Большой вклад в экспериментальную графологию внесла ученица Клягеса Р. Визер, которая подчеркивала связь преступных наклонностей с областью бессознательного в психике. Работая судебным экспертом в Вене, Визер исследовала почерки 700 лиц, представлявших две категории преступников: 1) убийц и насильников, 2) мошенников и воров. Контрольную группу составляли 200 законопослушных граждан. По результатам исследования Визер подтвердила вывод Ломброзо о возможности определения по почерку (в первую очередь по его основному ритму) преступных наклонностей. Так, сильный, гибкий ритм, как правило, характерен для некриминалов, а слабый, неподвижный – для преступников.
Швейцарский врач и психолог Макс Пульвер называл ритм сущностью почерка, а сам анализ почерка связывал с бессознательным. Пульвер предложил делить почерк на три вертикальные зоны и сформулировал «три измерения» – вертикальное движение, горизонтальное движение и глубину.
В Соединенных Штатах Америки исследование почерка и выразительных движений руки при письме было проведено в 1939 г. Г. Олпортом и Ф. Верноном в Гарвардской клинике. Они установили, что движениям индивида свойственно внутреннее постоянство. Склонность человека к ригидному, заторможенному поведению проявляется в его почерке так же, как в позах, походке и жестах.
Разработаны специальные приборы, графически регистрирующие дыхание и пульс. Воспринятые ими пульсовые волны, вдохи, выдохи передаются пишущим устройствам, которые чертят кривые по движущейся ленте. Примерно таким же, однако неизмеримо более сложным и притом естественным, но однородным графическим изображением графологи считают почерк, являющийся проекцией человеческого сознания в форме определенного рода фиксированных движений. Почерк обладает динамичностью своих элементов, поэтому движения руки тонко реагируют на воздействие зарождающихся в мозгу мыслей и чувств (своего рода письменной жест). Реагируя всегда однотипно на внешние воздействия, человеческая психика в письме дает одинаковое выражение, имеющее свои определенные законы.
В СССР в 20-30-е г. прошлого века экспериментальный метод для научных обоснований связей почерка и личности использовал Д. М. Зуев-Инсаров. Применяя систему формальных признаков почерка по Л. Клягесу, он установил связь между графологическими признаками и характеристиками эмоционально-волевой сферы, а также отношениями человека с социальной средой. Зуев-Инсаров выяснил, что отдельные качества личности, к которым относится коллективистская или индивидуалистическая направленность, не обнаруживают значимой связи с выделенными признаками почерка; указал на ограниченность диапазона личностных характеристик, диагностируемых на его основе.
Исследования Д. М. Зуева-Инсарова основаны на интуиции, наблюдениях и своеобразных «графологических» способностях самого автора по изучению характеров и почерков современников и переносе установленных таким образом связей на почерки разных людей. Известны высказывания Сергея Есенина, Алексея Толстого, Леонида Андреева о точности графологических портретов, даваемых Зуевым-Инсаровым. Его работы послужили фундаментальной основой, на которой впоследствии строили свои исследования современные отечественные графологи.
Д. М. Зуев-Инсаров, кроме того, исследовал письмо под гипнозом, во время которого были проверены многие графологические законы. Подобные эксперименты проводили также А. Веринар, М. Попялковский, В. Срезневский и другие отечественные ученые. Еще в 1893 г. Р. Крафт-Эбинг для проверки графологической теории погружал некую Р., которой на тот момент было 33 года, в гипнотическое состояние с целью перенесения в более ранний период жизни. При этом Р. последовательно внушалось, что ей 7, 15, 19 лет, и в каждом внушенном возрасте ее просили что-нибудь написать. В результате оказалось, что свои письменные работы она выполняла точно таким же почерком, который у нее действительно был в соответствующем возрасте, что было подтверждено путем сравнения с сохранившимися образцами ее почерка в данном возрасте. При этом были установлены совпадения как между признаками почерка, так и между признаками письменной речи.
