И механические глубокие движения. Маг поленился даже полностью раздеться. Спущенные до щиколоток штаны, расстегнутая рубашка...
И только теперь Бог Грома поднимает глаза, чтобы увидеть лицо брата. И понимает, наконец, что не так.
Кожа у него синяя, испещренная йотунскими узорами. Глаза прикрыты, губа прикушена, словно ему... хорошо?
Боги!
Отвращение простреливает насквозь.
Тор срывается с места, намереваясь прекратить этот кошмар. Но буквально застывает на месте. Потому что вакуумную тишину, наполненную влажными шлепками плоти о плоть и болезненными тихими вскриками, скрадываемыми черными бархатными занавесями, нарушает хриплый голос младшего:
– Подожди... Дай мне кончить.
И громовержец понимает, что не может сдвинуться с места. В который раз.
А Локи отпускает, наконец, волосы девушки и кладет ладони на ее уже обожженную кровоточащую спину. Ведет пальцами, чертя кошмарные узоры... И дергает бедрами, вызывая у несчастной надорванный крик, переходящий в хрип.
– Я же сказал вести себя тихо! – маг вцепляется своей жертве в горло, царапая острыми черными ногтями нежную светлую кожу, оставляя на ней кошмарные ожоги.
И вдруг тихо гортанно вскрикивает, запрокидывая голову. Тонкие пальцы конвульсивно сжимаются на хрупкой шее.
Полминуты – и Локи подается назад, выскальзывая из изуродованного, уже неподвижного тела.
Тор вздрагивает, понимая, что и здесь его брат нашел способ извратиться. По ногам того, что когда-то было человеком, текут яркие струйки крови, смешанные со спермой.
– Что же ты творишь... – шокировано выговаривает Тор, не двигаясь с места. Уже не потому что не может, а потому что подходить к брату противно.
Локи смаргивает, возвращая коже естественный цвет, и, улыбаясь, говорит:
– В своем истинном облике я получаю больше удовольствия.
– Ты убил ее, – Бог Грома отступает назад, не сводя глаз с лица младшего. – Изнасиловал и... убил.
В голове не укладываются ни эти слова, ни брат, который смотрит так равнодушно, но внимательно.
– Ты назвал все в верной последовательности. – Локи нагибается, чтобы надеть брюки. – Тебе нужно что-то еще?
– Зачем я здесь?! – Тор срывается. Хватает брата за плечи, трясет, забывая о пропасти, что теперь лежит между ними.
Маг брезгливо и с удивительной легкостью стряхивает с себя ладони брата и, глядя в глаза, проговаривает:
– Этот вопрос должен был бы задать я. Но я не задам. Я и так знаю. Ты бесцельно шлялся по этажам и заглядывал в каждую комнату. – И так же равнодушно спрашивает:
– Мы разобрались с этим?
В зеленых глазах нет ровным счетом ничего, кроме завуалированного безумия. Хотя не исключено, что Тору просто кажется.
– Что будет с девушкой? – угрюмо интересуется громовержец, окидывая взглядом труп.
Локи хмыкает почти удивленно, смотрит наигранно непонимающе и, склонив голову набок, спрашивает:
– А что обычно делают с трупами, Тор? Ее сожгут в крематории. Ну или закопают. Мне плевать, на самом деле. Но, если хочешь, – Локи вроде как хихикает, – можешь заняться этим сам.
– Ты действительно сошел с ума, – перед тем как выйти из комнаты, бросает Бог Грома. – Мне противно находиться рядом с тобой.
И буквально выскакивает в коридор, громко хлопнув дверью. Не замечая не по-хорошему задумчивого взгляда младшего.
***
Дни тянутся однообразно. Больше Тор границ отведенных ему этажей не нарушает. Он автоматически выполняет привычные действия, разграниченные на то, что нужно делать ночью и днем.
Бог Грома не знает, что происходит. Просто не понимает. Пара встреч с братом с глазу на глаз окончательно выбили из колеи.
Локи стал настолько другим, что казалось, будто в его тело вселилась Бездна. Жестокая, безумная. Не признающая границ.
