Трактиров. С едой. И кроватями.
На мгновение я закрыла глаза, предвкушая абсолютное блаженство матраса. Я даже не стремилась мечтами к перине; все, что сулило мне больше, чем дюйм ватина между мной и полом, будет считаться раем.
А если удастся совместить их еще и с чуточкой конфиденциальности - это будет лучше, чем рай.
С декабря мы с Джейми уже не были полностью на целибате.
Похоть в сторону - да ее и не было, - мы просто нуждались в уюте и телесном тепле друг друга. Однако, тайно сойдясь под одеялом, под пристальным взглядом желтых глаз Ролло, устроившегося в двух метрах от нас, мы были в условиях далеко не идеальных - даже если предположить, что Молодой Ян неизменно спит - а я не думала, что такое возможно, хоть он и был достаточно деликатен, чтобы притворяться довольно ловко.
***
ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ ВИЗГ расколол воздух - и я рванулась с места, отбросив корзину в сторону.
И тут же бросилась за ней снова, едва успев схватить ее за ручку, прежде, чем та опрокинулась в бурный поток - и стояла, насквозь промокшая и дрожащая, с замершим сердцем, ожидая, не повторится ли крик снова.
И очень скоро он повторился - на этот раз визжали столь же пронзительно, но уже глубже по тембру, и в той хорошо знакомой для моих, уже ко всему привычных ушей, манере, с которой рядовой шотландский Горец обычно погружается в ледяную воду.
Вопли, чуть более слабые, зато на куда более высокой ноте, и задыхающиеся - "Ффух!"- высказанные с очевидным дорсетским акцентом, указывали на то, что джентльмены из наших домашних принимают прохладные ванны с родниковой водой.
Я выкрутила подол и, сорвав с ветки свою шаль и оскальзываясь на камнях в мокрых ботинках, отправилась по направлению к вопящим.
Есть несколько вещей, еще более приятных, чем сидеть в относительном тепле и уюте, наблюдая за собратьями (мужского пола), барахтающимися в холодной воде. А если указанные создания представляют вам полный обзор обнаженных мужских форм, так это намного лучше.
Я срезала дорогу, пробралась через заросли только что распустившейся речной ивы, нашла укромное местечко на скале, на солнышке, и расстелила вокруг себя влажные юбки, наслаждаясь теплом шали, согревающей мне плечи, острым запахом пушистых сережек и видом, открывшимся передо мной.
Джейми стоял в бассейне, почти по плечи в воде, с волосами, откинутыми назад и зализанными, как у рыжего морского котика.
Бобби, расположившийся на берегу, с ворчанием ухватил Эйдана в охапку и бросил его, молотящего руками и ногами, извивающегося и пронзительно вопящего от восторженного страха, к Джейми.
"Я! я! меня-меня-меня!"- Орри пританцовывал вокруг ног своего отчима, его пухлый задик подпрыгивал в камышах, вверх и вниз, как маленький розовый шарик.
Бобби расхохотался, нагнулся и поднял его, верещавшего как поросенок, задержал на мгновение над головой, и швырнул по неширокой дуге в бассейн.
Тот шлепнулся в воду с буйным всплеском, и Джейми, хохоча, тут же подхватил его и вытащил на поверхность; тот появился из воды с разинутым ртом, в полном ступоре, отчего все они разом заухали и заулюлюкали, как стая гиббонов.
Айдан и Ролло, как щенки, носились кругами вокруг, вопя и лая.
Я посмотрела на противоположную сторону бассейна и увидела, как Ян голышом вскарабкался на небольшой холмик и скачет там, как лосось в реке, выкрикивая лучшие из своих Moгавкских боевых кличей. Он оборвал это действо, одним скачком бросившись в холодную воду, и исчез в ней с еле слышным всплеском.
Я ждала - так же, как все остальные, - что сейчас он вынырнет снова, но его не было видно. Джейми подозрительно обернулся, на случай внезапной атаки с тыла, но мгновение спустя Ян выстрелил из воды прямо перед Бобби, с чудовищным воплем ухватил его за ноги и дернул вниз.
