- Мы не успеем, – раздался уставший голос позади.
- О, шоколадка заговорила, я уж думал, ты языком своим давно пообедала. Так че ты там хотела? – безразлично поинтересовался мужчина, пнув ногой преграждающую дорогу толстую ветку.
- Мы не успеем вернуться и предупредить их. Губернатор на машине, так что он, скорее всего, уже все, что хотел, им сообщил. Вполне возможно, что… - осеклась Мишонн, с трудом выговаривая слова.
- Что? Все умерли, и могилок не осталось, так, чтоль? Ну, давай счас прямо тут сядем, обнимемся и поплачем. Или что ты предлагаешь? Ну вот че вы бабы за народ такой жестокий, что сразу о плохом думаете и весь настрой портите? Нет бы, представила, как мы вернемся, а эти благородные уже успели все зло мира истребить, а все добро перевезти к себе. Прикинь, приходим, а у них там песни-пляски, девки полуголые и три, нет, пять, бидонов с виски! Че еще для счастья надо? – размечтался Диксон, упрямо шагая вперед и только недовольно поглядывая на опускающиеся сумерки.
- Неужели о брате не переживаешь? – снова послышался из-за спины тихий голос. Мишонн продолжала разговор не потому, что ее так уж интересовала получаемая от реднека информация. Голос, который без умолку вещал о каких-то очередных глупостях, просто давал силы идти вперед, просто заставлял ее сознание цепляться за звуки, и держаться благодаря ним.
- Братишка у меня молодец. Если бы еще у шерифа этого вашего на побегушках не бегал, - буркнул реднек, явно не желая думать о том, к чему может привести попытка младшего брата спасти их от Филиппа.
- Он такой же мой, как и твой, - едва слышно ответила спутница. – Но ты зря так. Они хорошие люди. Все.
- Ага и эти хорошие люди послали тебя в качестве подарочка Губернатору на день благодарения. Разве что ленточной не обвязали. Да ты образец милосердия и всепрощения, цыпа, хотя по виду и не скажешь! – хохотнул Мэрл, в очередной раз поглядывая в небо и осматриваясь вокруг. – Найдем подходящее место, прикончим еще банку консервов и на боковую. Хватит на сегодня.
Найдя, наконец, устроившую его по всем параметрам поляну, Мэрл уронил рюкзак на землю и со счастливой ухмылкой повернулся к женщине.
- Ну, все! Располагайся как дома, дорогуша!
Но машинально остановившаяся Мишонн лишь пошатнулась и, закатив глаза, стала быстро оседать к ногам мужчины, который только в последний момент спохватился подхватить потяжелевшее тело.
- Твою ж мать…
========== Часть 3 ==========
- Ну и че мне с тобой делать, шоколадка?
Мэрл топтался рядом с кое-как пристроенной у дерева все еще бессознательной Мишонн и негромко ругался. Когда запас знакомых выражений исчерпался, а это, надо признать, случилось очень нескоро, он плюхнулся на землю рядом и начал открывать консервы, надеясь, что хотя бы на запах еды женщина отреагирует. Уж он бы точно проснулся, учуяв аромат консервов после голодного дня. Да что там проснулся, из мертвых бы поднялся. Сунув в рот кусок мяса и облизав пальцы, мужчина покосился на спутницу и тяжело вздохнул. Прикоснувшись рукой к ее лбу, он нахмурился еще больше – Мишонн вся горела.
Достав из рюкзака одну из тряпок, Диксон смочил ее водой и протер лицо женщины, ресницы которой, наконец, задрожали.
- Андреа… пить, - прошептали пересохшие, потрескавшиеся губы.
- Ну точно лесби, - пробурчал Мэрл, пытаясь приподнять голову и напоить больную. – Эй ты, болезная, есть будешь?
- Нет, не хочу, - пробормотала неразборчиво Мишонн, пытаясь плотней укутаться в свою куртку. Неловко двинувшись, она задела свою раненую руку и зашипела, болезненно скривившись.
- Тебе силы понадобятся, - с сомнением посмотрел на спутницу Диксон, но, не добившись иного ответа, доел порцию и запил ее глотком воды. – Черт бы побрал этот гребаный лес. Слушай, пока ты снова не вырубилась, давай посмотрим на твою рану, чето мне твое состояние не нравится.
- Не трогай, - ответила та, прикрывая веки. – Был бы ты врачом…
- Ну чего нет, того нет, уж не обессудь, зато у меня опыт по ампутации большой, ну ты сама видишь. Вполне успешный! Спишь что ль? Ну и что мне с тобой больной делать, а? И как назло, ни черта нет. Воды, и той не достать в нормальном количестве. Сейчас бы спирта: и тебя растереть, и мне удовольствие. Малой в детстве всегда болел, чуть окно откроешь, так он сразу по уши в соплях… ну да тебе неинтересно, - пробормотал реднек, сооружая костер, который должен был хоть немного согреть их этой холодной ночью.
