- О, ты гляди, лицо целое. Хэйли, детка, ну я в следующий раз на тебя поставлю, - хмыкает Диксон и объясняет лениво обернувшемуся Цезарю. – А чего, она не рассказала, как с утра с твоей курицей поцапалась?
- А что я, - краснеет девчонка, надвигая на глаза козырек кепки. – Она первая начала!
Девушка не может понять этих отношений, потому не знает, о чем стоит говорить. В такие моменты лучше просто промолчать. Кто знает, кому дозволено обсуждать женщин начальства? Может быть, только лучшим друзьям, к которым Хэйли не относится. Она косится в сторону приподнявшего бровь Мартинеса, который едва заметно усмехается, уже понимая, о чем велась беседа между барышнями, и вздыхает, подначиваемая Мэрлом.
- Ну ладно. В общем, я ее утром встретила, и она мне заявила, что джинсы у меня слишком в обтяжку. На себя бы посмотрела! Ой… Ну, короче, Дейзи решила почему-то, что я собираюсь увести тебя у нее, - совсем уже шепотом бормочет девушка, слыша смех мужчин. – Ну а я разозлилась и сказала, что если бы хотела, то давно бы уже увела. Что ей просто повезло, что никто всерьез об этом не думал. И курицей назвала…
- Ну, молодец, - смеется представивший выражение лица Дейзи Цезарь, хлопая девчонку по спине так, что та чуть не падает.
- Талантливая баба она у тебя! Это ж надо, так всех против себя настроить и продолжать тупить. Жрали бы ходячие только мозги, этой цыпочке нечего было бы бояться, - хмыкает Мэрл и, наконец, переходит к цели своего визита. - Прикройте сверху. Я сейчас уродца одного вот для этого выловлю. О гляди, Мильти, как раз для тебя такой же очкастый! И как не потерял только стекляшки свои, прилипли там, что ли?
Мужчина кивает на стоящего в сторонке Милтона, который то и дело протирает нервно очки и топчется на месте, не решаясь прерывать разговор. Кажется, даже не слушает, шепчет что-то себе под нос. Спорит сам с собой. Он странный, но почему-то нужен Губернатору. Интересно, что Мамет сделал с теми ходячими, которых ему привозили неделю назад в закрытом фургоне? Судя по восторженно-испуганному взгляду очкарика, прикованному к новому мертвецу, Цезарю лучше не знать подробностей. Зачем аппетит портить?
Мартинес привычно отмахивается от лишних вопросов. Ответ на них найти в данный момент все равно невозможно. Плохая погода и обеденное время на руку Мэрлу, тут же уводящему ходячего в помещение у самых ворот. Жителям не стоит знать, что эти уроды есть и в городе. Зачем лишняя паника? Меньше знаешь – больше Вудбери любишь.
Ветер утихает к вечеру, словно по заказу Губернатора. Арена готова к бою, улица ярко освещена, колонки с музыкой заставляют землю дрожать. Люди довольны. Они предвкушают зрелище, все еще немного испуганно смеются, жадно обсуждают предстоящий бой и даже делают ставки. Неужели кто-то верит в победу Тома? Он ведь и сам не верит. Сидит, съежившись, и прячет взгляд. Но будет драться. Бороться до последнего. Это его шанс на жизнь. Может быть, такой противник, каким бы слабым он ни был, и является самым опасным?
Цезарь не сомневается в себе. Насмешливо улыбается, поглядывая на возбужденную толпу, которая, затаив дыхание, слушает воодушевленную речь Губернатора о правосудии, преступлении, наказании, справедливости и борьбе за собственную жизнь. Их лидер талантливо пробуждает в душе каждого интерес, требование мести и жажду крови. Дети разевают рты, женщины восторженно визжат, подпрыгивая при виде играющего мышцами на потеху публике полуобнаженного, несмотря на холод, Мартинеса, мужчины пренебрежительно свистят выталкиваемому следом на арену дрожащему Тому.
Пока звучат правила, Цезарь торопливо поднимает глаза к зрителям: Диксон хохочет, поднимая свою фляжку с виски и крича что-то, Кроули едва заметно улыбается, развалившись на своем месте, Хэйли с Тимом машут начальнику, Милтон сидит, погрузившись в свои мысли, не обращая внимания на шум. Громкий визг и его имя заставляют Мартинеса поморщиться – вырядившаяся в красное платье Дейзи активно прыгает, восхищенно глядя на своего мужчину. Как только каблуки не сломала. Цезарь спешит осмотреть все трибуны. Он знает, что ищет, и наконец находит. В самом темном углу – серые, широко раскрытые глаза и напряженный рот. Она сжимает руки в кулаки и безотрывно смотрит на арену. Ждет мести за себя?
