Что напрягает: и изобретатели, и образцы, остававшиеся в Черноречье, и записи об изготовлении – всё это исчезло довольно-таки быстро, можно сказать, одновременно. И явно между возвращением нашего войска, исчезновением моего отца у всех на глазах и чьим-то наглым вмешательством в дела алхимического сообщества, прошло совсем немного времени. Разумеется, вещества и расчёты у нас исчезали уже давно, с завидной регулярностью. Так что врагов чернореченской алхимии – масштабы воровства потрясали своим размахом и изощрённостью – я заподозрил. Но вот те маги – без магии у них бы эти вылазки не удались – никогда не вмешивались в нашу политику. С их бы изобретательностью и сплочённостью – действовали они явно командой, продуманно и чётко – они бы давно могли прибрать страну к своим рукам. Просто у нас своих магов не было. Большой недочёт моего отца, деда и предков, которые не оценили преимущества магии. Так вот, нам магам противопоставить было нечего, кроме обычно оружия и алхимии. Но с их страстью к воровству наших веществ, они вполне могли и отряд алхимиков-бойцов сколотить. Надо было от этой заразы избавляться быстро и серьёзно. Как мой отец и хотел. Да вот беда, не удавалось их поймать. Тех-то двух, когда-то пойманных, мы упустили. А вдруг под пытками бы оказалось, что у них маги с разных стран? Каково бы нам, без своих магов, пришлось бы обходить другие страны в поисках их людей?! Наш король ещё до исчезновения пытался попросить помощи у эльфов – остроухие, быть может, поймали бы всех без особого напряжения. И обещал он им много чего. Эльфы только отмахнулись, мол, нам до ваших, человеческих разборок, дела нет, разбирайтесь сами. Кстати, будь у остроухих желание – и они бы быстро прибрали Черноречье к своим рукам.
И это были не все беды, сломавшие тихий ход моей жизни.
Вскоре я был добит уже собственным братом. Борислав совершенно не верил в спасение отца. Через день после ужасной вести, наследник приказал провести его коронацию. А получив трон, как будто озверел. Если раньше он только хаял оскорбивших его перед отцом, да вызвал на поединки, то теперь он то по тюрьмам их кидал, то казнил. Когда в Школу прибежал перепуганный слуга из дворца и, задыхаясь от бега, трясясь, рассказал мне о первых двух казнях, я вначале даже не поверил. Брат не мог! Он просто не мог так! Эти люди… ну, спорили когда-то с ним, с кем ни бывает… ну, гордые были. Так все аристократы такие… но зачем же только из-за этого им головы рубить?!
Я плохо помню, как добрался до Связьгорода. Меня мутило и трясло.
В его комнате брата не оказалось. Он обнаружился на площади, наблюдающим за новой казнью. Я кричал, рвался к нему. Борислав велел стражником, чтобы меня заткнули. Меня тащили прочь. А в моих глазах стояла кровь, стекающая с помоста и неподвижное тело… Через несколько часов, чуть придя в себя, опять пошёл на его поиски. Брат обнаружился в обеденной зале. Он спокойно жрал, шутил со своим окружением… Я смотрел на его довольное лицо, вцепившись в дверной косяк… А потом сполз на пол… В голове звенело… Ползли вокруг большие цветные пятна… Голоса доходили откуда-то издалека…
Очнулся в моей комнате. Мой старый верный слуга нервно ходил по комнате, кругами. А младший брат рыдал, уткнувшись в мои ноги. Славик долго не мог успокоиться.
- Что с нами будет? – спрашивал он, - Что будет с мамой? С сёстрами? Он нас всех теперь убьёт? Всех?
Я проклинал себя за то, что долго был в Школе алхимиков и ничего не успел сделать. Ничего не успел. Ничего не смог. Люди погибли ни за что…
Вечером пошёл к брату. Стража отказалась меня пускать к нему в комнату. Я отошёл, потом сорвал с руки три камня. Воинов разбросало. Ещё камень – и створки двери осыпались щепками. Брат пил вино, на коленях у него сидела служанка с распущенными волосами.
- Слушай, ты тупой? – мрачно спросил Борислав, - Не видишь, что ли, что король занят?