- Говори… - едва слышно послышался голос из-за спины.
Мэрл, покосившись на полулежащую у дерева женщину, отвел взгляд и всмотрелся в огонь. Кажется, дело серьезно. Выглядела Мишонн все хуже и хуже. А как помочь, он не особенно представлял. Знать бы еще, что с ней: заражение все-таки пошло от руки или просто переохладилась вчера ночью на холодной земле и обессилела от голода и потери крови? Впрочем, в любом случае, для помощи нужны были лекарства и какая-нибудь крыша над головой. Тепло, вода и пища. Ничего из перечисленного у них не было, да что там, не было этого и поблизости. Какого хрена он за ней вернулся? Надо было, услыхав за спиной выстрелы, спокойно отправиться дальше, вернувшись окольными путями в тюрьму. Нет же, погнал спасать самурайку, блин. Точно от братца заразился добротой дебильной. Чип и Дейл спешат на помощь, охренеть, веселуха! И че теперь? Пристрелить, чтоб не мучилась, все равно не выживет, если к утру идти не сможет? Нести на себе он ее тоже не сможет, отбиваясь попутно от ходячих. Просто бросить с банкой консервов и пусть выживает, как хочет? Сжав губы, реднек отвел взгляд от костра и пересел к женщине, снова с сомнением поглядывая на нее.
- Че тебе говорить? Что, хочешь услышать на ночь глядя сказку о своем возлюбленном, по совместительству моем непутевом брате? – беззаботно ухмыльнулся он и покосился на едва заметную улыбку, проскользнувшую на губах женщины. – Ну че, он был тем еще засранцем. Мелкий, вечно орал в унисон с батей и мамкой, хавкой с ним приходилось делиться, на вопросы его дебильные отвечать. Все ему было интересно, блин. Но когда болел – это было что-то с чем-то. Мамаша наша неплохой бабой, по сути, была, но принять на грудь любила сильно, уж не знаю, то ли батя довел ее до жизни такой, то ли сама. Ну и спихивала она этого болезного на меня, все равно мы в одной комнате теснились. Зона карантина, твою мать, наступала. Сидела эта немощь бледная на постели круглыми сутками, нос от нормальной хавки воротила, чихала так, что стены содрогались, а уж соплей… Только и отвлекался, что разглядыванием моих журналов. Эх, таких баб он тогда порвал и изрисовал, до сих пор сердце прихватывает, когда вспоминаю. Что, лыбишься? Да, Диксон-младший был тем еще ловеласом в пять лет, а ты думала?
Взглянув на лицо Мишонн, практически сливающееся с темнотой, на котором, вопреки его словам, и тени улыбки не было, Мэрл снова неловко протер ее лоб влажной тряпкой и дал попить. Женщина только благодарно моргнула, что оптимизма не внушало.
- Что, продолжения хочешь? А продолжения нет. После очередной болячки я стал выливать на мелкого по ведру ледяной воды по утрам и через месяц его уже никакая зараза не брала, ну а я наполовину оглох от постоянных визгов - любая сирена бы обзавидовалась! На всю жизнь я ему иммунитет обеспечил, о как! А он… Никогда добро люди не ценят, вот че я тебе скажу. И ты фиг оценишь мои старания, да, крохотуля? Вот вылечу я тебя, а ты снова фыркать только будешь вместо того, чтобы порадовать меня горячей ночкой, - тихо говорил Мэрл, откинувшись на дерево и не сводя взгляда с уснувшей женщины. Но это он только себя утешал, что она уснула, вполне возможно, снова отключилась.
Решив, что утро вечера мудреней, Диксон поворочался и прикрыл глаза, пытаясь задремать. Однако и без того беспокойный сон был прерван каким-то звуком неподалеку. Этот новый мир учит многому – даже просыпаться при любом шорохе, несмотря на усталость. Настороженно приподнявшись, мужчина вгляделся в темноту и непроизвольно вздрогнул, вдруг увидев прямо рядом с собой лицо одной из тварей, которые целой стаей из семи особей топали мимо и не смогли удержаться от искушения заглянуть на огонек. Коротко выругавшись, реднек насадил голову ближайшего красавца на свой кинжал и, освободив руку, отступил к лежащей женщине, которая даже не шелохнулась. Теперь и ее прикрывать надо – и за что ему такое наказание?