Раздающийся свисток оповещает о начале боя, и Мартинес окидывает взглядом своего побледневшего противника, пытающегося встать в боевую стойку. Нетренированное тело, бегающие глаза, трясущиеся руки – все говорит о том, что парень, немного младше Цезаря, проигрывает ему по всем фронтам. Протянуть время несложно. Простая игра в кошки-мышки. Нужно всего лишь дать мышке надежду на свободу. Дать шанс, а потом отобрать его. Раз за разом, снова и снова. Пока не надоест.
Короткий кивок Губернатора, и можно начинать уже настоящий бой. Удар – противник сгибается пополам. Еще один – светлая челка обагряется кровью. Минута – безвольное тело лежит на земле, придавленное ногой Цезаря. В углу рта поверженного противника пузырится кровь. Из его губ вдруг слетает короткий звук. Не стон. Просьба.
- Добей.
Мартинес теряется на мгновение, молниеносно оглядываясь в сторону Блейка, который понимает все за считанные секунды. И усмехается. Может быть, он ждал именно такого исхода? Губернатор лениво выходит в центр арены. Все взгляды прикованы к нему. Он говорит коротко и сухо. О том, что ждет Тома там, за воротами. О том, какая смерть ему уготована, и о его последнем желании. Умереть здесь и сейчас. Толпа замирает. Момент истины. Готовы ли они видеть смерть? Слово казнь не звучит из уст умелого оратора. Он называет это спасением. Избавлением. Прощением.
Красивые слова, которые оправдывают жажду крови в затуманенных зрелищем мозгах. Расширенные глаза смотрят на лежащее посреди арены тело. Только умирающий мужчина – только жадные взгляды. Ни одного слова против. Губернатор удовлетворенно кивает и отходит в сторону, небрежным жестом швыряя Мартинесу пистолет. Наверное, нужно радоваться, что не нож.
Он хмурится на секунду, не зная, как это обставить. Убийство на глазах затаивших дыхание людей. Они никогда не видели такой смерти. На освещенной арене, в полной тишине, на глазах у нескольких десятков людей. Цезарь подносит оружие к виску не отрывающего от него взгляда мужчины. Один выстрел – движение, которое стало самым привычным в этом мире – и протяжный вздох нескольких десятков зрителей.
Тишина не торопится прерываться лишними звуками. Очнувшись от наваждения, все переглядываются, понимая, что случилось что-то большее, чем смерть одного человека. Блейк в третий раз выходит на арену и рассказывает о новой традиции. О боях, которые будут проходить тут регулярно. Он объявляет первых участников, которыми предсказуемо станут Диксон и Мартинес, и добродушно предлагает делать ставки. Толпа торопится ухватиться за эти слова, выкрикивая шутки, выражая одобрение и спрашивая, за кого будет сам Губернатор. Никто уже не видит, как Тим торопливо оттаскивает тело. Старательно отводят глаза. Это – уже не интересно.
Мартинес выходит за арену, накинув куртку на плечи, и хлопает себя по карманам - сигарет нет. Из темноты вдруг появляется дрожащая белая рука с таким желанным сейчас куревом и зажигалкой. Цезарь благодарно кивает, еще не понимая кому. Закуривает и недоуменно кривится.
- Ментоловые?
Серые глаза смотрят на него изучающе и немного насмешливо. А потом опускаются и видят кровь. Девушка вздрагивает и отшатывается. Вспоминает, что только что видела. Понимает, кто перед ней? Что он для нее сейчас: спаситель или убийца? Времени задать вопрос не остается. Она скрывается в темноте. Мартинес машинально сует в карман почти полную пачку сигарет и зажигалку. Он не курит ментоловые. Нужно будет вернуть.
Дейзи выскакивает, отчаянно озираясь, и с криком бросается ему на шею. Она не боится, не думает, не спрашивает. Восторженно смотрит на мужчину и не смущается вида размазанной по его коже чужой крови. Это возбуждает ее? Мартинесу вдруг становится противно. Красивая женщина, предпочитающая держаться подальше от оружия, получает удовольствие от вида чужой крови. От того, что ее мужчина избивает другого. От того, что он убивает. Что может убивать. Имеет такую власть. Силу.