В 1924 г. на заседании Научной комиссии Русского графологического общества испытуемой, находящейся в состоянии гипноза, было внушено, что она обладает большой смелостью, после чего ей предложили что-либо написать. Характер полученного письма имел те особенности, которые наблюдаются в почерке отважного человека. При внушении скупости полученный почерк вполне соответствовал характерным признакам почерка прижимистого человека. Он приобретал сжатость, одна буква почти ложилась на другую, поля практически отсутствовали или были очень малы, на меньшем пространстве помещалось больше текста. Недоверчивость проявлялась в удлиненных горизонтальных штрихах, особенно в конце строк, а также до или после подписи. Исполнитель, казалось, был озабочен тем, чтобы на оставшемся свободном месте никто посторонний не мог поставить какие-либо свои графические знаки, изменяющие смысл написанного.
Испытуемых возвращали к тому детскому возрасту, в котором они только овладевали письмом, и почерк, мгновенно менялся, становясь неуверенным. Почерк, можно сказать, разворачивался как кинофильм и точно соответствовал почерку того периода жизни, в который был возвращен автор. Так же реагировал человек и на последовательное повышение возраста при внушении: письмо становилось увереннее, рисунок принимал более определенный характер.
Один из исследователей приводит любопытный пример: «У меня на столе детские каракули моей пациентки. Сейчас ей 25 лет. Делаю внушение: ”Вам сейчас всего шесть лет. Как вас зовут?” Ее лицо мгновенно меняется, появляется детское выражение, наивно-приветливая улыбка, округляются глаза. Она вопросительно смотрит на меня и отвечает: ”Аня”. Я прошу написать это имя. Она берет карандаш, долго слюнявит его и вертит, укладывая в руку, и, медленно выводя палочку за палочкой, чертит буквы. На все про все у нее уходит целых десять минут. Она очень устала, но в то же время довольна и хлопает в ладоши. Я забираю у нее листок и сравниваю два почерка – они идентичны».
В пользу научного изучения графологии в СССР высказывались многие ученые, в том числе сотрудники Государственной психоневрологической академии. Видные советские психологи А. Р. Лурия и А. Н. Леонтьев писали: «Сама мысль о том, что почерк находится в известном соответствии с индивидуальными особенностями пишущего и с его наличным психофизиологическим состоянием, несомненно, является совершенно правильной… Исследования виднейших психологов, клиницистов и социологов… утвердили научное значение графологии, создали принципы для построения графологического метода изучения личности. В современной объективной психологии графологический метод приобрел существенное значение; его расценивают как один из методов, имеющих симптоматическую ценность».
Исследования в области психологии письма в нашей стране возобновились в середине ХХ в. На основе психофизиологической теории о высшей нервной деятельности человека была изучена зависимость почерка от типологических свойств нервной системы и других психофизиологических особенностей личности исполнителя рукописного текста. Еще в конце 20-х гг. Д. М. Зуевым-Инсаровым совместно с В. Д. Берловым был поставлен эксперимент, где на большом статистическом материале сравнивались результаты психологического и графологического исследований, проводившихся независимо друг от друга. При этом выявился высокий процент совпавших результатов.
В Ленинграде в 20-30-е гг. прошлого века действовало Графологическое общество. Многие его члены понимали, что необходимы лабораторные опыты, всестороннее изучение структуры письма и вопроса об его анатомо-физиологическом субстрате, анализ эволюционного изменения почерка одного и того же человека в процессе его развития, установление имеющихся корреляций. Исследователь должен, как советовал Ф. Бэкон, «подвязывать к ногам тяжелые гири фактов, а не крылья фантазии».
Известный индийский графолог, наш современник Сурендра Шарма точно узнает особенности характера человека по его почерку. Несколько лет назад он высказался об авторе одного письма следующим образом: думает только о себе, имеет непредсказуемый характер, любит манипулировать людьми, жадный, хитрый, но не умный, мстительный, может достигать успеха, но порою нечестным путем. Упрямый, обладает средними интеллектуальными способностями. Скрытный, сексуально неудовлетворенный. Письмо это было написано ставшей скандально известной на весь мир молодой женщиной – Моникой Левински. А адресовалось оно тогдашнему американскому президенту Биллу Клинтону. История их интимных отношений стала известной всему миру, и Моника извлекла из этого солидные финансовые дивиденды.
