— Заткнись! — резко сказал я, нажимая на тормоз. — Вылезай из машины и топай за мной.
Фред подчинился беспрекословно. Хвостом он семенил за мной на третий этаж дома, не говоря ни слова, пока не был остановлен у двери в спальню:
— Подожди меня здесь.
— А почему я не могу войти?
Я не удостоил его ответом и захлопнул дверь.
— Кто это? — слабым голосом спросили коралловые губы, на которые налипли золотистые локоны, сильно растрёпанные после долгого сна.
— Я, — о-о… у меня страшно запылали щёки. Да какие там щёки, вся голова. — Помнишь меня?
— Нет, — равнодушно сообщили всё те же губы, с которых я осторожно убрал влажные волосы. — Я себя не помню. Я вообще кто?
— Ты лапочка, — я усадил обнажённого Кси на постель и принялся натягивать на него свою любимую тёмно-зеленую рубашку.
— Меня так зовут? — он послушно сунул руки в рукава и зевнул, порываясь упасть обратно на подушки.
— Почти, — я удержал его сидящим, потом, поколебавшись, всё-таки позволил лечь и вытащил из шкафа какие-то -надцатые штаны из чёрной кожи. Они пришлись ему почти впору: чуть свободнее и чуть длиннее, чем мне. Подвернув штанины на пару дюймов, я с обречённым вздохом обнаружил, что он опять спит. Да блли-и-ин… надо срочно выметаться на вечеринку, иначе это никогда не закончится. Ещё немного покопавшись в гардеробе, я нашёл старые джинсы, подаренные мне Шеппардом в те времена, когда он ещё не знал толком, какие извращённые вкусы у его крестника,
(«При чём тут вкусы? Он даже с размером не угадал! Жаль, я не мог подсказать Шепу попрыгать вокруг тебя со складным метром…»)
и футболку «Mango», купленную мной во время прошлого отпуска в Италии далеко не в трезвом состоянии. Потом вернулся в коридор.
— Кто у тебя в постели? — выражение голубых глаз Фредди меня сильно расстроило.
— Почему ты думаешь, что там кто-то есть?
— Ты разговаривал, — его отчаяние и ревность меня теперь просто убивают. — Второго голоса я не услышал, но ты точно с кем-то разговаривал. С кем?
— Не суй свой нос куда не надо, — я бросил ему под ноги одежду и стремительно пошёл вниз.
— Ангел, я её знаю? — он догонял меня бегом, в задыхающемся голосе слышалась ярость.
— Уймись.
— Она местная?
— Уймись!
— Она очень красивая, да? С большими сиськами и упругой задницей…
— Да кто тебе сказал, что это «она»?! — выплюнул я неожиданно и тут же прикусил язык.
«Да как он смел цепляться к тебе со своими тупыми вопросами, недоносок?! Прости… я не ведаю, что творю».
Блядь! Ну, миокард, ну молодец. Удружил…
Ошеломив его (и себя) этим восклицанием, я молча подождал, пока Фред оденется, и мы наконец уехали на вечеринку.
========== 10. Шторм ==========
****** Часть 2 — Чувства стихий ******
Шикарный элитный клуб — это видно по тому, что дом грязен и обшарпан, нет ни вывески, ни хоть какого-нибудь вразумительного входа. Альфред растерянно озирается, но спросить что-либо боится.
— Иди за мной, — мой холодный голос, по-моему, напугал его ещё больше.
Обхожу дом и замечаю широкую металлическую дверь. Она наглухо заперта, естественно. Я постучал в неё легонько два раза. Открылось небольшое квадратное окошко, в котором возник налитый кровью чёрный глаз и кусочек тёмной щеки.
— Чего надо? — неприязненно спросили из окошка.
— Войти.
— Говори пароль.
— Какой еще пароль?
— Свободен, — окошко закрылось.
— Чтоб ты сдох… — я сплюнул в сторону.
Дверь немедленно отворилась:
— Сэр, не шутите так в следующий раз и сразу говорите пароль, — чёрнокожий охранник почтительно отступил и пригласил меня войти.
— А что ты такого сказал? — с любопытством спросил Фредди.
— Да сам не знаю… — я пожал плечами. Какая часть из моего ругательства была секретным словом? Или им был… плевок?!
«Забудь об этом, нашёл о чём размышлять».