Дальше дела пошли совсем уж хаотично, с беспорядочным брызганьем, воплями, уханьем и прыжками с камней, которые дали мне возможность поразмышлять о том, насколько могут быть восхитительны голые мужчины.
Не то, чтобы я не насмотрелась на них достаточно, в свое время - но, оставив в сторонке Фрэнка и Джейми - большинство мужчин, которых я видела раздетыми, были, как правило, или больны, или перенесли тяжелые травмы; словом, встретились мне при обстоятельствах, полностью исключавших неторопливую оценку и положительные рецензии на их лучшие атрибуты.
Начиная с младенчески-упитанного Орри и долговязого Айдана, с еще по-зимнему белыми, паучьими руками и ногами - и кончая сухощавым Бобби, с его бледным торсом и аккуратным тощим задом, наблюдать за всеми МакКаллум-Хиггинсами было интересно, как как за стаей мартышек в обезьяннике.
Ян и Джейми были чем-то другим - возможно, бабуинами или мандрилами. Они действительно ничем не походили друг на друга, ни в одном из своих атрибутов, кроме роста - и в то же время явно были слеплены из одного и того же теста.
Наблюдая, как Джейми, сидя на скале над бассейном, напружинивает бедра для прыжка, я могла бы легко представить, как он готовится напасть на леопарда, в то время как Иен растянулся на камнях, поблескивая шкурой и согревая свои немалые члены на солнце, ни на минуту при этом не забывая о возможных злоумышленниках, таящихся в окрестных кустах.
Все, чего им не доставало, были пурпурные павианьи задницы - и они могли бы прямиком отправляться в Африканский вельд, без лишних вопросов.
Все они были прекрасны, в их диком разнообразии - но мой взгляд снова и снова возвращался к Джейми.
Он был уже основательно потрепан и покрыт шрамами, его мышцы загрубели и стали узловаты, и возраст проложил между ними пустоты и желобки. Вверх по бедру, извиваясь, тянулся шрам от штыкового удара, широкий и некрасивый, а тонкая белая линия шрама, оставленного укусом гремучей змеи была почти невидима, припорошенная густым пушком его волос, уже начавших подсыхать на солнце и стоявших вокруг кожи красновато-золотом облачком. Опоясавший его ребра след от сабельного удара тоже зажил хорошо, и сейчас казался мне не более, чем тонкой, как волосок, белой линией.
Он повернулся и слегка наклонился, чтобы подобрать кусок мыла со скалы, и все мои внутренности разом перевернулись.
Нет, пурпурным он, разумеется, не был... да он и не мог быть устроен ни иначе, ни лучше - высокий, круглый, крепкий зад, деликатно обсыпанный красно-золотым пушком, и с этими восхитительными мышечными впадинками по бокам...
Его... шары, видимые лишь со спины, от холода стали лиловыми и вызвали у меня сильное желание подкрасться к нему сзади, и взять их, как в чашечки, своими согревшимися на горячих камнях руками.
Но еще я подумала, вдохновит ли его последующий прыжок с места в длину (как и все прочие результаты эксперимента), на то, чтобы наконец почистить бассейн.
На самом деле, я не видела его голым - или даже просто существенно раздетым - вот уже несколько месяцев.
Но сейчас... Я откинула назад голову, закрыв глаза от ослепительно сияющего весеннего солнца, наслаждаясь щекоткой своих свежевымыты волос между лопаток. Снег сошел, погода была чудесная - и все здесь, на открытом воздухе, вся природа вокруг манила призывно, полная мест, где конфиденциальность была вам гарантирована, даже от набега смешного случайного скунса.
***
Я ОСТАВИЛА МУЖЧИН сохнуть и отогреваться на камнях, а сама пошла забрать свою одежду.
Однако не стала ее надевать. Вместо этого я поспешила к летней кладовой, где быстро погрузила корзину с собранной зеленью в прохладную воду - если бы я взяла ее с собой в хижину, Эми немедленно ее бы захватила и сварила все на огне в мгновение ока,- и еще я оставила здесь мое платье; и чулки, скатанные рулончиком, тоже оставила на полке, той, где у нас были сложены сыры.
Затем я вернулась к ручью.