И если там, в белом бассейне, Бог Грома еще мог уловить в брате хоть тень того Локи из прошлого, то в комнате, убранной черными портьерами, на Тора равнодушно смотрел монстр. Монстр, которому нравилось происходящее.
– В тебе не осталось ничего от моего брата, – громко говорит громовержец, уверенный в том, что будет услышан. – Ты перестал быть моим братом, когда заключил договор с читаури. Когда предал меня.
– А я никогда и не был твоим братом. – Холодная ладонь ложится на плечо, прикрытое лишь тонкой рубашкой. – Или ты забыл, кто мой настоящий отец?
Бог Грома вздрагивает, сжимая зубы. Ему стоит большого усилия не отшатнуться.
А маг убирает руку и буднично говорит:
– Сегодня поедешь со мной. Покажу тебе кое-что.
– Очередную казнь? – кривится Тор, разглядывая глаза младшего.
Именно разглядывая.
Изумрудные, настолько яркие, что, кажется, будто еще чуть-чуть – и вспыхнут безумным магическим огнем, пожирающим не только тело, но и душу.
Сравнение приходит внезапно. Будто его кто-то подсказал.
А тонкие губы Бога Безумия расползаются в некрасивой злой улыбке.
– Я когда-нибудь самолично приглашал тебя на подобные мероприятия? – маг меряет Тора взглядом. – Припоминаешь?
Громовержец зло качает головой. Сказать что-либо сейчас опасно. Тор много раз видел тлеющий огонек безумия в глазах брата. Но такого...
– Ты наблюдательный, – хвалит его младший. – Никак умнеешь? Не суть. В три часа дня ты должен быть на первом этаже. Около выхода наружу.
И, коротко кивнув, выходит за дверь.
Почему Локи не применил телепортацию – Тор так и не понял. Признаться, ему и все равно. Голову занимают совершенно иные мысли.
Хоть он и понимает, что за приглашением Локи кроется наверняка какой-то подвох, позволить себе не захотеть поехать – он не может.
Внешний мир.
Он уже год как не был там. Был полностью отрезан от происходящего. Были окна... Но они показывали лишь то, что хотелось Локи.
Казни же, что ежемесячно устраивал Бог Безумия, проходили на огромном внутреннем дворе здания, прикрытом матовым куполом. Все это напоминало стадион.
А ведь люди валили толпами, словно на канувшие в лету футбольные матчи, жаждали посмотреть на смерть себе подобных. Дрались, рвались вперед, норовя урвать место поближе, неизменно натыкаясь на приклады автоматов охранников, с равнодушными мутно-голубыми глазами.
Массовое беснование.
А когда брызгали первые капли крови, толпа взрывалась поистине безумным, единогласным криком-воем.
И это было страшней, чем плеть, оставляющая борозды на беззащитной коже орущих от боли провинившихся.
Тор смаргивает, выгоняя мерзкие образы из сознания. Оборачивается на едва слышный шорох. И обнаруживает, что в дверях стоит служанка со стопкой одежды в руках.
И Бог Грома буквально вырывает ее из рук девушки и захлопывает дверь. Только бы не смотреть в потухшие, лишенные мысли глаза.
Костюм садится безупречно. Словно шили по мерке. Галстук Тор завязывать не умеет, поэтому просто накидывает его на шею на манер шарфа.
Выглядит глупо. Но не злить же Локи, не одевшись в точности так, как он просит.
На часах без пяти три.
Пора.
***
В холле пусто и тихо. Совсем не так, как за десять минут до начала казни. В тех случаях по залу снует обслуга, извне доносится глухой гул, который не скрадывают даже стены с шумоизоляцией по высшему разряду.
Теперь же, в огромном помещении, оформленном в стиле техно, нет никого кроме самого Тора и пятерых охранников, в черных пластиковых масках и с короткими автоматами.
На металлическом циферблате над пустым ресепшном – без одной минуты три. А секундная стрелка, чуть подрагивая, подбирается к двенадцати.
– Какой у меня пунктуальный брат! – эти слова Локи декламирует, словно со сцены. Утрированно весело и удивленно.
