И вот теперь он широко улыбался мне. Мне было известно, что он никогда не выигрывал больших денег; у него их никогда не было достаточно много для того, чтобы успешно начать какое-либо дело. И еще мне в этот момент показалось, что он неожиданно, как бы между прочим, вытащил бумажник у одного из зазевавшихся игроков. При этом он ведь не был карманником. И в отличие от другого моего дядюшки — Соёка, который стяжал славу бандита, — его не мучили навязчивые идеи, связанные с размерами и формой чужих бумажников. Это для него была, так сказать, побочная работа. То же, чем он сам занимался, можно изложить в виде своеобразного кредо: «Люди не знают, как истратить свои деньги. Я делаю им одолжение, если трачу их деньги за них».
Так оно, собственно, и было: дядюшка Серхио тратил их деньги за них. Я поднабрался этой мудрости и тоже стал тратить деньги подобным же образом — вот почему он осознал со временем, что у меня столь же изворотливый ум. Если честно, то я швырял деньги, словно осенний ветер, срывающий листву с помертвевших деревьев. Вот если бы не одно существенное различие между нами, то дядюшка Серхио и я вполне могли бы сделаться преуспевающими партнерами. Мы могли бы безбедно сосуществовать в нашем городке либо же в любом ином, сотрудничая по этой части. Да-да, это я точно знаю.
Но кое-что еще стояло между нами. Я хорошо понимал, что нам с ним никогда не удалось бы достичь чего-либо значительного, хотя мы бы не позволили людям трепать о нас языком из зависти. Нет, в самом деле.
И теперь я разыскал его, потому что у меня было к нему важное поручение от моего богатого дядюшки. Я сел рядом с ним и заказал чашечку кофе.
— Ну, племянник, — начал дядюшка Серхио, — рад видеть, что ты иногда и кофе пьешь для разнообразия. Нет, конечно, не потому, что я сам никогда не притрагиваюсь к бутылке красного. Ты ведь меня понимаешь? Мне только удивительно, что у тебя нет и сентаво на выпивку.
— Для вас же лучше разговаривать со мной поуважительнее, — ответил я ему. — Лучше выбросить песо. Я видел огромную гроздь спелых бананов по пути сюда.
Я тоже люблю бананы, племянничек, но зачем же платить, если их можно получить задаром?
После этого я сказал ему:
— Сегодня я чувствую себя так, будто могу сказать целому миру: «Вы, глупцы, всегда боретесь за деньги. Ну что ж, тряситесь над ними и рыдайте!» Да, дядюшка Серхио, вот что я хотел бы сказать всем. Есть у вас песо?
— Почему ты говоришь все это мне, когда меня ожидает удача на петушиной арене? — спросил он. — Я не собираюсь давать тебе песо, потому что ты мой бедный родственник. Хотя вообще-то я мог бы себе позволить сегодня быть щедрым.
— Что ж, поступайте как знаете. — Я пожал плечами. — Только имейте в виду, что упустите редкий шанс, если будете относиться ко мне подобным образом. Я ведь пришел к вам с невероятным предложением от самого дядюшки Сатора, нашего семейного богача. Если вы, разумеется, понимаете, что это означает.
Дядюшка Серхио вскочил на ноги. Его чашка кофе опрокинулась, и коричневая жижа вылилась на его и без того грязные хлопчатобумажные штаны. С минуту он не мог вымолвить ни слова, а когда собрался с мыслями, бросился меня пылко обнимать.
— Отчего бы тебе не попросить у меня два песо? — заговорил он. — Или три? Я всегда готов быть щедрым по отношению к тебе, племянничек. — И он незамедлительно выложил на стол трехпесовую бумажку. — Позволь, я и за твой кофе заплачу, — закончил он.
— Достаточно одного песо, — милостиво согласился я. — А я пока подумаю, куда бы истратить остальные два.
— Бери все, племянничек, — настаивал он. — Так скажи мне, что за важное поручение от моего богатого братца?
— Я не стану вам ничего говорить, покуда вы не будете умолять меня на коленях, — величественно проговорил я.
Дядюшка Серхио во многих отношениях был ниже табуретки, но мог не раздумывая ринуться в невообразимую глубину, коль скоро речь зашла о деньгах. Само собой разумеется, я только хотел поддразнить его. Но он вдруг действительно бросился передо мной на колени.