Брызги, всплески и вопли прекратились. Вместо них я услышала, как кто-то, тихонько напевая, идет по моему следу.
Это был Бобби - он нес на руках Орри, крепко заснувшего после всех их стараний. Айдан, чуть не валясь с ног, опьяненный всей этой чистотой и теплом, медленно трусил рядом со своим отчимом, мотая темной головой в такт песне.
Это была чудесная гэльская колыбельная; должно быть, Эми научила Бобби этой песенке. Интересно, она сказала ему, что именно означали ее слова?...
S"iomadh oidhche fhliuch is thioram
Sìde nan seachd sian
Gheibheadh Griogal dhomhsa creagan
Ris an gabhainn dìon.
(Каждую ночь, мокрый или сухой,
Даже в худшую из непогод,
Грегор хотел бы найти для меня Литл-Рок
Рядом с ним я нашла бы приют)
òbhan, òbhan òbhan ìri
òbhan ìri ò!
òbhan, òbhan òbhan ìri
"S mòr mo mhulad"s mòr.
(Горе мне, горе мне,
Горе мне!
Cамое настоящее, огромное горе).
Я им приветливо улыбнулась, хотя в горле у меня стоял ком. Я вспомнила, как Джейми приносил Джема после купания, еще прошлым летом, и как Роджер пел Мэнди по ночам - его суровый надтреснутый голос звучал чуть громче, чем шепот,- но это тоже была музыка... и все, все было то же самое.
Я кивнула Бобби, который тоже улыбнулся и покивал мне в ответ, хотя и не стал прерывать свою песню. Он поднял брови и ткнул пальцем через плечо - в гору, по-видимому, указывая мне место, куда пошел Джейми. При виде меня, со сменой белья и в шали, он не выказал никакого удивления - несомненно, подумал, что я была просто вынуждена пойти на ручей, помыться и постирать, вдохновленная, как и все, особой теплотой дня.
Eudail mhòir shluagh domhain
Dhòirt iad d" fhuil an dè
"S chuir iad do cheann air stob daraich
Tacan beag bhod chrè.
(Великая возлюбленная всех людей мира
Они пролили вчера твою кровь,
И сложили твою голову на дубовую плаху
Возле твоего молодого тела.)
òbhan, òbhan òbhan ìri
òbhan ìri ò!
òbhan, òbhan òbhan ìri
"S mòr mo mhulad "s mòr.
(Горе мне, горе мне,
Горе мне! огромное мое горе).
Я коротко помахала им рукой и повернула вверх по склону, по следу, который привел меня к верхней поляне.
"Новый дом"- так все его называли,- хотя единственным признаком того, что когда-нибудь здесь может вырасти дом, была стопка срубленных бревен, да несколько колышков, вбитых в землю, с бечевкой, протянутой между ними. Они были предназначены, чтобы отметить будущие помещения и основные размеры дома, который Джейми вознамерился построить на замену Большого Дома - когда мы вернемся.
Он передвинул колышки, я сразу это заметила. Широкая передняя комната была теперь еще шире, а задняя, предназначенная для моей операционной, была дополнена еще каким-то закутком - возможно, отдельной кладовой.
Сам архитектор сидел на бревне, обозревая свое царство, совсем голышом.
"Меня поджидал, или как?"- спросила я, снимая шаль и развешивая ее на подходящей для этого случая ветке.
"Ну да." Он улыбнулся и почесал грудь. "Я подумал, что вид моей обнаженной задницы, скорее всего, тебя воспламенит. Или, может, это был Бобби?"
"Бобби не прокатил. Знаешь, а ведь у тебя нет ни одного седого волоса ниже шеи? Почему это, интересно?"
Он посмотрел вниз, подробно себя осматривая, но это была правда.
Только несколько серебряных прядей светились среди огненной копны его волос, хотя борода - он нудно отращивал ее всю зиму, и с мучениями соскоблил всего несколько дней тому назад,- была с сильной морозной проседью. Зато волосы на груди были еще темно-каштановыми, а те, что пониже, выделялись пушистой массой цвета яркого имбиря.
