, радость народу даря!
Ему повели навестить поскорей
Супругу твою и твоих дочерей.
Пусть ходит свободно в гарем с этих пор,
Почаще пускай навещает сестер;
Так любят его и тоскуют по нём,
3300 Что льют они слёзы и ночью и днём.
Придет он — склонимся, почёт воздадим.
Дарами и рвеньем ему угодим».
Кавус отвечает: «Нет речи мудрей.
К нему ты добрее чем сто матерей».
И сына призвав, говорит Кей-Кавус:
«От голоса крови, от родственных уз
Не скрыться. Любовь ты вселяешь в сердца,
Таким уж ты создан по воле Творца>
С тобою ведь в близком родстве Судабе —
3310 Недаром душой потянулась к тебе.
В гареме ты сможешь сестер повидать,
В царице найдешь благосклонную мать.
Тебя обласкают, почтят от души
Затворницы, их навестить поспеши».
Такие слова говорит властелин.
В тревоге, в смущении слушает сын
И так размышляет, молчанье храня,
Печаль и глухое сомненье гоня:
«Царь, видно, испытывать верность мою
3320 Задумал — проверить, что в мыслях таю».
Царевич умом был остёр, прозорлив
И знаний исполнен, и красноречив.
Начало такое недобрый конец
Ему предвещало; страшился мудрец,
Что в сеть попадет он к жестокой судьбе —
В гареме погубит его Судабе.
«Властитель державы! — так вымолвил он —
Не ты ль даровал мне и царство и трон?
Повсюду, где солнце с небесных высот
3330 На землю лучи животворные льёт,
Ты славишься, всех превзошел ты вождей
И мудростью, и добротою своей.
Ты путь укажи мне к мужам-мудрецам,
К прославленным, неустрашимым бойцам:
В науке у них изощрюсь боевой,
В стрельбе, во владеньи копьём, булавой,
В державных делах и в весельи ночном —
Под пение руда, за пенным вином.
А в женских покоях учиться чему?
3340 У жён ли познаний набраться уму?
Но если решенье царя таково —
Пойду я, покорный приказу его».
«О сын мой, будь счастлив! — царь молвит в ответ —
Столп мудрости — так да зовет тебя свет!
Так пламенна речь твоя, так хороша,
Что разум расцвёл, просветлела душа.
Тревожные помыслы прочь отгони,
Да будут светлы твои думы и дни!
Сестёр дорогих навести поскорей,
3350 Их братской любовью и лаской согрей».
И сын отвечает: «Готов я идти,
Чтоб царскую волю твою соблюсти».
[Сиавуш приходит к Судабе]
Был старый слуга у владыки — Хирбед.
Блюдя неусыпно служенья обет,
Дом жён охранял он и днём и в ночи;
Ему вручены от покоев ключи.
Такую от шаха услышал он речь:
«Лишь солнце исторгнет блистающий меч,
Иди к Сиавушу и каждый приказ,
3360 Который услышишь, исполни тотчас.
Вели Судабе свой ларец отворить,
Алмазами щедро его одарить.
А сёстры с рабынями пусть поднесут
Кто — мускус, кто — жемчуг, а кто — изумруд».
Когда над вершинами встала заря,
Предстал Сиавуш пред очами царя,
Поклон сотворил, и отец в тишине
С ним долго беседовал наедине.
Окончив беседу, Хирбеда призвал,
3370 Ему наставления должные дал,
Сказал Сиавушу: «Иди вместе с ним,
Будь весел: впервые идёшь ты к родным».
Направились к женским покоям дворца
Хирбед и царевич — покойны сердца.
Но только завесу успел приподнять
Хирбед — полон страха царевич опять.
В гареме с почётом встречают его,
В честь гостя великое там торжество.
Невиданным блеском чертог осиян,
3380 С душистою амброю спорит шафран;
Нет счёта пленяющим взор жемчугам;
Дирхемы царевичу сыплют к ногам.
Путь устлан китайской парчой золотой,
Алмазным сиянием сплошь залитой.
При говоре струн распевают певцы,
На юных красавицах блещут венцы.
Кружится пленительных дев хоровод,
Все к неге и райским усладам зовет.
В чертоге сверкающем том водружен
3390 Высокий, из чистого золота трон.
Он дивно украшен слепящей глаза
Парчой, на которой цветет бирюза.
На троне, блистая красой неземной,
Сидит Судабе, ликом схожа с луной.
Светила Йемена затмила она!
