За все, что есть на свете.
Не берегут колючие
Свое благополучие,
И сами лезут в схватку,
И режут правду-матку.
А если ошибаются,
Больнее ушибаются,
Чем тот, кто был корыстен
В опроверженье истин.
Не у природы ль учатся
Они своей колючести?
Ведь там, где нежность скрыта,
Есть из шипов защита, - прочитала она. - И герои книг или фильмов мне нравятся сильные, решительные, бойцы, с которых хочется брать пример, а не умиляться всяким пластилиновым воронам, выбирающим путь наименьшего сопротивления!
- Тогда тебе понравится "Салка Валка", - Лиля достала с полки томик в голубой матерчатой обложке. - Роман как раз о сильной женщине с тяжелой судьбой, которой девушка бросает вызов.
- Спасибо. Когда вернуть книгу?
- Когда прочтешь.
- О-кей. А пластилиновых героев мне просто жалко.
*
Ночью Лилю разбудил грохот во дворе. Соседские кошки, привыкшие к тому, что домик заброшен, шастали по саду, как по джунглям. Вот и сейчас трехцветная Дуня, любимица Елизаветы Ивановны из дома напротив, свалила сушившиеся на садовом столе формы для выпечки.
Лиля вышла на крыльцо. Кошка, испуганная произведенным шумом, сидела на столе и сверкала в сумерках майской ночи зелеными глазами.
- Дунька, ты опять за свое? - спросила Лиля. - Почему ты не гуляешь в своем саду?
Кошка поняла, что ни веником, ни тряпкой ее не погонят, фыркнула в ответ и стала облизывать лапку. Весь ее вид говорил: "Ну и что тут такого? В твоем саду интереснее, чем на Лизкином английском газоне! А ты не ставь свои противные железяки там, где я гуляю!".
- Ну и нахалка же ты, - Лиля плотнее запахнула халатик. - Еще и по столам расхаживаешь, а мы тут едим!
Дуня недовольно передернула ушами с кисточками: "Ой! Сдался мне твой стол! Вытри потом и все дела! И вообще лапы у меня чистые!".
Проводив кошку взглядом, Лиля облокотилась на перила. После полуночи слегка стемнело, но на востоке синеватый сумрак уже зарозовел. Прохладная, пахнущая сиренью тишина окутала улицу. Заснули даже полуночники; ни одна машина, ни одна электричка не нарушали магию белой ночи в Мариенбурге. Лиля вспомнила белые ночи в Питере над Невой. Там к синему и розовому прибавлялся еще и серебристый блеск затихшей воды и золотистый - Петропавловского шпиля и купола Исаакиевского собора, и точеные силуэты разведенных мостов, под которыми до рассвета бесшумно скользят баржи и речные трамвайчики...
- "Речной трамвайчик тихо встал у сонного причала", - промурлыкала Лиля.
- Лиль? Тебя тоже кошка разбудила?
Ника в голубой пижаме в горошек вышла на крыльцо и остановилась рядом.
- У бабушки в последнее время не было сил их гонять, вот кошки и распоясались.
- Думают, что им тут парк, - Ника закурила. - Кстати, о парках: Удельный может накрыться медным тазом. Ты слышала?
- Да, знаю, что через него хотят провести участок КАД. Как будто нет другого места!
- Неймется им изуродовать город, - поморщилась Вероника. - То "Охта-Центр", то кольцевая дорога через парк... Представь, как смотрелась бы в Охте эта 400-метровая стеклянная дылда! Теперь лесопарк под угрозой, эта стройка его погубит!
- Я думаю, городские власти все-таки прислушаются к мнению общественности, - сказала Лиля, - и сами согласятся с тем, что экология важнее...
- Ага! Ты идеализируешь. Там самое удобное место для автострады. Перенести стройку на несколько километров слишком затратно. Дешевле вырубить несколько сотен деревьев явочным порядком. А если потом от асфальта, мазута и пыли захиреют остальные насаждения - это уже дело двадцать пятое, а люди поорут, поорут, и на то же место сядут, так рассуждают организаторы стройки... Знаешь, наши активисты уже выбрали себе деревья, которые будут защищать, если придут порубщики; каждый встанет у "своего" дерева, и таких желающих уже много.
- А свободные деревья еще есть?
- Парочка найдется, - понимающе улыбнулась Ника. - Но у тебя могут возникнуть проблемы, если ты придешь в парк... Я-то ничего, небольшой скандальчик только поднимет рейтинг, мой и "Телескопа", а ты?