С. Шарма считает, что крупным почерком пишут люди любезные, добрые, мягкие, любящие искусство. Острые и узкие буквы выходят из-под пера человека энергичного, но сухого и не сочувствующего другим людям. Если буквы следуют одна за другой без разрыва, значит, у пишущего незаурядный логический ум. Ставят буквы отдельно одна от другой бестолковые и уступчивые люди. Почерк размашистый и крупный указывает на склонность к расточительству, но и на бескорыстие.
Прямо ставят буквы малочувствительные люди. Если буквы сильно наклонены вправо – человек имеет нежное сердце. Запрокидывая буквы влево, пишут люди замкнутые, не способные на высокие порывы души. У тщеславного человека рука при письме ползет вверх, а у обескураженного, склонного к унынию или отчаянию, строка опускается вниз. Тот, кто пишет прямо, не опуская и не поднимая строку, человек ровный, решительный и целеустремленный. Если строка начинается с мелких букв, которые постепенно увеличиваются, то это пишет человек доверчивый и открытый. Большие буквы, украшенные завитушками и росчерками, свидетельствуют о заносчивости и самомнении.
А вот несколько необычный поворот темы. Доказательством достоверности факта повторного рождения занялся криминалист-почерковед. На конференции индийских экспертов, проходившей в 2002 г., Викрам Радж Сингх Чаохан из Патиялы выступил с докладом по результатам своей научной работы. Он расследовал необычный случай с одним ребенком, который в прошлой жизни жил в регионе Джаландхар, а через некоторое время появился на свет в другой сельской местности. На основании сравнительного анализа почерка этого ребенка и почерка другого человека, которым тот якобы был в прежней жизни, Викрам Чаохан доказал, что это одно и то же лицо, следовательно, феномен реинкарнации существует. На конференции сообщение Чаохана было принято с большим интересом и одобрением.
Таранджит Сингх, шестилетний мальчик из бедной крестьянской семьи, постоянно «морочил голову» домочадцам воспоминаниями о событиях своей прошлой жизни. Его родители рассказывают, что их малыш уже в возрасте двух лет уверял, что он не их сын, и несколько раз даже пытался убежать из дому. Ребенок очень разумно объяснял, что раньше он жил в деревне Чакчела, и его звали Сатнам Сингх, а имя его отца Джит Сингх. Он ходил в школу в соседнюю деревню Нихалвал. 10 сентября 1992 года он вместе со своим другом по имени Сакхвиндер Сингх ехал на велосипеде из школы домой, и их случайно сшиб мчавшийся на мотороллере их земляк Йога Сингх. Сатнам Сингх получил серьезные повреждения головы и на следующий день умер.
Маленький Таранджит изо дня в день твердил родителям о своей прежней жизни, расписывал подробности, называл имена. Его отец, Ранджит Сингх, съездил вместе с женой и сыном в деревню Чакчела, где, по словам Таранджита, он раньше жил. Они не нашли там людей, подходящих под описание прежних родителей мальчика. Потом кто-то из соседей сказал им, что деревня с таким названием есть также в Джаландхаре, и они решили поехать туда. Ранджит Сингх отправился в Нихалвал и разыскал там старого учителя, который подтвердил, что ученик их школы Сатнам Сингх погиб от несчастного случая на дороге и что он был сыном Джита Сингха из деревни Чакчела.
В своих бесконечных рассказах о прошлой жизни Таранджит упоминал, что, когда его сбил мотороллер, у него были две книги, и эти книги пропитались кровью. У него также было при себе 30 рупий.
Ранджит Сингх спросил об этих книжках и деньгах у женщины, бывшей в прошлой жизни матерью его сына. Она заплакала и подтвердила его слова. Мать хранит эти книги и 30 рупий как память о своем бедном сыночке.
