В тот день я встретил её. Смешливую беззаботную селянку, с неестественно ровной осанкой и гордо вздёрнутым носом. Она сидела на ивовой ветке как будто на троне и нагло обсуждала меня с девушкой, которая стояла рядом с ней.
- Почему он прихрамывает? – громко сказала девчонка.
- Думаю, нам об этом не расскажет, - отозвалась девица.
- У него такое лицо…
- Зря ты. Притворилась бы, словно не заметила, - и старшая селянка перешла на шёпот.
- Не геройское у него лицо, - громко продолжила девчонка.
- Должно быть, гордый, раз не просит помощь, - та, что взрослее говорила тише.
- Это не гордость, а глупость.
Этого мои нервы не стерпели:
- Замолчите! – рявкнул я, поворачиваясь к нахалкам.
- А вы послушайте того, кто умнее, - ляпнула малявка.
- Это вы-то умнее?!
- Да, я, - она гордо подняла голову. Как будто королева.
- Вы-то как раз… - тут я споткнулся о пенёк и растянулся на земле. Повод выпустил – и подлый предатель с копытами отправился набивать себе пузо.
- Самомнение ни к чему хорошему не приводит, - произнесла малявка.
Я бы точно сорвался – и мы бы разругались вдрызг. Но вмешалась селянка постарше и неожиданно меня рассмешила. В отличие от девчонки, она была мудрее. А ещё у неё были синие глаза. Синие… у чернореченцев крайне редко были такие, а вот у наших врагов из Новодалья такие были так часто, как у нас – серые. И ещё меня напрягло спокойствие девочки. Её осанка. Красноречие и острословие. Ну, ладно острословие, а вот красноречие для обычной селянки, как и такая осанка были весьма странны. И она как будто не поняла, кто я. Уж чернореченские-то аристократки меня в лицо знали. Я пару раз слышал случайно, как матери запугивали непослушных дочек, грозя отдать их «замуж за книжного червя». И, видя мою одежду – для поездки в столицу мне пришлось одеться побогаче, насколько это было возможно с заботой Борислава – она ничуть не оробела. Словом, я заподозрил, что дело тут нечисто. А вот девушка, судя по манере, из простого народа… Кстати, если девочка – аристократка, я бы мог случайно видеть её в столице или на каком-нибудь празднике… Я решил её проверить.
- А у вас подол порван, - сказал я неожиданно.
- Где? – испугалась она как-то слишком бурно для деревенской девчонки, которые лазают везде. Заметив маленькую дырку в самом низу подола, сразу успокоилась, – Ничего страшного. Мы в лесу.
И тон, и это смятенье из-за рванного платья меня опять навели на мысль, что она странная для селянки.
- И какая вы после этого дама? – спросил я, усмехаясь.
- Красивая, - ответила она с достоинством.
То, что я назвал её дамой, пусть и в шутку, её нисколько не зацепило.
- Вячеслав, - представился я и красиво поклонился.
- Цветана, - она поклонилась в ответ, легко и грациозно.
Не селянка. Совсем не селянка. И имя неместное. И ещё я поймал испуганный взгляд девушки на меня. Впрочем, та тут же отвела глаза. Могут ли они быть… шпионами Вадимира? Да что, тот совсем с дуба хряпнулся, девчонок почти к самому Связьгороду подсылать? Тем более, эту малявку, которая думать не умеет?! Хотя старшая действительно похожа на травницу. Моя нога уже меньше болит. Взглянув солнце, поднялся.
- Прошу меня извинить, но я должен спешить. Благодарю вас за помощь, - после подозвал коня, взял повод и потянул за собой.
Даже если они чужеземки, не похоже, что они меня знают. Значит, встреча случайная. Но что они тут забыли? Правда ли только собирают травы для Цветаны?
Вернувшись в Школу, подозвал Докучая и велел ему разузнать о незнакомках.
Они действительно оказались неместные. Нелюдимая девочка, бойкая на язык девушка, охотно говорившая о падчерице и муже. И муж. Судя по малословности и осанке – воин. Докучай рискнул ему нахамить и тотчас же был распластан по земле одним метким ударом. После чего мужчина спокойно ушёл. А Докучай, потирая ушибленную голову, отправился ко мне с докладом. Кстати, он выяснил, что мужчина как-то расплатился монетами старой чеканки, выпущенными ещё лет десять назад…
- Не нравятся они мне, - проворчал парень. - Зачем они вам сдались?