- Думаю, в поселке все со мной согласятся, что сохранить уникальный лесопарк важнее, чем сидеть под корягой, как Премудрый Пескарь.
Ника одобрительно кивнула.
- Я думаю о книге Сигюрдссона, - сказала она, - сравниваю с исландскими сагами о героях. Там действуют сильные люди, которые выдерживают тяжелые испытания. А в ХХ веке писали все больше о рефлексирующих нытиках, любовных страданиях, несчастных женщинах, влюбленных в негодяев. В "Игре красок земли" парень готов руки на себя наложить из-за безответной любви к соседской вертихвостке. И он тоже как щепка в реке. Весь год страдал, ныл, места себе не находил. А когда его рассказ опубликовали в журнале, и родители решили отправить его учиться в столицу, воспрял. Конечно, в столице перспективы лучше, чем в омуте... А если бы не родители - еще лет пять размазывал бы сопли по рукаву. Сам не мог справиться с любовными страданиями, ждал, когда кто-то возьмет его за руку и выведет из кризиса...
- Необычная трактовка "Красок", - рассмеялась Лиля.
- Просто реалистический взгляд на вещи. А ты видишь повесть иначе?
Лиля смолчала. Возразить Веронике снова оказалось нечего.
- А пастора Бедвара в "Письме" мне даже жалко, - продолжала Ника, - пригрел змею на груди, - она села в кресло-качалку. - Помогал пареньку-рабочему устроиться в жизни, а тот ему преподнес "подарочек": ветвистые рога...
- Жена пастора - тоже не наивная овечка, - заметила Лиля. - В повести ей уже за шестьдесят, а ее дочери - 25 лет. Уж в сорок лет можно головой думать, а не бросаться на шею первому встречному разбитному мальчишке.
- И вот так в один миг рухнуло все, что было дорого пастору, - Ника закинула руки за голову и с хрустом потянулась. - Воспитанник оказался подонком. Любимая жена двадцать с лишним лет лгала и утаивала от мужа измену. А единственная и любимая дочь вообще оказалась не его дочерью. Одна случайная встреча, и все рассыпалось. Как золото лепреконов в ирландских легендах, которое на рассвете превращается в угольки...
- Кстати, - Лиля закурила и перебросила зажигалку Нике, - я скачала в интернете "Туманы Авалона", сделала две копии...
- Спасибо. Посмотрю еще раз с удовольствием. По-моему, это самая лучшая трактовка легенд о короле Артуре, прекрасной Джиневре, фее Моргане и Ланселоте Озерном. В "Туманах" они показаны не сияющими героями, а живыми людьми, которые не всегда идеальны. Они так же чувствуют, страдают и совершают ошибки, как и все люди...
- Три сестры, а какие разные, - задумчиво сказала Лиля. - Вивиана всем готова пожертвовать и любую подлость или мерзость оправдывает интересами Авалона. Подставить под удар сначала Гарлоу, а потом и Утера, заставить Игрейн изменить мужу, отобрать детей у матери, хитростью уложить в постель родных брата и сестру - цель оправдывает средства. Моргоза тоже на все готова, лишь бы возвести на престол если не сына, так пасынка, и стать при нем "серым кардиналом". Игрейн - самая порядочная из всех троих, но всю жизнь мучается комплексом вины за то, что не смогла противостоять натиску сестер, не уберегла любимого человека и детей...
- Раскаивается в чужих грехах, но и саам виновата - в том, что не смогла, как ее дочь 20 лет спустя, послать Вивиану вместе с Авалоном конкретно и далеко, чтобы больше не лезли в ее жизнь!
- Ты человек действия, Ника. Всех бы ты только посылала. А Игрейн - человек эмоций, более мягкая. Может, она и хотела бы вести себя иначе, но ей этого не дано.
- Поучилась бы у дочери - не пришлось бы уходить в монастырь с разбитым сердцем! Кстати, Джиневра в "Туманах" не похожа на другие трактовки ее образа. Тут она не такая беленькая овечка, а напротив, временами весьма зловредная бабенка, которая за словом в карман не лезет. Но это более правдоподобно. Потому, что все они прежде всего - люди, а идеальных людей нет. В мифах нам показывают героев без полутонов - или безгрешных героев, или прожженных злодеев, а в жизни все иначе и, если двор короля Артура существовал в реальности, то король и его окружение имели как достоинства, так и недостатки. Кстати, очень интересен образ сына Морганы и Артура...