Я кричал… Он не слушал. Приказал оправившейся страже меня выставить… Плохо помню, что делал… Руки сами собой нащупали новые камни. Кресло Борислава разлетелось в щепки, служанка с визгом отлетела в сторону, брата мягким местом приложило о ступеньки у кровати. Потом меня ударили по голове. Мир поплыл…
Очнулся связанный в тюремном подвале. На мои вопли прибежал стражник. Заикаясь, объяснил, что меня не велено выпускать неделю. Если буду шуметь или ломать вещи – месяц. И вообще, король просил передать, чтобы я затих. Моё мнение о его делах Борислава совершенно не волнует. И, кстати, он знает, кем из слуг я дорожу. И если действительно волнуюсь за своих людей, то должен молчать. Пару дней я уже провёл без чувств, осталось пять. Браслеты с камнями у меня отобрали… Меня даже не кормили… Воду и то давали раз в сутки. Развязали лишь на четвёртый день. Я сидел, терзаясь страшными думами и воспоминаниями про кровь, стекающую с помоста, про неподвижное тело, про брата, который спокойно жрал после казни и шутил… Я слушал, как приводили новых заключённых, их вопли… Это случалось довольно-таки часто. Стражники ворчали по ночам, что скоро в столице уже чихнуть нельзя будет в присутствии короля… Борислав только-только взошёл на трон, а уже народ о нём так неодобрительно судачит. Как же брат будет жить с народной неприязнью? Хоть он и бессердечный, однако же мне не хотелось, чтоб его однажды утром нашли с ножом в горле. Но что я мог? Что я мог сделать? Я обхватывал голову руками, сидел, съёжившись, у холодной стены… Я неустанно думал. Что? Что я мог сделать?! Что мог сделать я?!
К концу срока, я уже ходил с трудом, сильно кашлял. Пару дней пролежал в горячке во дворце. На третий день пошёл. Вообще-то, я порывался пойти уже на второй день, очнувшись, но ноги подвели меня.
«Это временно, - утешал я себя, - Это временно»
На третий день, шатаясь, я вышел в коридор. Сполз по стене. Был найден стражниками, совершавшими обход. Как-то многовато их для ясного дня…
- Найдите мне слугу Добромысла. И ещё тринадцать человек… они… - я отстранил протянутые ко мне руки, - Борислав даже лекаря ко мне не прислал. Я впал в немилость. Вам не следует быть слишком почтительными ко мне.
Лица воинов растерянно вытянулись.
- Н-но мой принц… - потеряно начал один из них. Судя по медальону поверх кольчуги – старшой.
- Лучше подумайте о своей семье. Найдите старика Добромысла. И…
Я предупреждал их не стараться чрезмерно ради принца, попавшего в опалу. И всё-таки примерно через час почти все кроме Добромысла стояли в моей спальне, встревожено смотря на меня.
Я уже успел осмотреть мою комнату и нашёл в тайнике запас золотых, серебряных и медных. Они потерянно смотрели, как раздаю им медь и серебро.
- А теперь уходите, - попросил я, ссыпав остатки меди, золота и серебра обратно в тайник, - Спрячьтесь с семьями подальше от Связьгорода. Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня.
Женщины и девушки расплакались. Лица мужчин, старика и парней окаменели. Я предлагал золото троим стражникам, привёдшим их, но они от монет отказались и смущённо потупились. Кланяясь, благословляя меня, желая мне и моей будущей избраннице долгих лет жизни, слуги ушли. Не хотели уходить только женщина, следившая за моей одеждой с детства, и девушка, ответственная за порядок в моей библиотеке. Девушку увели силой, по моей воле. А вот служанка постарше не постеснялась залепить кулаком стражнику по шлему. А другого пнула под колено. И ещё хотела пнуть, в место поважнее, но ей успели перехватить руки.
- Да что я, крыса какая, что ли? – плача, кричала женщина, - Как я могу оставить моего господина? Вы что, действительно верите, что я столь корыстна, что продам моего доброго господина за несколько монет?
Она плакала и рвалась.
- Ну, хоть семью отправь подальше! – взмолился я. – Я не смогу смотреть, как им срубят головы!
- Если родственников спрячу, вы позволите мне остаться? – спросила Дарина неожиданно твёрдо.
- Позволю, - согласился я, вздохнув.
- Я скоро вернусь, - она просияла, - подождите чуток, мой господин.
Я отпустил стражников, поблагодарив. От золота они опять-таки отказались, смотрели как-то странно на меня. Шатаясь, я дошёл до шкафа. Практически опустевшего. Осталась какая-то простая одежда. Борислав, думаешь, меня этим возьмёшь? Размечтался!