К сожалению, ходячие не ведали вежливости и культурой не отличались, а потому подходить по очереди не стали, что значительно усложняло ситуацию. Отталкивая тяжелые тела от себя и стараясь ударять как можно точней, понимая, что всего одна ошибка может лишить его второй конечности или того похуже – жизни, Диксон едва не споткнулся о ноги Мишонн, которая испуганно вскинулась и, задев рану, тут же громко зарычала от боли.
- Тихо, цыпа, тихо, - пробормотал Мэрл, швыряя предпоследнего ходячего головой прямо в их костер и добивая следующего.
Подойдя к плавящемуся в огне уродцу, он скривился от запаха горелой человеческой плоти и представшего перед глазами зрелища плавящегося и без того безобразного лица. Отбросив в сторону пытающуюся встать тварь, Диксон быстро добил ее своей металлической «рукой» и мрачно покосился в сторону своей обузы, которая, скрючившись у дерева, внимательно следила за его движениями огромными глазами.
- Спи! Кажется, со всеми разобрались, - буркнул мужчина, вздыхая.
Спать в окружении полусгнивших тел казалось слишком мрачной перспективой даже ему, потому реднек ближайшие двадцать минут уделил оттягиванию тел подальше от их поляны. Вернувшись, он бросил взгляд на Мишонн, которая то ли успела уснуть, то ли просто притворялась.
- Ну и нервы у тебя, дорогуша, - хмыкнул он, занимаясь восстановлением костра.
Наконец, вернувшись к дереву и пощупав лоб женщины, который, кажется, стал только горячее, Мэрл устало откинулся на шершавый ствол. Веселая ночка выдалась, ничего не скажешь. Со всей этой ситуацией нужно что-то делать и срочно. Посмотрев в звездное небо и снова переведя взгляд на спутницу, которая, как вдруг померещилось мужчине, наблюдала за ним, он закрыл глаза, надеясь урвать хотя бы пару часов отдыха.
***
Рассвет ничего хорошего не принес – Мишонн лучше не стало. Как оказалось, она была неспособна даже встать, так что о каком-либо продвижении дальше речи быть не могло. Позавтракав и напоив снова отказавшуюся от еды женщину, Мэрл преувеличенно оптимистично болтал о какой-то ерунде.
- Продержишься в сознании часок? Я обойду местность – воду поищу. Без нее мы тут не протянем долго, и недолго тоже не протянем.
- Уходи.
- Ух, какая ты добрая. Что, только и мечтаешь побыть в одиночестве? Могла бы так откровенно свою усталость от меня и не показывать, эх ты, учить тебя культуре и учить еще. Ну ничего, я не обидчивый, спишу все на болезнь, - хмыкнул реднек, хватая пустую бутылку.
- Уходи, оставь меня. Иди в тюрьму, - с трудом выговаривая слова, выдавила из себя Мишонн и устало опустила голову.
- Ты че это шоколадка, предлагаешь бросить тебя тут? Да тебя сожрут еще до обеда, ты в курсе? – приподнял бровь Диксон.
- Не уйдешь – оба умрем. Ночью еле справился. Иди. Я догоню. Ты там нужнее, мне не поможешь все равно, - снова настойчиво прохрипела женщина, поднимая на Мэрла непреклонный взгляд.
- Уверена? Ты крутая баба, крохотуля, не дело так помирать. Тебе точно не лучше? Может, до вечера еще подождем, вдруг полегчает? Ты ж вроде сильная, должна выкарабкаться. Че за хрень – загибаться в такое время от какой-то гребаной простуды или че там у тебя. А может все-таки руку, того? Вон и костер есть сразу прижечь. Больно конечно, зато может, жива будешь. Ну, твое дело, конечно, не дергайся ты так, никто тебя не трогает, - склонился над рюкзаком мужчина, доставая и ставя возле женщины одну из двух оставшихся банок с консервами и бутылку с водой.
Отстегнув от пояса нож, он положил его рядом. Не дав женщине запротестовать, он шикнул на нее и поколебался минуту.
- Может, обмозгуем еще, вдруг че придумаем? Меня ж брат с шерифом потом заживо сожрут за то, что твою шкуру не уберег.
- Иди! – глаза Мишонн, сверкнув на мужчину в последний раз, безразлично закрылись.
- Ну… не поминай лихом! – пожал плечами Мэрл и быстрым шагом стал удаляться все дальше от поляны, не оглядываясь, чтобы не видеть взгляд женщины, который, как ему казалось, прожигал его спину.