На следующий день я вернулся, чтобы вернуть девочке её платок. Ткань была простая и вышита простыми нитками, но вот узор… Что-то похожее я видел в старых летописях. Ещё три столетия назад Враждующие страны были одной страной, с единой историей и обычаями. Потом король разделил страну на три части и роздал своим сыновьям, так и не сумев выбрать лучшего. Вначале они и их дети, внуки жили мирно. Черноречье, Светополье и Новодалье общались, вместе оборонялись от врагов, торговали. А потом их потомки поссорились по глупой причине… Пять десятков лет с небольшим вражды. И люди уже и не вспоминают, что чернореченцы и их заклятые враги – потомки одного народа. Об этом даже упоминать не считают нужным, словно забыли или стыдятся. Так вот, узор похожий на вышивку с платка Цветаны, был схож с рисунком из старых летописей той старой страны-матери. А в черноречье так уже не вышивали… но… неужели? Неужели они из Новодалья или Светополья? Что они тут забыли?
Я приходил к ним снова и снова, между делом, болтал о всякой ерунде. Цветана меня забавляла своей непосредственностью и завораживала красноречием, чтением стихов. Её мачеха бросала на неё мрачные взгляды время от времени, когда не замечала, что я наблюдаю и за ней. А вообще Алина держалась просто, временами меня поражала своей мудростью и шутками. Она была как селянка. Простая, тёплая и, кажется, искренняя. И она действительно хорошо разбиралась в травах – мы чуток говорили на эту тему. Я ходил к ним, ходил, движимый любопытством… А потом неожиданно понял, что сияющие глаза Цветаны обладают чудесным свойством дарить мне покой, какую бы гадкую весть я прежде нашей новой встречи ни услышал…
Однажды в лесу началась охота. Меня терзали какие-то жуткие чувства. Я боялся попадаться на глаза аристократам, но в какой-то миг не выдержал, сорвался с места…
Я вовремя успел. Молодые выскочки пристали к Алине, прожигая её масляными взглядами. А один из них взмахнул кнутом и ударил Цветану по лицу. Растерявшаяся девчонка не успела толком заслониться. Тут что-то обожгло меня изнутри. Я ткнул коня ногой, тот выскочил к ним. Сам не заметил, как замахнулся кнутом…
- Кто посмел? – яростно вскричал аристократ.
Я смерил его грозным взглядом. Сейчас я был готов потратить на него хоть все мои камни для защиты и атак.
- Отойдите от них! Живо! Прочь отсюда! – заорал я и вновь замахнулся кнутом.
Охотник отъехал. Алина метнулась к Цветане, схватила её за руку. Аристократы растерянно смотрели на меня. И я был вынужден раскрыться, стараясь, как мог, произвести на них сильное впечатление. И мне удалось! К счастью, они не оказались прихвостнями Борислава, а были вне его круга или даже из пострадавших семей. Потому извинились и убрались вместе со своими охотничьими собаками.
- Простите, я едва не опоздал, - устало сказал я и спешился, – Так и знал, что от них можно ждать какой-нибудь дурости.
- Вы… кто? – едва слышно спросила Цветана.
Чтобы убедиться в догадках, я прибегнул к последнему средству. Поклонился и соврал:
- Второй принц, младший сын Мстислава, короля Черноречья.
- Надо же… - восхищённо протянула девочка.
А я мысленно выругался. Да, слухи были верны. Ближайшие соседи, особенно наши заклятые враги, всерьёз верили, что у моего отца было два сына. Потому что отец хорошо отзывался только о Бориславе и Славе, обо мне же и не вспоминал. И на битвы брал с собой только наследника. Но… это какая-то глупая шутка судьбы: послать почти к самой столице Черноречья девочку и девушку из вражеской страны, ради редкой лекарственной травы! Хотя, понимаю, когда люди тяжело больны, они порою готовы на всё, только бы жить.
- А откуда вы и ваш спутник? Из Светополья или из Новодалья? – осведомился я, насмешливо усмехнувшись, чтобы поймать их врасплох.
Сказал и сам испугался. Что теперь они быстро уйдут и больше не будет этих неторопливых разговоров о поэзии, природе и всякой ерунде. Больше не будет этой гордой девчонки, сидящей на иве словно королева на троне.
- Из Лысегорья, - ответила она.