– Да. – Тор ограничивается всего лишь одним коротким утвердительным словом. Хотя внутри ничем необъяснимый радостный подъем. И чувство благодарности к брату.
– Что с твоим галстуком? – брезгливо интересуется маг, подцепляя полоску ткани на шее Бога Грома. – Его не носят как шарф.
– Я не умею завязывать, – все так же коротко информирует Бог Грома.
Локи картинно закатывает глаза, демонстрируя свою кошмарную способность за секунду перескакивать с одного настроения на другое.
– Руки у тебя не из того места растут, братик, вот что, – Локи подходит совсем близко, и его тонкие ловкие пальцы сноровисто переплетают концы, приводя все в надлежащий вид.
– Ты даже не вымылся после своего любимого спортивного зала, кретин. – Локи зло вытирает руки о штаны. – Ношусь с тобой, как мамочка.
И проводит пальцами по обросшей щеке громовержца. Того сразу обдает словно волной свежести. Так пахло мыло в его купальне в Асгарде.
– Пошли, – Локи критически оглядывает Бога Грома и поворачивается к выходу.
***
Толстые матовые двери бесшумно раздвигаются, и Тор, следом за младшим, выходит на... серую улицу.
Серое небо, серый сухой бетон, серая форма солдат, сжимающих автоматы. Серые корпуса БТРов.
Серое здесь все.
Кроме отряда воинов читаури, черным пятном расположившихся у последнего кордона, чуть поодаль от основной массы солдат.
Пропитанный гарью воздух облепляет, словно липкой пленкой, забивается под кожу, в легкие, в ноздри.
Где тот залитый солнцем город, который Тор видел из окна каждое утро? Где блестящие стеклом высотки?
Да вот же... Почерневшими обколотыми зубами торчат, возвышаясь над разрухой.
– Что здесь произошло?! – хрипло спрашивает Тор, сжимая кулаки.
– Ничего особенного, брат, – издевательски улыбается маг. – Война.
_________________________________________________________________________
Есть только песня: Deathstars – Virtue To Vice
Chapter III
В машине тихо.
Локи сидит, сложив руки на коленях, выпрямив спину. Глаза прикрыты, словно маг дремлет. Но Тор знает – это не так. У младшего всегда была дурная привычка следить за происходящим из-под прикрытых век.
Бог Грома невольно заглядывается на четкий даже в полутьме салона профиль брата. Он не знает, почему чувствует к Локи хоть что-то, кроме отвращения и ненависти.
Отголоски прошлого?
Пусть будет так. Это, в общем-то, и не важно, в свете происходящего.
– Куда мы едем?
Вопрос повисает в воздухе, словно что-то материальное. Тор буквально чувствует, как дергается Локи, сцепляя пальцы.
– Я обещал показать тебе кое-что, – маг говорит очень спокойно, равнодушно глядя в окно. – У тебя есть возражения?
Тор зло сжимает зубы.
– У меня много вопросов.
– Задавай, – Локи, наконец, расслабленно откидывается на спинку сидения. – Хочу знать, что творится в твоей светлой голове.
– Ты сначала со своей головой разберись! – Бог Грома не может проглотить оскорбление и взрывается. Как всегда.
Но Локи только смеется:
– Не нужно оскорблений. Я и так отвечу.
– Ты начал первым, – как-то по-детски злится Тор. И осекается, ожидая, что Локи заострит на этом внимание.
Но тот равнодушно пожимает плечами:
– Начал. А ты продолжил. Так кто из нас больше виноват?
На это громовержцу ответить нечего, поэтому он просто задает волнующий вопрос:
– Сопротивление организовал Асгард?
– Как сказать... – тянет Локи. – Тут вопрос сложный. У Одина и так проблем сейчас хватает. Ему не до Земли. Читаури здорово насели на него. А учитывая то, что они владеют теперь тессерактом, то сам понимаешь, твоему отцу приходится туго. Но Ника Фьюри спас именно он. Так что руководитель Сопротивления – подарок Одина людям.
– Ты так об этом говоришь, – пытается съязвить Тор. – Неужели сочувствуешь?
Бог Безумия хмыкает и проводит ладонью по волосам. В зеленых глаза мелькает, наконец, тень интереса.