========== Часть 4 ==========
Проводив взглядом удаляющуюся фигуру Диксона, женщина, тихо зашипев от боли, приподнялась, пытаясь сесть. Осмотрев свои небольшие припасы, она только ухмыльнулась – вряд ли понадобятся. И как только ее угораздило настолько расклеиться? Больше года прошло: в каких только передрягах она не побывала, зиму в лесу пережила и хоть бы раз чихнула, а тут все,словно один к одному совпало. Губернатор будет счастлив узнать, что она сдохла в лесу в мучениях, а причиной смерти стала нанесенная им рана. Зачем только они в лес бросились? Нужно было запутать следы и вернуться в городок – ходячих там уже почти не осталось, зато еду и кое-какие лекарства точно нашлись бы. А тут…
Отпив еще один глоток воды пересохшими губами, Мишонн скривилась, уже даже не понимая, что болит больше – простреленное плечо или голова, которая еще с ночи просто раскалывалась при каждом движении. Может быть, не стоит экономить жидкость? Может быть, пора посмотреть правде в лицо? Ну сколько она тут продержится? Это сейчас женщина пришла в себя, но с минуты на минуту снова отключится – приходите, дорогие ходячие, вас здесь ждет целый пир. «Шоколадный», - вдруг вспомнила слова Диксона Мишонн и слегка улыбнулась. Из его уст это даже оскорблением не казалось. Умел ведь, гад, одновременно и оскорбить и сделать это с таким невинным выражением лица и ехидной улыбкой, что вся злость на него тут же испарялась. Выпив еще глоток, женщина посмотрела на воду и все же отставила ее подальше. По крайней мере, это хотя бы символ надежды. Знак, что у нее еще есть желание жить, мысль о том, что она выкарабкается, отлежится и сможет идти дальше.
Да уж, сможет. Да она даже сейчас в полном сознании не справилась бы и с одной из этих тварей. Хотя, с одной, быть может… Не хотелось, очень не хотелось умирать. Мишонн просто должна была выжить, хотя бы для того, чтобы узнать, что с ее новыми друзьями, которых она хотела однажды назвать своей семьей, все в порядке. Что они все живы: и запутавшийся в своих воспоминаниях и постоянному чувстве вины коп, и охотник, начавший новую жизнь с чистого листа, и смелый мальчишка, готовый на все ради своих близких, и влюбленная парочка, и мудрый старик и даже две няньки с их вечными кастрюлями и младенцем. Все они, сколько ни ожидала Мишонн подвоха, и как не пыталась высмотреть в них какую-то ложь и искусственность, оказались отличными людьми. А слова Мэрла о том, что они ее чуть не сдали… Не сдали же. Тем более, будь она на их месте, приставляй кто-то к горлу Андреа нож и предлагай ей отдать взамен кого-то чужого… Кто знает, как она бы поступила в такой ситуации. У людей дети, у людей дом, ради такого можно пожертвовать многим.
Андреа… Больше всего женщине сейчас хотелось знать, что с подругой все хорошо. Что она выбралась, что вернулась к своим, что все осознала и поняла. Прикрыв потяжелевшие веки, Мишонн вспомнила свою первую встречу с человеком, который стал для нее больше, чем просто подругой, больше чем сестрой, просто-напросто – всем. Хотя сама Андреа, наверное, этого и не знала, но она вообще мало что знала. Так ли уж был Мэрл неправ, когда шутил насчет ориентации Мишонн? Быть может, в каждой его шутке кроется доля правды, кто знает?
Тогда, спасая перепуганную блондинку, женщина и догадаться не могла, что проведет в ее обществе почти целый год. Справившись с тварями, обступившими девицу, Мишонн сбросила капюшон и изучающе посмотрела на свою находку. И что она только делала в лесу одна? Не похоже, что выживала в одиночку. Заблудилась, что ли? Блондиночка тоже молча изучала свою спасительницу, уделяя особое внимание ходячим за ее спиной. Наконец, не выдержав, она с опаской покосилась на катану и поежилась.
- Спасибо. Ты одна? Ну, только с ними? Почему ты молчишь? Ах да, я же не представилась – я Андреа. Мне нужно к дороге, ты не знаешь в какой стороне…
- Идем! – отрезала Мишонн, передернул плечом и загремев цепями.
Зачем она согласилась проводить эту болтушку до дороги, она сама не знала. Может быть, таким образом пыталась отделаться от нее наверняка, а может быть поняла, что женщина без нее не выберется из леса, кишащего ходячими. Рот у блондинки не закрывался. Немного придя в себя после случившегося, она задала сразу несколько десятков вопросов. Не смутившись отсутствием ответов, эта Андреа задвинула целую речь на тему недоверия в нынешнем мире и стала многословно рассказывать о своей группе, правда о таком количестве людей все равно что-то понять было сложно. Да и не очень-то верилось в несколько десятков вооруженных до зубов военных, которые каким-то чудом потеряли в лесу свою белобрысую подружку.