Через несколько дней в деревню Аллуна Миана, где живет мальчик Таранджит, вновь родившийся на свет, приехали к нему в гости его прежние отец и мать, сестра и братья. Они показали Таранджиту свадебную фотографию, которую он видел раньше в своем доме, и он ее сразу же узнал.
Некоторые газеты опубликовали необычную историю о маленьком мальчике, родившемся второй раз. Викрам Чаохан тоже прочитал об этом факте реинкарнации, но поначалу не обратил на него внимания – серьезный ученый не верил подобным россказням. Но через некоторое время решил из научного любопытства расследовать этот случай. Он много раз приезжал в обе деревни, расспрашивал людей. Мальчик и его родители, прежние и нынешние, снова и снова повторяли ему все ту же историю про реинкарнацию. Викрам Чаохан зашел в деревенскую лавку, поговорил с хозяином и узнал, что за несколько дней до смерти мальчик Сатнам купил у него в кредит блокнот за три рупии. Когда лавочник приезжал в ту деревню, где живет Таранджит, он встретился с «должником» и напомнил о долге. Малыш узнал его и припомнил, что он задолжал в лавке за блокнот, но сказал, что должен две рупии. Хозяин лавки не стал спорить – может быть, действительно только две, и дело ведь не в деньгах – ему было интересно узнать, тот ли это мальчик.
Для того чтобы на научной основе исследовать обстоятельства дела, Чаохан взял образцы почерка Таранджита Сингха (шестилетний ребенок уже умеет писать) и сравнил его каракули с почерком Сатнама Сингха из оставшихся после него школьных тетрадок. Он исходил из криминалистической теории об уникальности почерка человека. Почерки двух разных людей не могут быть абсолютно идентичны, и если Таранджит Сингх и Сатнам Сингх – это одно лицо, то и почерк должен быть тот же самый. Поскольку двух совершенно одинаковых людей не бывает, то и почерки должны различаться.
Викрам Чаохан с удивлением обнаружил, что почерк Таранджита почти полностью совпадает с почерком Сатнама. Единственное различие состояло в мускульной координации, но это вполне объяснимо – ведь Таранджиту всего шесть лет и он только что научился писать. Такой процент совпадения, как в почерках этих мальчиков, может означать только одно: между ними слишком много общего, чтобы считать их совершенно разными людьми.
Чаохан аргументировал свою точку зрения следующим образом: если предположить, что душа ребенка переселилась в другое тело, то и его образ мыслей должен перейти к этому другому человеку. Следовательно, если душа Сатнама Сингха перекочевала в тело Таранджита Сингха, то нет ничего удивительного, что почерки обоих воплощений этой души практически идентичны. Ученый представил этот случай и свои выводы в докладе на конференции. Его коллеги проанализировали образцы почерков обоих мальчиков и согласились с выводами Чаохана.
– Я нашел научное обоснование для подтверждения возможности реинкарнации, – говорит Викрам Чаохан. – Я буду продолжать заниматься этим случаем. Меня интересует дальнейшее развитие ребенка.
Он подкрепляет свои аргументы еще одним фактом:
– Таранджит растет в бедной семье и еще не ходит в школу. Однако, когда я попросил его написать все буквы алфавита по-английски и на языке пенджаби, мальчуган легко справился с этой задачей, причем не сделал ни одной ошибки.
Основатели криминалистики о графологическом значении почерка
Интерес к графологическим исследованиям особенно возрос в последней четверти XIX в. Графология соблазнила не только писателей и ученых, но и первых криминалистов. Основатель криминалистики как науки Ганс Гросс в своем «Руководстве для судебных следователей» подчеркивал, насколько важно уметь разгадывать по почерку характер человека. Он писал, что тот, кто ревностно занимается изучением почерков, в каждом попавшем в руки протоколе сумеет почерпнуть для себя кое-что полезное. А в результате ему будет достаточно лишь беглого взгляда, чтобы определить: «Мелкий ремесленник, 40–50 лет, добродушный, храбрый, честный, невысокого роста, мелочный, ограниченный».