Дядя Беловолк обнаружился в своём доме, в кабинете. В наполовину застёгнутой рубашке и штанах. С бокалом вина в левой руке, парой пустых графинов на столе, горкой разбитых под столом и ещё шестеркой наполненных. Правая рука его, лишённая нескольких пальцев, безвольно лежала на столе: сегодня он так и не надел перчатку с подкладкой. Невыспавшийся, бледный, плохо причёсанный. Он уставился на меня как на приведение. Я тихо сполз по косяку. Какое-то время мы устало смотрели друг на друга и молчали.
- Мне сказали, что мама и сёстры живы, - сказал я наконец.
- Живы, - сказал он бесцветным голосом, - Пока живы.
- Пригласи их в гости. Надолго.
Он долго смотрел на меня, недоумённо моргая. Потом икнул. Натёр левое ухо ладонью. Взглянул на меня чуть более осмысленно.
- Да, ты прав, книжный червь. Ты прав. Надо их спрятать. Ты прав.
Беловолк поставил бокал на стол, так стукнув, что расплескал почти всё вино. Вылез из кресла и, шатаясь, прошёл мимо меня. Я сполз на пол уже целиком и устало прикрыл глаза. Ещё немного. Ещё немного отдохну и сделаю ещё кое-что…
Меня растормошил какой-то бледнокожий парень, веснушчатый, светловолосый.
- Мой принц, проснитесь! – умолял он, - Очнитесь! Вам нельзя спать на полу! Это опасно!
- Ты… - разлепив веки, уставился на него, - Я тебя уже видел… где я тебя видел?
- Я учусь у королевских лекарей, - торопливо объяснил знакомый незнакомец, - Не самый лучший. И потому не самый известный. Беловолк послал меня вас забрать.
- Зачем… тебя? – спросил я и зашёлся в приступе кашля.
- Он не доверяет другим лекарям. А он мне и моему отцу жизнь когда-то спас… Держитесь, мой принц. Я лошадь приготовил. И…
Дальше я уже ничего не помнил…
Очнулся в своей комнате, уже темнело. Тускло светила на столе единственная свеча в подсвечнике. И у воина, осторожно заглянувшего в спальню, было смутно знакомое лицо.
- Мой принц, мы нашли старика Добромысла, - зашептал парень, - Он на чердаке пьёт.
- Почему… пьёт?
- Он сказал… - стражник замялся.
- Что… сказал? – я закашлялся.
- Что это… - воин смущённо потупился, - Подло с вашей стороны. Его отсылать. Что он допьёт вино, украденное с кухни, напишет прощальное письмо друзьям и напутствие родным и выпрыгнет в окно. Мой принц, вы что делаете?!
Шатаясь, я прошёл мимо него.
- Принц Вячеслав! – испуганно вскричал парень.
- Мне надо… на чердак…
- Я его приведу! – воин бросился прочь.
- Он тебя… не послушает, - прохрипел я.
Думал, он уже ушёл. Ноги подогнулись. Однако же стражник неожиданно возник рядом со мной, подхватил меня на руки и понёс.
В чердачной каморке, почти заваленной рухлядью, за питиём большой краденной бутыли обнаружились трое вместо одного: по бокам от старика сидели мой младший брат, которому ещё десяти не стукнуло и его лучший друг, Славомир, тоже совсем зелёный, ещё младше меня. Троица по очереди прикладывалась к горлу бутыли, шумно глотала, причмокивая, и несла всякую околесицу… Кашляя, ругаясь, я вцепился в ворот Славы и тряс его… тряс…
И опять очнулся в своей комнате. Мрачный встрёпанный младший брат сидел в кресле, поджав под себя ноги, и хмуро смотрел на меня. На полу возле моей кровати громко храпел пьяный старый слуга.
Кашляя и шатаясь, я вылез из кровати, обошёл Добромысла. Склонившись над испуганно сжавшимся братом, обкашлял его лицо… потом, совладав с кашлем, отвесил мальчишке затрещину:
- Совсем, что ли? – возмущённо заорал тот, отчего Добромысл вскочил и вытянулся в струнку, - Рехнулся совсем? Как и Борька?!
- Что ты мать позоришь? – проворчал я, - Такая мелюзга, а уже пьёт дурное зелье! Отец ругаться будет, когда вернётся! Уши тебе надерёт!
- А он… - Славка шмыгнул носом, - Вернётся? – и вцепился в мою ночную рубашку как клещ, - Он вернётся когда-нибудь?!