В клубе накурено, кто-то стоит на сцене и читает отстойный детройтский рэп, а диджей откровенно халтурит. Очень много народу и очень мало света. По стенам мелькают блики от висящего под потолком серебристого шара, работает стробоскоп… и это единственное освещение. Фред схватил меня за руку, виновато прошептав:
— Не сердись, я боюсь потеряться. Что это за место?
— Пойдём к бару, — сказал я, давая понять, что отвечать не буду. Здесь народу теснилось не так много, однако все места были заняты.
— Ангел, что мы здесь делаем? Здесь одни чёрномазые… — опять захныкал Фред.
— Ты ещё погромче это повтори, — я бесцеремонно спихнул с круглого стула какого-то весьма упившегося тинэйджера и усадил на освободившееся место Фредди. — Вот, держи сотку, купишь себе чего-нибудь не слишком крепкого. Водку или коньяк пить запрещаю строго-настрого: просто не хочу тащить домой бревно. Долгие препирательства с Рупертом тоже не в моём вкусе.
— Л-ладно, а ты сам куда?
— По делам. Ну всё, отрывайся.
Проигнорировав его умоляющие глаза, я нырнул в море топтавшихся, типа в такт музыке, тел, оставшись невысокого мнения по поводу их чистоплотности, и обнаружил ещё одну дверь. Там нашёлся мини стрип-бар с четырьмя пилонами и рулетка. Не проявив никакого интереса ни к первому, ни ко второму, я углядел ещё одну дверку, полускрытую драпировками и кожаной обивкой стены.
«Да, это именно здесь».
И без тебя понял. У этой замаскированной дверки стоит мрачный трезвый амбал, внимательно ощупывающий всех, кто пытается зайти. Я с облегчением вспомнил, что оружейный арсенал до последней отравленной булавки благополучно остался дома, и смело шагнул к охраннику.
— Ты к кому? — равнодушно спросил он, несколько менее равнодушно скользя руками по моим бедрам и бокам.
— К ней, — ответил я лаконично, доставая пачку и закуривая.
— Чист. Проходи, — его лапищи на секунду сжали мои ссутуленные плечи. — И заходи почаще.
— Это как получится, — я улыбнулся одним уголком рта и ступил в следующий зал.
Здесь был карточный стол, отдельный бар и накрытый ужин по всем правилам хорошего тона на ещё одном длинном столе. Однако присутствующие к банкету не приступали, предпочитая кофе, карты и сигареты. Сидело шестеро: четыре парня и две девушки. Одна из них — во главе стола.
— Ждали? — приветливо поинтересовался я, усаживаясь рядом с объектом охоты.
— Не знаю. Может быть, — «объект» с большим вниманием осмотрела моё лицо и расплылась в улыбке. — Мы знакомы?
— Заочно — да. Мне рассказывал о тебе друг.
— Кто?
— Санктери. Белый. Блондин.
— О… он прелесть. Ребята, — она обратилась к игрокам. — Если вы не возражаете, мы оставим вас ненадолго, нам надо поговорить.
Вторая девушка согласно кивнула, а я немедленно схватил свою добычу за руку и вытащил из зала в какое-то подсобное помещение, вроде погреба: там было неимоверное количество ящиков с разнообразнейшей выпивкой.
— Рашель… — нежно начал я, без предисловий прижимая её к себе, — у Кси неприятности.
— Какие? — звезда ритм-энд-блюза заметно встревожилась, но от меня не отстранилась.
— С ним кое-что приключилось. Он попал в аварию… нет, не пугайся, сейчас уже почти здоров. Но… понимаешь, он не приходит в себя. То есть он очухивался пару раз. Но это был не он. Он сам себя не помнит. И вообще ничего не помнит. Ему отшибло память. И без посторонней помощи она не вернётся. Он преодолеет амнезию, если ты поможешь ему.
— ???
— Да, ты. Ты не ослышалась. Вам надо увидеться. Сегодня же. Сейчас же. Ты нужна мне. Нам! Ты можешь к нему приехать? Я не приму отказа…
— Но что я должна буду делать? Я же не врач.
— Ничего. Когда он снова очнётся, ты должна быть рядом. Должна… просто поговорить с ним. Взять за руку, погладить по щеке… будто сама не знаешь, как он тебя любит. Чувствует тебя. Ну, должен, я надеюсь. Нет, я уверен в этом. Тебя он вспомнит. И, вместе с тем, вспомнит всё остальное.
— Ох… — она схватилась за голову. — А если нет? Если он не вспомнит? Я же сама тогда с ума сойду!