Хм, одежда лысегорцев и народов Враждующих стран схожа, да и само Лысегорье не столь далеко. За Новодальем и Эльфийским лесом. Хотя возникает вопрос, как бы их пропустили через Новодалье в Черноречье? Ужели бы Вадимир такого не заметил?
- О, нет, вы из Светополья или из Новодалья, - я улыбнулся шире, – Вы себя выдали.
- Когда? – глаза Цветаны округлились от ужаса. Алина же побелела.
- Вы ответили «Надо же…» вместо «Почему именно второй?».
Алина судорожно сжала её запястье, но Цветана продолжила:
- А вы – первый?
- Нет, я – второй принц. И у меня два брата: старший и младший.
- Значит, вы – средний сын… - и страх расплылся по её лицу.
И мне стало вдруг жутко горько, что она так смотрит на меня. И я стал говорить спокойнее, пытаясь их успокоить, показать, что у меня нет большого желания причинить им зло. Хотя это было и странно, особенно теперь, когда они себя раскрыли.
- Наши западные соседи кое-что слышали обо мне. Лысегорцы тоже. А вот наши враги, как я предполагаю, не подозревают, сколько сыновей у моего отца.
- Почему не подозревают?
Алина ущипнула девчонку за плечо. И верно: Цветана слишком много болтает. Как их вообще раньше не раскрыли? Наверное, потому что взрослые запугали девочку, чтобы не общалась с местными детьми. Алине и тому воину врать спокойнее.
- В отличие от моего старшего брата, я в битвах с врагами не участвую: мне это не нравится. И, в отличие от младшего брата, оружием не интересуюсь. Поэтому обо мне врагам ничего не известно, и они уверены, что у моего отца два сына. О моих интересах и успехах они тем более не знают.
Затянулась долгая напряжённая пауза. Цветана было дёрнулась, пытаясь-таки убежать, но Алина её удержала. Она мрачно смотрела на меня. Она, ещё недавно разговаривавшая со мной так тепло и спокойно. У меня вырвался вздох.
- Для вашей же безопасности стоило немедленно вас отсюда выставить, но вы сами говорили, что эта целебная трава растёт только здесь, поэтому другого шанса выздороветь у Цветаны нет. Я не знаю, что делать: попробовать сейчас же отправить вас к границе или оставить здесь, надеясь, что никто больше вас не раскроет, тем самым дать Цветане возможность поправиться и жить полноценной жизнью?
Они изумлённо смотрели на меня. А что я сказал что-то совсем немыслимое? Хотя, да, так оно и есть. Грустно признался:
- Мне бы хотелось, чтоб вы стали моими друзьями. Мне всё равно, откуда вы. С вами мне спокойно и легко. Но ведь это безумие с вашей стороны! Вы явились сюда, почти к самой столице! И что вы собираетесь делать теперь?
- А вы…
- Договаривались на «ты», - устало исправил я.
- Ты дашь нам возможность уйти или будешь молчать, пока мы останемся здесь? – взволнованно уточнила Алина.
Киваю. Почему-то они мне поверили. Даже странно. Я бы на их месте сразу сбежал, но… они почему-то остались… И уже вскоре говорили со мной спокойнее… Странное знакомство, странная дружба… но мне было с ними хорошо… улыбка Цветаны грела мне душу… почему-то было именно так…
На следующий день я с утра пораньше я направился обратно в столицу, в надежде ещё раз переговорить с братом и, если не заставить упрямца задуматься, то хотя бы объяснить, что лучше ему не вызывать чрезмерного ужаса или ненависти у народа. Всё-таки, он ещё молодой король, ему нужна помощь его народа: один он воевать по любому не пойдёт, да и еду сам себе не вырастит. А вот если научится прислушиваться к людям, то ощутит их поддержку. Так ему легче будет править.
Шёл дождь. Слабый, редкие капли приятно освежали лицо. Я шёл по дворцовому саду. К счастью, Борислав не запретил мне сюда являться. Шёл и думал. Вдруг остановился невдалеке от клумбы. Яркие длинные стебли, сверху как трубочки окружённые сиреневыми цветами, а кучка листьев далеко внизу. Пышный невысокий куст с ярко-жёлтыми цветами. И много-много ромашек вокруг них. И вдалеке крошечные, разноцветные цветы. Я почему-то вдруг остановился и залюбовался ими, хотя раньше просто шёл мимо. А дождь всё капал, капал… Воздух был свеж и яркие всполохи цветов на фоне чёрной земли и растительности вокруг оживляли пространство и мою душу какими-то новыми яркими искрами. Странно, я же ходил здесь раньше… почему я этого не видел? И какое-то время стоял, вдыхая свежий воздух, наслаждаясь каждым вздохом и каждым мгновением любования цветами. И потом, ободрённый и оживлённый, пошёл дальше.