— Вот, гляди, я уже на коленях, — провозгласил он.
Я смотрел на него, откровенно веселясь.
— Я на коленях умоляю тебя, — говорил он со слезами на глазах. Я же делал вид, что не понимаю его, и наслаждался своим кофе. Как только он умолк, я снова взглянул на него и почувствовал себя виноватым: крупные слезы катились из его налитых кровью глаз.
— Ладно, — решил я наконец. — Дядюшка Сатор велел мне сказать вам, что вы можете получить некоторую сумму денег на устройство у нас в округе игорного дома.
Дядюшка Серхио захлопал глазами от неожиданности, вскочил на ноги и с чувством прижал ладони к моим щекам.
— Какой же ты милый, племянничек, — только и сумел выговорить он. Бросил сентаво на стол в уплату за мой кофе и бросился бегом к выходу. У ворот он на миг остановился и прокричал мне оттуда: — Запомни, за мной еще кое-что для тебя, племянничек!
Я глядел ему вслед, пока он бежал вниз по улочке и вокруг городского рынка. Когда он исчез за рядами травяных хижин, где обитали самые бедные, я допил кофе и вышел. Я отправился в президенсию — наш муниципалитет, — где и разменял свои три песо на мелкие монеты. Оттуда прямиком направился к школе. Там в школьном дворе я взял да и швырнул пригоршню мелочи ребятишкам. Они побросали свои забавы и смешались в одну кучу, вырывая друг у друга монеты. Увидев это, наперегонки через двор прибежали учителя и тоже стали рвать деньги друг у друга. Они, как голодные собаки, дерущиеся из-за кости, расшвыряли всех учеников и прогнали их вон. Тут появился сам директор школы и накричал на учителей за то, что они не оставили ничего ему, а ему как раз нужны были деньги, чтобы вырвать зуб. Я бросил им остававшиеся у меня монеты и пошел прочь, испытывая большую радость.
Остальную часть дня я пробродил по городу. Возвращаясь домой, я заметил, что мой игрок-дядя уже расставляет карточные столы в одном из соседних домов. Несколько мужчин томились неподалеку в ожидании игры. Я попросил у дядюшки денег, и он без единого слова выложил мне пять песо. Можно было не сомневаться, что богатый дядюшка Сатор снабдил его достаточной суммой, чтобы утолить его постоянный денежный голод.
Я искренне радовался, думая о том, что у него теперь полон карман деньжат. Без звонкой монеты он всегда выглядел таким несчастным. Обычно, растранжирив наличные запасы, он неприкаянно бродил по улицам, горестно размышляя о своей нищете, и ничего не замечал вокруг до тех пор, пока мальчишки не начинали швырять в него камнями. Мой дядюшка бывал рассудителен и проворен, когда у него водились денежки, но глуп и нерасторопен, когда в карманах у него было пусто. Вот почему я делал ему немало одолжений: из сочувствия, просто чтобы порадовать его. Мне всегда хотелось, чтобы у него было немного денег. Правда, если бы он вдруг разбогател, как дядюшка Сатор, вряд ли бы он придумал, что с ними делать. Боюсь, ему стало бы так тяжело, что он, пожалуй, даже повесился бы.
Изо дня в день, возвращаясь домой с рынка, где я проводил все свободное время, я наведывался в новый игорный дом и наблюдал, как дядюшка Серхио любовно перебирает драгоценные сбережения наивных крестьян. К столам невозможно было пробиться. Даже женщины порой тратили тут свои последние сентаво, на которые собирались купить жалкую чашку риса. Но когда настырные мальчишки пытались хоть краем глаза заглянуть в дверь или окна, дядюшка Серхио прогонял их прочь и бранился как дьявол.
— Почему вы на них так? — спросил я его.
— Слишком молоды еще, чтобы разбираться в таких вещах, — ответил он.
— А по-моему, им уже пора кое-что понимать, — возражал я. — Я же начал в пять — играть в карты и все прочее.
— Ты — мой племянник, — объяснил он. — А они — дети крестьян-бедняков. Куда им схватывать все так скоро. Да и я на что?
— Это вы о чем, дядюшка Серхио? — поинтересовался я.