Цезарь резко дергает ее за руку и ведет к ней же, не слушая жалоб – сама выбрала обувь на каблуках. Протягивает раскрытую ладонь, получает ключ, пропускает в темную квартиру и запирает дверь. Не позволяет включить свет. Толкает в спину на кровать и дергает вверх красное платье. На мгновение кажется, что это кровь. Кровь, которая так ее возбуждает. Дейзи стонет, уткнувшись лицом в подушку. Искренне, как никогда. Крепко сжимает в кулаках одеяло. Побелевшие костяшки пальцев разжимаются только тогда, когда за Мартинесом захлопывается дверь.
Люди торопливо расходятся по домам. Мужчина провожает их взглядом: тех, кто сейчас ляжет спать, тех, кто поцелует на ночь детей, тех, кто точно так же займется сексом, пытаясь снять напряжение, тех, кто будет возбужденно переговариваться, обсуждая увиденное. Он закуривает сигарету с ментолом, прислонившись к холодной стене дома, подбрасывает вверх зажигалку и вспоминает чужие пальцы, которые сжимали ее полчаса назад. Тонкие, белые, дрожащие.
========== Глава 5 ==========
Мартинес идет мимо небольшой толпы, собравшейся у ворот. Жители часто приходят проводить своих добытчиков. Понимают - если небольшая группа не вернется, если что-то случится – хорошая жизнь закончится. Все основывается на одном-единственном желании выжить. И его исполнение обеспечивают те, кто защищает город и, рискуя собой, выбирается за питанием и всеми необходимыми вещами.
На самом деле, риск многократно преувеличен. Несколько мужчин с хорошим оружием и на автомобилях не видят большой проблемы в чаще всего одиночных ходячих. Но люди этого не знают. Они помнят только толпы тварей в своих городах. И слова Губернатора, подтверждающие, что за стенами Вудбери все очень плохо. Что ж, хорошим это действительно назвать нельзя.
Несмотря на раннее утро, Дейзи стоит в первом ряду провожающих. Не обращает ни на кого внимания, не слушает шуток Диксона и просительно заглядывает в глаза притормозившего Цезаря. Вспомнившего, что он уже давно не был у девушки. Не те дни – какой интерес заходить к ней? Дейзи делает неуверенный шаг вперед и охает, привлеченная к широкой груди решительной рукой. Она счастливо улыбается, прижимается к его губам поцелуем и шепчет пожелания удачи и слова о том, что будет ждать.
- Что привезти, красавица? – смеется он, отстраняясь – все уже готовы отъезжать.
- Сладкого, - застенчиво просит девушка и отступает на шаг, чтобы не мешать.
Мартинес торопливо кивает и, уже усаживаясь в автомобиль, видит знакомый внимательный взгляд. Минни, или как там ее, стоит поодаль, чуть склонив голову, и тоже провожает группу. Он хмурится, вспоминая о сигаретах, которые так и не вернул ей, и прибавляет их в мысленный список необходимых вещей.
Вокруг ни души. Нельзя ведь считать одушевленными этих ходячих тварей, что бы там ни вещал, поправляя свои круглые очки, Милтон. Редкий лес сменяется небольшим городом и уже знакомым супермаркетом, который они в прошлый раз нашли практически нетронутым и опустошили едва на четверть. Привычно зачистив окрестности, мужчины работают слаженно, выбирая все самое необходимое, и недоуменно оглядываются, услышав какой-то звук из аптеки. Помещение было освобождено от ходячих еще в прошлый их приезд. Неужели эти твари научились отпирать задвижки?
Переглядываясь, Мартинес с Диксоном с двух сторон подходят к двери, распахивая ее, слыша хрип и вдруг - всхлип. На звуки подтягиваются остальные, и перед глазами мужчин оказывается темноволосая женщина, сидящая на полу среди разбросанных лекарств. На ее коленях лежит задыхающийся паренек. Сын или случайный попутчик? Незнакомка плачет, и слезы прокладывают на ее перепачканном изможденном лице тонкие светлые струйки.
- Пожалуйста, пожалуйста, - бормочет она, даже не пытаясь закрыться от направленного в ее сторону оружия.
- Че с ним? Укусили? – первым делом интересуется Диксон.
- Астма! У Ноя астма. И нет… ничего. В аптеке ничего нет, - недоверчиво повторяет женщина, пустым взглядом уставившись куда-то за спины мужчин, и снова склоняется над закатившим глаза парнем, губы которого приобретают синеватый оттенок.