- Мордреда?
- Да, его. Он в фильме показан, как мальчик, который в детстве хотел того же, чего и все дети, нормальную любящую семью. А вырос у тетки. Мать вечно занята своей личной жизнью: то влюбляется, то выходит замуж, то вдовеет. Вечно ей некогда даже слово ласковое сыну сказать. Отец никого, кроме своей обожаемой жены, не видит, и детей хочет только от нее, а Мордреда и знать не знает. Джиневра вообще пасынка в штыки приняла, почти изматерила на весь дворец. А Моргоза, хоть и вырастила его и обеспечила более-менее нормальное детство, все равно любила не столько племянника, сколько свои мечты о близости к трону.
- Но все-таки Мордред ее полюбил, - Лиля отошла к подоконнику. - Помнишь, когда Вивиана ударила Моргозу кинжалом, Мордред выхватил меч... И это явно было не из-за властных амбиций. Убили его приемную мать, которая была с ним с тех пор, как он себя помнит.
- Ну да, он хотел любить родителей, но им он был не нужен. Зато рядом все время была тетя, которая заменила ему и мать, и отца, и мальчик привязался к ней, с ней он не чувствовал себя одиноким. Вот и ударил мечом Вивиану, отомстил ей за гибель близкого ему человека... Да, мне его жалко. Если бы Моргана не забывала о сыне, увлекшись своими влюбленностями и замужествами. Если бы Артур иначе принял обретенного через 20 лет сына. Если бы Джиневра не орала на весь Камелот "Ублюдок!" и не смотрела, как на таракана в тарелке. Может, тогда Мордред не стал бы предателем, а сражался бы с саксонцами плечом к плечу с отцом.
- И, по-моему, когда он застукал Джиневру и Ланселота, у него было не только желание удалить от двора отцовского конфидента, но и обида. Парень видел, как отец любит жену и доверяет другу, а они вот так внаглую амурничают за его спиной...
Лиля снова щелкнула зажигалкой и открыла форточку. Ника сидела на кровати по-турецки, теребя русую челку. Она снова ушла в свои мысли, далекие от Лили, Мариенбурга и "Туманов Авалона", но потом встряхнулась:
- Да, живя в замке тетки, парень понял, сколько в людях дерьма, но, когда получил этому подтверждение, обозлился: пошло оно все на хрен, стоит ли оставаться порядочным, если вокруг - ложь, двуличие и сплошные камни за спиной и фиги в кармане! - Ника стукнула себя кулаком по крепкой коленке и сердито отвернулась.
- Волнуешься из-за сокращения? - спросила Лиля.
- Было бы, из-за чего. За себя я спокойна, просто противно смотреть, как все остальные на пупе вертятся, подсиживают, выслуживаются и льют дерьмо друг на друга. С первого взгляда - милый дружелюбный коллектив, а на самом деле - гадючье гнездо! Тяжело оставаться человеком среди гадюк. А мимикрировать не хочется. Лиля, может, мне бросить этот "Телескоп" к чертовой матери? Как ты думаешь?
- И что дальше? - Лиля бросила окурок в ведро и помахала рукой, разгоняя дым.
- Ну, не знаю, может, на Чукотку поеду, на белых медведей охотиться. Может, в Хибины поднимусь. А может, возьму рюкзак и пойду пешком к питомнику манулов в тайге... Ты слышала о манулах, Лиль?
- Да, читала. Сейчас они набирают популярность. Ника, а что потом, когда надоест охотиться, гулять по горам и любоваться таежными котами? Ты же не мыслишь себя без работы, "Телескоп" для тебя все.
- Кроме "Телескопа" есть и другие газеты...
- Думаешь, в других редакциях другие нравы? А если на новой работе ты увидишь ту же картину, то снова сбежишь в тайгу?
Резко скрипнула кровать; Ника поднялась.
- Думай, что говоришь, - резко сказала она, - убегают только трусливые или слабые люди...
- Ну извини, задам вопрос иначе: ты снова всех пошлешь на три буквы и закинешь на спину рюкзак? Ника, я же тебя знаю: без работы ты уже через неделю на стенку полезешь.
Ника опустилась на корточки у обогревателя.