— Ты ведь не какой-нибудь глупец и тупица, племянничек, — пояснял он. — Ты что, хотел сказать мне, что намерен заставить меня состязаться с этой ребятней, у которой глаза острее моих? Ты считаешь, мне следует разрешить этим маленьким бездельникам обучиться всем трюкам в игре, чтобы они смогли надувать меня?
— Да у меня и в мыслях этого не было, — ответил я. — Я только подумал, что они рано или поздно все равно будут играть. Почему же не позволить им уже сейчас узнать все, чему можно у вас научиться?
— К счастью, мне чужды такого рода гуманные чувства, племянничек, — проговорил он печально. — Вот монеты. А теперь отправляйся отсюда.
— Дайте мне песо мелкими монетами, и я избавлю вас от этих ребят, — предложил я ему.
— Отлично, племянничек, — охотно согласился дядюшка Серхио. Он запустил руку в сейф и вытащил на ощупь целую пригоршню монет. — Тут тебе как раз хватит, чтобы поиграть. И кроме того, тебя будет ждать еще одно песо, если ты действительно прогонишь отсюда эту шумливую братию.
Я показал ребятам горсть монет и припустил к реке. Они дружно кинулись за мной. Добежав до берега, я не раздумывая швырнул все монеты в воду. Вслед за ними в реку попрыгала вся детвора, и началась невообразимая свалка. Как только один из них стал захлебываться и звать на помощь, я отправился обратно в игорный дом. Самочувствие у меня было преотличное.
Там я застал трех полицейских, которые о чем-то говорили с дядюшкой Серхио, а он в это время под столом передавал им какие-то деньги. Затем они подошли к ломберному столику и принялись тут же делать ставки. В этот самый момент в дом ворвался начальник полиции, громко крича и размахивая пистолетом. Но игроки только весело поглядывали на него и как ни в чем не бывало продолжали свою игру. Двое из полицейских и вовсе не обратили на него никакого внимания, потому что один из них выигрывал. Третий не сводил напряженного взгляда с дядюшки, намереваясь, вероятно, еще его пощипать. Дядюшка Серхио увел начальника полиции в заднюю комнату.
Я тут же проскользнул вслед за ними — послушать, о чем они будут там говорить. Мне ведь все интересно, что делается на белом свете. Но я немного запоздал. Они, кажется, уже почти столковались.
— Так, — говорил начальник, — а как насчет пятидесяти процентов?
— Но, шеф, — запротестовал дядюшка Серхио, — капитал-то ведь не мой. Я работаю только из комиссионных. А помещение и капитал принадлежат моему богатому брату. Надеюсь, вы слыхали про него?
— Ну конечно, — отвечал начальник полиции.
— Я не волен ничего предпринимать без его позволения, — объяснил дядюшка Серхио.
— Это точно, шеф, — встрял я в разговор.
Они оба разом взглянули на меня. Начальник полиции даже схватился за свой пистолет от неожиданности.
— Вы что, не слышали о моем дяде-миллионере? Нет? — Я выступил вперед, отводя в сторону его руку с пистолетом.
— Да слышал я о нем, слышал, — раздраженно подтвердил начальник. — Сейчас-то он где-нибудь поблизости?
— Я разыщу его мигом, если нужно, шеф, — предложил я свои услуги.
— Давай, одна нога здесь, другая там, — поощрил меня дядюшка. — Вся надежда теперь на тебя. Приведи своего богатого дядюшку как можно скорее.
Я прибежал к себе домой и разбудил дядюшку Сатора.
— Ну, что там еще? — недовольно проворчал он, потирая глаза.
— Нашему игорному дому грозит опасность, дядюшка Сатор, — объяснил я ему. — Теперь не время спать.
Дядюшка Сатор прямо подпрыгнул на травяной циновке и схватил свою знаменитую трость.
— Это кто там, начальник городской полиции, что ли? — поинтересовался он.
— Он самый, — подтвердил я его догадку.
— Знаем, знаем. — В его голосе не было заметно никакого волнения. — Я поставлю его на место. Пошли, племянничек. Посмотришь, как умный и богатый человек будет обращаться с бедным, но честолюбивым маленьким человеком. Мир полон маленьких людишек.