— Не волнуйся, всё будет хорошо, всё получится, — я врал, а что ещё оставалось делать? Врал и нежно улыбался. — Идём?
— Идём.
Мы выбежали из винного погреба.
— Рашель, куда ты? — из-за карточного стола встал какой-то мужчина.
— Я скоро вернусь, дорогой, — она лихорадочно напяливала сверху на своё короткое, ртутного цвета платье лёгкий плащ. — Не сопровождай меня, всё будет нормально.
— Ты уверена?
— Да-да!
Клуб остался в соседнем квартале. Альфред, которому я бессовестно не дал допить даже один, первый и единственный коктейль, сидит нахохлившись и бросает недружелюбные взгляды на расположившуюся рядом Рашель (они оба на заднем сиденье). Она нервничает.
— Расскажи мне подробности.
— Какие?
— Ну, то, что произошло с Ксавьером на самом деле.
— В смысле?
— Я уверена, что это была не авария. Я чувствую твоё напряжение. А потому скажи мне правду.
— Тебе обязательно её знать? — я вижу, что Фред подпрыгивает, как на иголках, и весь подобрался от любопытства.
— Да. А что… всё настолько страшно?
— Хуже, чем ты можешь себе представить.
— А всё-таки?
Я коротко вздохнул. Положил обе руки на руль.
— Его изнасиловали. Зверски и так, как тебе никогда не позволят представить здоровая фантазия и инстинкт самосохранения. Насиловали долго, самыми грязными противоестественными способами. Били. Резали. Кусали, пускали кровь. Трахали с предельной жестокостью и садизмом… едва не убили. Во всяком случае живого места не оставили.
Рашель охнула и в ужасе приоткрыла рот. Спохватилась и заслонила его светло-коричневой ладонью. Заметив такой же ужас, а также недоумение в глазах Фреда, я решил продолжить:
— Это случилось больше недели назад. Я спас его от продолжения насильственного ада и выхаживал все эти дни. Его раны затягиваются… уже затянулись, можно считать. Дело за тобой, Рашель. Я спас его тело. Спаси его душу.
Послушав с минуту ровный гул мотора, Альфред не выдержал:
— Зачем ты брал меня с собой?
— Не знаю. Теперь не знаю.
— Знаешь! Ответь!
— Мой ответ тебе не понравится.
— Это ведь он, раненый, лежит в твоей постели в спальне?
— А если и так, то что?
— А то! После того, как эта девица приведёт его в чувство и уедет…
— Никуда я не уеду, — тихо перебила Рашель. — Я останусь с Ксавьером до зари. И позже, если потребуется.
— А если не потребуется? — не унимался Фред. — Что будет? Чего же ты молчишь, Ангел? Отвечай, что будет? Не хочешь? Ну так я скажу, что будет! Ты останешься с ним наедине! Но ты не хочешь оставаться с этим раненым наедине, поэтому и позвал меня. А оставаться наедине с ним ты не хочешь, то есть не можешь, потому что…
— Довольно, — я остановился. — Выходи.
— Что?!
— Выметайся из машины, — я нажал на кнопку открывания задней дверцы.
— Ангел…
— Убирайся! — крик миокарда был просто ужасен. И я не смог его перекричать.
«Он догадался. Боже мой, он догадался! Ревнивый сопляк… он догадался, и теперь неизвестно, что сделает! Догадался…»
Угомонись! Ты опять всё портишь. Альфред даже не договорил. И ты не можешь знать наверняка, что он имел в виду. Вместо этого ты нас поссорил. Окаянный, ну почему ты и должен быть безмозглым?! Ведь мозг — это я…
*
Фред ушёл. Его прощальный взгляд светился ненавистью и тем мерзким чувством, которое можно коротко назвать «никому-никому-никому тебя не отдам! Если не мой, то будешь ничей!» Это какая-то недетская жуть в крапинку. Теперь я, получается, не имею права на личную жизнь.
Мы сидим по обе стороны от Кси уже около часа. Девушка пока не решается начинать: слишком поражена всем, начиная с тяжёлого летаргического состояния малыша и заканчивая моим мрачным домом.