Поглядывая вниз, он задумчиво расчесал пятерней буйную растительность у себя на голове,.
"Я думаю, он скрывается,"- заметил он и посмотрел на меня, вопросительно приподняв одну бровь. "Не хочешь присоединиться и помочь мне на него поохотиться?"
Я еще немного покрутилась перед ним, и услужливо опустилась на колени. Объект вопроса был там, и довольно хорошо заметен - хотя, по нашему общему признанию, выглядел слегка контуженным (в результате недавнего погружения), и, что самое интересное, имел какой-то бледно-голубоватый оттенок.
"Нуу,"- сказала я после минутного созерцания. "Великие дубы тоже растут из маленьких желудей. Или мне просто так сказали."
От тепла моего рта у него по всему телу пробежала мелкая дрожь, и я непроизвольно подняла руки, крепко сжав ему яйца.
"Святый Боже,"- сказал он, положив руки мне на голову в нежном благословении.
"Так что ты там говорила?" - спросил он мгновение спустя.
"Я сказала..."- ответила я, на мгновение отстраняясь, чтобы глотнуть воздуха, "Я сказала, что нахожу гусиную кожу весьма эротичной."
"Там еще больше, откуда это прибыло,"- уверил он меня. "Ну-ка, снимай свои одежки, Сассенах. Я не видел тебя голой почти четыре месяца."
"Ну уж.. нет, не надо,"- возразила я, застеснявшись. "И я не уверена, что я хочу, чтобы ты..."
Одна бровь у него поползла вверх. "Почему нет?"
"Потому, что я неделями была в помещении, без солнца и без упражнений, если уж об этом зашла речь. Я, должно быть, похожа сейчас на одну из тех личинок, которых вы находите под камнями - жирных, белых и мягких."
"Мягких?"- повторил он, расплываясь в улыбке.
"Мягких,"- сказала я с достоинством, обхватив себя руками. Он поджал губы и медленно выдохнул, склонив голову на одно плечо и внимательно меня разглядывая.
"Мне нравится, когда ты жирненькая... но я достаточно хорошо знаю, что это не так,"- сказал он, "потому что я чувствовал все твои ребрышки, когда клал на тебя руку, каждую ночь с конца января. А насчет белого... ты была белой все время, что я тебя знал: так что вряд ли это будет для меня большим потрясением. Вот что касается твоих мягких частей..."- тут он вытянул руку и поманил меня пальцем - "Думаю, это могло бы мне даже понравиться."
"Хмм,"- сказала я, все еще не решаясь.
Он вздохнул.
"Англичаночка,"- сказал он - "я сказал, что не видел вас голой в течение четырех месяцев. Это значит, что если вы оставите свои уловки и снимете сейчас свои одежки, это будет лучшее, что я видел в течение четырех месяцев. И в моем возрасте, кажется, я все теперь помню не дальше, чем на... "
Я засмеялась, встала на ноги и без дальнейших церемоний распустила ленты у горла моей сорочки. Извиваясь, я позволила ей лужицей упасть вокруг моих ног.
Он закрыл глаза. Потом глубоко вдохнул и открыл их снова.
"Я ослеплен,"- тихо сказал он и протянул ко мне руку.
"Ослеплен - как будто вышло солнце, отражаясь в бескрайних снежных просторах?"- спросила я с сомнением. "Или, как будто ты встретился лицом к лицу с Медузой Горгоной?"
"Вид Горгоны превращает нас в камень, а вовсе не ослепляет"- сообщил он мне. "Хотя, если подумать..."- он ткнул в себя экспериментальным указательным пальцем - "Я, пожалуй, готов обратиться в камень еще раз. Ты придешь сюда, ко мне, ради всего святого?"
Я пришла.
***
Я ЗАСНУЛА ПОД ТЕПЛЫМ боком у Джейми, и проснулась спустя некоторое время, плотно укутанная в его плед.
Я с наслаждением потянулась, чем сильно встревожила белку у себя над головой - та выскочила из дупла на ветку и забегала там, чтобы получше меня рассмотреть. Очевидно, то, что она увидела, ей совсем не понравилось, и она начала возмущенно стрекотать и браниться.