Придя на место, мы застали дядюшку Серхио в расстроенных чувствах. Он едва не плакал. Начальник полиции уже распорядился приостановить игру, потому что дядюшка Серхио не соглашался отчислять ему пятьдесят процентов доходов. Дядюшка Сатор направился прямо к начальнику и что-то прошептал ему на ухо. Строгий начальник расплылся в блаженной улыбке, и они, как добрые друзья, прошли в заднюю комнату. Я протиснулся вслед за ними. Начальник полиции вознамерился было турнуть меня оттуда, но дядюшка Сатор не позволил.
— Пусть останется, — сказал он начальнику. — Мастер на все руки. Он может и вам как-нибудь пригодиться.
— Ну тогда ладно, пусть останется, — согласился начальник, — если он действительно может быть мне полезен. А сколько он берет?
— Вы имеете в виду моего милого племянничка? — решил удостовериться дядюшка Сатор. — Песо здесь, и еще одно там. Да вообще-то они ему и не нужны вовсе: он еще не знает цены деньгам. Он играет с ними или попросту раздает. Но скоро он вполне оценит, что они значат.
— Понимаю, — одобрительно прогудел начальник полиции. — Ну так как насчет моих двадцати пяти процентов?
— Двадцати пяти процентов? — удивился дядюшка Сатор. — Да вы вполне заслуживаете тридцати пяти за обеспечение здесь спокойствия и порядка.
Начальник полиции просиял.
— Да, тридцать пять процентов. Я понимаю вас. Всегда легко и приятно иметь дело с джентльменом и богатым человеком.
Дядюшка Сатор многозначительно подмигнул мне и, обратясь к начальнику, продолжал:
— На самом деле я предполагал дать вам даже сорок процентов.
— Я никогда не встречал такого щедрого человека, — растерялся начальник полиции. — А мне такое наболтали про вас…
— Так остановимся на сорока процентах, — подытожил соглашение дядюшка Сатор спокойным голосом. — И вот вам премия в десять песо за сегодняшний день. Можете попытать счастья за карточным столом.
Начальник убрал в карман полученную от дяди бумажку и одобрительно поглядел на меня. Потом повернулся и направился к двери, ведущей к игральным столам, что-то бормоча по моему адресу. Он подошел к тому столу, за которым сражались, не зная поражений, двое полицейских, перемигивавшихся друг с другом. Не обратив на это внимания, их шеф начал ставить на карту. Они позволили ему выиграть понемногу раз пять, а на шестой предупредили, что он может расстаться с собственным домом. Начальник сгреб свой выигрыш и поспешно удалился.
Дядюшка Сатор по-прежнему пребывал в задней комнате. Я застал его в глубокой задумчивости. Он сжал руками мою голову и посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд выдавал непоколебимую решимость.
— Вот что, племянничек, — обратился он ко мне, — навести-ка своего бандита-дядю. Передай ему, пусть тут же приходит сюда. Улавливаешь, кого я имею в виду?
— Дядю Соёка, — не раздумывая, ответил я.
— Молодец, племянничек, — похвалил меня дядюшка Сатор.
— Я, правда, не знаю, где его можно найти в эту минуту. А что, ему будет чем поживиться?
— Сынок, — проговорил дядюшка Сатор очень серьезно. — Как я догадался в разговоре с начальником полиции, твой дядюшка-картежник утаил кучу моих денег.
— Я тоже догадывался об этом, — радостно сообщил я ему.
— Так вот, — продолжал он, — сейчас самое время загрести их и смыться со всей наличностью, понял?
— Но вы же обещали сорок процентов начальнику полиции, — запротестовал я по неопытности. — И добрый кусок комиссионных дядюшке Серхио. Что же они скажут, обнаружив, что вы ограбили и обманули своего собственного брата?
— Все это только слова, пустые слова, племянничек, — поучал меня дядюшка Сатор. — Приятные, добрые, красивые. Людям известны только два способа их применения. Я предпочитаю тот, который мне ближе. Ты постигнешь это несколько позже.
— Я бегу, дядюшка Сатор, — согласился я. — Жаль только, что мы не успели заполучить некоторые крестьянские поля.
— Как-нибудь в другой раз, племянничек, — успокоил меня дядюшка Сатор. — Неожиданный оборот событий требует от нас самых решительных действий, и мы должны действовать немедленно и без колебаний. Таковы люди.
— Вы правы, дядюшка Сатор, — поддержал я его, выходя из игорного дома на поиски дядюшки Соёка, моего дядюшки-бандита.
Перевод В. Макаренко