- Тим, аптечку, живо! – командует Мартинес и спустя две минуты торопливо выбирает в заботливо собранном им в дорогу пакете с лекарствами ингалятор, опускаясь на колени и помогая женщине, у которой слишком сильно трясутся руки.
- Ну ты прям, как мой братишка, - хмыкает Мэрл и, еще раз смерив незнакомку оценивающим взглядом с ног до головы, возвращается к стеллажам с алкоголем, к которым он питает особую привязанность. – Тот тоже мимо убогих пройти не может.
Диксон постоянно упоминает о брате. Блейк однажды задумчиво сказал Цезарю в приватной беседе, что он хотел бы отыскать этого Дэрила. Единственная слабость его подчиненного должна быть у него на виду. Порой Мартинесу кажется, что этот младший брат что-то вроде воображаемого друга Мэрла, спятившего однажды на залитой солнцем крыше, где его бросили подыхать какие-то уроды. Такой себе противоречивый образ близкого человека, которым одновременно и гордиться можно, и свое превосходство ощущать.
Способный выжить в любой ситуации и слишком подверженный чувству жалости. Предпочитающий держаться подальше от людей и бросающийся на помощь детям и женщинам. Одновременно с этим шарахающийся от последних сильней, чем от ходячих. Отменный стрелок, идеальный охотник, отличный боец и «такой придурок, каких еще свет не видывал» - наверное, Дэрил Диксон, если он существует, является занятной личностью. И почему-то Цезарю кажется, что только что прозвучавшее сравнение было неоправданным. Он совсем не такой.
Мартинес кивает молчаливому Шуперту, который берет мальчишку на руки и уносит в машину, только косясь на благодарящую их женщину. Она говорит, что ее зовут Карен, и даже не интересуется, куда их повезут. Ей все равно. Сын жив. А Губернатор будет доволен. Женщина и молодой парень – отличное пополнение. Со временем мальчишка принесет пользу. Не лучший боец, учитывая болезненность, но дежурить сможет, никуда не денется.
Цезарь лениво смахивает в пакет несколько пачек с любимыми леденцами Дейзи – клубничными, и замирает у полки с куревом. Вспоминает тонкое бледное лицо, огромные серые глаза и узкие губы, которым, наверное, так не идет сигарета. Усмехается вдруг, и шагает к соседнему ряду.
Они возвращаются в город уже в сумерках. Жители радостно приветствуют въезжающие автомобили и не торопятся расходиться. Губернатор зовет доктора Стивенс и перепоручает ей новеньких, уводя Мартинеса к себе и серьезно выслушивая отчет о поездке. Он коротко хвалит помощника, отпуская, и собирается навестить новеньких. На лице – добродушная улыбка, но в глазах все еще настороженность. Цезарь бросает взгляд на Дейзи, крутящуюся возле разгружающих фургон мужчин, и сворачивает за угол, ощущая удар в грудь. Удивленно опускает глаза и ухмыляется при виде той, которую и искал.
Девушка поспешно отстраняется, едва заметно кривясь от боли. Окидывает внимательным взглядом с интересом наблюдающего за ней Мартинеса и протягивает ладонь. Он не сдерживает улыбку и достает из кармана зажигалку, которую Минни тут же прячет, снова требовательно протягивая руку.
- Давай и вторую ладонь. Ну же, не бойся, - смеется Цезарь при виде настороженного взгляда. – В одной все не удержишь, красавица!
Она поджимает губы, слыша последнее слово, но не может скрыть едва заметный румянец. Девушка складывает ладони горстью и изумленно смотрит на ментоловые жвачки, которые оказываются в ее руках. На секунду Мартинесу кажется, что она отшвырнет их. Рассыплет по земле. Или бросит ему в лицо. Темные ресницы дрожат, а пальцы с силой сжимают этот издевательский подарок.
- Курить вредно, - поясняет довольный собой мужчина, но видит в ответ только копну темных спутанных волос на спине черной куртки.
Он недоуменно хмурится и вдруг вспоминает, что простым жителям сигареты выдают в ограниченном количестве. Что-то около пары пачек в неделю для курящих. Она тогда отдала Мартинесу свою пачку практически полной. Вполне возможно, по его вине этой девчонке придется провести без курева несколько дней – Дейзи никогда просто так ничего не выдаст раньше срока кому-то, ненужному ей. Кажется, шутка не удалась.