Да, хоромы произвели на Рашель некоторое впечатление. Какой бы богатой и знаменитой она ни была, а такого варварского соединения античной роскоши с hi-tech, угрюмым мистицизмом, готикой, «Кирстиманией» и выставленным напоказ сатанизмом нет, пожалуй, во всей Америке. Мои жизненные переживания нашли выход во всех, даже самых укромных (там как раз в особенности) уголках особняка. Она выразила свои чувства вслух, почти нараспев:
— Тут мрамор вольно соседствует с пластиком, а золото — с кожей и сталью. Раньше я видела стрельчатые арки коридоров и кинжалы в ножнах на стенах только в музеях. Изящные старинные зеркала в современных, отделанных камнем, рамах — ты сам придумал это? Тяжёлые бархатные шторы мокрого чёрного цвета — не любишь яркий свет? Перевёрнутые кресты на обивке всей мебели и странный символ, похожий на пентаграмму¹, всюду, куда ни глянь. С трудом поверю, что ты поклоняешься дьяволу, но всё же. Наконец, твой портрет, в окружении океана постеров какого-то мужчины², очень похожего на тебя. Это, наверное, дерзость, но… Ксавьер знает, кто его спас?
— Нет, — я закурил последнюю сигарету. — А что ты можешь сказать по поводу его спасителя?
— Тебе надо остерегаться.
— Чего? — простодушно спросил я.
— Кого. Себя.
— А конкретнее?
— В тебе чудом уживается слишком много противоречий.
— Ты не можешь это утверждать. Мы едва знакомы.
— Пусть. Я видела достаточно: и тебя, и дом, и… Ксавьера. Не знаю, что хотел сказать в машине твой юный друг, но ты, похоже, влюбляешься в Кси.
— Уточню — уже. И без памяти, — в наглую заявил миокард, опередив меня.
— Тем более. В отличие от тебя, детку я знаю неплохо. Он не из тех, кто… хм, может ответить тебе взаимностью. Кроме того, у него очень спокойный, властный и слегка деспотичный характер. Когда он придёт в себя, вы просто не сможете поладить.
— Я не питаю никаких иллюзий. И у меня есть гораздо более серьёзные причины, по которым я не смогу быть даже его другом. Я лишь должен защитить его… — я взял Кси за руку и поднёс к губам. Рашель молча смотрела, как трепетно я целую его слабые пальцы и добавляю едва слышно: — Теперь разбуди его.
Я вышел из спальни. Закрыл дверь и тяжело прислонился к ней, съезжая на пол.
Ксавьер любит эту чёрнокожую девушку. И всегда будет любить только девушек. А мне пора вырывать из сердца свою нелепую любовь. Она кирпича и яда просит.
Комментарий к 10. Шторм
¹ Она имела в виду «дарксайн» — знак Люцифера, который финская группа Ice Devil выбрала своим официальным лого: https://pp.vk.me/c311924/v311924432/833e/F421OfOXaTA.jpg
² Кирсти Лайт, вокалист Ice Devil собственной персоной.
========== 11. Цунами ==========
****** Часть 2 - Чувства стихий ******
Наступившее утро облегчения не принесло. Одному Богу известно, каким способом Рашель вернула лапочку к жизни. Танцевала, пела, молилась? Я об этом никогда не узнаю. Он погрузился в обычный глубокий сон, она заснула рядом с ним на моей постели… А мне вообще не спалось.
Я провел ночь в кресле у компьютера, почти шесть часов слушая музыку. С трудом, но Кирсти удалось превратить истеричные припадки моего сердца, не бившегося, а корчившегося от жесточайшей боли, в мрачную холодноватую депрессию. Теперь переживаю только я. Громогласный житель моей груди, совершено измучившись в бесплодных попытках избавиться от боли, просто… м-м… ну подох он, короче. Я его потерял где-то к восьми часам утра, когда ко мне в кабинет, почтительно постучавшись, вошел Франциск с просьбой утвердить предложенное на завтрак меню.
- Что с тобой, Анжэ? - он отложил список, сел рядом и обнял меня за голову, привлекая к себе. - Что еще случилось, чего я не знаю?
- Считай это мини-Армагеддоном, - тускло ответил я с каким-то жалким подобием улыбки на губах. - И ничто мне не поможет.
Он оставил дверь настежь, и в комнату вошла Рашель, на ходу расчесываясь:
- Ксавьер проснулся. Я расспрашивала его немного: на некоторые вопросы он отвечать просто отказался, но, по-моему, он в здравом уме и памяти. Сосчитал до пяти, назвал имя президента, столицу Канады и спутники Марса. Чем-то расстроен, как мне показалось. Съел вареное яйцо, я принесла из кухни. Ну, я пойду?..