- А мы… - опять зашёлся в приступе кашля, - Мы его поищем…
Дверь тихо отворилась, явив смутно знакомое молодое лицо:
- Там это… парень вас ищет. Докучаем звать, коли не шутит, - прошептал стражник.
Брат робко отпустил мою рубаху.
- Зови! – попросил я.
Юный лекарь меня окончательно добил: войдя в комнату и увидев меня, он изрёк такой поток слёз и воплей, что я, почти оглохнув, сполз на пол. Потом троица с воплями бегала вокруг меня. Или их было четверо? Четвёртый был в кольчуге… Кажется, четвёртый тоже был…
Ещё через пару дней, окрепнув, я отправился в Школу алхимиков, наказав Добромыслу следить за моим младшим братом, как за своим собственным. Старик посмотрел на меня с таким видом оскорблённой добродетели, что пришлось ещё долго извиняться перед ним. Мол, «он бы и без моих просьб догадался приглядеть за младшеньким». А дядя Беловолк, кстати, маму и сестёр к себе в гости увёл. И ладно. Он за сестрой и племянницами присмотрит.
В Школе царило удивительное для всей страны здравомыслие. Как мне смущённо объяснили позднее, нового главу, присланного Бориславом, «маленько побили и пригрозили живьём поджарить», «шобы со своими глупостями не лез». И впечатлённый парень, судя по белым-белым рукам и затравленному лицу, из аристократов, послушно примолк и даже отправился переписывать какой-то учебник в дальнем углу библиотеки. Парень оказался вполне приличный, как выяснилось из беседы с ним. Умеренно знатный, не наглый, запуганный действиями нового короля. Собственно, он и сам обрадовался, получив приказ надзирать за Школой. И, полагаю, спешно убрался исполнять королевскую волю, благо Школа была вне столицы и даже маленько в стороне. Хм, о тайном ходе, сокращающем путь через лесные чащобы и овраги, ему не известно. И Бориславу тоже. Отличная новость.
Я выбрал дюжину учеников из разных отрядов, пару алхимиков. И отправил их по стране искать пропавшего короля. Я отказывался верить в то, что мне говорили. Один из лучших поваров кухни добровольно отправился разыскивать воинов, бывших в том злополучном походе, чтобы расспросить. Чуть позже за ним ушли семеро поварят, пара лекарей и один молодой алхимик. Все поклялись, что Бориславу ничего не расскажут о поисках. Слуга Борислава тоже порывался на поиски, но его не отпустили. Мало ли чего. И ещё ему велено быть тут.
Я приготовил для себя и доверенных мне алхимиков браслеты наподобие тех, которые у меня отобрали. На всякий случай. Я брату так просто не поддамся! О, только бы нашли отца! Только бы нашли! Он тут живо порядок наведёт!
Потянулись тяжёлые дни. Брат всё больше наглел, люди страдали из-за ерунды… Добромысл временами отправлял мне с доверенными людьми устные послания, от которых у меня порой волосы дыбом вставали. Я бывал в столице, периодически глотая пару глотков вина и устраивая «пьяные дебоши». Без алхимии. Борислав, похоже, списал меня со счетов. И я пару раз был сильно бит дядей Беловолком, «за соплячье пьянство», пока тот не просёк, что мои «нетрезвые вопросы слишком здравы на хмельную голову». Даже согласился снабжать меня кой-какими сведениями. И прислал в Школу Доммира, того самого ученика королевских лекарей, временно отстранённого от учёбы за пьяные дебоши. А дядя остроумен… Благодаря парню кашель уже скоро оставил меня в покое. Поиски шли. Пока неудачно. Алхимики то запасались алхимическим оружием разной степени тяжести, то учились драться во дворе, у оставленных когда-то отцом воинов. Тюрьмы заполнялись совершенно непричастными людьми… Я с ужасом ждал, когда короли Вадимир и Ростислав сделают первый ход, пользуясь воцарившимся в Черноречье беспределом. Но то ли новодальский и светопольский правители ещё не придумали новой атаки, то ли ждали, когда Борислав ещё больше затравит собственный народ… Дни шли…
И однажды в один из тяжёлых дней, столкнувшись при визите в столицу с Бориславом, я выслушал от него немало гадких слов. И ещё его прихвостень столкнул меня в мелеющий на окраине столицы пруд. Я ушёл, мысленно сыпля на них бранью. Купил себе чёрного коня. И решил сам отправиться на поиски отца. Конь забрёл в болото, насилу вылезли. И шли по лесу оба совершенно обессилившие.