Душистых кудрей смоляная волна
Струится, трепещет, спускаясь до пят;
Алмазы в венце драгоценном горят.
И держит рабыня, у трона склонясь,
3400 Её башмачки золотые. Лишь князь
К престолу направился — ликом светла,
Царица поспешно с престола сошла
И низкий отвесила гостю поклон,
И вот у прекрасной в объятиях он.
Целует она молодого вождя
И молвит, с прекрасного глаз не сводя:
«Заря ли на небе, ночная ли мгла,
Моя не смолкает Йездану хвала.
Ещё у кого столь блистательный сын?
3410 И в царском семействе такой —ты один».
Но чует смущённый царевич: грешны
Объятья горячие царской жены,
Здесь дело неладно. Тревогой томим,
Поспешно подходит он к сёстрам своим.
Царевны навстречу с приветом идут,
Его к золотому престолу ведут.
Немалое с ними он время провёл,
И после, тепло распростившись, ушёл.
В гареме толкуют о нем лишь одном:
3420 «Вот истинный царь! Сколько доблести в нём!
И мудрости свет на высоком челе...
Таких не бывало ещё на земле!».
В чертоги отца, между тем, Сиавуш
Вступает и молвит: «О, царственный муж!
Гарем посетил я: на жребий роптать
Тебе, о счастливейший царь, не подстать.
Хушенг и Джемшид с Феридуном, клянусь,
Тебя бы затмить не могли, Кей-Кавус».
Речь сына услышав, отец просиял,
3430 Украсил чертоги, наполнил фиал.
Пируют и слушают лютню, в вине
Топя помышленья о завтрашнем дне...
Как только стемнело, покинув престол,
В покои супруги властитель вошёл
И молвит: «Скажи откровенно, жена, —
Ты правду скрывать от меня не должна:
Прекрасен ли юный мой сын? Какова
Осанка его и разумны ль слова?
Воистину ль мудростью он наделён,
3440 И славы столь громкой достоин ли он?».
В ответ Судабе: «Не царил под луной
Подобный тебе повелитель иной.
И славному сыну нигде твоему
Нет равных,— замалчивать правду к чему?».
«Да станет он мужем! — царь молвил тогда —
Его да минуют и сглаз и беда!»
Сказала она: «Коли будут царю
Угодны слова, что ему говорю —
Царевичу дам я жену из своей
3450 Семьи, не ища среди чуждых семей.
Царевичу сына подарит она,
В ком будет отцовская доблесть видна.
Средь юных царевен, что мной рождены,
Когда для себя не найдет он жены,
То пусть Кей-Ареша он дочь изберёт
Иль дочь Кей-Пешина, чей царственен род».
Шах молвит на это: «Согласье даю,
Тем силу умножу и славу свою».
Наутро царевич явился к отцу,
3460 Хвалу его трону воздал и венцу.
Других удалив, Кей-Кавус в тишине
Стал с сыном беседовать наедине.
Сказал венценосец: «Не раз я молил
Создателя мира, Дарителя сил,
Чтоб славный твой род не угас, чтобы трон
Был царственным сыном твоим озарен;
И так же как стал ты отрадой моей,
Да станет он светом отцовских очей!
Жрецов о твоей вопрошал я судьбе;
3470 Поведали мне мудрецы, что тебе
Такого наследника звезды сулят,
Чью память нетленной века сохранят.
Супругу теперь для себя избери
Высокого рода, чьи предки — цари.
Ищи у Пешина, Ареша в дому.
Уж действовать время, готовься к тому».
И слышит сыновний ответ Кей-Кавус:
«Я воле державной твоей покорюсь.
Кого повелишь, назову я женой;
3480 Я верный твой раб, о владыка земной!
Об этом решеньи узнав, Судабе,
Быть может, противиться станет тебе.
Но ей не пристало об этом судить,
И незачем впредь мне к царице ходить».
Кавус улыбнулся; в тот миг роковой
Он топь не сумел разглядеть под травой.
Сказал он: «По сердцу ты должен найти
Жену; опасения прочь отмети.
Царица, заботясь о благе твоем,
3490 Тебя обласкает, поможет во всём».
Сын, выслушав речи отца своего,
Уверился в благоволеньи его.
Он пал пред высоким престолом царя
Всевластного славя и благодаря.
Но думы царевича все же смутны,
Он чует: то замысел царской жены,
То ею раскинуты злые силки.
И сердце — в тисках затаённой тоски.