- Да, ты права, - вздохнула она, - видимо, никуда я не уйду, ни в горы, ни в тайгу. но все равно, противно смотреть, как люди пресмыкаются и юлят, лишь бы избежать увольнения. Я бы так не смогла, даже если бы стояла первой в списке кандидатов на увольнение. Сейчас сокращают в основном пенсионеров, но поджилки трясутся у всех, кроме парочки молодых мамаш и компании офицерских жен. Первые хорошо знают свои права: их не могут уволить, пока их детям не исполнилось 18 лет.
- Если человека захотят выжить с работы, то найдут способ.
- Только не их. Слышала поговорку про "дождик идет"? Вот это как раз о них, - Ника поморщилась. - На работу они являются часам к 11, до обеда чай пьют и сидят на форумах для молодых матерей, все разговоры - только о подгузниках и присыпке, пишут только блицы "Срочно в номер", и на любое слово у них десять наготове. А вторые считают себя избранными только потому, что у них мужья с большими звездами на погонах и лампасами на брюках. И, что бы они ни вытворяли, никто не решится связываться с "мазаными". Такое ощущение, что главные в "Телескопе" они, а не редактор с секретарем... Смотрю на них и вспоминаю "Офицеров". Сейчас таких, как жена главного героя, наверное, уже нет...
- Да, - вздохнула Лиля, - помнишь ту сцену? "Товарищ генерал! Вы за вещами, или насовсем?".
- И жена генерала отвечает: "Да насовсем, Юра. Насовсем", - улыбнулась Ника. - Она всех в гарнизоне по именам знает; сына потеряла в войну и всех этих ребят родными считает, их с мужем большой семьей. А эти индюшки... Тьфу, даже говорить о них тошно! Ох, Лилька, я тебя совсем заболтала, а уже светает. Поспим еще или эта кошка нам раннюю побудку сыграла?
- Три часа, рановато для побудки. Надеюсь, Дуня больше не залезет сюда. А тебе нужно отсыпаться хоть по выходным.
- Мы пока еще в том возрасте, когда дефицит сна не столь ощутим, - но все же Ника забралась в постель и закуталась в цветастое одеяло. - М-м... Пуховая подушка, совсем как в детстве...
- Бабушка других не признавала и сшила мне в приданое несколько штук...
- Правильно считала, - Ника потянулась. - Ну что, споки-ноки, или уже доброе утро?
- Лучше споки-ноки, - Лиля высунула руку в форточку и закрыла ставни, расписные, украшенные резьбой, слегка набухшие за зиму.
Осторожно ступая в темноте, чтобы не скрипели половицы, Лиля вернулась к себе, сбросила халат и тоже закрыла ставни. В мае светало рано, и ставни очень выручали. За стеной засыпала Ника, что-то бормоча и ворочаясь. Через несколько минут заснула и Лиля.
*
Ника проснулась, когда стрелки стенных часов в виде деревенского домика степенно дотикали почти до десяти. Во дворе напевала Лиля, пропалывая клумбу. За деревьями прошумела электричка. "А скорые поезда по этой ветке не ходят, - подумала Ника, лежа на боку с закрытыми глазами, - местные даже этого развлечения лишены. Не станут же они ходить на перрон затем, чтобы посмотреть на электричку. Это уже не в диковинку...".
Ника повернуласьна спину и закинула руки за голову. В Петербурге она не могла себе позволить вот так нежиться в постели в десять часов утра и никуда не спешить. В шесть утра она вставала; в восемь - спускалась в метро, а через 45 минут уже входила в здание редакции, чтобы вернуться домой к вечерним новостям... Поэтому Ника так любила выходные в Мариенбурге и понимала, что без них было бы еще труднее вынести бурный ритм мегаполиса. В городе Ника не ведала усталости. Она могла всю ночь работать над статьей, которую нужно было сдать к 9 часам утра, а потом выйти на 12-часовой рабочий день. После хлопотливой подготовки номера Ника ехала на презентацию. Бегала пешком за 5-10 километров, чтобы сэкономить жетон метро; забывала пообедать, и казалось, что ее запас сил неисчерпаем. Но в Мариенбурге Ника понимала, как ей нужны эти два дня, когда не нужно вскакивать, бежать, смотреть на часы и лихорадочно глотать кофе у монитора, чтобы не заснуть от усталости...
Ника села и откинула одеяло. Она прекрасно выспалась и чувствовала себя полной сил. В коротких штанишках и футболке в горошек 33-летняя Вероника выглядела совсем юной. Короткие волосы забавно взъерошились, щеки разрумянились.