В комнате моей, куда заглянул, всё было как раньше. Я, оглядевшись, прислушавшись, и не обнаружив в коридоре лишних звуков, открыл тайник и достал ещё часть моего запаса монет. Небольшого, но полезного. Отдам тем, кто нуждается. И ещё надо бы купить для алхимиков ещё несколько мечей. Чтоб могли защититься от самоуправства Борислава, хоть немного. И, мало ли, какие смутные настанут времена… Или же отдать деньги ближайшим к Школе деревням: и селянам подспорье, и алхимикам свежая еда. А ещё мне давно уже говорили про закупку необходимых ингредиентов для искусственных веществ. Словом, дел было много.
Распахнулась дверь. Вздрогнув, повернулся. В спальню вбежал бледный-бледный Добромысл.
- Ох, мальчик мой! Что творится! Что творится! Какой кошмар творится! – затараторил он. И, запыхаясь, обвалился о косяк.
- Да что случилось?
Он ещё не договорил, как я выбежал из спальни, из моей комнаты и помчался по коридору.
Как он мог? Как мог? Это же чистое безумие! За одно справедливое замечание казнить целую семью?! И даже этого мальчишку… Славомира… Он же единственный друг нашего Славика! Борислав даже чувства собственного брата не желал щадить! Ещё и отправил Славика на охоту, потом в гости, чтоб за время его отсутствия уничтожить этих людей. Боюсь, младшего брата это убьёт. Он и без того жутко нервничает из-за всех выходок Борислава, а тут ещё и гибель друга и всей его семьи. Что будет делать несчастный Славик, понимая, что не успел вмешаться, что не сберёг?! Нет, я вмешаюсь! Я всю площадь песком распылю! И плевать, что потом со мной Борислав за это сделает! Ради Славика… Ради этого неповинного мальчишки…
Я бежал через сад быстро-быстро, как только мог… Падал, вставал, бежал, падал, снова вставал… Я разметал стражников у ворот искусственным камнем, посеяв жуткий переполох, украл у одного из них лошадь. Я скакал через город, срезая дорогу, разрушая лавки, попадавшиеся на пути, сея ужас у горожан ржанием вставшей на дыбы лошади и её копытами… Незадолго до площади лошадь взбунтовалась, скинула меня. Приложился спиной об мостовую. Поймать её не сумел, заковылял уже на своих двоих…
И не успел… Казнь уже заканчивалась. Последний из живых – Славомир, исполосованный кнутом, вновь поднялся, шатаясь, едва стоя, и выплюнул вместе с кровью ещё несколько проклятий на королевский род и на Борислава. Я стоял у толпы, глядя поверх голов, с ужасом, на его жутко порванную окровавленную одежду, на худое измученное тело, на его страшное лицо… Ненадолго его проклятья выбили меня… Потом я потянулся к камням на браслету, но замешкался. Я бы мог разметать всех людей, но если чуть ошибусь с подвидом камня, то площадь превратится в жуткое кровавое месиво… И пока я замешкался, палач ещё раз хлестнул обречённого. И тот снова упал, звучно приложившись головой о помост. И больше не вставал. Худое тело неподвижно замерло. Насовсем. И я ничего не сумел. Ничего. Я даже камни вовремя не использовал. Я так и осел на мостовую, не глядя, смотрел на расходящихся людей. На то, как на старых носилках мимо меня проносили уже безжизненные тела…
- И какой от тебя толк, а, тюфяк? – язвительно уточнили сверху.
Я поднял голову. Борислав стоял рядом, и, ухмыляясь, смотрел на меня. Ему было весело. А мне было не смешно. Ухмыльнувшись ещё шире, он спокойно прошёл мимо меня, а за ним его свита из аристократов, стражников и слуг. Внутри меня всколыхнулась жгучая ненависть. И ледяной ком отчаяния почти оглушил меня. Я ничего сделать не сумел. Ничего. Не успел. Не успел. Не успел…